Мы познакомились с ним в Приморском парке Победы. Я стоял за решёткой Диво-Острова и наблюдал, как, матерясь, взмывали в небеса парни и девчонки. Аттракцион представлял из себя эдакую качель на двух тросах, которые подбрасывали людей на высоту до ста метров, не меньше (ну, мне так казалось с земли, а им, беднягам, со страху, — и того больше). Качелей было три, к каждой из них была прикреплена видеокамера, снимавшая это безобразие от первого лица. Разумеется, видеоматериалы после втюхивали смельчакам за дополнительную плату. Было жарко и я купил себе сахарную трубочку.
— Игорь! — сказал подошедший ко мне человек лет тридцати и протянул руку. Я с недоверием посмотрел на него, откусил кусочек вафельного рожка, задумавшись, стоит ли отвечать или нет. Затем всё-таки неохотно протянул руку в ответ.
— Андрей, — сказал я как бы с удивлением и повернулся к нему немножко боком, ожидая чего угодно. Это явно его развеселило.
— Да расслабься ты. Я просто увидел, что ты тут стоишь один, глазеешь на людей, и решил подойти познакомиться. Это ведь нормально?
— Нормально, — пробубнил я, хотя, конечно же считал, что это вовсе не нормально. Игорь продолжал улыбаться, показывая свои красивые ровные зубы.
— Пойдём прогуляемся? — спросил он.
— Да мне и здесь хорошо, — ответил я, уже явно своим видом показывая, что мне такие знакомства не по душе.
— Ну и пожалуйста, — улыбка Игоря угасла, но не исчезла совсем, — Только не кажется ли тебе, что ты сейчас упустишь что-то, что жизнь в очередной раз суёт тебе прямо в руки?
— Нет, не кажется, — парировал я и откусил ещё кусок мороженого, которое уже начало потихоньку таять.
— Тогда можно я останусь здесь с тобой, и мы немножко поболтаем? — спросил он и сделал лицо, как у щенка, который выпрашивает косточку у хозяина, пожирающего курицу у него на глазах. Меня это развеселило, но я, не подав вида, спокойно пожал плечами.
— Пожалуйста, — ответил я и с деланым усердием взялся за поедание мороженого. — Наверное, если тросы оборвутся, бедные люди улетят до самого Финского залива! — сказал Игорь. Улыбка снова засияла на его лице. Я ничего не ответил.
— Но лучше об этом не думать. Знаешь, говорят, что мысль — материальна, — подмигнув, продолжил он. У меня в голове начали появляться странные картины.
— Твою мать! — кричал я в своём воображении и с правой руки прописывал ему прямо по носу, — Какого ты ко мне прстал, говна кусок? Игорь падал на спину и, ещё даже не достигнув земли, получал кроссовком по печени. Затем он сворачивался калачиком, закрывая голову, и удары приходились уже по его спине, рукам, ногам. Он стонал от боли и беспомощно отмахивался руками.
— О чём задумался? — спросил он меня.
— О неоправданной человеческой жестокости, — ответил я. С ужасным хлопком оборвались тросы. Одна из качелей, переворачиваясь в воздухе, улетела метров на двести вглубь парка аттракционов. Оттуда раздались женские визги и мужские вопли. У меня челюсть отвисла, и сердце забилось быстрее. Я поймал на себе взгляд Игоря. Он не улыбался.
— Видишь, мои мысли сильнее твоих. Потому что подкреплены намерением. Хочешь бить — бей. Хочешь бежать — беги. Думая, действуй. Понял? Я молчал. Из парка послышался истеричный бабий вой. Игорь похлопал меня по плечу.
— Бывай, Андрей, — он сделал ударение на моём имени, как будто догадываясь, что оно не настоящее, — Ещё увидимся. Он удалился. С меня словно сошло какое-то наваждение. Я увидел, что качель цела, тросы не порваны, а люди визжат от удовольствия, а не от ужаса. Густая белая капля мороженого смачно приземлилась мне на джинсы.