Завиранглия

                Что это за страна такая?

        На карте такой страны нет, не ищите. Зато наверняка она есть в каждом классе. Мне  кажется, что ее придумали Сашка Мошкин, Ванька Моршан да Мишка Машкин из 5-го «А». А раз она выдуманная, то у неё нет границ и нет, конечно, постоянной территории. И время в этой стране прерывистое, потому что сама Завиранглия существует не постоянно, а возникает время от времени, сразу, как только о ней подумают или сделают что-то по её законам. Если кому непонятно, поясним на примере. 
Вот идёт урок русского. Любовь Ивановна что-то пишет на доске, старается изо всех сил, особенно для Мошкина, чтобы хоть что-нибудь запомнил, чтобы хоть троечку ему в четверти вывести. А что он в это время делает за её спиной? Он изображает, будто наматывает на руку аркан или лассо. Глаза лихорадочно, будто он в Макдоналдсе, блестят. И вот как только они заблестели, значит, сейчас возникнет страна Завиранглия.
       - Ванёк, Ванёк, - шепчет Сашка и делает движение, словно набрасывает лассо на классную руководительницу. – Свяжем? – И   показывает, как они будут это делать.
      - Ага, - шепчет Мишка. – И в башню ее, в башню…
Все! Завиранглия возникла!
         - И держать ее будем там, чтобы она за нас уроки делала! – заключает Иван и смеется громко и заливисто, как в Завиранглии.
      Любовь Ивановна поворачивается к классу, изо всех сил старается  сделать  свое  молодое  красивое    лицо     ужасно    строгим,
поправляет пальчиком большие очки и как можно суровей спрашивает:
          - Машкин! Ты чего смеёшься?
           - А чё, я ни чё…- звучит в ответ музыкальный дискант Мишкиного голоса, из-за которого его и взяли в эту среднюю общеобразовательную школу с углубленным изучением музыки и хорового пения.
       Завиранглия исчезает, как Атлантида, как подводный корабль, чтобы через секунду, лишь только Любовь Ивановна повернётся к доске, возникнуть, вынырнуть вновь.
      Мошкин показывает пальцем (в Завиранглии правила хорошего тона не соблюдаются) на Любовь Ивановну:
         - Молодая ещё, никак нас не запомнит.
    - Красивая, - добавляет Машкин.
- Королева! – заключает Иван.
         - Понял, - шепчет Мошкин, меняя решение. – Возведем ее в королевы!
       - А кто король? – спрашивает Мишка.      
       - Кто ж еще, - обижается Сашка, - Я, конечно.
          - Завирай! – говорит Мишка.
       - Завирай Первый! – уточняет Иван и хохочет без тормозов.
          - Мошкин! – строго кричит «королева», не оборачиваясь. Хватит смеяться, иди-ка к доске! 
        И Завиранглия медленно погружается в пучину урока – уже до перемены.
А ребят прозвали МММ, и на вопрос учителя: кто это сделал, всегда отвечали хором: Машкин, Мошкин и Моршан, в надежде, что учитель засмеётся и отстанет. Так часто и бывало. А однажды Любовь Ивановна сказала: к доске пойдет…все напряглись, никто ничего не выучил, а она, сделав угрожающую паузу, произнесла скороговоркой: Машкин, Мошкин и Моршан. Идите, идите, вся троица. - Они вышли под смех класса. -  Посмотрим, как вы выучили басню. Ну, давайте, читайте всё, что знаете, втроем.
          И пацаны начали про ворону чего-то бубнить, пытаясь дополнить друг друга:
Ванька:    Вороне где-то…
Мишка:    В бок пос… и Старченкову: чё ты шепчешь?
     Старченков:   Не бок, а Бог, Бог, балда! Бог послал кусочек сыру
            Мишка:    Бог поспал…Бог послал…
              Сашка:  Кусочек сыру, российского. Класс вместе с красавицей Любовью Ивановной зашелся от хохота, даже завуч заглянула из коридора в кабинет: что тут происходит.
   - Идите на место, сыроделы, и учите, все учите, иначе с двойками будете ходить неучами.

                Продолжение требуется?

