Конфликт за кадром
корреспондент «БДГ» следил за конфликтом на НТВ
Очень хотелось бы ошибиться, но единственная общенациональная независимая телекомпания России — НТВ — обречена. Об этом знают или, по крайней мере, догадываются все: власть, телезрители, журналисты опального канала. Последние в эфире еще демонстрируют единство и решимость отстаивать свое руководство. Однако за кадром остается другое: многие растеряны, кто-то обижен, есть и откровенно равнодушные. Некоторые «знаковые персоны» уже покинули компанию, другие раздумывают над возможностью аналогичного поступка. Над «цитаделью демократии» уже спущен флаг. Зарубежные журналисты, приехавшие освещать героическую борьбу телевизионщиков с властью (или наоборот), спешно покинули Москву. Так выглядит начало конца.
Флаг в окне
... Москва встретила надписями на асфальте и самодеятельными листовками «Свободу НТВ !». Но, вопреки ожиданию увидеть у ворот Останкино возмущенную толпу, я натолкнулся на группу тиней джеров и десяток стражей порядка. Митингующие рассказали, что проводят тут все свое свободное время, дабы, увидев в окнах журналистов, поддерживать их криками «Мы с вами!». Они искренне верили, что их поддержка нужна коллективу. Может быть, это и к лучшему, что романтики не знали тогда, где именно был вывешен флаг с логотипом НТВ (кадр, обошедший все телеканалы и газеты). Как выяснилось, несколько дней сочувствующие журналистам граждане устремляли свой взор к окну... мужского туалета. Другого места для стяга почему-то не нашлось...
Люди, пришедшие поддержать НТВ, пережили несколько разочарований. Первое — когда к ним вышел Евгений Киселев и попросил убрать плакаты поддержки, дабы не провоцировать милицию. В этой просьбе есть нечто общее с памятной просьбой Семена Шарецкого накануне разгона белорусского парламента: мол, идите по домам, сами справимся... И люди ушли. На следующий день у Останкино собралось втрое меньше народа, а вечером и этих оставшихся разогнала милиция (о чем, кстати, никто из коллег и словом не обмолвился).
Потные лица канала
Восьмой этаж Останкино, где и находится НТВ, всю прошедшую неделю напоминал муравейник. Все мужчины, имеющие отношение к непокорной телекомпании, носились туда-сюда в насквозь промокших от пота рубашках. Несмотря на достаточно прохладную погоду, пиджаки и галстуки были замечены лишь на вечно деловых Киселеве и Кара-Мурзе. Внешне напуганный Андрей Черкизов просто разрывался между радио «Эхо Москвы» и НТВ. Его выпуск «Часа быка» тех дней стал звездным часом журналиста. «Браво, власть! Такого рейтинга у меня еще никогда не было! Огромное спасибо тебе за PR - кампанию», — кричал Черкизов. Никто не обращал на него внимания.
Татьяна Миткова чрезвычайно эмоционально о чем-то беседовала с начальством. Фоторепортеры всячески старались «остановить это мгновение», но «лица канала» профессионально прятались от назойливых стрингеров. Зато никому и ни в чем не отказывал кукловод Шендерович. Хотите сфотографироваться — пожалуйста, автограф — нет проблем. Будто и в самом деле ничего не случилось и не предвидится в дальнейшем.
Между тем проблемы лучшей российской телекомпании были очевидны. Среди прочих не могли ускользнуть от глаз посторонних и определенные технические сложности. Вспоминается случай, когда Евгений Киселев, находясь в коридоре перед операторами, пять минут не мог выйти в прямой эфир из-за не исправности «уха» — устройства для связи со студией. И коль уж заговорили о телевизионных сложностях — два слова о деньгах. Помните, как Киселев аргументировал возобновление полноценного эфира? Интересами телезрителей. Но в тот день усиленно циркулировали слухи, что цена сделки Владимира Гусинского и Теда Тернера стала на Usd 80 млн ниже, чем еще несколько месяцев назад. А бойкот эфира сделку с каждым днем обесценивал. Говорят, что именно Гусинский попросил коллектив редакции вернуться к полноценной работе, иначе ко времени окончательного подписания контракта Тернер совсем «сбил» бы цену. Правда это или нет, неизвестно. Но журналисты НТВ говорили об этом не таясь.
