В городе стояла весна. Она вот уже почти два месяца, как заключила этот
маленький мир из стекла и бетона в свои теплые объятия. Я признаюсь, люблю
весну. Не оригинально? Но я люблю её не только за тепло или за то, что все
начинает оживать от травинки до человека. Я люблю её за то, что она
искренна, наивна и бесконечно влюблена во все, что делает с природой. Вы
никогда не задумывались, почему весна - пора любви? Да, да - изначально
весна любит природу и нас - от того и мы стремимся к любви.
Я бродил по улицам, любуясь плодами любви: почками на деревьях, старушками
на скамейках и молодыми мамочками с колясками. Не помню, о чем я думал.
Вообще, если забегать вперед, мне тяжеловато будет вспоминать, о чем я
думал, зато очень просто о том, что чувствовал.
Моя прогулка длилась уже в районе часа, когда я увидел это прекрасное
создание. Она сидела на скамейке, греясь под теплым весенним солнышком. Я
приблизился к ней. Помню, как сейчас, что больше всего мне запомнились её
глаза. Никогда раньше я не видел таких глаз! Желтый от самого зрачка как
бы постепенно растворялся в окружающем его голубом, а тот в свою очередь
был ограничен почти четким кругом темно-синего. Наверное, именно в глаза я
тогда и влюбился. Влюбился на столько, на сколько вообще возможно
влюбиться в глаза кошки. Я взял это чудо в руки. Маленькая, максимум двух
месяцев от роду. Как сейчас помню: мягкий, почти невесомый, пушистый серый
комочек. Надо ли говорить, что я просто не смог оставить её на этой
скамейке. Я взял её домой. Придумать ей имя оказалось просто непосильной
задачей! Я считаю и всегда считал, что имя для домашнего любимца, а уж тем
более любимицы, должно выбираться подстать ему или ей. Должно отражать
натуру. Я решил, что с именем подождем. Раз уж мы с ней толком ещё не
знакомы, будем ждать, пока она проявит свой характер. Долго ждать не
пришлось. Характер она начала проявлять буквально на следующий день.
Попытки приучить её ходить в туалет в определенное место ничем не
закончились. Она упорно не хотела делать свои дела где-то кроме угла возле
моей кровати. Я понял, что бороться с ней нет смысла, и уступил: поставил
скрепя сердцем миску в углу спальни. И самое странное было в том, что
стоило мне уступить, как она послушно стала ходить в туалет туда, куда я
до этого её приучал. Моя радость не знала предела. Дальше начались
проблемы с питанием. Она наотрез отказалась есть всякие кошачьи корма.
Первую неделю я ещё как-то пытался её вразумить, но так же отчаялся. Ели
мы теперь вместе, фактически из одной тарелки. Когда я ел, она забиралась
ко мне на колени и послушно принимала еду из моих рук. Спали мы тоже
вместе. Ей не пришелся по духу домик, который я ей купил. Она ложилась
спать возле меня, свернувшись калачиком на соседней подушке напротив моего
лица. Я привык. А буквально через месяц просто не представлял себе сна без
чуть слышного мурлыканья на соседней подушке. Моя киска подросла, а имя я
ей так и не мог придумать.
Не один раз я садился на диван, она запрыгивала ко мне на колени и
смотрела на меня своими огромными чудесными глазами, и я размышлял, как же
мне её назвать? Ну не мог я дать ей имени, когда на меня смотрели эти
глаза. Не мог! У меня создавалось впечатление, что на меня смотрит
человек. Ни у одной кошки я не встречал столь разумного проникновенного
взгляда, полного настоящих, воистину человеческих, чувств. Вряд ли вы
можете себе такое представить, но именно такой была моя кошечка. Я так и
звал её просто - киса.
Ещё моя кошка очень любила сказки. Да! Сказки!
Как-то я собирался на работу, опаздывал. Она сначала, как всегда,
внимательно наблюдала за мной, сидя на краю столика в гостиной. Потом,
когда я присел на диван, стараясь найти какую-то визитку в бумажнике, она
подошла ко мне. Запрыгнув на колени, она уткнулась мне в живот.
- Что такое, кис? - поинтересовался я, продолжая поиски.
Она не мяукнула, как обычно бывало, когда я обращался к ней. Она
продолжала сидеть, уткнувшись мне в живот своей маленькой мордочкой.
- Кис, я опаздываю. Серьезно, не могу приласкать, - с этими слова я снял
её с колен и посадил рядом с собой на диван. Минут через десять я ушел на
работу, а когда вернулся, нигде не мог её найти. Как сквозь землю
провалилась! Надо ли говорить, как я переволновался. Моя киса не бывала на
улице приличное время, да и… как она могла выйти из квартиры? Хотя,
последним вопросом не скажу, что особо задавался, я знаю - для моей кисы
нет ничего невозможного.
