- Не кури, ты слишком много куришь. Это портит цвет лица.
- Сейчас все в порядке, кожа белая. А в старости цвет уже не важен, на сморщившемся лице он не имеет смысла.
- Все равно, вы слишком много курите.
- Иногда ты обращаешься ко мне на Ты, а иногда так важно на Вы. Мне нравиться по-всякому. У тебя это так складно и так естественно выходит.
- Не знаю…
- Ты добрая. Я тоже добрая. Хочешь сыграть меня в молодости?
- Вы же знаете, я не имею такого таланта.
Женщина в черном платье продолжала, как будто ничего больше не слыша. Ее идея заполнила все пространство.
- Ты сыграешь… Я буду немного лучше, чем была. Ладно? Я буду играть себя настоящую, ты меня в молодости… а кто сыграет ЕГО?.. Это непременно должен быть кто-то старше тебя, может моего возраста, или немного моложе. Да, моложе… Ты должна слиться с ним, понимать… Нет! Ты напротив, не должна ЕГО понимать, но должна чувствовать. Ты умеешь хорошо чувствовать, только не бойся и доверяй ЕМУ как себе.
Повисла тишина. Разговор происходил в красиво обставленной комнате между двумя блондинками. Одна была на вид лет на пятнадцать старше, хотя возраст этих особ определить на глаз было сложно. Две стройные, привлекательные, каждая по своему, дамы, действительно были чем-то похожи. И дело даже не в одинаково белой коже, белокурых волосах, длинных пальцах, худых силуэтах. Они были похожи взглядом. Хотя у одной, что постарше, глаза были карие, а у другой голубые, именно детский и в то же время мудрый и слегка уставший взгляд объединял их в единое целое.
- Кому, ЕМУ?
Женщина улыбнулась. Села в удобное кресло с изогнутой спинкой и поймала тень от настольной лампы. Сидя вот так, в полутени, когда ее бледное лицо было освещено наполовину, даже какими-то обрывками, она была слишком прекрасна для этого момента, этой комнаты и даже для этого мира.
- В этом фильме непременно должна быть красивая любовь… я решила, это должен быть ОН… Ты поможешь мне ЕГО найти? Блондин, высокий и стройный, и непременно с худыми пальцами… В этом фильме должна быть красивая любовь…
- И красивая смерть.
- Почему ты так решила?
- Вы питаете какую-то нескрываемую страсть к красивой смерти. Раньше меня это очень пугало… Я и сейчас немного боюсь. Вы так страшно говорите о старости и так красиво о смерти…
Смех, который перешел в хрип, и даже кашель.
- Я же говорила, что эти ваши сигареты не приведут ни к чему хорошему!
- Кх… Иногда мне кажется, что ты старше меня.
Снисходительно улыбающаяся дама, сидящая в кресле и испуганная девушка, на коленях у ее ног. Было около десяти вечера, но в эту пору темнело уже к девяти. Моросил серый, косой дождик. Тихо. Она безумно любила эту погоду, наверное поэтому кто-то считал ее ненормальной.
День. Снова непослушный дождик и Нина бежит под сломанным зонтиком. Она не любит дождь, не любит осень. Но в этот раз она спешит не от страха промокнуть, она несет какую-то весть. Очень важную и трепетную, у нее даже раскраснелись щеки.
Стоит на пороге 17 квартиры. Дверь открывают не сразу. От нетерпения Нина дергает мокрым зонтиком.
- Я жду тебя. Заходи.
- Я нашла! Я точно нашла! Вы должны увидеть…
- Ну, ну, ну. Что это с тобой? Проходи, сними с себя эту мокрую одежду, да поставь ты этот зонтик, ты меня всю обрызгала.
Нина, задыхаясь от волнения, выполнила просьбу Виолетты. Уже на кухне, за чашкой мятного чая (хотя обычно ей подавали крепкий кофе, но в этот раз Нина итак была слишком возбуждена), Нина смогла немного успокоиться.
- Теперь говори. Что ты такая… странная сегодня… такая… ну, говори.
- Я нашла ЕГО! Он рядом был все это время, а я сразу и не поняла.
Медленно переходя на шепот, а, после, снова вскрикивая, Нина, не переставая, повторяла одно и то же.
- Я нашла… Я нашла ЕГО! Нашла! Нашла… нашла…
- Ты сумасшедшая. А две сумасшедших в этом доме уже перебор.
- Он тоже иногда говорит так. Но я сразу-то не поняла, что это он, понимаешь?
- Меня часто не понимают, но теперь я не понимаю. Что?