Что же касается Киселева, то, раздавая интервью на добротном английском, он всячески доказывал, что у них «нет никаких проблем, работают, как и работали прежде; проблемы теперь у властей». На самом деле, даже если закрыть глаза на потенциальное увольнение самого Киселева, он не мог не видеть переполоха в среде сотрудников его редакции. Многие были свидетелями, как Киселев во всеуслышание просил журналистов НТВ «не дезорганизовывать работу компании и отправляться на свои места». Глядя на все это, я пытался понять, о какой внутренней диктатуре говорили в скандальной «Антропологии» (о которой ниже) Леонид Парфенов и Виктор Шендерович. В операторских нередко слышались крики, переходящие в истерики, с откидыванием в сторону микрофона и отчаянным: «Я этого делать не буду!».
Взгляд из курилки
Курят тут много и практически все. Ашот Насибов — трубку. Он, кстати, единственный, кому позволено курить где угодно. Так вот, разговоры в курилках интересны тем, что начисто опровергают утверждения о возможности ухода вслед за Киселевым всех до единого энтэвэшников. Кому-то не выдавали уже месяц зарплату, кто-то уверен, что нынешнее поведение руководства — не есть журналистика, а кто-то просто недоволен тем, как обошлись с его сюжетом... В общем, причины всегда найдутся.
Кто реально может потерять работу, так это охрана. Телевидение с удовольствием транслировало, как назначенного Кохом председателя комиссии по передаче дел «новому руководству» не пустили в редакцию, заставив оформить пропуск, как простого посетителя. Но выловили-то его уже в редакции НТВ, а как «уполномоченный» прошел через пост милиции на первом этаже, остается загадкой.
«Не заметили» коллеги и того, как спасовала перед его «наездом» охрана собственно редакции. Фактически на пути посланца Коха и Йордана встал лишь журналист Андрей Норкин. Стоит ли в таком случае объяснять, что никакого сопротивления возможные «захватчики телекомпании» не могли встретить. Как не встретили никакого сопротивления журналисты, однажды рванув по коридору вслед за Кохом. Это нужно было видеть: падающие штативы видеокамер, давка и беспомощный вопль: «Сюда нельзя!»
Речь идет о встрече нового «начальника» с трудовым коллективом. Именно тогда было объявлено о создании т.н. согласительной комиссии. Но и в этих условиях энтэвэшники продолжали думать про экс клюзивные материалы. Дело в том, что в зал заседаний никого, кроме заинтересованных лиц, не пустили. Исключение сделали лишь для оператора себя любимых. Однако случился конфуз, и, не удовлетворившись закрытыми дверями, представители СМИ устремились в мониторную, где транслировались съемки происходящего. Многим даже удалось сделать видеозапись с мониторов, остальные беспрепятственно «конспектировали» разговор в блокноты. В общем, эксклюзив безнадежно «уходил», и только поэтому энтэвэшники решились на трансляцию проигрышной для себя пленки в полном объеме. Как потом признали многие, это была роковая ошибка НТВ: зрители получили первую дозу «экономического за груза» и осознали полную некомпетентность журналистов в этом вопросе. Самое забавное, что увидев в мониторной столпотворение, Виктор Шендерович почему-то спросил у корреспондента «БДГ»: «А вам кто - то разрешал писать?» Наверное, это была шутка...