Отчаявшись, после долгих поисков, я уселся на край кровати и тупо
уставился в пол. Не объяснить, какие чувства я испытывал. Я очень
привязался к этому чуду с шерсткой похожей на кусочек густого тумана. И
глаза... Ну что же я буду делать без этих глаз? Честное слово, я почти
плакал. Мне вдруг вспомнилось, что, когда я был маленьким, меня от слез
всегда спасали сказки. Не долго думая, я отыскал на книжной полке первый
попавшийся сборник сказок. Я почему-то хотел читать вслух. Я прочел около
двух страниц, и вдруг моя киса возникла не понятно откуда! Она запрыгнула
ко мне на колени и довольно замурлыкала. Я вообще замечал за ней, что она
любит звук моего голоса, но тут было что-то другое. Я видел, что она
внимательно меня слушает, но не просто слушает. Как объяснить, что кошка
слушает и всё понимает? Каждое слово! Ловит каждый оттенок настроения!
Понимает смысл каждой фразы! Мы с ней всю ночь читали сказки. Я читал, а
она слушала, не отпуская меня после завершения очередной красивой истории.
Вскоре это стало традицией. Я читал ей сказки перед сном, а она, довольно
мурлыкая, засыпала.
Кошечка была у меня уже где-то три месяца. Она уже не была котенком, но
ещё не стала кошкой. Подросток. Вот в это самое время и начались
странности. Я буду рассказывать всё так, как было, а уж вам судить выдумка
это или правда.
Одним теплым летним вечером я решил прогуляться с моей кисой. Большая уже
девочка, пора бы и свет повидать, а то она кроме той скамейки, на которой
я её нашел, особо ничего и не видела. Я взял её на руки и вышел на улицу.
Она выражала железное спокойствие. Когда я поставил её на землю, она не
прижалась в растерянности к земле, как обычно делают кошки. Она не стала
принюхиваться. Она медленно пошла по дорожке. Я не отставал. Вот так мы и
гуляли весь вечер, рядышком. Иногда останавливаясь у скамеек в парке. Мы
сидели просто и смотрели на проходящих мимо людей. Она забиралась ко мне
на колени и, иногда мне казалось, что она дремала, но она наблюдала вместе
со мной за всем, что происходит вокруг.
Мы вернулись домой, поужинали, прочитали сказку на ночь, и я даже не
заметил, как уснул. Так сильно на меня влияет свежий воздух.
Проснулся я от странного звука. Сквозь сон мне почудилось, что кто-то
плачет. Я перевернулся с бока на спину и открыл глаза. Нет, не почудилось,
кто-то действительно плачет. Я встал с кровати и включил лампу. Не
передать словами, какого было моё удивление! В углу комнаты, прижав к себе
колени, сидела девочка лет 15-ти. Она была совсем голая. Я снял с кровати
одеяло, подошел к девочке и укутал её. Она не шелохнулась. Просто сидела,
обнимая колени, и плакала. И я сел рядом. Просто опустился на колени рядом
с ней и стал гладить её по растрепанным волосам. Волосы у неё были мягкие,
и пахли они здорово - травой.
Не знаю, сколько мы так просидели. Она плакала, а я гладил её по голове.
Но в какой-то момент она подняла голову и посмотрела на меня. Я в испуге
даже руку отдернул. На меня смотрели чудесные глаза моей кисы!
- Что такое?! - воскликнул я.
Она улыбнулась. Знаете, такой славной улыбкой. Ни у кого больше я не видел
столь славной улыбки. Я ещё больше растерялся.
- Киса? - не веря собственным глазам, спросил я.
- Ага, - улыбаясь, ответила она.
- А чего ты плачешь-то? - спросил я, поражаясь глупости всего
происходящего. Моя кошка?!
- Грустно просто, - ответила она. Просто так! Взяла и ответила! И всё
смотрит на меня и улыбается.
- А… Чего грустно-то? Сказка не понравилась? Или прогулка? - взял и
спросил.
- Нет! - она даже испугалась почему-то.
- А что такое тогда? - я не отступал.
А она смотрит на меня и молчит! И не улыбается больше. А потом просто
взяла и обняла меня. Ручки у неё тоненькие такие. Как сейчас помню,
горячие-горячие. Обняла и даже не смотрит на то, что одеяло с неё сползло
на пол. Я её в ответ обнял. И мне так хорошо стало! Как будто я эту
девочку знаю, как себя! Да нет! Лучше себя! А потом я её укутал в одеяло и
отнес на кровать. Она всю оставшуюся ночь читала мне сказки. Нет, не по
книге. Наизусть. Я очень удивился, но мне так нравился её голос, что я
ничего не сказал. Просто лежал, положив голову на её животик, и слушал.
Проснулся я по будильнику, за окном было пасмурно. Не люблю просыпаться с
таким тоскливым видом за окном. Странное выдалось тогда лето. Погода
менялась каждый день, даже несколько раз на дню. Я натянул брюки и по
привычке обернулся посмотреть - проснулась ли моя киса. Естественно кошки
я не увидел. Моим глазам предстала совершенно другая картина. На моей
кровати спала девочка. Она свернулась калачиком, уткнулась личиком в щель
между моей и её подушками. Я невольно вздрогнул, когда увидел. Я то думал
- сон. Я подошел к девочке и прикоснулся к её плечу. Она открыла глаза и
лениво повернулась ко мне лицом. На её губах играла улыбка.
- Нравлюсь? - смотря на меня своими чудесными глазами, спросила она.
- Очень, - выпалил я, безвозвратно утопая в её глазах.
- Ты сегодня не идешь на работу, у тебя выходной. Понял? - её улыбка стала
озорной.
