Туннель

- Ты прекраснее, чем это море. Прекраснее, чем все моря днем, когда их освещает яркое солнце, прекраснее, чем все моря ночью, когда в них отражаются далекие звезды…
Она улыбнулась.
- Ты такой милый, - ее улыбка опьяняла его. Каждый раз, когда она улыбалась, он падал куда-то. Падал и не хотел подниматься.
- Хочешь мороженного?
- Нет, мне не хочется есть.
- Я имею в виду, что сейчас жарко. Может, хочешь немного охладиться?
Она опять улыбнулась. “Господи, разве могут люди так улыбаться?” – подумал он.
- Пойдем лучше охладимся в воде, - она вскочила, - давай! Догоняй!
Брызги заблестели жемчугом на солнце. Он побежал за ней.

* * *
    У некоторых, если не у большинства людей, есть в жизни момент, который многие называют поворотным. Странное название - Поворотный момент. Задайте вопрос себе самим: когда вы сворачиваете куда либо, часто ли вы думаете о том, вернетесь ли назад? Часто вы возвращаетесь, и слово поворот обозначало для Андрея именно это до какого-то момента, но иногда возврат невозможен. Для последней ситуации просто необходимо придумать название. Свое название. Он долго думал над этим после аварии. После своего Поворота. Потому что это был не поворотный момент. Это было нечто. И у этого Нечто должно было быть особое название.   
Потом было темно. Темнота, такая, что не видно ничего, даже своей руки, если ее поднести к носу, была долгой. Настолько долгой, что он уже даже успел подумать, что конца ей не будет. И вдруг увидел свет. Сначала он решил, что ему очень повезло, а потом понял, что Нить потеряна.
Так бывает. Сначала ты едешь и впереди – солнце, мир, полный надежд и света, а потом наступает то, чему в то время он еще не дал названия и ты теряешь нить.
Позже, в Крыму, он нашел название. Проснулся утром и заплакал. ТУННЕЛЬ. Другого пути нет. В его темноте теряется Нить, и чтобы найти ее, надо пройти по туннелю назад. Такое удается немногим. А еще никто не знает, сколько он длится. Его длина разная для каждого из нас. Для Андрея Туннель длился год. Ровно столько он пролежал в коме. Ровно год он очень немногим отличался от растения. Дождливым майским днем 2000 он начал свой путь. 12 мая 2001 он увидел свет, чтобы тринадцатого родится второй раз.
 
               
* * *
Нить – это смысл жизни, основная направляющая, которая ведет нас по ней. Главное – не терять Нить. Люди, потерявшие ее, иногда кончают жизнь самоубийством, но чаще они просто живут с пустотой в душе. Они ПРОСТО существуют.
После туннеля, продолжая движение по инерции, он тоже ПРОСТО существовал. Его жизнь после Сна (так он мысленно называл тот отрезок жизни, проведенный в коме) и до встречи с Кариной немногим отличалась от того времени, когда он лежал прикованный к кровати и нити капельниц были едва ли не единственными предметами, удерживающими маленькую его часть в этом мире.
Он думал о самоубийстве уже много раз. Весенними ночами он лежал без сна в пустой квартире. По углам потолка носились тени от фар проезжающих машин, в лунные ночи резные деревянные фигурки, стоящие на его столе, отбрасывали еще более причудливые тени. Надо скачать, что до аварии Андрей любил вырезать по дереву. Ему не нравилось слово хобби. Он более склонялся к названию “безвредная привычка”. Вечерами, когда отец с матерью сидели на диване, смотря телевизор и тихо переговариваясь между собой, а младший брат в своей комнате сидел перед компьютером, не в силах отвести взгляд от очередной игрушки, он брал в руки свой любимый маленький ножик и проводил вечер за извлечением какого-нибудь образа из куска древесины. Из всех его произведений наиболее удачным, по мнению всех членов семьи, получился маленький котенок. Он вырезал его на протяжении семи февральских вечеров, а когда закончил сам поразился результату. Котенок размером примерно с граненый стакан лежал, поджав передние лапки и обвив себя хвостиком. Маленькая мордочка вызывала умиление с первого взгляда.
Андрей отложил ножик и понес котенка на показ. Отец ужинал после работы, а мать стирала. Брата дома не было. Он во дворе гонял мяч со своими друзьями.
- Мам, глянь! – мать оторвалась от стирки.
- Ой, какая прелесть, - ее лицо осветилось улыбкой, - просто чудо. Иди, покажи отцу.
Сияя от радости, Андрей рванул на кухню, откуда вскоре послышался восторженный голос отца:
- Да, красиво. Действительно как живой.
Позже, вернувшись со двора, Алексей тоже оценил его произведение. Возможно, именно этот котенок стал основной причиной того, что подарком на его следующий день рождения стал именно набор инструментов для резки по дереву. Мог ли он тогда предположить, что 17 марта 2000 года будет его последним днем рождения с семьей…