- Я нашла героя для нашего фильма. Ну, того, о котором Вы вчера так говорили. Он работает у нас в издательстве. У нас с ним даже проект был общий, но я тогда еще не знала… Он и по возрасту подходит и так вообще. Вам надо с ним познакомиться!
Теперь стало не просто тихо, тишина словно раздувалась по всей кухне. Медленно, слегка сотрясая воздух. Запахло едой из самолета, такой еще иногда кормят на съемочных площадках.
Коридоры издательства всегда переполнены каким-то народом. Все спешат, бегают как муравьи, перетаскивая что-то в кабинеты. Виолетта шла спокойно и ее походка на фоне этой шныряющей туда-сюда толпы, была особенно важной, даже царской. Войдя в нужный кабинет, она тихо поздоровалась. Не услышав ответа от занятой секретарши, прошла дальше, что-то, вернее кого-то, ища взглядом.
- Виолеточка! Здравствуй! Ты сойдешь сума.
- Здравствуй. Не шуми, у меня сегодня мигрени. Я сама найду, не подсказывай, иначе это совсем не то.
Женщина продолжала медленно ходить вдоль стеклянных дверей и всматриваться в лица сотрудников. Немолодой, слегка уже облысевший мужчина, заметив привлекательную блондинку, поспешил к ней навстречу.
- Добрый день, мадам. Сегодня с самого утра я предчувствовал что-то невероятное. И вот Вы. Могу я помочь Вам? Вы видимо ищите кого-то?
- Да…
- Говорите же, я найду для Вас даже…
Он задумался. Не давая возможности этому чудаку придумать очередную пошлость, Виолетта отвернулась от назойливого собеседника. И на глаза ей попался высокий худой белокурый мужчина с надменным взглядом.
- Здравствуйте.
Мужчина слегка приобрел румянец, смотрел на женщину, которую он сразу узнал, в отличие от лысоватого господина, застывшего на заднем плане.
- Здрасьте. (Вернее этот набор букв был чем-то вроде «драсти»)
Они смотрели, изучали удивление на лице друг друга.
- Вы и, правда, подходите.
- Простите, что Вы сказали?
Немного правее стояла довольная Нина, и с умилением смотрела на своих знакомых.
Голубые глаза не могут смотреть как карие, ровно так же карие не умеют смотреть как голубые. Это легкое противоречие и соединяет их вместе. Две пары голубых глаз практически не моргая, смотрят на пару карих, которые увлеченно пронизывают пустоту.
- Я знала, что нам не быть вместе. Но любила страдать, и в этом своем страдании была непобедима. Не плакала. Просто жила, видела его и вздрагивала. Просто стояла рядом и смотрела в его глаза. Просто умирала каждый раз, когда приходилось прощаться. Никому не открывала этот свой секрет, только потому, что он был моим. Я не хотела растратить и потерять его. Словно неся в подоле воду, боясь разлить, но, понимая, что ткань не удержит ее и все это зря. Но несла и верила в чудо. Была ребенком.
Нина и Марат молчали. Разве могли они прервать это откровение.
- Вас почему-то зовут Марат…
Виолетта вгляделась в лицо Марата.
- Странно… странно.
- Отец назвал меня в честь одного доктора.
- Странный ваш отец.
- До семи лет мой отец не мог видеть. Совсем. Этот врач сделал невозможное. Всю свою жизнь отец воспринимал его как своего ангела-хранителя, а когда родился я, не было никаких сомнений как меня назвать.
- Странная благодарность… Марррат…
- А мне нравится. Красиво.
Нина вмешалась в этот разговор, чтобы защитить Марата, а тот «отблагодарил» ее холодным равнодушным взглядом. Словно, это она во всем виновата.
- Сегодня я проснулась в слезах. Все лицо было мокрым и соленым. Не помню своего сна, совсем не помню.
- Вы сегодня очень бледная. Губы такие белые. Поешьте.
- Я всю себя растратила во сне. Так жалко, что не помню.
- Что-то плохое происходит, я чувствую.
- Да… да…
- Вам надо к врачу. И не спорьте в этот раз.
- Хорошо, не буду.
- Он был как во сне. Так быстро и необъяснимо. Я даже не попрощалась с ним, но так и надо. Он не хотел… И слезы не хотел… Надо улыбаться.
- Он любил вас?
- Он любил всех людей. И меня учил, но я жестокая, хоть и добрая. Он все знал…
- Доктор, а вы хотите, чтобы я своего сына в честь вас назвала?
- Зачем? Хотя это тебе решать, вот поправишься, и все хорошо будет.