- Ага, понял, - согласился я. Не было у меня никакого желания ей перечить!
- Садись рядом, - она села на кровати и похлопала ладошкой рядом с собой.
Я послушно сел, не отрывая взгляда от её лица. До чего же она милая! Я,
конечно, всегда знал, что моя кошечка красавица, но не думал, что такая
странная у неё красота. Неправильная какая-то красота. Понимаете? Нет, не
кривой нос или что-то подобное. Носик такой маленький, аккуратненький,
задорный. Улыбка и глаза просто сказочные! Но нет в ней ничего
восхитительного, а меня она восхитила! Вот ей Богу! Очень милая, очень.
Сидел я так и смотрел на неё, а она на меня. Всё смотрит и улыбается.
- Это вроде, как с Царевной Лягушкой? - вдруг спрашиваю я.
- Ага, вроде того, - отвечает и всё улыбается.
- Но я же тебя не целовал, - заметил я.
- Ну, ты же не принц, а я не лягушка, - улыбнулась девочка.
- И то верно, - согласился я.
- Я есть хочу, - серьезно заявила киса.
Я растерянно смотрел на неё.
- А что ты ешь? - спросил я.
- То же, что и всегда, только побольше, - засмеялась девочка.
Мы позавтракали. Забавно было завтракать со своей кошкой, шерсть которой
стала теперь нежной розовой кожей, а мордочка стала лицом. Так как девочка
была совсем голая, я одел ее в свою футболку. Она сидела у меня на
коленях, с аппетитом уплетая омлет.
Она наелась, вытерла губы ладошкой и довольными глазками уставилась на
меня.
- Я сыта, теперь хочу гулять, - заявила она, сползая с моих колен.
Мне вдруг безумно не захотелось её отпускать! Я притянул её обратно в свои
объятия. Она не сопротивлялась, только нежно-нежно улыбнулась и обняла
меня своими тоненькими ручками за шею. Потом она чмокнула меня в губы и
весело заерзала у меня на коленях.
- Знаешь что, ты самый лучший мужчина на свете. И ты очень хорошо обо мне
заботился. Я тебя очень-очень люблю! - протороторила она и вновь чмокнула
меня в губы.
Честное слово, я даже смутился! Я всегда чувствовал, что моя киса очень
искренняя, но никогда не думал, что буду этим так смущен.
- Слушай, я не пойму никак…
- Я не просто кошка, я что-то подобное оборотню, - перебила меня девочка.
- Как мне тебя называть тогда? У тебя же есть имя?
- Да, есть. Луиниль.
- Странное имя какое-то… - заметил я.
- Ничего не странное. Но если тебе не нравится, зови меня кисой.
- Нет! Мне нравится, красивое имя, но необычное очень. И его не сократить
никак. Так и звать тебя полным именем?
- Зови меня кисой, так проще будет, - предложила Луиниль.
- Хорошо, киса, - с готовностью согласился я.
Странное дело, совсем не хотел ей перечить. Все её желания так просто и
легко укладывались в моем сознании, будто бы они были моими собственными.
- Так мы идем гулять? - спросила Луиниль, перебирая пальчиками мои волосы.
- Как же ты пойдешь гулять без одежды? - удивился я.
- Да, ты прав. Я не подумала об это… - грустно согласилась девочка.
- Не переживай! Исправимо. Я сейчас схожу в ближайший магазин и куплю тебе
что-нибудь из вещей.
Я так и сделал. Купил ей платьице. Оно оказалось немножко великовато, но
смотрелось всё равно очень мило. Вообще на этой девочке любая одежда
смотрелась мило, что моя футболка, что это платьице. Ей всё очень шло.
Мы пошли гулять. Никогда не думал, что девочки в 15 лет так себя ведут. Я,
конечно, понимал, что моя девочка особенная, но она даже в облике человека
просто удивительно напоминала кошку! Несмотря на всякие ее, более чем не
человеческие выходки, погуляли мы отлично. Она осталась довольна, а про
себя я вообще молчу. Я был в восторге! Никогда не чувствовали себя
счастливыми без причины? То есть причина-то какая-то больно простая и
неприметная для счастья, а счастье всё равно через край! Вот именно так я
себя тогда и чувствовал: безмерно счастливым.
Мы пришли домой и пообедали. Она опять кушала, сидя у меня на коленях. Так
вот, когда мы поели, я задал ей вопрос, который меня очень волновал:
- Кис, а что мы теперь делать будем? Ты теперь навсегда человек?
Она погрустнела. Я видел, как в её глазках погас радостный огонек. Она
сползла с моих колен, в этот раз я её отпустил. Мне почему-то стало так
горько, что я с легкостью разжал объятия.
Она отошла к окну и стояла так молча. Я тоже сидел и молчал. Я ждал, что
она ответит.
- Нет, я могу быть человеком только иногда, - наконец, произнесла она.
Мне вдруг стало так больно от звука её голоса. В нем было столько тоски!
- Ну, ничего. Будем жить, как жили, - сказал я и тут же пожалел об этих
словах. Я понял, что не смогу жить, как раньше! Просто не смогу! Лучше
умру, чем никогда больше не увижу её человеком!
Она как будто прочитала мои мысли.