* * *
Прокручивая раз за разом в голове день аварии, Андрей, как ни старался, не мог найти в нем ничего особенного. По крайней мере, в начале этого дня.
Утром, примерно часов в 8 он проснулся от бешеного писка будильника. Андрей протянул руку к тумбочке, не отрывая головы от подушки, попытался взять будильник, но тот упрямо выскользнул из пальцев. Андрей собрался с силами и поднял голову. Без десяти. “Надо вставать” – пронеслось в голове. Это был последний день переезда. Оставалось забрать кровати и некоторые мелкие вещи. Покупателя для старой квартиры найти никак не удавалось, поэтому семья имела возможность, избегая обычной при таких делах спешки, спокойно собраться.
Отец попросил соседа помочь с перетаскиванием вещей (за что последнему была обещана пол-литровая). К 10 часам, на полчаса раньше намеченного срока, все вещи были уложены в микроавтобус семьи Рыбаковых. Младший сбегал наверх, проверил краны, газ и свет, вернулся с довольной улыбкой и через 5 минут они покатили навстречу беде.

* * *

Андрей сидит на переднем сидении, рядом с отцом. Сзади Леха что-то бормочет маме про очередной апгрейд своего компьютера. Папа протягивает руку к приемнику. В салон врывается Мерилин Менсон, песня “Последний день на земле”. На лице Андрея расплывается довольная улыбка. Ему нравится эта песня. Пока еще нравится.
Он смотрит в окно. Мимо пролетают деревья, чьи-то расплывшиеся лица. Они уже за городом. Проезжают маленькую деревушку. Младший захотел пить. Остановившись возле придорожного магазинчика, он стремглав бежит к двери, через три минуты он с запотевшей бутылкой лимонада прыгает на заднее сидение. Бутылка лимонада. Так просто. Так смертельно просто.
Они снова в пути. От Симферополя до Евпатории около полутора часов, с учетом того, что у них прицеп. Леха болтает без умолку. Менсона давно сменила какая-то попсовая группа, Андрей никогда не слушал попсу, поэтому его мозг был полностью поглощен разглядыванием пейзажа за окном. 90 километров в час. Они не очень торопились. 

* * *
Тяжелое утро, правда, не связанное с физическим трудом, таким как сбор и погрузка вещей выдалось и у Гены. Гене было 44 года. Для своих лет он выглядел не очень. Особенно по утрам. После очередной воскресной попойки с друзьями, проклиная всех и вся, он встал, кое-как умылся, посмотрел на бритву, тяжело вздохнул и пошел на кухню ставить чайник. Голова просто разрывалась. Он вчера где-то ударился. Конечно, она не могла так болеть от 250 грамм. Или 300? 400?
О, нет! Как же она может так болеть! Чайник вскипел, Гена сделал кофе, сел на стул и закурил. Его кухня была маленькой и грязной настолько, насколько это возможно. Жена ушла от него на прошлой неделе. Конечно, ее мамаша опять ей что-то накапала на него. Он всегда оказывался плохим. Гена не считал себя таковым. Пожалуй, он думал про себя как про хорошего мужа и вряд ли я или вы смогли бы его переубедить. Когда очередной окурок полетел в открытое окно, а чашка – в раковину к остальной грязной посуде, Гена встал, подумал что не плохо бы продолжить дело, начатое в ванной, а именно – причесаться и почистить зубы. До бритвы в тот день он так и не добрался.
Гена возил воду из Сак в Евпаторию. Вода, добытая из артезианских источников (так ли это было на самом деле он не знал) стоила 15 копеек литр и люди ее покупали. Самому Гене было глубоко наплевать какую воду он пьет и потому он всегда удивлялся тому, что назад он обычно ехал порожняком.
Как обычно он сел в свой старый ГАЗ и пополнив запасы своего товара, отправился в Евпаторию. Часы показывали 9.30. Он не стал включать радио, потому что его голова вряд ли выдержала бы такое испытание. Проехав половину пути, он понял, что должен отдать влагу земле, ибо дома сделать этого он не удосужился. Он остановился, вышел из грузовика и направился к морю. Да, дорога на Евпаторию шла параллельно морскому побережью, и он решил, что раз уж машин так мало, почему бы не убить 2 зайцев. Свежий  морской воздух должен был помочь его голове вернуться в мир без боли. Он остановился в полуметре от линии мокрого песка, куда не доставали даже самые сильные волны и помочился. Вернувшись в машину, он понял, что чувствует себя лучше. Определенно лучше. Больше того, он был готов послушать радио.
Грузовик тронулся, а диктор пожелал всем доброго утра еще раз. Гена недолго думая вслух послал его куда подальше.
А пожелания диктора в то утро никому из пятерых человек, ехавших навстречу друг другу не помогли.

