Зять из города привез породистого щенка, кавказскую овчарку. Назвали ее Фенькой. Росла Фенька не по дням, а по часам, и превратилась в красивую большую-пребольшую лохматую собаку, похожую на медведя. Она вольно носилась по огороду, двору, выскакивала на дорогу, садилась и терпеливо ждала бабушек-пенсионерок, возвращавшихся из магазина с продуктами. Из любви, а может из страха, соседки угощали Феньку пряниками, печеньем, конфетами. Благодарная собака прыгала, стараясь лизнуть старушек в лицо, старушки шарахались в сторону, спешили поскорее уйти от греха подальше.
Зять, часто навещавший меня в деревне, следил, чтобы Феньке все прививки были проставлены, ругал за неправильное воспитание собаки, за то, что носится по деревне как простая шавка и ест все подряд как поросенок. И так боялся, что она подхватит чумку, что решил посадить Феньку на цепь. Стоило ему один раз ее кликнуть - она тут как тут, хвостом виляет, прыгает, пытается играть со своим хозяином. И не заметила, как ловко он надел ошейник и привязал. Почувствовав ограничение в свободе, ничего не поняв, она разбежалась, подпрыгнула, упала как подкошенная. Встала, натянув веревку до отказа, повернула к зятю голову, как бы вопрошая: Это что такое? - и вдруг все поняв – замерла на месте, окаменела. Как ни старался зять объяснять, что это так нужно, что собака должна сидеть на цепи и охранять хозяина - она не реагировала, не повернула к нему голову, не глядела в глаза. Я тоже подошла к Феньке, чтобы подбодрить ее, - она стояла неживая, оцепеневшая от обиды, натянув веревку до отказа, опустив свою красивую голову, как овечка, приговоренная на заклание. И что поразило меня до боли – это слезы, которые медленно текли из открытых глаз собаки. За что? Что плохого я вам сделала? За что вы со мной так поступили?
Феньку я отвязала, И она не сразу, постояв еще несколько секунд в застывшей позе, медленно поплелась на свое место на крыльце, легла, отвернувшись от всех, и закрыв глаза.
Готовился обед, и все дружно, один за другим, кто с ложками, кто с тарелками, кто с хлебом, кто с салатом, проходили мимо собаки в дом, чтобы в прохладной комнате спокойно поесть без мух и комаров. Зять шел последним, неся на вытянутых руках большую кастрюлю с горячими пельменями, предвкушая вкусный обед со стаканчиком самогонки. Собака вдруг резко повернула голову, и издала не лай, не вой, а страшный рык. Зять от неожиданности и испуга резко присел, втянув голову в плечи. Кастрюля выпала из рук, пельмени разлетелись во все стороны. Они плавали в сенцах, на крыльце, стекали по ступенькам. Зять сидел в луже ароматного бульона, от обиды чуть не плача, от страха - неизвестно, что еще выкинет обиженная собака - вращал глазами, не издавая ни звука. Так Фенька за цепь отомстила.
Мы ели салат. А Фенька с удовольствием уплетала пельмени, слизывала жирный бульон и своим урчание и чавканьем как бы говорила нам: «Я простила вас, люди».