- Ты же не последний раз видишь меня человеком, - в её голосе звучала
нежность. Никогда я не слышал столько нежности в голосе, столько чувства в
простых словах! Да, особенная у меня была кошка…
Она была человеком три дня и три ночи. Днем мы гуляли, а ночью читали
сказки. Никогда до этого я не чувствовал себя таким живым! Я тонул в её
глазах, совершенно не думая о том, чтобы спастись, и тем более о том, что
она всего лишь маленький ребенок-оборотень. Я не думал о том, что совсем
скоро она вновь станет серой кошкой. Я знал, что бесконечно люблю её. Да,
знал. Обычно людям нужно очень много времени, чтобы действительно понять
любят они или нет, а мне было достаточно трех суток, чтобы понять - я
люблю её! Люблю! И чем чаще она мне улыбалась, чем чаще я смотрел в её
волшебные глаза, тем лучше я понимал, что люблю её.
В последнюю ночь, когда я читал ей сказку про Русалку, она остановила
меня, прикоснувшись пальчиком к моим губам.
- Послушай, я никогда в жизни не видела моря, - с какой-то невесомой
грустью сказала девочка - Я очень хочу увидеть море, очень.
Тогда я и решил перебраться жить в какую-нибудь страну, где есть море.
Сейчас я живу на берегу Черного моря, и каждый восход и закат напоминает
мне о мечте маленькой серой кошки. Тогда же я решил исполнить это её
желание.
- Мы обязательно поедем на море, - пообещал я.
Она улыбнулась и, как всегда, чмокнула меня прямо в губы.
Утром я проснулся от прикосновения влажного кошачьего носика к своим
губам. Я открыл глаза и встретил ясный взгляд своей кисы. Она перестала
быть человеком. Увы.
- Здравствуй, кошечка, - я взял её на руки и стал гладить. Она мурлыкала.
Мне было очень грустно от того, что она не может мне ответить. Меня мучила
тоска. А она просто лежит и мурлыкает. Мне даже показалось, что она
задремала, таким спокойным было её дыхание. Я встал с кровати и отнес её
на диван. Она мирно спала, периодически лениво потягиваясь. Она открывала
свои сонные глазки, смотрела на меня, потом снова закрывала и засыпала. Я
несколько часов просто сидел и смотрел, как она спит. Кто она? Всего лишь
кошка. А так приятно смотреть на её безмятежный кошачий сон!
Не буду долго рассказывать вам, как мы жили в те месяцы, когда она была
кошкой. Мы жили так же, как и до этого, только тоска переполняла моё
сердце. Очень грустно бывало порой. Очень грустно бывало от того, что она
не может со мной говорить. Скучал я по её голосу. Теперь я прекрасно
понимал, что выражают её глаза в те или иные моменты, я же помнил, что это
глаза человека.
Я очень ждал второго её превращения. Она мне дала понять, что это будет
скоро. Я ложился спать с мыслью, что утром рядом со мной будет лежать не
кошка, а моя любимая маленькая Луиниль. Не описать, как грели меня эти
мысли. Времени прошло довольно много с того дня, когда я последний раз
видел её человеком, от этого моё ожидание становилось ещё невыносимее и
сладостнее одновременно.
Я думал, что из-за безумного потока радостных мыслей не смогу уснуть, но
сон пришел незаметно и быстро. Проснулся я так же внезапно, как и уснул. Я
открыл глаза, боясь шелохнуться. За несколько секунд перед моими глазами
пробежало около тысячи различных зарисовок одного и того же момента. Я
лежал чуть дыша. Безумно боялся, что обернусь, а там дремлет серая кошка.
Пролежал я так минут пять-десять. Наконец, я решился. Я аккуратно
перевернулся на другой бок и замер. Она лежала на боку ко мне лицом: глаза
закрыты, на губах едва заметная улыбка. Я оглядывал её, затаив дыхание:
волосы беспорядочно спадают на грудь, ноги чуть согнуты, одна рука четко
лежит по изгибу её тела, вторая - согнута у её головы, ладошка раскрыта. Я
смотрел и глупо улыбался. Куда подевалась та девочка, образ которой я так
бережно хранил в своем сознании? Где она? Те же руки, волосы, но это не та
девочка. Рядом со мной лежала очаровательна девушка. Безумно
притягательное юное тело. Казалось, что если прикоснуться к её коже
губами, то на них останется легкая сладость. А что творилось с моими
чувствами, когда я смотрел на её бедра и ноги!
Она очень изменилась. Оставаясь прежней Луиниль, она стала совершенно
новой, особенно желанной. У меня тогда не было даже мгновения, чтобы
устыдиться своих желаний. Я весь был погружен в созерцание этого поистине
чудесного создания.
Но пора было будить её, пора было насладится её живостью, её голосом, её
человекообразностью. Я легонько поцеловал её в раскрытую ладошку. Она
непроизвольно сомкнула пальчики.
- Доброе утро, моя киса, - прошептал я почти в самые её губы.
Она улыбнулась. Так мило, так трогательно и так… соблазнительно. Я не
удержался и поцеловал её, как она меня целовала: просто чмокнул в губы.
Она открыла свои глаза: большие, яркие и чудесные.
- Как я тебе? - продолжая улыбаться, спросила девушка.