* * *

Для начала мая жара стояла сумасшедшая. Гена просто задыхался. Окна были открыты, но дышать горячим соленым воздухом было все равно нелегко. Гена мечтал о воде. Запотевшие бутылки проносились у него перед глазами. И тут его осенило. Сначала он не поверил своей удаче. Потом понял, что это ему совсем не поможет. И все же… Под сидением с пятничной встречи его с механиком Василием Павловым оставалась бутылка пива. От одной мысли о ней у него еще больше пересохло в горле. Пиво. Но он же за рулем… Всего один глоток… Менты утром на трассе? Вполне реально… Нет, сегодня понедельник. Они спят все наверное. Лишение прав – лишение работы. Очень хочется пить. Потерпи, ты же мужик… НУ И ЧТО, ЧТО ПИВО? Глоток. НУ ОДИН. Решено. Один глоток. И гена наклонился под сидение. Машину слегка повело в сторону разделительной полосы. Он быстро поднял голову и выровнял грузовик. Осторожнее, будь осторожнее. Он опять нагнулся.




* * *
- Мам, пап, глядите, там дельфины! – Алексей прямо таки подскакивает на месте, - смотрите, вон они. Совсем близко, - он глотает из бутылки холодный лимонад, переводит дух и снова кричит, - ну вон же они! Мааам! Давайте остановимся поглядеть!
И надо же такому случиться – все остальные в машине смотрят на дельфинов. Действительно, какое чудо! Их плавники поблескивают на солнце.
- Нет, сынок, как-нибудь в другой раз, - говорит папа и поворачивает голову обратно. Он думает: “Как этот грузовик так быстро оказался рядом” и “он едет прямо на нас он ЕДЕТ ПРЯМО…”. Потом голову поворачивает мама. Она кричит. Андрей не кричит, он смотрит на дельфинов. Леха подносит ко рту бутылку за очередным глотком. Последним глотком. А Гена в этот момент как раз заканчивает свой последний глоток. Его голова совсем уже не болит. Мысли, четкие как порез скальпеля, проносятся в его голове, но вернуть грузовик на свою сторону дороги он уже не успевает.
Такая широкая дорога. Просто удивительно, как тут можно не разъехаться. Почти так же удивительно, как когда два самолета сталкиваются в небе.
И две машины сталкиваются. Андрей успевает подумать, что никто из них не пристегнут. Прежде чем его родители вылетают в лобовое стекло, уже покрытое паутиной трещин, и их головы сталкиваются с радиаторной решеткой грузовика. Лешу бросает вперед, он долетает только до приборного щитка но он до сих пор усердно сжимает в руках бутылку лимонада. Она у него во рту. И в следующее мгновение она проламывает его гортань. Андрей ударяется головой о ботинок отца. В этот миг в другой машине, почти в другой вселенной мысли Гены замедляют свой ход. Все вокруг замедляется. Он почему-то думает о том что у него теперь точно заберут права. И это очень неприятно. Он хороший водитель. Почти такой же как муж. Он не понял обо что он ударился, но его мысли, до этого постепенно замедлявшиеся, теперь останавливаются совсем.
Когда все останавливается, дельфинов уже не видно. У них много своих дел.

