"Девочка-шизофрения или глоточки любви"
Часть первая, "Алюминий"
Меня зовут Моня. Моня Эмович. Меня считают евреем, но я - русский. Меня считают шизиком, но я просто мыслю иначе.
Остановимся на последнем. Да, действительно, к 23-м своим годам я успел трижды полечиться в психушках. Что со мной было? Откуда эта тьма в душе?..
Многие люди совершенно неосознанно говорят такие выражения: "безумно влюблена", "схожу с ума по тебе", "это безумно!" и проч. Но как же мне, пережившему три ада болезни, три тумана сознания, как же мне режут слух эти метафоры!
"Я - псих: мне всё можно!" Я бы согласился, если бы не был нравственной, остро нравственной, предельно нравственной личностью. Я, словно безмолвный Кант, ещё не сформулировавший новый мировой, всечеловеческий императив. Казалось бы мой случай подтверждает все выкладки одного венского шарлатана. Но есть одно но: я противник фрейдизма, хотя и был заложником этого учения.
Меня не любит девочка - я схожу с ума - сумасшедших не любят девочки - я схожу с ума... Попав в этот круг, уже не вырваться. Венский маньяк выдыхает на Вас зловонный пар Вашего же мозга, пускает круги засушенных мыслей о любви. Возьмите "оргазм" фирмы "Пфайзер", три капли в неделю, и Вы достигните психической стабильности. А осколки крушений первой любви выкиньте в болото. Вам что не хватает любви?
Меня считают философом. И НА ТО ЕСТЬ ВСЕ ОСНОВАНИЯ! В 22-ом отделении ПКБ № 15 города Москвы, когда я уже шёл на поправку и имел право ночевать дома, один мной знакомый из зарешеченного окна туалета выкрикнул мне: "Пока, ФИЛОСОФ!.."
Да, я с самого детства был философом. "Почему я родился собой, а не той, скажем, девочкой? Почему я - это я?" Как натурфилософ я открыл законы отражения света в цвета, как мыслитель - некоторые приёмы вычисления. Я выигрывал на физических и математических школьных олимпиадах. Но не ради славы и даже не ради науки - ради любви, ради внимания девочки Маши. А ещё потому, что я очкарик.
Общество подозрительно относится к некоторым личностям в свой составе и делает их маргинальными. Таким за очки сделали меня, и я - личность - противопоставил себя обществу. А любовь к Маше (Маши) - мечта, благословляющая.
Но Маша осталась в Сибири, в то время как я был увезён мамой и бабушкой в столицу России. Маша-Мама-Москва: МММ. Новое тысячелетие, а я продолжал любить Машу, хранил, в сущности, не нужную ей любовь. Из поздней переписки выяснилось, что тогда, во втором тысячелетии от рождества Христова, я ей "НРАВИЛСЯ"! в добавок были утеряны иркутские друзья. До эпохи мобильной связи и электронных писем оставалось года три.
Одиночество сделало меня культурным. Я думал, что слава - дорога к прошлому, к Маше. Мне не нужно было грандиозное открытие в физике, мне нужно было больше быть реалистом и раньше (лет на пять) написать Маше на адрес 65-ой школы. И некому было давать советы.
Когда умерла бабушка, то и какой-то задор любви к Маше пропал. Я позволил себе смотреть на других девочек. Я разочаровался в точных науках, искал спасения в искусстве.