Шуточки в строю
Впрочем, «похороны НТВ» частенько выглядели эдаким капустником. Шутили много и по разным поводам. К примеру, когда машину Коха уже созерцали у подъезда, а он сам где-то пропал (как выяснится позже, обходил пикетчиков коридорами дружественного ему ОРТ), Норкин заявил, что глава «Газпром - медиа» заблудился, ибо на НТВ никогда не был и знать не знает, где оно находится. В это время между все теми же двумя охранниками случился следующий разговор.
—Ты зачем пустил сюда Шеремета?
—А почему я его не должен был пускать, он же корреспондент ОРТ?
— Нет, он вице-президент «Газпрома».
Возвращаясь к первой встрече энтэвэшников с Кохом и последовавшей за ней встрече членов согласительной комиссии, отметим, что журналисты жутко испугались за свой боевой имидж. Поспешно было отснято специальное обращение Андрея Норкина и Константина Точилина к телезрителям. Корреспондент «БДГ» находился в это время в метре от глашатаев, потому предыстория «истеричного сюжета» нам известна. Последний родился за минуту до эфира. Норкин буквально продиктовал Точилину, что говорить. Ключевую же фразу: «Мы идем туда (на переговоры с «новым начальством» — Авт.), чтобы развеять их иллюзии» — подсказали уже самому Норкину. При этом оба корреспондента нервно курили, стряхивая пепел в недальновидно оставленную мной бутылку с кока-колой, обжигались окурками и матерились. .
Единственное, чем оказался ценен упомянутый «сюжет», так это показом незначительной части всех телеграмм, отправленных в адрес НТВ. На самом деле слов поддержки пришло в десятки раз больше. Ими были увешены едва ли не все стены компании. Имелись там стихи и даже песни. Была и телеграмма от бывшего диктора ОРТ, а ныне депутата Госдумы Александры Буратаевой, обещавшей в случае закрытия компании покинуть ряды парламентариев. Но потом Буратаева отказалась от авторства этой телеграммы.
Все — люди
По эту сторону экрана могло казаться, что журналисты НТВ и дружественных им изданий готовы удавить Альфреда Коха. Но это не так. Алексей Венедиктов, к примеру, перед «Гласом народа» мило беседовал с Альфредом Рейнгольдовичем (он, кстати, принял на грудь для смелости). Более того, Венедиктов «ставил Коху рожки» всего за несколько минут до гневных спичей в «Гласе народа».
Да и возгласы Светланы Сорокиной о том, что «мы уже вышли за рамки отведенного нам эфира», носили чисто ритуальный характер. В действительности же «перебор» был заранее оговорен, потому «убивать» Сорокину никто не собирался.
Зато «самоубийством в прямом эфире» назвала газета «Московский комсомолец» выход программы «Антропология», в которой Леонид Парфенов объяснил, почему не согласен с Киселевым. После чего Дибров, как вы помните, обвинил автора «Намедни» в предательстве. Казалось бы, после такого выноса сора из избы говорить о некоей сплоченной команде НТВ не приходится. Однако сами участники тех съемок в перерывах на рекламу и после окончания программы пребывали в непонятном восторге. «Это — лучший эфир «Антропологии», — кричал возбужденный Шендерович. — Пусть Лиза Листова только попробует не послать программу в номинацию на «Тэффи». Хотя нет, какая «Тэффи»? Слишком мелко! Какой накал, какая драматургия!»
Вторя Шендеровичу, Марианна Максимовская заметила, что ради такой программы стоило впервые в жизни выйти в эфир без грима.
Отпраздновать «победное» завершение скандальной программы журналисты отправились в кабинет Киселева. При этом сам Евгений Алексеевич был замечен в коридоре с бутылками сухого вина в руках. В пятом часу утра «победители» разъехались по домам. В редакции оставались лишь горе-охранники да двое спящих операторов. Штурма диссидентствующей редакции не случилось и на этот раз. А на следующий день последовало распоряжение: в здание телецентра пускать только своих журналистов.
Спектакль окончен. Занавес.
2001 год.