* * *
Закат такой красоты Андрей не видел никогда. Сидя на краю отвесной скалы над морем он смотрел на кровавые подтеки на небе. Пурпурные оттенки охватывали все вокруг него. Трава, подступавшая почти к краю обрыва, большие валуны в беспорядке раскиданные на плато – все было подчинено этой безумной красоте. Андрей почувствовал, что сзади кто-то есть. Он обернулся. Неподалеку от него стояла девушка. Она тоже была пурпурного оттенка.
- Ты тут сам? – почему-то спросила она.
- Нет, - ответил он, - я с семьей. Они где-то тут, играют в волейбол. Мы приехали на пикник.
- Здорово, - ее волосы приобрели совсем неземной оттенок. Цвета вокруг преображались все быстрее, приближались сумерки, - а я тут сама. Скучновато.
- Ну, ты можешь посидеть со мной если хочешь.
- Правда? – в ее голосе слышалась искренняя радость.
- А почему ты здесь сама?
- Понимаешь, сначала нас было двое – я и Аркадий. Но потом он куда-то пропал. Я уже давно ищу его.
- Кто такой Аркадий? – Андрей не мог отвести глаз от нее, хотя частичка его ужасно хотела посмотреть на последние отблески солнца на западе.
- Это мой брат. Мы катались на мотоцикле с ним. А потом приехали сюда и он отошел куда-то. Вдалеке Андрей услышал крик Лехи:
- Мам! Мама! Лови его! – а потом смех.
- Вот, слышишь? Это мои. Она кивнула.
- Познакомишь?
Андрей утвердительно покачал головой.
- Только давай еще немного тут посидим.
Он наконец заставил себя отвести глаза от девушки.
- Я не против. Я устала сегодня. И она присела рядом.
От солнца осталась всего одна точка над полоской воды. ОН вновь посмотрел на девушку.
- А как тебя зовут? – вот уж не ожидал он сам от себя такой прыти и смелости.
- Карина. А тебя?
Ах, да, точно! Конечно Карина! Как он мог не догадаться. И сквозь недовольство собой он почувствовал укол удивления: а ведь действительно мог.
- Стоп! Не говори. Я скажу. Андрей, - и она ослепительно улыбнулась. Улыбка ее была короткой и это было хорошо, потому что Андрей начал сползать с края скалы от ее блеска.
- Верно, - с удивлением сказал он, но не стал спрашивать, откуда она знает его имя. Вместо этого он наклонился к ее щеке и чмокнул. И тут же ужаснулся своему поступку. А девушка улыбнулась еще ослепительнее. Голова пошла кругом.
- Ух ты – шепнула она.
- Прости. – прохрипел он.
- Не за что.
- Пойдем знакомиться.
Они встали и он побежал по траве. Она кинулась за ним. Вдалеке три фигуры перебрасывались мячом. Сначала Андрей четко видел их. Но потом с каждым шагом они все больше мутнели. Странно все это. Сзади бежала Карина. Он резко остановился. Она еле успела затормозить.
- Ты чего? – отдышавшись спросила она.
- Они… посмотри, они мутнеют. - Она глянула туда, куда указывал Андрей. Фигурок уже почти не было видно. С востока надвигался туман. – Почему так происходит?
- Я не знаю. Жаль я так хотела с ними познакомится.
Андрей сел на влажную траву. И она присела рядом. На его глаза навернулись слезы. Что-то было не так. Он чувствовал это. Она вытерла ему глаза
- Ну что ты, перестань. – Он посмотрел на запад. Уже почти совсем стемнело. Из-за тумана не было видно звезд. – Они найдутся, вот увидишь. И мой брат тоже. Такому голосу нельзя было не верить.
- Ладно. Я должен подумать. Давай посидим молча немного.
- Хорошо, только отдай мне свой свитер, а то холодает.
Он снял свитер и придвинулся ближе к ней. Они замолчали.
Нужно все разложить по полочкам. Так любит говорить его папа. Но сейчас это не действовало. В голове все перемешалось. Мысли бегали из угла в  угол словно белки, прыгающие с ветки на ветку. Андрей вздрогнул. Действительно, холодало очень быстро. Они прижались друг к другу еще сильнее.
- А уже можно говорить? – поинтересовалась Карина. Он лишь поднял вверх палец и она вновь опустила голову, недовольно вздохнув.
Андрей стал хватать белок и раскидывать их по клеткам. Благо клеток было много. Когда они закончились, он сделал еще. Вдруг ему попалась правильная белка: “Переезд”. Правильное слово. Ключевое. Они переезжали. Они перевозили вещи. Еще одна белка отправилась в клетку. Хорошо. Тогда причем тут пикник? Ладно. “Кровати”. Белка была маленькая, ее было сложно поймать в этом сплошном копошащемся под ногами потоке. Дальше несколько белок сами запрыгнули в клетку, которую он только что открыл. На клетке было написано: “пустой дом”, а рядом – “Гена – это не добрый и зеленый крокодил”. Ниже буквы стали появляться в том же темпе, в каком Андрей мог их читать: “над дорогой плывет дым, дом останется пустым”.  Чушь какая-то. Поток белок иссякал. Еще одна подходящая с писком выскользнула из его руки. Он почти схватил ее. Но слов на клетке не прибавилось. Только одна буква: “Л”. Андрей изловчился и схватил одну из последних белок. Она недовольно застрекотала. Когда он захлопнул за ней дверцу, на клетке было написано: “Ты ведь помнишь, что твой брат обожает лимонад?”
Кто то схватил его за руку, и он вновь оказался на плато.
- Ну, ты что, уснул что ли? Мне тут страшно уже стало.
- Извини. Я задумался. Кажется, мы приехали не на пикник. Мы переезжали.
- Вы решили поселиться возле моря? – она рассмеялась. “Море” – Любите смотреть на дельфинов?
Его словно ударило током. Он застонал. “Дельфины блещут плавниками. Словно зовут – плывите с нами“. Что за дурацкие стихи.
- Что ты сказала про дельфинов?
- Неважно. Я пытаюсь шутить, а ты какой-то странный стал. Я спать захотела. Давай сначала я посплю, а потом ты меня разбудишь и сам тоже поспишь. А то страшно тут обоим засыпать. Андрей не имел ничего против.
- Спокойной ночи, Карина. – почему-то сказал он.
- Спокойной и тебе, Андрей. – ответила она.
Когда она закрыла глаза, ему показалось, что стало темнее. Туман уже стал настолько густым, что моря не было видно. Оно и к лучшему, подумалось ему. Пусть поспит а я пока все обдумаю еще раз. Но долго думать он не смог. Потому что уснул сам.

