До отъезда в столицу я жила со своей восьмидесятилетней тетей в деревне. Дети купили ей квартирку в пяти минутах ходьбы от моего дома. И она раз двадцать за день навещала меня. На мое прозвище «электровеник» тетя не обижалась. Но не дай Бог соседке спросить, куда она так рано бежит; начинала огрызаться, а потом жаловаться мне:
-Какое соседям дело, куда я бегаю! Не собираюсь перед ними отчитываться! Завидуют, небось.
Я успокаивала, говорила, чтоб никого не слушала, бегай, раз душа просит, да и движение - это жизнь.
Как тетя электровеником носилась по деревне - так быстро и много говорила. Я сначала останавливала ее, задавала вопросы, чтобы понять и связать события, виденные ей по телевизору и местные сплетни. Потом поняла, что я только путаю свою тетку, да и меня в голове каша получалась, не стала перебивать, делала вид, что внимательно слушаю, чем заслужила ее любовь и благодарность. Поток слов прекращался, когда она начинала ни с того ни с чего дремать, а потом засыпала. Внезапно, просыпалась, хваталась за сто дел одновременно и бегала туда - сюда, туда - сюда.
Как-то приехала к нам в гости моя сестра. Целый день провели втроем за деревенскими хлопотами. Мы на огород - и тетя с нами, мы воду таскать - и тетя ведра хватает, мы стирать – и тетя тут как тут. И посмеемся вместе, и песни попоем.
По темноте тетя убежала к себе ночевать. Закрыли ворота на запор, спустили собаку. Вижу, сестра не может уснуть, глаза по пятаку, вся настороженная. Кажется ей, что кто-то ходит под окном, слышит какие-то шорохи. Смеюсь над ее страхами: и ворота заперты, и собака не лает, спи на здоровье в деревенской тишине, не бойся.
Вдруг стук в сенях. Сестра побледнела. Вот он, сельский разбойник, или вор, или местный алкаш, которого она боялась больше убийц и грабителей.
-Кто там? - воинственным голосом спросила она.
-Это я, ваша тетя, пришла, свежего молочка принесла, - услышали голос своей тетки. Зачем? Откуда? Как попала во двор?
А что стоит неугомонной восьмидесятилетней тетушке через забор перемахнуть? Не достучавшись, тетя, не долго думая, подкатила чурку к ограде, встала на нее, подтянулась, перекинула свое тело - благо оно невесомое - повисела на обратной стороне забора, да и спрыгнула.
-Ой, а молоко-то на той стороне осталось! Надо лезть назад.
Подкатила чурочку уже с этой стороны. Встала на нее, подтянулась, перекинула свое худое тельце, повисела и спрыгнула. Вот он, бидончик с молоком. А как с ним перелезть? Взять в руки - чем за забор держаться? Взять в зубы - не удержать, три литра как ни как.
-О! Возьму бидончик, встану на чурочку, поставлю молоко на столбик, к которому доски от забора прибиты, подтянусь, перекинусь на чурочку с другой стороны, возьму со столбика бидончик и угощу племянниц молочком. То-то обрадуются…
Смеялись до колик в животе. Когда, наконец-то, успокоились и, тетя от усталости заснула здесь же, сидя на диванчике, сестра спросила:
-Ты не знаешь, почему она не открыла ворота, когда перелезла первый раз?
Не знаю, но тетю спрашивать об этом не буду.