- Ты прелестна! - прошептал я. Я чувствовал каждой клеточкой тела тот
момент, когда моё дыхание коснулось её губ. Она слегка облизнула нижнюю
губу.
- Щекотно… - проговорила она.
Как же мило прозвучало это слово! Как чудесно звучал её голос! Образ
маленькой Луиниль с бешеной скоростью стирался из памяти, пуская на свое
место новый образ: юной желанной Луиниль, прекрасной сочной девы. Она
изменилась для меня, для меня одного она стала этим ангелом. Ангелом,
чудесное тело которого обещало неизвестное мне доселе блаженство.
В каком-то отчаянном порыве, в какое-то мгновение безумно испугавшись, что
это чудо исчезнет, я прижал к себе её нагое тело. Она с какой-то детской
радостью ответила на мои объятия.
Она не осознает себя воплощением самых диких моих желаний! Телом она -
прекрасна! Душою она прекрасна, но ещё не доросла до манящей красоты
своего тела. Только полностью осознав это, я устыдился! Мне стало стыдно
за это искреннее моё желание обладать этим прекрасным телом. Я отстранился
от неё на столько, чтобы совсем близко видеть глаза, но не чувствовать её
мягкой кожи.
- Ты скучал? - улыбаясь, спросила Луиниль. Она ничего не заметила. Она не
видит того, что происходит со мной!
Вот и славно.
- Очень скучал, моя киса, - признался я.
Она закрыла глаза и подалась вперед, пытаясь вернуться в мои объятия.
Я отстранился. Она вздрогнула и замерла. Молчала. Лежит вот так в
полуобъятиях со мной и не шелохнется, и не скажет ничего. Я тоже не
двигался, лежал и слушал её дыхание. Она ничуть не нервничала. Сердце
билось ровно.
- Извини, - только и сказал я. Она никак не отреагировала. Я ещё немного
отстранился, чтобы лучше видеть её лицо. Она поддалась моему движению, и я
увидел её личико: глаза широко открыты, пелена слез, но сердце бьется
также, и дышит она также спокойно. Просто катятся и катятся слезинки, а
глаза такие большие-большие, и слез в них много-много, и боли…
бесконечность. Именно в этот момент я понял, что такое бесконечность - это
любимые глаза полные тихих, самых тихих и оттого самых горьких, слез.
- Что же ты плачешь, глупенькая?! - воскликнул я.
Честное слово, мне самому хотелось плакать! Я прижал её к себе. Она
уткнулась личиком мне в грудь и совсем расплакалась. Глупая какая! Лежит
вот так и плачет! Горько так плачет, навзрыд.
Потом она успокоилась. Лежит спокойная в моих объятиях, а я боюсь даже
шелохнуться.
- Ты меня обидел, - сказала она, чуть отодвинув свое личико от меня.
- Прости, - ещё раз извинился я. Не знал я, что ещё ей сказать, если уж
она не видит, что со мной творится.
- Скажи, что любишь меня, - шепотом попросила она, сильно-сильно
прижавшись ко мне.
- Люблю, - ответил я.
Как бы я сейчас хотел почувствовать ту странную, невероятно тонкую и
невероятно сильную связь, которая возникла в тот момент между нами! Я
чувствовал её тоненькие ручки, обвивающие меня, чувствовал биение её
сердце совсем рядом со своим. Сколько бы я отдал за хотя бы чуть заметное
прикосновение к этим чувствам!
Она отстранилась и села. Я чуть сдержал возглас удивления смешанного с
неописуемым восхищением и желанием обладать! Длинные темно-русые волосы
ниспадали на плечи, слегка прикрывали грудь. Точеные контуры её тела
вызывали во мне дикое желание! Я готов был выть от восторга!
Она чуть наклонила голову и внимательно смотрела на меня. Видит Бог, я
очень старался смотреть ей в глаза, но всё было безуспешно. Я как жадный
зверь пялился на её тело.
Внезапно она рассмеялась. Искренне, радостно. Мне показалось, что она
просто издевается! Я сидел, недоумевая, что же вызвало такую бурную
реакцию?
- Ты так смотришь, будто хочешь меня съесть, - успокоившись, заметила моя
киса.
- А я и хочу, - честно признался я.
Она как-то забавно повела бровью, а потом снова рассмеялась.
- Ты глупый! Зачем же тебе меня есть? - сквозь смех сказала Луиниль.
А что я? Я прижал её к себе. Сжал в объятиях, при этом всеми силами
стараясь заставить свое тело не отзываться так откровенно на её близость.
- Слушай, чего мы сидим дома?! У меня и так мало времени! - воскликнула
моя девочка и, вывернувшись из моих объятий, вскочила с кровати.
Не знаю, что на меня нашло, но я схватил её за руку. Я притянул её к себе.
Она как-то испуганно вскрикнула и замерла в моих объятиях. Я сидел на краю
кровати, заведя её руки за её спину, и прижимая её тело как можно ближе к
себе.
- Мне больно! - крикнула Луиниль, попытавшись вырваться. С какой-то слепой
яростью она отбивалась от моих рук. Что-то заставляло меня держать её
крепко. Безусловно, ей было не вырваться, но она продолжала брыкаться. При
этом ни одного слова, только слезы гнева катились по её щекам. Вдруг она
замерла. Её глаза смотрели сквозь меня. Только тут я опомнился и отпустил
её. Зачем я держал её против её желания? Ответ прост: хотел управлять ей,
хотел подавить хотя бы на мгновение её волю.