       Вот какая есть страна, мои дорогие читатели. Давайте вместе продолжим рассказы о ней.  Жду вестей из школ и от отдельных завираев, то есть граждан Завиранглии по адресу: 107014, Москва, ул. Охотничья, дом 6, квартира 61, автору.    
           Хроника Завиранглии. В королевском дворце (на чердаке соседнего дома) состоялось распределение должностей в королевстве. Предложение о министрах № 1 и № 2 отклонено: все хотят быть первыми. Утверждены титулы Короля Завирая Первого, Министра Врунистра и Министра Трепанга. Титулы решено носить по очереди,
          Будни Завиранглии. Завирай первый схлопотал по русскому пару. Над ним нависла тень отца Мошкина. В правой руке тени что-то зловеще извивалось.
                *        *       *
- Весна на носу! – воскликнул Трепанг.
- Врать-то! – возразил Завирай Первый и покосился на кончик своего носа, где расцвели веснушки. 
                *        *        *
Вчера на дипломатических переговорах в 5-м «Б» Завирай Первый получил по уху от Митяя Черменцева. В связи со сменностью титулов точно неизвестно, кто же получил. Уши красные у всех. Завиранглия едва не распалась.

                *        *        *
     Может, кончишь врать? – заявили друзья-министры Завираю Первому. И Завиранглия на некоторое время распалась.
     Итак, завираем весело, с выдумкой, озорно, но никого не обижая! 
        Интересно, удивится читатель: страна Завиранглия, а врать нельзя. Как это понять? А вот так и надо понимать, только сначала познакомьтесь с нижеизложенным документом.

         Конституция   Завиранглии
                (Основной Закон)
Раздел 1-й. Государственное устройство. Государство Завиранглия возникает (создается, утраивается) там, где может, когда может и как получится. В каждом случае создатели имеют право на  разработку дополнений  конституции и поправок к ней. Число Завиранглий не ограничено.
Установить государственное устройство Завиранглии как неограниченную рабовладельческую конституционную монархию. Высший руководитель – король Завирай Первый. Два равноправных министра: Врунистр и Трепанг. 
.
Раздел 2-й. Устроители и население страны. Устроители, они же граждане Завиранглии – дети в возрасте не моложе 10 лет и  старше и до окончания школы.  В человеке до 10 лет сохраняются наивность, искренность и простодушие,  он может раскрыть взрослым секреты Завиранглии. А после школы возникает и нарастает способность врать. Понятно, что есть врожденное неизлечимое  враньё.      
С враньём всерьёз  постепенно утрачивается драгоценное качество завирать, привирать, фантазировать и т. д.
. Подданные завиранцы, или завирайцы (завираи – демократический выбор) – свободные граждане королевства.
Всякий, носящий титул завирая, освобожден от трудовой повинности и имеет право быть избранным в Парламент. Из завиранцев набирается гвардия для охраны зыбких границ королевства. Соседи Звиранглии: Трепанция, Вруссия и Вруландия
Гражданство  Завиранглии и титул  Завирайца может получить каждый, кто приврет так, что в это поверят.
Трудовую повинность в Завиранглии несут рабы – родители и учителя, кроме тех, кто удостоен гражданства Завирангии, например, Любови Ивановны(с это припиской согласились все).
Раздел 3-й. Главный закон: НЕ ВРАТЬ!  Это свойство только взрослых, поэтому звание «Гражданин Завиранглии» им не присваивается. Исключения составляют отдельные писатели, художники, композиторы, артисты, спортсмены, учителя, работники промышленности и аграрно-промышленного комплекса, а также все прочие сникерсы,    про  которых на работе и дома говорят постоянно: «Ну, прямо, как ребенок!».
Раздел 4-й. Права и обязанности граждан. Любой гражданин имеет право: 1) носить (временно) корону Завирая Первого, за особые завирайские заслуги; 2) защищать свои честь и достоинство любыми способами и средствами; 3) быть избранным или назначенным министром Завиранглии; получать доступ к любой секретной информации;
Любой гражданин обязан: 1) не врать; 2) уметь завирать и т.д. красиво, с выдумкой, но никого не обижая; 3) защищать честь и достоинство страны и ее граждан; 4) не распространять информации о существовании Завиранглии; 5) пресекать всяческие слухи о существовании Завиранглии со стороны  не граждан страны возгласом: «Врать-то!».

