- Блин, ну что за невезуха пошла, мало того, что выдернули из отпуска, так ещё
и рейс подсунули, хуже не придумаешь.
Проводив коллегу электромеханика до автобуса, который увёз его в аэропорт, Генка, понуро брёл по раскалённому асфальту города Баку.
Стоянка судна на рейде Баку предстояла долгая. Иранские порты не справлялись с грузопотоком и прибывающие суда, в ожидании своей очереди на выгрузку, становились на Бакинский рейд. Потом ещё подниматься по рекам, до Ленинграда, в общем, не меньше месяца каботажного плавания.
- Если бы хоть запас валюты был на руках, то можно было бы прикупить что-нибудь в Иране, и на обратном пути продать товар, сделав свой маленький гешефт, а так, как говорится в народе, ни денег, ни славы.
Все эти мысли лезли в раскалённую полуденным солнцем Генкину голову, не давая сосредоточиться, на цели своего пребывания в городе. На судно возвращаться совсем не хотелось, и ноги сами вывели его к небольшому винному погребку в центре города.
- Пожалуй, это-то мне как раз кстати, - обрадовался Генка и с радостью нырнул в полу-подвальчик. Он пересчитал наличность, имевшуюся в карманах, заказал кувшин сухого вина, порцию орешков, изюма, и расположился за небольшим столиком. Вскоре кувшин оказался пустым, а Генка с удовлетворением обнаружил, что жизнь не так уж и плоха, и нечего пенять на судьбу, если на свете существуют такие погребки. После второго кувшина, жизнь вообще показалась прекрасной. Местное население постепенно заполняло погребок. Рассаживаясь за столики и задерживаясь у стойки бара, они оживлённо обсуждали последние новости. Не вдаваясь в суть их разговоров, Генка уловил, что они кто добрым, кто недобрым словом поминают главу государства. После третьего кувшина вина Генка, еле переставляя ноги, но в хорошем настроении, направился на судно. Единственно чего ему сейчас не хватало, так это собеседника. Он бы с удовольствием пофилософствовал с ним о смысле жизни, о печальном событии, произошедшем в стране, однако, сумерки на юге наступают очень быстро, и Генка поспешил на разъездной катер, дабы не заблудиться в малознакомом городе. На судно добрался к полуночи и не успел лечь спать, как по трансляции объявили, что судно готовится к отходу. Генка посмотрел на часы.
- Пожалуй, и границу успеют закрыть сегодняшним числом.
Эта неожиданная новость так обрадовала, что он тут же отправился в ходовую рубку, уточнить свои предположения. Как-никак, а лишние валютные сутки не помешают. Палубное освещение на ходовом мостике было выключено, однако на крыле виднелся чей-то силуэт и мелькал огонёк зажжённой сигареты.
- Кореш, оставь покурить, - похлопав незнакомца по плечу, обратился к нему заплетающимся языком Генка.
- Что такое, что за бардак, вон отсюда, утром объяснительную на стол. Старпом, почему пьяная команда на мостике, - взревел незнакомец.
И тут Генка понял, что светлая полоса его жизни уже кончилась, и далее последует очень широкая чёрная полоса.
- Твою …,- он чуть было не ругнулся вслух, - так вляпаться. В первый же день нарваться на капитана в таком виде, - подумал Генка и мухой слетел с мостка.
Коридорные громкоговорители известили экипаж, что на борт прибыла комиссия и необходимо всем находиться в своих каютах, что было, как нельзя, кстати, для Генки. Дверь соседней каюты третьего механика была открыта и Генка, на минуту остановившись, пожаловался.
- И что это у вас капитан зверь такой. Ну, подумаешь, выпил самую малость, так что ж сразу орать-то.
- Да ничего страшного, - успокоил его коллега, - он, небось, и объяснительную записку потребовал?
- А то. Велел утром на стол положить.
- Тут главное путнюю отмазку придумать, может и пронесёт, - посочувствовал
Генке третий механик.
Сухое вино хорошо тем, что от него как быстро пьянеешь, так быстро и
трезвеешь. Уже через пару часов после отхода судна, Генка сидел в каюте и сочинял
объяснительную записку, неоднократно перечёркивая и начиная всё заново. В конце концов, его мысли потекли по правильному руслу и он быстро написал.
« Вчера днём, проводив отъезжающего товарища, я возвращался на судно.
Жаркое южное солнце нестерпимо палило, и я, не найдя нигде поблизости прохладительных напитков, зашёл в винный погребок. Там было прохладно, и уютно. Я решил, во избежание солнечного удара, немного отдохнуть, а так как находиться в этом заведении, не приобретая ничего, было нельзя, мне пришлось заказать стакан сухого вина. Немного отдохнув, я собирался уже уходить, как неожиданно по телевизору передали сообщение о скоропостижной смерти нашего дорогого, горячо-любимого, Генерального секретаря ЦК КПСС. Потрясённый его внезапной смертью, я не смог по Русскому обычаю не помянуть, душу новопреставленного раба Божья и по этому поводу заказал ещё стакан сухого вина. Трагическое известие потрясло не только меня, но и других посетителей и они, как и я, скобели о невосполнимой утрате. Мне предлагали выпить за помин его души, и я не мог никому отказать, однако, как видимо, не рассчитал своих сил и покинул погребок изрядно выпившим. Вернувшись на судно, я считал своим долгом поделиться этой скорбной вестью со всеми членами экипажа, полагая, что они, как и вся страна, находятся в глубоком трауре. Однако, увидев на мостике капитана, я, не обнаружил ни скорби на его лице и траурных нот в его голосе. Расстроенный я отправился в свою каюту согласно поступившим распоряжениям».
Прочитав несколько раз, Генка поставил число, расписался и довольный лёг спать. На следующий день объяснительная записка лежала на столе у капитана.
- Ну, что будем делать с этим «горячо любимым», - после прочтения объяснительной, спросил капитан, старшего механика и помполита, участвующих в обсуждении данного вопроса.
- Что делать? Пусть дед вставит ему фитиль, что бы помнил по первое число, - высказал своё мнение помполит.
Старший механик скромно отмалчивался.
- Хорошо, - согласился капитан, - если дед согласен, так и сделаем, а это, - он достал из стола папку, - я положу в свою коллекцию.
© Олег Опрышко.