- Так нельзя, - как-то растерянно проговорила девушка.
Я молчал. Она смотрела куда-то за меня и ещё несколько раз повторила, что
так нельзя.
- Прости, маленькая. Сам не знаю, что на меня нашло, - как-то
неестественно признался я.
Она молча обняла меня за шею. Я чувствовал, как дрожит её прелестное тело.
- Конечно, я тебя прощаю. Только не делай так больше. Хорошо?
Я молча кивнул. Почему-то мне стало не по себе от такого беспрекословного
понимания с её стороны. Мне хотелось, чтобы она боролась со мной так же
яростно, как буквально минуту назад!
- Всё, пошли гулять! - весело воскликнула Луиниль и выбежала из комнаты.
Минут через 15 она появилась опять. В том самом платьице, что ещё не так
давно было ей великовато. Теперь оно было даже немного мало, но это не
было столь уж заметно, ибо взгляд в первую очередь отмечал то, как славно
это платье не просто подчеркивает, а нарочито выделяет, все достоинства
этого чудесного юного тела. Не ожидал, что одна вещь может смотреться так
по-разному.
Мы пошли гулять. Точнее поехали. Погода была на удивление теплой. Несмотря
на то, что мне пришлось отдать моей девочке свою куртку, как такового
плохого впечатления от погоды не осталось. Тем более что больше времени мы
провели в машине и в помещениях, чем на улице. Катались по городу,
посетили множество магазинов, накупили моей девочке вещей. С одеждой
перебирать не стали, ибо обоим было ясно, что в следующее превращение моя
девочка опять вырастет. Зато всяких сумочек, кошелечков, браслетиков и
кулончиков мы накупили более чем достаточно. Когда моя девочка
окончательно насытилась всякими покупками, мы решили поехать на озеро.
Дождя не предвиделось, и мне не хотелось упускать такую возможность
вывести мою кошечку на природу. Мы заехали домой, взяли одеял, купили
кое-что перекусить и отправились к озеру. Доехали мы часам к десяти
вечера. Больше всего за время нашей поездки в машине мне запомнился
момент, когда моя девочка на заднем сидении переодевалась из платья в
шорты и рубашку. Удивляюсь, как мы не врезались во что-нибудь. Она-то
ясное дело не обращала на меня никакого внимания, разбираясь с застежками
и пуговицами. А я в свою очередь занимался больше созерцанием её стараний
по переодеванию, чем дорогой. Тем ни менее доехали мы благополучно.
Сделали привал у самого берега. Моя девочка старательно и чересчур
суетливо занялась нашим привалом. Хотя, стоит заметить, что постаралась
она хорошо. Благодаря той массе одеял, что мы взяли с собой, она смогла
устроить отличное, более чем отличное гнездышко. Видит Бог, всю бы жизнь
провел на берегу того озера рядом с моей кошкой в горе одеял и с парой
килограмм груш и персиков! Но мне была подарена всего лишь одна ночь.
Мы поудобнее устроились на одеялах, и моя сладкая Луиниль принялась
уплетать груши. Никогда не забуду этого зрелища! Никогда не видел в жизни,
чтобы так соблазнительно ели! Сок груши стекал по её подбородку на шею, на
грудь… Она продолжала есть, весело болтая и как-то неловко по-детски
вытирая губы тыльной стороной ладошки. Я думал, что сойду с ума!
- А ты чего не ешь? - спросила она, доев очередной фрукт.
- Мне нравится смотреть, как это делаешь ты, - признался я.
Луиниль смущенно улыбнулась и вернула только что взятую грушу обратно в
пакет.
- Тогда и я не буду есть! - объявила она, протягивая ко мне свои тоненькие
ручки. Я с удовольствием нырнул в её объятия. Она, как-то задорно
подпрыгнув на месте, прижалась своими липкими от грушевого сока губами к
моим. Я знал, что этот поцелуй всего лишь бессознательное желание моей
девочки быть ближе, но всё равно не смог удержаться и легонько прикусил её
нижнюю губу своими губами. К моему удивлению девочка не отстранилась, а
повторила моё действие. Я продолжал легонько целовать Луиниль, а она с
готовностью повторяла все мои движения. Её ручки легонько обнимали меня за
шею, мои же руки осторожно блуждали по её спине. И опять же! Она не
выразила и тени удивления или негодования от моих действий. Я не решался
проникнуть языком в её влажный и такой манящий ротик. Я боялся, что уж это
ей точно покажется ненормальным и отталкивающим! Одному Богу известно, как
я потом жалел о том, что упустил этот момент.
Я отстранился. Она открыла глаза. Их заволокла дымка тихого восторга.
- Тебе понравилось? - не удержался и спросил я.
Ответом на это был властный притягивающий жест её тоненьких рук. Наши губы
опять оказались в непосредственной близости.
- Не думаю, что это хорошая мысль, - проговорил я почти в самые её губы.
Хотя уверен я в своих словам не был совершенно, они подействовали
мгновенно. Луиниль отстранилась на безопасное расстояние, не размыкая
наших объятий. Она смотрела на меня и улыбалась.