* * *
К тому времени как Карина наконец открыла глаза, Андрей уже полчаса как встал. Он смотрел на нее. Сонная она была еще красивее. Она улыбнулась.
- Доброе утро!
- Доброе…
На самом деле утро было странным. Ветра совсем не было, но облака над ними проплывали очень быстро, их тени скользили по плато и пропадали за обрывом.
- Ты плакал?
- Нет. С чего ты взяла? – притворно удивился  Андрей, пряча глаза.
- Ты плакал. Но почему?
- Ты знаешь… мне кажется, мы умерли.
- Что за ерунду ты несешь?
- Я вспомнил что произошло со мной. И моей семьей. Не было никакого пикника. Был переезд и мы попали в аварию. И Гена – это не добрый крокодил.
Тишина повисла между ними. Они смотрели друг на друга.
- А мой брат… - начала Карина, - А твоя семья? Где они тогда?
- Я не знаю.
Она заплакала. Он подвинулся ближе.
- Ну что ты, - он попытался ее обнять, но Карина вырвалась.
- Ты дурак! – она вскочила, - Мелешь всякую чушь! Вот трава – и она настоящая! Обычная трава, обычный воздух. Кругом все как обычно! Море такое же как всегда! Ты что не видишь?
Она перевела дыхание и медленно села на траву. Закрыла лицо руками.
- Я не знаю где твой брат. Где мои родители. Возможно они выжили.
- Не желаю тебя слушать, - Карина вскочила вновь и побежала к краю плато, к морю. Он побежал за ней.
Море было спокойным и прозрачным. Дно было видно очень четко. Они сели на краю. Он обнял ее. Так они просидели какое-то время.
- Это ведь не точно все. Это догадки. Давай пойдем их искать, - прошептала она.
- Хорошо.
И они пошли по плато прочь от моря.
Облака продолжали свое безумно быстрое движение над их головами. Плато было достаточно обширным, и через пару километров видимо начинало спускаться в какую-то долину. Они шли молча, быстрым шагом.
Первым неладное почувствовал Андрей. Он перешел на бег и … не может быть. Так и оказалось. Никакой долины не было. Там, куда они пришли, плато также обрывалось в море.
- Что же это такое, - пробормотал Андрей.
Карина сзади вскрикнула и побежала вдоль обрыва.
- Осторожнее! – но она не слышала его. Он побежал за ней.
В тот день они обошли все плато вокруг. Их окружало море. Снова пришел закат. Уставшие они сели рядом и молча смотрели, как солнце умирает, в очередной раз купаясь в кровавой глади моря.
- Похоже что ты прав. Только вот я не знаю, кто из нас умер.
- Если мы не умерли то где мы? – Андрей еле шевелил губами.
Они уснули обнявшись. Им ничего не снилось в ту ночь.

* * *
- А ведь есть не хочется совсем, - непонятно почему сказал Андрей.
- И пить, - Карина вздохнула, - наверное, ты все таки прав оказался.
Метрах в ста за их спинами стояли четверо. Они грустно смотрели на парня и девушку. Их тела были почти прозрачными. Сквозь печальные лица было видно небо и море. Карина что-то почувствовала и обернулась:
- Смотри, - прошептала она.
Они вскочили и побежали. Они бежали быстро, так быстро как могли, их ноги почти не касались земли. Но их родственники растворялись в воздухе еще быстрее. Андрей смотрел на мать, на отца и брата и с каждым шагом разглядеть на фоне неба их было все труднее. Через несколько шагов он понял, что они не успеют. Он горестно закричал, споткнулся и упал на траву. Карина пробежала еще немного и остановилась. Кроме них на плато никого не было.
- Что же это,- всхлипнула она.
Андрей подошел сзади и обнял ее. Она повернулась, прижалась к нему и расплакалась. Они долго стояли так .
Вечер пришел незаметно. Он был темнее чем обычно.
- Ты очень красивая. – сказал Андрей.
- Ты тоже мне очень нравишься.
Он помолчал немного.
- Можно я тебя поцелую? – тишина.
- Хорошо.
Ночь была единственным свидетелем их любви. Они боролись со своим горем как могли.