- У вас имя доброе… Леонид. Обязательно назову.
- Как чувствуешь себя сегодня?
- Хорошо. Я теперь всегда хорошо себя чувствую.
- Бледная что-то ты опять. Лекарства пила?
- Да.
- Что же это, Марат? Почему все так?
- Не знаю.
- Ты же все знаешь! Зачем это?
- Я знаю только, что весной мы вместе с Виолеттой обязательно поедем к морю. Она говорит, что весной море самое искреннее, оно для себя живет. В нем и купаться рано, только красиво. И водопады весной полные.
- А меня возьмете?
- Куда же мы без тебя? Конечно, возьмем.
- Сегодня увезли одну больную. Я думала она умерла, а ее выписали. Она не хотела домой, я думала облегченье, но нет. Так холодно сегодня. Всю ночь дуло откуда-то из окна. И дождя опять не было.
- Доктор сказал, что ты уже на поправку идешь. Скоро домой.
- Стены в больницах всегда такие унылые. А меня притягивают, даже жалко их.
- Надо фильм снимать. Без тебя никак.
- А Марат, почему не пришел?
- Уехал к маме. Приедет скоро и обязательно придет.
- Нина, ты словно мой ангел. Ты знала?
- Нет. Это вы мой ангел. Я без вас никак не могу там.
- Надо учиться. Вот я не училась и теперь страдаю. Он предупреждал, а я…
- Нет!
- Небо такое серое, а дождя все нет.
- Я скоро заберу тебя! Поняла? Скоро!
- Да.
- Ты его любишь?
- Кого?
- Марата.
- Я? С чего ты взяла?
- Знаю.
- Он скорее тебе подходит. Для меня староват. Шучу, конечно. Просто как-то странно ты спрашиваешь.
- Не теряй время. Оно не только твое.
- Что ты вдруг…
- И он тебя любит.
- Ерунда!
- Сам как ребенок боится. Себя боится. Как глупый ребенок.
- Всё сны твои дурацкие.
- Дети.
- Вы даже говорите с ним одинаково.
- Дети вы.
- Что? Думаешь…
- Да.
« Я не видела его 22 дня... А ее 11 часов… Не знаю по кому я больше скучаю. Это странно и страшно. Он смотрит в мои глаза, и они слезятся, она смотрит мне в душу и рвет ее на мелкие золотые лоскутки. Я в постоянном страхе, словно из последних сил держусь искровавленными руками за скалу и боюсь сорваться вниз… »
Бледная рука поднимает скомканный тетрадный листок, через несколько секунд она же комкает его вновь. Виолетта с силой сжимает руку в розовый от напряжения кулак.
- Что ты делаешь, глупая.
Она сидит за маленьким кухонным столиком, прижимая к лицу холодную руку. В квартире никого нет.
- Я испортила твою жизнь своим присутствием, а ведь я так этого боялась.
Рука судорожно вздрагивает от напряжения.
- Марат… Марррат…
Резко длинные пальцы выпрямляются и измятый листок падает на пол.
- Алло! Марат, здравствуй!
- Виолетта! Как ты?
- Марат, ты должен приехать. Позвони Нине. Так надо!
- Что там с Ниной?
- Позвони.
- Ты меня пугаешь! Что с ней?
- Так надо, ничего не спрашивай. Так надо… так надо.
Она подходит к холодильнику берет начатую бутылку водки, залпом пьет из горлышка. Впервые в жизни так не похоже на себя.
- Алло, Нина, это ты?
- Марат! Что это вдруг ты позвонил? Да еще так поздно?
- Ты спала?
- Ммм… Что-то случилось?
- Мне звонила Виолетта.
- Да?! А что она…
- Просила позвонить тебе. Ты что-нибудь понимаешь?
- Я себя-то не понимаю, а понять Виолетту не под силу даже Богу.
- Вы обе сумасшедшие.
- Безумные… Две безумные и один нормальный.
- Так, я звонил не для того, чтобы выслушивать твои сумасбродные мысли. Если все хорошо, то извини и спокойной ночи.
- Я была рада тебя слышать. Я соскучилась, а ты?
- А я еще не успел.
- Ладно, пока…
- Пока, созвонимся.
Съемочная площадка. Загорелый немолодой мужчина громко командует. Виолетта сидит в кресле и курит.
- Дорогая моя, работаем, работаем! Это она может себе позволить расслабиться, но не ты! Ну же!
Мужчина обращается к растерянной девушке в короткой юбке, которая, вглядываясь в лицо Виолетты, немного ей завидует. Шумно. Много людей.
- Ангел мой, ну что сегодня с тобой?
