Я узнала его сразу. Телом и душой. Тело трепетало в его присутствии, а душа... душа рвалась ему навстречу... Или от него? Есть такие мгновения в жизни, когда это трудно определить, трудно отличить страх от страсти... Например, сейчас. Трудно. Стоило ему перевести на меня взгляд, и я замерла, не в силах сопротивляться. О Боже, какой это был взгляд! Взгляд хозяина, господина. Не моего господина, о нет, господина всего вокруг и всех, который имеет право уничтожать, а имеет право и миловать...
Меня помиловал... взгляд равнодушно скользнул по моей фигуре и вновь сосредоточился на собеседнике. Вспомнив, что мне полагается дышать, я тихонечко направилась к двери, и дошла бы, если бы не Лена:
– Оль, ты куда? – пропела она, ненавязчиво отталкивая меня от заветного выхода. – Праздник только начинается...
– Э... вспомнила, реферат надо подготовить, – пыталась соврать я. Безуспешно. Лена знала меня слишком хорошо, а ее муж Коля – и того лучше. Брат все же, хоть и старший...
– Олька брось, обижусь! – нахмурился он. – Ишь, чего вздумала? Посреди вечеринки сматываться... от кого угодно ожидал, а от родной...
– Познакомишь, с родной-то? – перебил холодный голос, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности. Поздно! Пугающий незнакомец стоял рядом, а Коля, не почувствовав подвоха, уже начал:
– Сестра моя, Оля. Оля, это друг мой, Андрей. С работы...
– С работы? – протянула я, невольно сощурив глаза.
С какой еще работы? Неужели – новенький... Коля работал в маленьком кафе, барменом, и народу там было раз два и обчелся. До сих пор мне казалось, что я всех знаю, но этого Андрея видела впервые. Хоть и утверждал Коля, что то его друг закадычный, но другом и не пахло – не было у Коли таких друзей, да и быть не могло: мой брат ненавидел таких, как этот – шелковый, прилизанный, аккуратный, будто с обложки модного журнала. Как их Колян называл? «Жентюгами»... от «женщина». Говорил, что они больше похожи на баб, чем для мужчин, потому что настоящий мужчина скорее повесится, чем такие шмотки наденет..., я согласна не была, да не одна я – Ленка вот павой заходила, слова стала растягивать, и глаза у нее засверкали, как у голодной кошки. Боже, неужели они не видят?
– С работы, – с холодной улыбкой подтвердил Андрей, обнимая меня за талию.
Легкое прикосновение обожгло холодным огнем, страх заставил крик замереть на губах, а его глаза, темные, с легким бардовым оттенком, иронично заблестели:
– Потанцуем?
Я внезапно вынырнула из волн страха, хотела крикнуть «Нет!», но кто ж меня слушал? Крик замер на моих губах, а голова сделала невольный кивок. Рука Андрея по-хозяйски обняла меня за талию, а губы, тонкие губы уже шептали мне на ухо:
– Откуда ты взялась, птичка певчая...?
– Пусти меня! – прошептала я, пытаясь вырваться... только его руки охватили меня еще крепче, грянула новая поп-мелодия, пары закружились в бешенном танце, а мы стояли в хаосе полуголых тел и тихо топтались на месте. Странно, никто даже не заметил. Странно, никто даже на нас не наткнулся – хаотичная толпа омывала нас, как вода камень, стоящий на маленькой островке, а все запахи вдруг исчезли... я чувствовала только мягкий, тягучий аромат, исходящий от его кожи. Так пахнет железо, чуть мокроватое железо, или...
– Ты в самом деле этого хочешь? – оборвал он мою мысль, которая только-только хотела облачиться в маску ужаса.
– Да...
– Нет! – мягко протянул он и обжег мою шею ледяным поцелуем. Я задрожала, чуть было не упала, но его руки, что лишали меня сил, в то же время дарили сладостную поддержку. – Не хочешь. И хочешь, – шептал он. Мимо прошел Коля. Я пыталась поймать взгляд брата, но он даже не посмотрел в мою сторону, прошел мимо, будто не узнал, или просто не заметил. Когда-то было не так. Только вчера. Только вчера Коля бы размазал по стенке наглеца, что посмел на его сестру косо посмотреть, а сегодня прошел мимо...
– Сладко, птичка певчая, сладко в моей клетке, – продолжал шептать Алексей. – Я отпущу тебя. Не дрожи, ненадолго! Или надолго, как ты сама захочешь. Выбирай. Уже отпускаю. Выйдешь из этого дома, и никогда меня больше не увидишь. Знаешь же, что не увидишь, чувствуешь это.
– Такой уж ты и неуловимый, – прошипела я, обретя почву под ногами. Музыка закончилась, Алексей выпустил меня из своих объятий, и его власть, что секунду назад была сильной, вдруг ослабела, показалась нереальной и смешной. – У Кольки спрошу, да вот только спрашивать не о чем...
– Николай завтра обо мне не вспомнит, – я вздрогнула. – Никто не вспомнит... кроме тебя. А теперь, птичка, уходи... подожди меня у подъезда. Для своего блага – подожди. И для блага своего рассудка – уходи...