* * *
После всего они лежали и смотрели на небо. Небо было чистое. Звезд было просто огромное количество. Карина рассматривала небо, а Андрей ее глаза. Он пытался сосчитать там звезды, сбивался и тонул в их глубине. Они лежали долго. Карина даже стала засыпать, как вдруг по земле побежали тени. Обоих бросило в дрожь. Звезды потускнели. Они прижались друг к другу. Тени окружали их. Они проносились мимо. Раздавались какие-то вздохи и стоны. Лица возникали и пропадали. Кто-то рассмеялся радом с ухом Андрея. Его передернуло. Мимо пронеслась всхлипывающая тень. Она что-то причитала сквозь слезы, но слов разобрать было невозможно. Андрей почувствовал, как его схватили за руку. Его тянуло на запад. Карину стали отрывать от него. Он закричал от злости больше чем от страха. Он не хотел ее отпускать. Их обоих понесло к обрыву. Стоны оглушали.
- Нее-т! – закричала Карина. Андрей пытался схватиться за траву, за камни, но трава была слишком тонкой, а камни легкими. Это лишь немного тормозило их. Они скользили по земле навстречу морю. Кто-то улыбнулся прямо в лицо Андрею и эта улыбка показалась ему знакомой. Где он мог видеть это лицо?
Край приближался. Уже было слышно шум прибоя у подножия скал. И тут Андрей смог схватится за выступ. А Карина не успела. Он держал ее одной рукой. А тени скользили вниз, стараясь увлечь их за собой. Он смотрел в ее глаза, ее такие испуганные и такие прекрасные глаза.
- Не отпускай меня, - шептала она, - только не отпускай, - она повторяла эти слова вновь и вновь. Они эхом звучали в его голове. А поток теней не иссякал.
- Нет…нет…я не отпущу, - но сила не становилась слабее. Он молил всех святых, всех, кому можно молиться, чтобы все прекратилось, но этого не происходило. Тени покрыли все плато. Кто-то пронесся рядом. Шепот над самым ухом: “Время мертвых…” заставил его сердце прыгать в груди просто неестественно сильно.
Рука  вспотела. Глаза смотрели на него. Никто никогда так на него не смотрел. Никто никогда не был ему так дорог. И никогда до этого, не считая момента аварии, он не был так бессилен что-либо сделать.
- Нет… нет…нет… не отпускай, - шепот. ЕЕ шепот, - ладно…Я тебя люблю…
Рука выскользнула и Карина исчезла в темноте пропасти. Андрей издал нечеловеческий хрип. Большая тень проскользнула рядом. Он внезапно понял, что смысла держаться больше нет. Больше не за что держаться. Все, что у него осталось – это серый выступ в скале. Он разжал пальцы. И его потащило к краю. И поток стал слабеть. “Нет, нет, нет”, - думал он, - “заберите меня с собой. Заберите!”. Он закричал:
- Заберите меняяяя с собой!!! – но тени его не слушали. Поток стал редеть, но он все-таки оказался на самом краю. И все стихло. Ужас охватил его. Он лежал на животе и смотрел в пропасть. Там внизу было только море. И тогда он сам стал сползать. По его грязному лицу катились слезы. А он полз, потому что она была где-то там. И, наконец, он начал падать. Он ждал, когда же море коснется его, но ощущение полета не проходило. Он летел все быстрее и быстрее. Он плакал.
Он ненавидел всё.