Административное деление. Учредить столицей Завиранглии город Привиранцбург. Определить три провинции с городами Брехнянск, Завирайск и Обманск.

                Фальшивомонетчик

Сашка Мошкин явился в школу с опозданием.
- Ну, надеюсь, вы не с Арнольдом Шварценеггером отстреливались от тараканов с планеты Икс шестьдесят восемь дробь девятнадцать, молодой человек?- спросила англичанка.
- Конечно нет, - ответил невозмутимо Завирай Первый, - это будет завтра и не со мной.
- Вот как? Тогда что же вас задержало сегодня?
- Деньги.
- Какие деньги?
- Обыкновенные. Я их печатал, непонятно что ли? – И король Завиранглии шмыгнул носом.
5-й «А» захохотал хором, как на репетиции капеллы мальчиков под руководством Мишель Гамбург.
- Врать-то! - раздалось с задней парты.
- Не верите – не надо, - Санёк уже доставал тетрадки.
- Саленс! – учительница подняла руку. – Стоп токин! – И урок пошёл по накатанной дорожке.
На переменке Сашку прижали к стене. Но рядом встали верные Врунистр и Трепанг.
- Какие деньги ты печатал, завирай больше! – наскакивал на Сашку ДИвановский.
- Да отвали ты… - вяло отмахивался Мошкин, что на языке Завиранглии означало: «Сэр, оставьте ваши домогания, иначе я потребую удовлетворения».
Завиранглия  тонула, надо было спасать страну.
- А чё ему не верите-то, чё не верите? -  отбивался Трепанг. –
Отец у него где работает? В милиции? В милиции. Не враньё же!
Да, все знали, что это сущая правда. Тут не поспоришь.
- Ну вот, - входил во вкус Трепанг, убеждая толпу. – Отец вчера в операции участвовал. Он ведь полковник. - Трепанг повысил Мошкинского отца в звании на одну звездочку, для солидности.-  Они банду брали, которая фальшивые деньги печатала.
- И рекзиви… это, ревизовали, реквизировали, в общем, станок для печатания денег, - добавил для вескости Врунистр. – А чё, слабо поверить?
- И папочка принес станок домой, потому что было поздно и в угрозыске склад уже закрыли? Ха-ха-ха! – закривлялся Юрка Старченков.
- А как ты догадался? Вот какой молодец, так и было, - хладнокровно подтвердил Трепанг, потому что Мошкину уже давно никто не верил. – Вот Санёк и печатал. Пробные. Всю ночь.
Класс притих. Атака ослабла.
- И много напечатал? – выдохнул кто-то завистливо.
- На нас хватит, - ответил Врунистр.
- А покажь, а покажь! – завопил Дорофеев.
И тогда Завирай Первый медленно поднял руку, медленно опустил два пальца в нагрудный карман. Там что-то хрустнуло. На свет была извлечена новехонькая голубая ассигнация. 5-й «А» ахнул. Бледная, прозрачная, какая-то непропечатанная вроде, как будто не хватило краски,  купюра действительно выглядела на первый взгляд ненастоящей, фальшивой. И 5-й «А» поверил. Может быть, всего на секунду, но поверил. А тут как раз звонок. И Завиранглия исчезла. Временно, конечно.

Приказ по Завиранглии: За выдержку и смелость при защите чести и достоинства Завирая Первого, выразившиеся в поддержке версии о печатании фальшивых денежных знаков, объявить благодарность и наше снисхождение министрам Врунистру и Трепангу. В качестве поощрения разрешить им, временно и по очереди, поносить наш королевский титул (ой, поносить не в смысле ругать, а в смысле носить на голове корону).