Загорелый мужчина, садится на подлокотник Виолеттиного кресла.
- Ох, Ромео, не знаю.
Ромео (по паспорту Роман) нежно поправляет прядь ее светлых волос.
- Перерыв!
Он громко хлопает в ладоши и, словно отмахиваясь от мух, всем дает знать, чтобы они расходились.
В руке Виолетты мгновенно оказывается пластиковый стаканчик с ароматным кофе. Ромео садится напротив нее на маленький стульчик.
- Ну, рассказывай.
- Что тебе, Ромочка, рассказывать?
- Ладно, Ромочку, я тебе еще прощу, но секретничать от меня… Нимфа моя, не томи.
- Нина. Я боюсь за нее.
- Боже, за этого ребенка мы все боимся. Только не пойму что ты вдруг… Что с ней?
- Я испортила ей жизнь.
- Милая моя, ну как ты можешь испортить, что бы то ни было? Тем более жизнь. Да она же души в тебе не чает.
- Это-то и плохо.
- Уууууу. Понятно. Ну, девочка не дура, я тебе скажу. Я всегда говорил, что у нее хороший вкус.
- Ромео, мне не до шуток. Мы с тобой взрослые люди, ты же все понимаешь.
- Ой, красавица моя, я в этой жизни мало чего понимаю. За мою жизнь можно поставить твердую двойку.
- Что делать?
- Не отталкивай ее. Ей куда сложнее, чем тебе.
Когда долго не плачешь, на глазах появляется пелена от невыплаканных слез. Потолок в этом неправильном тумане. В голове гудят мысли. В сердце… тупая боль.
Если чего-то очень боишься, особенно внутри себя, то этот страх кидается на глаза, как назло. Одергиваешь себя, жалеешь. Только есть те, кто уже испытал это и кто видит тебя насквозь. Любить страшно…
Лес. Он бежит, о его лицо бьются ветки. Он грязный и истощенный, словно очень давно бродит по этому лесу. Выбегает на поляну. Становится в центр. Играет громкая музыка. Он танцует. Музыка играет все громче, с каждым движением танец становится все энергичней. Силы появляются у него. Откуда-то выходит Виолетта. Они смотрят друг на друга. Музыка оглушает. Они танцуют вместе. Из-за деревьев выглядывают люди, худые, в обрывках одежды. Резко начинает темнеть. Он бежит в лес. Виолетта остается стоять посреди поляны. Смотрит ему в след, но почему-то не может окликнуть.
Крепко сжимая в руке уголок одеяла, Виолетта пытается прийти в себя после страшного сна. Глаза покраснели от слез, сердце громко стучит.
17 квартира. У двери стоит молодая высокая девушка, со спины похожая на парня. Палец на звонке.
- Ну что так звонить?
- Привет…
- Рита?.. Проходи.
- Не ожидала меня снова увидеть?
- Нет.
- Я почти забыла тебя, а неделю назад ты мне приснилась. У тебя все хорошо?
- Не знаю.
- Вижу, что зря я зашла. Прости. Не подумала, что… В общем, не хотела тебя беспокоить. Пока?
- Ну что ты. Мы так давно не виделись. Года три… или четыре. Как ты живешь?
- Три года, семь месяцев и одиннадцать дней.
- Что?
- Да, я солгала. У меня не получилось тебя забыть.
- Я тоже всегда помню о тебе. Ты была очень непосредственным ребенком. Сейчас совсем взрослая. А глаза по-прежнему наивные и печальные. Я рада тебе.
- Ребенком…
Девушка улыбнулась. На ее лице не было ни грамма косметики, одета она была ярко и стильно. Ростом была ровно как Виолетта, поэтому их глаза находились на одном уровне. Но, они не смотрели в глаза друг другу, словно перед ними была толстая кирпичная стена.
Нина и Марат стоят в прихожей. Виолетта небрежно закрывает дверь и идет на кухню. Они идут за ней. На кухне сидит босая девушка и пьет чай.
- Здравствуйте. (Марат)
- Привет. (Нина)
- Здрасти. (Рита)
- Ну, познакомь нас, что ли. (Марат)
- Это Марат и Нина - главные герои моего нового фильма. Мои друзья. А это Рита. (Виолетта)
- Просто Рита? (Марат)
- Да. (Рита)
- Мы давно с ней не виделись, и вот она меня нашла. (Виолетта)
Рита встала из-за стола, взяла ножницы и газету и начала стричь ногти. Нина и Марат пристально смотрели на юное бесцеремонное создание, умиляющее своей непосредственностью. Виолетта, не обращая никакого внимания на занятие Риты, стала заваривать мятный чай.