***
Сейчас море не казалось таким отвратительным как тогда. Мало того - оно было прекрасным. И прекрасным его делала она. В жемчужинах взлетающих в небо капель.
Наплескавшись до изнеможения они упали на песок, который обжег их.
Когда он вышел из комы она была рядом. Она лежала на соседней койке. В одной палате реанимации они пролежали еще месяц. Она тоже попала в аварию. Они с братом спешили на день рождения его друзей. Они ехали на мотоцикле. А дорога была скользкая.
Но он не знал что это была Карина. Он ее не узнал. Это может показаться невозможным, но в том месте где они были вдвоем она была другой. В месте, которому нет названия. В месте которого нет. В месте, где солнечный свет делает одних людей прозрачными, а других окрашивает оттенками пурпурного. В месте где туман застилает море и тени скользят по траве увлекая за собой все живое. Потому что живому там не место.
Ее лицо было забинтовано. Она едва могла говорить. Но ему все равно было не понятно, как он мог ее не узнать.
Когда его выписали он уехал в Евпаторию. В пустую квартиру. Сначала он не мог понять, куда подевались вещи. Когда до него дошло, он заплакал и не останавливался, пока в нем не кончились слезы. Потом он выпил воды и проплакал еще столько же.
В больницу он вернулся через две недели, чтобы пройти обследование и забрать документы.
Проходя по коридору, он заглянул в палату, в которой лежал. Обе койки были пусты. Медсестра заправляла вторую. Именно она рассказала ему про аварию и про то, что рядом с ним лежит девушка. Он остановился и поздоровался. Она ответила ему. Он спросил, где девушка и как она. На что медсестра ничего не ответила, только склонила голову на бок и отвела взгляд.
Что-то в этом жесте насторожило его. Но затем он посмотрел туда, куда смотрела медсестра.
Она стояла напротив зеркала и расчесывалась. Это была Карина. Сразу несколько чувств охватили его – замешательство, испуг и стыд. Ему было стыдно, что он не узнал ее. Подумать только – они месяц пролежали рядом. Месяц, когда он был в сознании. Он скользнул дальше по коридору. Не нашелся, что сказать ей.
Они встретились на выходе из больницы. И с тех пор не расставались.

***
И не беда что в толпе ее не замечали люди, не беда что иногда она становилась прозрачной. Ему не было дела до странных взглядов в магазинах и кафе, он плевать хотел на тех придурков, которые крутили пальцем у виска проходя по улице. Ее улыбка была тем, что удерживало его здесь, среди этих забывших о настоящих ценностях людей.
Рядом с ней он чувствовал себя воздушным шариком.
Она была его Нитью.

***
Они любили сидеть на крыше дома вдвоем. Он жил на верхнем, четырнадцатом этаже. И с крыши открывался захватывающий вид на город и море.
Летними вечерами воздух тяжелым, как будто бы немного липким.
Люди внизу словно муравьи копошились окруженные своими проблемами.
А они сидели и смотрели на них сверху. Но больше всего ему нравилось смотреть на отражение мира в ее глазах.
Она рассказала ему, что мечтает полетать на воздушном шаре. Он сказал, что это замечательное желание.
Он думал о том, как устроена жизнь. И как так получается, что человек теряет так много и так много находит. Насколько все непредсказуемо и как неожиданно прерывается кажущийся незыблемым поток событий, окружающих человека.
Он думал о том, как же сильно человек зависит от обстоятельств. Он представлял каждого человека плывущим на маленькой лодке посреди океана. Вокруг было много других людей на таких же лодках. Некоторые плыли по двое. Их лодки были связаны и напоминали катамараны. Некоторые плыли на больших кораблях. Но когда начинался шторм, один лишь случай решал, кому идти на дно.
В один из таких вечеров они сидели и молча смотрели на море. С запада, со стороны, противоположной заливу, надвигались тучи, и они предвещали настоящую летнюю грозу. Вдали уже громыхало. И отблески предшествовали каждому новому раскату.
Она тяжело вздохнула.
- Андрей, - он вопросительно посмотрел на нее.
- Я подумала… так не может продолжаться.
- Ты о чем?
- Ты знаешь о чем я. Тебе надо жить дальше. Тебе нужна девушка. Тебе надо построить семью.
- Что ты такое говоришь? Ты – моя девушка.
- Я всегда буду твоей девушкой. Но ты же понимаешь что меня нет.
- Я не понимаю о чем ты. – он вскочил на ноги. Затем снова сел и попытался обнять ее, но она отстранилась. – вот ты и вот я. Больше никого нет.
Она провела тыльной стороной ладони от щеки к уху. Так делала только она. Этот жест он хорошо помнил. Ее глаза как будто немного заблестели.
- Мне надо тебе что-то показать. Пошли. – она встала.
- Куда ты? Сейчас начнется ливень. Давай посидим пока.
- Андрей, пожалуйста, - и от ее взгляда что-то внутри него стало падать вниз с бесконечной скоростью. Он не мог возразить ей.
Они вышли из дома.
Они шли долго. Шли на запад, прямо на тучи, накрывавшие землю. Дождь сначала робко покапывал, затем осмелел и крупные капли застучали по горячей земле. Пока они дошли до места, появились первые лужи. Капли создавали пузыри на их поверхности. Дождь обещал быть долгим.
Они прошли ворота. Андрей все еще не понимал, что они тут делают. Он часто приходил на кладбище, чтобы навестить родителей и брата. Но ему было совершенно не понятно, зачем было приходить сюда именно сегодня.
Она взяла его за руку, и они подошли к могилам его родителей. Дождь превратил их лица на памятниках в негативы. Они остановились. И постояли так несколько минут. Взявшись за руки. Он не знал, как спросить, зачем они пришли сюда. Он не знал что делать. А она молчала. Затем она потянула его за собой. Он прошли на другую сторону кладбища. Он знал, что там была могила ее брата. Они навещали его тоже.
Дождь заливал их лица, но даже сквозь него было видно, что она плачет.