                Агрессоры с планеты Икс-68/19

        Иван возвращался из школы и  не предполагал, что капсула с посланцами планеты Икс-68/19 уже зависла над Москвой, над парком «Сокольники», рядом с которым он жил, и агрессия вот-вот начнется. Он просто не принял ещё сигнала из Завиранглии, хотя корона Завирая Первого, не заметная для посторонних глаз, приятно сдавливала голову.
       Но вот он вошел в подъезд своего дома, то есть дворца, и сразу под лестницей увидел знакомую фигуру Арнольда, то есть Терминатора. Тот молча приложил палец к губам и кинул Завираю Первому бластер. Мы хоть и не качки, но и не слабаки: хоп – и бластер пойман. «Вызывай лифт», - кивнул Арнольд на кнопку. В доме было всего девять этажей, но в лифте сегодня оказалось сто кнопок. Арнольд нажал на верхнюю кнопку, и кабина рванулась, как из катапульты. «Скоростной!» - восхищенно отметил Иван.
Через несколько мигов они оказались на крыше. Там их ждал вертолёт. Всё делали молча, понимая друг друга без слов. Раз – и в вертолёте. Два - и Арнольд запустил двигатель. Три – и машина уже над Сокольниками. Четыре – сели. Пять – выпрыгнули в снег и залегли (когда завираешь, всё идёт чётко и быстро, не то, что у доски в классе).
В серебристом боку летающей тарелки открылся черный проём, и из него, стрекоча, выпал какой-то таракан – здоровенный, величиной с хорошую собаку. Не успел он растопырить свои коричневые крылья и засучить членистыми лапками, прилаживаясь к посадке, как вспыхнул, подожженный лучом, выпущенным из бластера Терминатора. Второго запалит Иван. «Эх, жалко, Мишки и Мошкина нет, не поверят ведь!» - только и успел подумать, как пришлось сбивать четвертого. Так по очереди с Арнольдом они перещелкали штук двадцать гостей из космоса.
Один раз Иван всё-таки промазал. Таракан спланировал за густой куст и кинулся, проваливаясь в снегу, к пруду, где поблёскивала темной водой полынья. Потом он лёг пластом, что-то в таракане щёлкнуло, закрутилось сзади, как пропеллер. Посланец планеты Икс-68/19 сложил лапки полозками и… поехал по снегу, набирая скорость. «Не пришелец, а какой-то снегоход «Буран», - подумал Иван, вскидывая смертоносное оружие. – Ну, держись, гуманоид!» И тут его разгоряченное сознание остудила простая мысль: «А вдруг они разумные?! Ведь в нас-то никто не пальнул, ни разу!» Рука его дрогнула, и таракан нырнул в полынью…
- Ваня! – раздался строгий мамин голос с кухни. – Ты что там делаешь в ванной? Мой руки и марш ужинать, слышишь?
  Ванин палец замер на кнопке баллончика с дезодорантом – бластером. Он хотел было пустить последнюю струю в таракана – пришельца из соседней квартиры, забравшегося к нам по коммуникациям. Мокрый таракан задыхался под плинтусом от запаха дезодоранта, ему хотелось чихнуть, но он боялся, и только усики у него вздрагивала от страха.
- Ладно, живи, гуманоид, - сказал Иван, вымыл руки, снял с головы (мысленно, конечно) и повесил на крючок над полотенцем корону Завирая Первого, подмигнул Арнольду Шварценеггеру на любимом плакате и пошел из своей Завиранглии на кухню ужинать…
Приказ по Завиранглии: За мужество, проявленное в боях с пришельцами, временно носящего титул Завирая Первого министра Врунистра наградить значком за 1 руль 18 копеек с изображением Терминатора. Подпись:  в.н.т. Завирая Первого.


                Полёт на Марс

                Первая попытка
Они стояли плотно, плечом к плечу, беззвучно разевая рты в такт провожавшей их мелодии – то ли не знали слов Космического гимна, то ли просто подвывали от волнения. Они – это Министр Трепанг, то есть Мишка Машкин – слева, министр Врунистр, то есть Ванька  Моршан – справа, и сам Завирай Первый, то есть Сашка Мошкин, посередине. Это ему пришла идея лететь на Марс: «А чё, – ответили друзья. - Запросто. Давай команду».
     И вот всё готово к старту.
  - Включить энергию! – тихо скомандовал Завирай Первый, и друзья крутанули на груди значки с изображением не то Терминатора, не то Расторгуева из группы «Любэ».
- Взлёт! – добавил Сашка и через миг спросил: - Ну как я?
- Пошёл подъём. Частичный. – ответил Иван.
- То есть как? – Удивился Сашка.
- Взлетаешь ты и твои трусы. А на отворотах джинсов мы с Мишкой стоим. А ты просто рвёшься из штанов в ледяной космос.
-Отставить взлёт! – Тихо скомандовал Завирай Первый и опустился в джинсы.- Освободить опоры! Повторить старт!..