- Чего ты улыбаешься?
- Забавно на тебя смотреть, - призналась девочка и крепко - крепко
чмокнула меня в губы.
Я не нашелся что ответить. Я просто наслаждался тем, что она так близко,
наслаждался ощущением какой-то особой свободы, которую дарили её объятия и
улыбка.
- Я хочу купаться! - внезапно заявила моя девочка. Я ещё не успел
сообразить, что происходит, как она уже была у самой воды. Пока я поднялся
и подошел к ней, она была в воде уже по колено. Я прикоснулся рукой к воде
- ледяная!
- А ну выходи из воды! - велел я.
Она обернулась, весело хихикнула и продолжила медленно заходить в воду.
Я чувствовал себя полным идиотом. Стою на берегу и не могу ничего сделать,
а она идет и идет, при этом громко и звонко смеясь.
- Заходи тоже! - крикнула она, будучи уже по пояс. Её не смущала ни
температура воды, ни то, что она зашла в одежде.
- Кис, это уже не шутки! Вода ледяная! Заболеешь! А ну вернись! - в
бессилии кричал я. А она, казалось, совершенно не слушает меня. Плещется
себе в холоднющей воде и хоть бы хны!
В один миг я решился, сбросил обувь, куртку и зашел в воду. Она была не
просто ледяная! Это не описать! Брюки мешали быстро двигаться, поэтому я
не сразу настиг мою Луиниль. Кроме того, она всячески уворачивалась от
меня.
Наконец, я поймал её. Она, довольно смеясь, прижалась ко мне. Её губы в
одно мгновение отыскали мои. Она в каком-то странном детском восторге
поцеловала меня. Я чувствовал её горячее тело сквозь тонкую ткань рубашки,
моё же тело в этот момент очень просилось прочь из воды.
Я силом вытащил её на берег. Она моментально скинула с себя все вещи и
осталась в одних трусиках. Я смотрел за тем, как она раздевается,
совершенно не думая её останавливать. Наоборот, я почувствовал какое-то
жгучее разочарование от того, что она осталась в трусиках. Эгоист. Я не
сразу сообразил, что надо бы что-нибудь накинуть на неё. Укутав девочку в
одеяло, я стал разводить костер. Оставив огонь разгораться, я включил
машину и оставил её разогреваться. Не особо хотелось, чтобы моя девочка
заболела. Луиниль же с неподдельным интересом наблюдала за моими
действиями, а когда я велел ей идти греться в машину, она только
рассмеялась.
- Позаботься о своем здоровье, у меня в любом случае его куда больше, да
и… жизней целых девять, - заметила она. - Ты сейчас не кошка, а человек!
Марш в машину! - не сдержался я. Меня всего колотило. Я так и ходил в
мокрой одежде. Каково же было моё удивление, когда Луиниль молча встала,
добрела до машины и забралась внутрь. Я развесил наши вещи над огнем, взял
с собой пару одеял и последовал её примеру. Теперь мы сидели на заднем
сидении, укутавшись каждый в свое одеяло. Когда я сел рядом с девушкой,
она даже не шелохнулась, продолжая сидеть, глядя в окно машины.
- Прости, что накричал на тебя, но ты сама виновата. Я за тебя же
беспокоился, - извинился я.
Девушка какое-то время продолжала сидеть, как сидела, потом повернулась в
мою сторону.
- Каждый человек имеет право на ошибку и на глупость. Я человеком бываю
крайне редко. Неужели так сложно позволить мне совершать ошибки и
глупости? - удивительно серьезным голосом спросила девушка. Сначала мне
показалось, что она говорит это в шутку, слишком непривычно было слышать
столь серьезные нотки в её голосе. Но я увидел по глазам, что она совсем
не шутит. Я как сейчас помню, что подумал тогда: её глаза погасли. Просто
взяли и погасли, как гаснут фонари или лампочки - в одно мгновение. Вот
был свет, а вот его уже нет.
Я не знал, что делать. Она смотрела на меня своими погасшими глазами в
полумраке салона машины. Мне казалось, что я всем телом ощущаю энергию
тоски, исходящую от неё. Её нижняя губа дрогнула. Одно мгновение и я
прижал её к себе. Моя маленькая девочка тихо плакала. Я не мог себе
представить, как ей, наверное, тяжело быть кошкой, обладать только
ничтожными крохами человеческой жизни. Я много размышлял об этом потом.
Анализировал свои действия и удивлялся самому себе. Почему я не проникся
этой тоской? Почему не смог подарить ей самое человечное, что есть на
свете? Почему я любил её с оглядкой?
Луиниль успокоилась, и в её глазках опять забегали живые огоньки. Я видел
много её слез и потом, я много раз видел боль в её глазах и потом, но
тогда я просто был счастлив, что она успокоилась.
- Прости, что расплакалась, - сказала она и устроилась в моих объятиях.
- И ты меня прости…
Вскоре она уснула. Начался дождь. Я заснуть так и не смог. Слушал стук
дождя и биение её сердца.
Следующий день мы провели дома. На улице весь день царила непогода.
Луиниль сидела на полу, облокотившись на край дивана, и красила ногти ярко
малиновым лаком.
- Зачем так ярко? – поинтересовался я, накидывая ей на плечи кофту.