Я как очумелая выбежала из квартиры брата. Но, перепрыгивая через две ступеньки, я с каждым мигом все более остывала, а страх, что секунду назад был нереально сильным, теперь ушел, оставив за собой любопытство. Может, и в самом деле подождать? Что я теряю? Давно мне уже мужчина так голову не кружил, с тех пор как Олег к подруге ушел. Ни тебе парня теперь, ни подруги. Я тогда, год назад, чуть с ума не сошла, даже за таблетками тянулась, но Колька мне помог, вытащил, а как первый шок прошел, а в душе от былого огня осталось лишь выжженная сушь, так и жить снова захотелось. Без чувств тоже, оказывается, жить можно. Вот я и жила. В своем циничном, злом мирке, что сама себе и создала, думала, что и чувствовать разучилась.
Не разучилась. И этот странный Андрей тому пример. Полетела на него, как бабочка на огонь, и теперь надо пролет продолжить, крылышки чуть подпалить, глядишь, и дурь пройдет. А если домой пойду, то я себя знаю, ночь спать не буду, воображать, как бы это было, с Андреем...
Последние этажи пришлось одолевать на ощупь. Пожалев, что не воспользовалась лифтом, я дошла таки до заветных дверей из подъезда и вышла на улицу. В лицо дохнуло холодным воздухом. Ласково подмигивали на небе звезды, подкрадывалась к ним черная тучка. Сама себе удивляясь, я спряталась в тени подъезда, нервно достала с сумочки сигарету, закурила. Давно хотела бросить... но сегодня можно, сегодня все можно...
– Дождалась, птичка певчая? – прошептал он, и я вновь подпрыгнула. Дверь подъезда была рядом, она не открывалась! Как он сюда попал! – Пройдемся?
– Пройдемся, – ответила я, гася сигарету о стену дома. – Только не понимаю смысла...
– Я тоже не понимаю, – ответил он. В свете фонаря его лицо было мертвенно бело, а губы – преувеличенно темными, будто крашеными... – Ты увидела меня, даже узнала... запомнила. Я встречал таких и ранее, но раньше я не колебался...
– Не колебался? – переспросила я, а его ладонь вдруг сжала мое горло, ноги мои оторвались от земли. Я захрипела, его лицо теперь казалось мне не красивым, а зверским, в глазах потемнело, а он, опустив меня на землю, вдруг отвернулся... колени отказались меня держать, я упала на асфальт, больно ударившись коленкой, и боль вернула мне рассудок. Я встала и хотела убежать, то тихий приказ остановил меня:
– Нет! Я все равно быстрее, ты еще не поняла?
– Чудовище, – прошипела я. – Закончи с этим! Сейчас! Зачем мучаешь?
– Я и сам не знаю, – прошептал он, внезапно разворачиваясь и обнимая меня за талию. – Может ты объяснишь, что происходит!
– Объясню, – от ужаса я стала вдруг дерзкой. – Еще как объясню. Психушка по тебе плачет, понял!
– Понял, – прошептал он, отпуская меня, и вновь прошептал:
– Пройдемся?
– Уже нагулялась, – парировала я. – Заканчивай, и мы разойдемся.
– Я не могу... закончить, – нервно ответил он. – И разойтись... и отпустить тебя не могу... Пройдемся...
Я шарахнулась в сторону, и побежала. Бежала так, как никогда ранее, бежала из-за всех сил, больше всего на свете опасаясь услышать его шаги за спиной, но шагов не было... нырнув в темный переулок, я, опираясь о стену, старалась отдышаться, прислушиваясь – звуков не было... но он... он был...
– Я же говорил, что я быстрее..., – я содрогнулась от ужаса, и меня вырвало в темноту. Он стоял рядом и ждал... как только мне стало легче – достал белеющий в темноте платок и отер мне губы. Мягко, почти нежно.
– Чего ты от меня хочешь?
– Чего хочу – не знаю, – прошептал он. – Знаю, что должен. Я должен тебя убить.
Я задрожала.
– Так убей, – прошептала я.
– Я же сказал – не могу...
Все, с меня хватит! Поддавшись панике, я свалилась в настоящую тьму – все же, как приятно иногда потерять сознание!
Приходила в себя я долго, мучительно. От неудобной позы затекли ноги, руки были связаны за спиной, страшно чесалось за правым ухом и хотелось есть... Я дернула головой, пытаясь отбросить слипшиеся от влаги пряди назад, и мне почти удалось, но лучше бы я этого не делала – я была в склепе! Старинном склепе, с несколькими саркофагами и паутиной по углам. Свет, дневной свет, проникал через дыру в потолке, где от времени выпало несколько камней, а за лучом света, в недосягаемости солнца, я увидела его.
– Воображаешь себя упырем? – прошептала я.
– Или им являюсь, – усмехнулся он. – Сиди тихо, пташка, у нас гости. Он не должен тебя видеть раньше времени.
– Ой, как же ты меня напугал! – воскликнула я. – Подумаешь, пойду в ад с тобой или без тебя, первое – даже приятней!
– Ада нет, – усмехнулся Андрей. – Люди есть. Ты не оставляешь мне выбора, птичка.