- Вы все очень красивые. Я словно лишняя тут. Попала сюда случайно. (Рита)
- Глупости какие. Скажи нам Риточка, где ты познакомилась с Виолеттой? (Марат)
- В женской колонии. (Рита)
- О, Боже. (Нина)
- Не слушайте ее. Она всегда что-то фантазирует. Это дурная привычка… Мы познакомились на дороге. Она ловила машину, а я решила ее подвезти. (Виолетта)
- Ты водила машину? (Марат)
- Давно. (Виолетта)
- Ну, судя по юному возрасту данной особы, не так уж и давно. (Марат)
- Мне 21, я просто молодо выгляжу. (Рита)
- Да… 21 это уже серьезно. (Марат)
- А вы в комедии играете? (Рита)
- Нет, почему в комедии? (Марат)
- Вам бы подошло. (Рита)
- Рита, прекрати. (Виолетта)
- По-моему твой друг первый начал… Я, наверное, зря зашла. Просто, шла мимо и случайно как-то… (Рита)
- Я очень рада тебя видеть. (Виолетта)
Виолетта улыбнулась как-то нежно, по матерински и еле прикасаясь, провела тыльной стороной ладони по Ритиным волосам.
- Иногда мне так жалко, что у меня нет детей... (задумалась) ну вот говорю глупости. (Виолетта)
Рита резко встала из-за стола и направилась к выходу.
- Всем пока. (Рита)
Виолетта не спеша, стала мыть свою чашку. Потом она взяла Ритину, почти полную крепкого чая и вылила в раковину. Открыла кран и стала наблюдать, как уходит вода.
- Раньше я забывала, что она еще дитя, а сейчас не признаю, что она уже не ребенок.
Затем вышла в коридор, словно зная, что Рита стоит и у двери.
- Я наврала, что случайно. Я часто хотела зайти, но удерживалась, а сегодня утром просто проснулась и знала, что увижу тебя.
- Ты не веришь, а я, правда, рада тебе.
- Я больше не приду,… наверное.
- Приходи. Только, не мучай себя.
- Ты думаешь, все будет как тогда? (засмеялась) Я уже повзрослела. Прошло почти четыре года, и я сильно изменилась. Нет той глупой Риточки с разводами на щеках.
- Приходи завтра.
Рита улыбнулась. Виолетта непроизвольно поцеловала ее в висок.
Пепел упал ей на руку.
- Немного колет, даже приятно. Никак не могу накуриться. Все курю, курю… куда-то в пустоту.
- Врач запретил тебе курить.
- Мне легче запретить жить.
- Ты такая упертая, неужели тебе наплевать на свое здоровье?
- Я прекрасно себя чувствую.
- Ты уже забыла, как тебе было плохо? Я же не просто так, я переживаю за тебя. Очень!
- Все будет хорошо.
Когда снег падает на щеки, он тает нелепо и нескладно. В сугробах он важный. На рукавице снежинки красивые, только эти жалкие разводы на щеках все портят. Слезы совсем другое дело, такие стремительные и горячие.
Шел мокрый снег. Уже не первый, но грязь еще выползала повсюду. Нина шла по парку. Села на скамейку под старым черным деревом. С дерева сорвались вороны, словно мысли из Нининой головы.
- На мокрых лавочках не сидят.
Рядом стояла девочка лет шести с ярко-зелеными глазами.
- У тебя такие зеленые глаза, я думала, таких не бывает.
- Бабушка говорит, что я ведьма.
- Разве можно так говорить. Это не правда. Красивые.
- Почему ты плачешь?
- Я не плачу, это снег.
- Снег по-другому стекает, не такими ручейками. Тебя обидели?
- Сколько тебе лет?
- 125.
- Фантазерка. Я тоже такая была.
- Хочешь, я заколдую тех, кто тебя обидел?
- Меня никто не обижал. Просто плохое настроение. От погоды, наверное.
- Разве так бывает? Снег - это красиво.
- У взрослых все бывает.
- Знаешь, моя мама была очень красивая. Теперь она на другой планете. Иногда прилетает ко мне, но надолго ее не пускают. От нее всегда пахло сигаретами и кофе. А когда по ее щекам текли такие ручейки, она улыбалась. Она научилась их прогонять и почти не плакала. Я тоже так могу. А папа так и не научился. Иногда ночью он плачет. Я слышу, больше никто. Он взрослый, взрослые прячут слезы.
Как же страшно, когда в голове есть лишние мысли. Мысли, которые никому не нужны и более того даже опасны.