- Хочется яркого в такую серость за окном, - призналась девочка.
Я присел рядом с ней на корточки, убрал волосы с её лица. Она оторвала
взгляд от своих ногтей и улыбнулась мне.
- Чего такое? Сейчас вот ногти докрашу и чего-нибудь поделаем, -
проговорила она и вернулась к своему занятию.
Я терпеливо ждал, наблюдая за тем, как её ногти становились малиновыми.
Она закончила, убрала лак и села на диван. Я сел на пол возле её ног. Она
улыбнулась и погладила меня по голове.
- Мне хорошо с тобою, очень. Ты такой милый, - призналась она, ероша мне
волосы.
- Знаешь что, давай сделаем какую-нибудь глупость? – предложил я.
Мне почему-то захотелось сотворить что-то из рода вон выходящее, чтобы
моей девочке было что вспомнить.
Она засмеялась.
- Ты не любишь делать глупости. Не похоже на тебя, - заметила она.
- А сейчас хочу! – воскликнул я, встал на ноги и легким движением
подхватил её на руки. Она звонко рассмеялась, обвила меня руками за шею.
- И что же ты намерен делать? – сквозь смех спросила Луиниль.
- Пока не решил, - честно признался я.
- Ты не умеешь делать глупости! - весело заметила девушка.
Я не удержался и поцеловал её в смеющиеся губы. Луиниль нежно ответила на
поцелуй. Целовалась она более чем отлично!
- Когда это ты научилась так целоваться? – не удержался я от вопроса.
- В прошлой жизни, - загадочно улыбаясь, ответила она.
Тогда я не придал её словам никакого особого значения, принял за шутку.
Мне было не до того, чтобы разбираться в подробностях, я готов был её
съесть! Желание мгновенно захлестнуло меня с головой. И никакие доводы
разума не могли меня остановить.
Я быстрым шагом направился в спальню. Перед тем, как положить девушку на
кровать, я покрыл поцелуями всё её лицо.
- Ты ведь простишь мне это? – шепотом прошептал я ей на ушко. Она лишь
мурлыкнула и нежно поцеловала меня в губы…
Никогда мне не забыть этого её превращения. Всё оставшееся в её
расположении время мы провели в постели. Только иногда покидая её, чтобы
перекусить. Что я чувствовал тогда? У меня нет слов, чтобы описать. Я был
счастлив. Не просто счастлив, а невыносимо счастлив! Чувствам было тесно в
моей груди, я часто плакал. Плакал от боли, которую причиняли мне мои
чувства, рвущиеся наружу. Это были слезы самого искреннего, самого
настоящего и безумного счастья на земле! Луиниль была прекрасна! Она была
самым чудесным созданием на свете! В ней было всё и даже больше! Она не
была идеалом, она была в сотни раз выше всех этих штампов! И она была
моей… Раз за разом, желанье за желаньем, восторг за восторгом она была
моей!
Очень понравилась эта история.
Я плохо помню то утро и тот день, когда она вновь обернулась серой кошкой.
Пушистым маленьким созданием, жизнь которого замкнулась между животным и
человеком. Моя память отказывается повторять те трагические моменты.
Луиниль всего лишь хотела быть счастливой. Пусть несколько мгновений, но
настоящих. Пусть несколько секунд, но рядом со мной. Я так и не узнал её,
я так и не смог её понять, но я любил её больше всех на свете.
Я не смогу рассказать о том, что было со мной, когда она умерла. Наверное,
и я умер с ней. Я помню только визг тормозов и невыносимый стук
собственного сердца в висках.
Моя трагедия не была бы завершенной, если бы я не рассказал о том, что
случилось дальше. Хотя бы коротко, между строк. Примерно через год, точно
не определить, я встретился вновь с моей девочкой. Только теперь она была
совсем другой: красивая умная женщина, не моя женщина. Как я узнал её?
Взгляд остался прежним, на ярких губах едва читалась та самая волшебная
улыбка, которую прежде она дарила мне. Надо ли говорить, что она тоже
узнала меня.
- Здравствуй, - чуть слышно произнесла она, нежно улыбаясь.
Моё сердце чуть не разорвалось от звука её голоса. Я молчал. Я не смог
ничего сказать.
- Прости меня… - попросила она. А я продолжал молча смотреть на неё.
- Прости, что так получилось, но лишь на девятую жизнь кошка навсегда
становится человеком. Прости, что теперь не ты рядом со мной. Прости за
то, что я теперь совсем другая. Простишь? – робко, но бесконечно тепло
попросила Луиниль.
- Луиниль… - как молитву повторил я вслух.
- Нет. Теперь это не моё имя, - сказала она. Провела ладошкой по моей
щеке, виновато улыбнулась и скрылась в толпе…
Дальнейший отсчет своей жизни я веду от мгновения, когда она умерла для
меня, от момента, когда я потерял её навсегда, от момента, когда я видел
её после смерти и в последний раз...
Я женат. У меня совсем недавно родилась дочь. Моя жена – хороший друг мне
и прекраснаяУ меня совсем недавно родилась дочь. Моя жена – хороший друг мне
и прекрасная мать нашему ребенку, но даже ей я никогда не объяснял, почему
нашу дочь зовут Луиниль