Фото из домашнего фотоархива.
"На пороге стою" -
стихотворение
Ольги Николаевны Даниловой-
с её разрешения:
Я живу, как в пустыне.
Где вы, люди, ау!
И навеки отныне
Всё кого -то зову.
Сквозь толпу,
Как сквозь стену
Проходить не впервой
Никого не задену
Ни рукой, ни строкой
Что же так одиноко?
Холод в сердце проник.
Или дом мой без окон?
Где ты бродишь, двойник?
Вновь судьба усмехнётся:
Может, счёты сведёшь?
Мне в лицо рассмеётся:
Так чего же ты ждёшь?
Только ей не поверю
Ни в аду, ни в раю.
Распахните же двери!
На пороге стою.
http://stihi.ru/2010/05/24/2722
Когда я писала эту новеллу, на глаза мне попался рассказ Максима Валова «Формула одиночества»,http://proza.ru/2007/04/01-329, который меня очень зацепил, и я поняла, что просто знать — этого мало, нужно пройти этот путь, ощутить его всеми фибрами своей души и сделать правильный выбор.
Знаю это точно: душа человека не исчезает — она живёт вечно. Почему в этом так уверена? Как говорится: хотите верьте — хотите нет, но я испытала это на собственном горьком опыте. Произошло это несколько лет назад...
Я осталась совершенно одна. С мужем мы расстались давно, когда мои мальчики ещё учились в начальных классах, а теперь сыновья выросли, завели свои семьи и отдалились. Старший сын со своей семьёй жил в другой области, младший — женился на девушке, родители которой, видимо, посчитали меня «бедной родственницей» и общаться желания не изъявляли.
С каждым днём всё больше и больше я понимала, что не нужна никому. Сначала ещё как-то храбрилась, боролась с этой въедливой мыслью, но в один из дней поняла окончательно и, как мне казалось тогда, бесповоротно, что жить больше не для кого и не для чего, ведь я привыкла, что рядом всегда были живые детские голоса, что жизнь до краёв наполнена заботой о сыновьях, их делами, проблемами, успехами и неудачами, поэтому тишина и одиночество были невыносимы.
На работе ещё как-то забывалась, погружаясь в рабочий процесс, в жизнь коллектива, сопереживая жизненным перипетиям сослуживиц, но, как только рабочий день заканчивался, вновь с головой уходила в непереносимое одиночество.
Особенно трудно было в выходные и праздники, поэтому я уходила из дома и бродила по городу, заходила в магазины, невидящим взглядом скользя по витринам и уходила дальше. Бродила до изнеможения, чтобы придя домой, свалиться от усталости и забыться в спасительном сне.
Вы можете спросить, почему такая зацикленность на непереносимости одиночества, ведь были, наверное, друзья, подруги? Ну во-первых: в этом городе я жила недавно, во-вторых: настоящие друзья приобретаются в более раннем возрасте и проверяются годами. Впрочем, одна подруга у меня всё же была: Валентина Андреевна Трифонова, которой я бесконечно благодарна за всё, что она привнесла в мою жизнь.
Итак, насчёт подруги мы выяснили, но у неё, естественно, была своя семья, своя жизнь, свои проблемы, поэтому добавлять ещё и свои мне не хотелось. С друзьями было и того хуже: их просто не было, потому что после «счастливой семейной жизни» я даже смотреть на мужчин не могла...
Год подходил к своему логическому завершению: предстояли новогодние праздники. Зима выдалась на удивление капризной: то оттепель, то дождь, то мороз. Гололёд был страшный. Ко всему прочему ещё и приболела: ангина и высокая температура свалили меня окончательно.
Тридцать первого декабря, лёжа в постели, я думала о том, что напрасно готовилась ко встрече Нового года: купила бутылочку шампанского, приготовила салатики. О предложении Валентины встретить праздник в кругу её семьи думать не хотелось.
К девяти часам вечера я уже решила, что в двенадцать ночи всё же встречу Новый год, а потом уйду в сарай, чтобы там замёрзнуть, потому что жить больше не хотелось. Но через полчаса неожиданно заявилось всё семейство Валентины: она, дочь, внучка и зять.
-Я так и думала, что ты не собираешься к нам! - заявила она с порога. - Знаю-знаю, что гололёд! Поэтому мы за тобой и приехали. Собирайся живенько.
Как я не отказывалась, ссылаясь на ангину и температуру, Валя не поддалась на мои отговорки.
-Ангина?! Подумаешь, невидаль! А мы ей компрессик внутрь и снаружи: через пару часиков всё, как рукой снимет.
В общем, в тот вечер вытащили меня из дома чуть ли насильно. Полечили, развеселили. Домой я вернулась только к обеду второго числа, и уже не думала о сарае. В тот новогодний вечер Валентина, сама не зная того, спасла меня.
После этого случая у меня уже не было такого твёрдого желания умереть, хотя хандра всё ещё не оставляла. Временами она почти затихала, сходя на нет, временами обострялась, вновь возвращая к мысли о смерти. И вот в один из летних вечеров, возвращаясь пешком с работы, я явно ощутила «процесс умирания»: это ощущение длилось всего несколько мгновений, но было до того явным, до того неприятным, что нельзя описать никакими словами.
Я вдруг ясно поняла, что меня подводили к мысли, что человеческому существу дана возможность жить на земле не единожды, что я проходила уже когда-то через процесс умирания. Мне бы после этого одуматься, понять, что не имею права так легкомысленно относиться к великому дару — жизни, и сделать соответствующий вывод, но я продолжала изводить себя отчаяньем и слезами. И тогда в ход пошёл самый действенный аргумент: меня поставили на грань жизни и смерти...
В один из вечеров, во время ужина на скорую руку, я подавилась: это со мной случалось и раньше, причём неоднократно, но всё заканчивалось благополучно. В этот раз всё было гораздо серьёзней: дышать я не могла совсем, а помочь было некому. И в это мгновение меня охватил настоящий ужас (по-моему, даже волосы на голове поднялись дыбом). Никогда до этого я не понимала так явно, что умирать настолько страшно, хоть и умирала в своей жизни не первый раз.
Единственный выход, который пришёл тогда мне в голову — это удариться грудной клеткой о стол, что я и сделала. Выход оказался верным: с трудом, но всё-таки я начала дышать. Мне был дан, думаю, последний шанс понять цену человеческой жизни и сделать вывод.
С тех пор я хоть и хандрю иногда, и плачу в подушку (не без этого), но думать о том, чтобы наложить на себя руки — не хочу: слишком долог и тяжёл был путь к пониманию и осмыслению того, что человеку жизнь даётся не тогда, когда он желает этого, и отнимается — не по его желанию. Круговорот жизни должен быть завершён, а моя жизнь, видимо ещё не сделала его.
Возможно, мой вывод и не совсем верен, возможно он намного глубже и объёмистее, но, если я ещё живу, то значит, в этом что-то есть? Что-то держит меня на поверхности. И пока живу, я ищу то, что поддерживает меня: пишу, вышиваю, стараюсь делать добрые дела. А там, как Бог пошлёт...
Распахните же двери! На пороге стою...