***
Он обнимает ее и прижимает к себе. И ее слезы, разбавленные дождем, смешиваются с его слезами. Вдруг она вырывается из его объятий и отступает на шаг.
- Иди за мной, - и она начинает огибать могилу брата. Она заходит за большой куст сирени, который растет возле самой могилы. И он спешит за ней. С каждым шагом он словно погружается в зыбучий песок, идти все тяжелее и тяжелее.
За кустом – еще одна могила. Она так похожа на первую. Они одинаковые. Разные только фотографии и надписи.
Почему-то на этой фотография Карины. Он стоит спиной к нему. Ее бежевое платье уже совсем промокло. Волосы потемнели от влаги.
“От любящих родителей” – значится на надгробии, - “Карина Сергеевна Бирюкова.
23 января 1982 - 18 мая 2000”.
Он молчит. Он не понимает что это за место, куда она его привела. Она поворачивается к нему. Теперь на него смотрят обе Карины.
- Я ничего не понимаю. Зачем мы здесь и почему ты на этом памятнике. Что это за бред?
Она молчит. И дождь уже настолько сильный, что начинает заливать глаза. Он протирает их. Ему начинает казаться, что она пропадает, словно становится прозрачной. Он делает шаг к ней.
- Меня нет.  Я только в твоей голове.
Он закрывает уши руками. Но голос не становится тише.
- Замолчи! – кричит он – замолчи! Потом резко понижает тон, – замолчи пожалуйста…
- Ты должен понять что произошло. Ты должен понять и принять это. Так бывает. Так случается. Это жизнь.
- Ты есть и ты рядом со мной, и ты будешь рядом со мной. – он снова кричит. Или шепчет. Уши закрывать мало толку, и он снова протирает глаза. Но фигура рядом с ним становится все расплывчатее. Он бросается к Карине. Но на том месте, где только что были ее очертания уже никого нет. Нет и следов на мокрой земле. Осталась одна Карина.
На фотографии. Лицо черное от дождя. Застывшее в вечной улыбке. Самое прекрасное лицо.
Ему кажется, что памятник тоже должен исчезнуть. Как исчезла она. Ему кажется, что скоро он проснется.
Он падает рядом с могилой.
А голос в его голове, ее голос, продолжает:
- Ты должен жить дальше. Я знаю - тебе не хочется. Но это не тебе решать. Я знаю, что покажется самым простым подойти к краю и сделать шаг, чтобы найти меня на нашем острове, но меня там не будет. Я могу быть там только среди теней.
И это было правдой. Она скорее всего была там, но только лишь в виде тени, которая пугала временных постояльцев этого острова, места которого нет, места, служащего пересадочным пунктом для тех кто оказался на краю между жизнью и смертью, места, где зародилась их любовь.
- Жизнь кажется несправедливой иногда. Иногда она такая и есть, жестокая и короткая. Но это жизнь. И некоторые борются за нее, отдавая все, некоторые отдают ее за других. А некоторые… оглянись вокруг, и ты увидишь много несчастных людей.
Просто помни что я с тобой, и мы под одним небом. День для меня так же ярок, как для тебя. Ночь темная – такая же, какой видишь ее ты. Я продолжаюсь в тебе.
Я люблю тебя.

***
Все это казалось абсолютно нереальным. И не понятно, что было бы лучше – жить так всю жизнь или сидеть сейчас на мокрой земле под дождем. Понимать, что ты больше никогда не увидишь ее, не услышишь и не коснешься. Понимать, что все, что было – возможно лишь плод воображения, искажение в поврежденном мозге.
Но остров правда существует. И они были на нем. И они были вместе здесь. Это не могло быть ложью. Иначе в мире ничего не было кроме лжи.
Подняться не было сил. Он заставлял себя дышать. И, прижавшись к холодному камню, он шептал:

  Дельфины блещут плавниками.
  Словно зовут – плывите с нами.
  Они зовут меня с собою,
  И за несбыточной мечтою
  Я брошусь в море вслед за ними…
  Гоним желаньями своими,
  Я буду плыть, пока есть силы,
  Чтоб избежать в земле могилы,
  Чтоб обмануть судьбу и время,
  Отбросить тяжких мыслей бремя,
  Увидеть блеск в твоих глазах,
  Услышать снова голос твой,
  И утонуть в твоих мечтах,
  Чтоб тоже стать твоей мечтой…
 
 2006-2009