Ах ты Рио-де Жанейра,
Чужедальняя страна
Солнце, самба и пандейра,
А крузейро - ни хрена.
В те застойно- совковые времена по дороге в Антарктическую экспедицию
занесло меня в этот известный город силой обстоятельств. Наш не совсем красивый
«Одиссей», переделанный из рыболовного траулера, пробирался в Антарктику для участия в очередной международной экспедиции. В Рио зашли за оборудованием, но угадали к Рождеству и застряли. Агент вовремя не распорядился, банк закрылся, пришлось в этом роскошном городе пару дней прослоняться почти без денег.
Наш скромный «Одиссей» предназначен был для подводных исследований, и я занимался там всем, что было связано с работой под водой. С моим другом, верным и надежным напарником Геной Бельниковым, оказались мы в этом необыкновенном городе перед выбором, что делать. Перед выбором скорее был я. Гена же, как многоопытный яхтенный капитан, ничуть не сомневался, что нужно найти яхт- клуб, а там уж он и за себя, и за меня постоять сумеет, друзья - яхтсмены пропасть не дадут. Оказавшись за пределами порта, я сделал для себя первое открытие: никто не понимал английского языка, в котором, как мне тогда казалось, я был достаточно силен. Поругальский, как нам показалось, тот же испанский с польским акцентом, нам был почти недоступен. Ничего, на следующий день мы уже кое-что в нем соображали.
Так вот, стоим на площади «Плахо Моа», что рядом с родавиарией, почти без денег и без языка. Любая попытка что-то узнать у прохожих заканчивалась удивленным пожатием плеч. Из многих мест, где мы пытались найти направление на яхт клуб, запомнилось маленькое турагенство, что ведало прогулочными катерами. На вопрос, говорит ли кто-нибудь по - английски, нашли девочку-подростка, которая говорила по-португальски, но каждую фразу заканчивала известным словом ОК. Там считали, что говорит
А мы, все-таки, его нашли, яхт-клуб. Нас из многочисленных ,как мы потом узнали, клубов занесло аж к самому известному во всем мире и самому дорогому клубу «Рио-де Жанейро», что рядом с заливом Бутафого. Кто Рио знает, можете представить, как перли мы пешком от моста на Ниттерой до самого Бутафого. Когда же мы увидели роскошные ворота клуба и двух блестящих швейцаров с громадными желтыми воротниками и отворотами, Гена начал тормозить. Он, крепкий мужик, с которым можно было без раздумий броситься в любую авантюру, в случаях такого социального дискомфорта чувствовал себя не уверенно. Но столько было потрачено сил, и я рванул к дверям. Весь опыт международного общения был собран воедино: нахальный вид, белые шорты и достаточно физически одаренные фигуры подействовали, и нас пропустили, не спросив ни слова. Дальше уже было делом техники. Ни в коем случае не проявлять неуверенности, только наглость и нахальство. После слов, говорит ли здесь кто-то по - английски, появился аккуратный мальчик, который все прекрасно понимал и даже знал. После слов «Севастополь» и «Черное море» пауза была недолгой, он, видимо, единственный в Рио, кто знал географию. Мальчик понимающе улыбался. Очень точными английским фразами, он объяснил, что этот клуб не такой клуб, который в нашем понимании. Члены клуба министры, миллионеры и пр., яхты здесь необычайно дорогие и совсем не спортивные, а спортивная часть (очень скромная), тоже есть. Что на него подействовало, я не знаю, но нас пропустили дальше, очень сожалея о том ,что не могут нам дать провожатого.
Но ничего, нам с Геной, когда мы вдвоем, пропасть или хотя бы растеряться было невозможно.
Посмотрели мы на яхты во многие миллионы долларов. Посмотрели, как матросы в униформе с пумпончиками на беретах, загружали ящики со спиртным ,тоже недешевым, зашли в капитанский магазин, где маленькая такелажная скоба стоила ,как нам показалось, целое состояние .
В самом конце на задворках располагались спортивные эллинги, очень скромные даже по нашим совковым меркам. Нашли какого-то немца из Аргентины, который знал севастопольского Манкина, приятеля Гены, друзей - яхтсменов не нашли.
Далеко за полдень вышли из ворот, с тоской представляя, какой обратный путь нам предстоит. Пройдя метров двести, я услышал сзади топот, за нами гнался швейцар. Гена, чувствуя какие-то неприятности, аж голову в плечи втянул. Двухметровый черный лакей на плохом английском просил нас вернуться. Мы сначала покорно повернули, но нахальство нас до конца не покинуло и Гена, предчувствуя, конечно, чего – то нехорошее предложил послать их всех на хрен. Но любопытство. Нас встретил улыбающийся мальчик – менеджер клуба, я тут разглядел , что он не такой уж и юный, и попросил расписаться в книге почетных посетителей. Расписывался, конечно, не Гена - мореный яхтенный капитан.
Расписался я. Будете в Рио, зайдите в яхт-клуб «Рио- де Жанейро», что возле залива Бутафого, там после какого-то министра из Аргентины есть моя запись – «Дерябин Валентин, Севастополь»