Он поднял меня на руки, воткнул в рот грязный кляп, и уставился на один из саркофагов... казавшаяся тяжелой крышка сама собой отодвинулась, открыв пугающее пустотой пространство. В воздухе запахло пылью, тлением, меня опять затошнило, только вот рвать было нечем, и я чуть было не задохнулась горькой желчью.
Андрей сделал несколько шагов и ласково, как ребенка, уложил меня внутрь саркофага рядом с разряженным скелетом. Я бы забилась, попыталась бы выбраться, но одно неосторожное движение, и рука скелета дернулась, что-то хрустнуло, меня опять чуть не вырвало, да было слишком страшно – Андрей как раз закрывал крышку саркофага. Стало темно. Я пыталась успокоиться, но шевелиться не решалась. Зато мне казалось, что шевелится скелет. Вот вот он поднимет руку и зажмет мое горло... но не зажал... зато где-то за саркофагом раздались шаги и я хотела уже шарахнуть хорошенько ногами о крышку саркофага, обратить на себя внимание, как услышала голос Андрея. Даже не услышала, почувствовала:
- Лучше не надо...
– Он мертв? – спросил тем временем вошедший. Голос был подозрительно знакомый, слова страшны – и я передумала шуметь.
– Мертв, – ответил Алексей. – Мы закончили с долгами, не так ли? Пять смертей на каждое поколение. Это была двойная смерть... Четвертая и пятая.
– А ты как думаешь? – насмешливо ответил второй голос. – Это ты забрал мою невесту?
– Я думаю, что власть опьянила тебя, – усмехнулся Алексей. – Ты стал жадным и неосторожным. Хочешь использовать меня еще раз, и боишься... Не зря боишься, я забрал твою невесту. Знал, что ты за ней пойдешь, знал, что будешь неосторожным... о, не бледней, и не лезь в карман за талисманом. Вне твоей шеи он тебе не поможет. Забирай девушку, отдай мне талисман и уходи. Не доводи меня...
– Ты мне грозишь? Ты, жалкое чудовище мне грозишь? Ты – мой слуга...
Раздался хрип, крик смолк, а Алексей прошептал...
– Какой бред. А ведь мог бы уйти...
Крышка гроба открылась, но я не спешила выходить. Да и Андрей не спешил – я услышала его осторожные шаги и все же решилась открыть глаза. Села в гробу. Рука мертвеца попала под мою ладонь, хрустнули кости, кусок чудом сохранившейся плоти прилип к моей коже, но мне было все равно. По щекам текли слезы, мешая видеть, а видеть я и не хотела. Потому что знала, что увижу...
Знакомый платок мягким движением коснулся моих глаз, стер слезы. И я увидела то, что ожидала увидеть уже давно – на полу лежал Дима. Мой Дима. Лучший друг Коли и знакомый проклятого оборотня. А Андрей молча стоял рядом. Кожа его казалась еще бледнее, губы алели в полумраке, а на щеке размазался кровавый развод. Андрей выглядел довольным и сытым. Он подошел к Диме, достал из кармана круглый камушек и резко сжал пальцы, растерев камень в порошок.
– Ты..., – прошептала я, с ужасом смотря на Андрея. Тот, улыбнувшись, стер со своей щеки след крови. – Ты и в самом деле...
– Жалеешь его? – спросил Андрей. – Вчера он тебя не пожалел... Лена была беременна.
– Была? – прошептала я. – А Коля?
– Он не чувствует боли. Как и его жена.
Мне стало плохо, слезы застлали мир, все потемнело, а он, осторожно погладив меня по щеке, своей силой развеял мою боль:
– Мне жаль. А теперь слушай. Семья Димы давно уже держит меня в цепях. Они знают о моем существовании, знают и мои слабости. Много лет их семья заставляет меня совершать убийства...
– Заставляет? – засмеялась я сквозь слезы, – они выбирали тебе жертв.
– И получали за их убийства деньги, – ответил тот. – Семья необычно удачливых убийц – нет свидетелей, нет улик, нет ничего... Я следов не оставляю...
– А это? – я показала на небольшие ранки на шее Димы.
– Это? – усмехнулся вампир. – И это можно убрать.
Одно движение рукой, и у Димы в груди оказался нож, а под его телом – лужа крови. – Иллюзия. Оружие и защита вампиров. Он имел нечто против иллюзии. Только вот... Он любил тебя, и забыл защитить себя медальоном. А теперь уходи!
– Не боишься, что я тебя выдам?
– Уходи! – сверкнул он глазами.
– Но я тебя выдам!
– Уходи!
Я его узнала с первого взгляда... и он меня узнал.
– Опять нашел хозяина? – прошептала я, когда знакомые руки по-хозяйски сомкнулись на моей талии, а губы коснулись моей шеи, не такой красивой, как когда-то, а покрытой морщинами.
– Нашел... тебя. И жертву, – прошептал он, впиваясь в мою аорту. Когда душа моя уже отлетала, а тело соскальзывало на пол, он добавил:
– Одно плохо в любви и в смертных. И вы, и любовь подвластны времени. А я не никогда оставляю следов.