                Вторая попытка
- Включить энергию! – Включена! – Взлёт! – Поехали!…
- Ой, как быстро Земля удаляется! – Это сказал Мошкин.
- Прощайте, школьные завтраки! – сказал Иван.
- Прощай, блин, продлёнка! – Это, конечно, Мошкин.
- Прощайте, Елизавета Григорьевна, прощай школа с углубленным
изучением музыки и хорового пения! – Облегченно вздохнул Мишка, и все вдруг почувствовали удивительную тишину.
- Мы в космосе? – Спросил Мошкин.
- А где ж ещё-то? – Ответил Иван.
- Тогда почему же мы без скафандров и разговариваем?
- Потому что несемся в подпространстве! – Сумничал Трепанг.
- Потому что мы стартовали из Завиранглии, - Напомнил Иван и добавил: - Закрыть рты, приготовиться к посадке!
- Сели? – Спросил Мишка чрез миг.
- Сели, то есть стоим, - Ответил Иван.
- А где стоим? – Спросил Мошкин.
- На Марсе, где ж ещё-то, - буркнул министр Врунистр.
    - А я на сникерсе, - хмыкнул Трепанг и откинул кроссовкой в сторону обертку от сникерса, на которой стоял. – Во, уже и сюда занесло.
- А почему нас никто не встречает? – обиделся Завирай Первый.
- Потому что мы пришельцы, - пояснил Трепанг. – Вон идёт кто-то…
К ним приближалось странное существо.
- Невысокое….
- Волосы какие густые, чёрные…
- А глаза большие и квадратные… и тоже чёрные…
   - Точно. А губы накрашены…
- Ой, блин, - Мишка тихо охнул, и все три завирая разом вспотели. – Это не марсианка, это же наша Ми…
      - Мошкин! – Строго сказала «марсианка», и Сашка увидел вдруг за большими чёрными очками неумолимый взгляд руководительницы Углубленного Изучения Музыки Мишель Демидовны Гамбург, директора капеллы мальчиков при школе, в которой и учились завираи.      - Опять   слов   не   знаешь?   Только   рот   разеваешь?   И  вы,    из солидарности? Вот так солидарно и покиньте хоровой класс, не мешайте репетиции! Вам никогда не стать даже кандидатами в концертники! И никогда не увидеть ни ближнего, ни дальнего зарубежья! Всё!
       -Влипли, блин, - сказал Завирай Первый и Завиранглия распалась. Временно, конечно. А про «блин» придется поведать в следующий раз.

                Завирайские будни

                Бизнес по-завирайски

Часто на завтрак в школьном буфете всем выдают по глазированному сырку. Но многие, особенно почему-то девчонки, от этой сласти отказываются, оставляют на тарелках. Какой товар пропадает, сказал Мошкин и однажды собрал сырки и помчался с ними в подземный переход на Пушке – на Пушкинской площади. И там стал предлагать прохожим по реальной цене, как в магазине. И продал! А на выручку завираи покупали сникерсы и продавали их в школе на переменках ленивым, которые не хотели бежать за ними в киоски в подземном переходе на Пушке (Пушкинская площадь). А уж на эти деньги приобреталась заветная жвачка.

       Букет с намёком

Шелестом денежных купюр по школе  промчалась новость: Мошкин деньги нашел! Да, и не так уж немножко. Другой бы на такую сумму закатил себе и друзьям пир в Макаке, накупил бы сникерсов, пепси, петард  к  Новому  году.  Но это другой бы. А тут Мошкин. И что же он сделал с этой находкой? На все деньги купил огромный букет роз и принес его учительнице математики.
Протянул ей букет и сказал нежно по-кавалерски:
  - Вот, это вам,- и   растянул рот в кривой улыбке.
  Математичка смутилась, даже  встала и покраснела, но букет приняла и первый раз назвала кавалера по имени:
- Спасибо, Саша! – И тут же: – Но, Мошкин, двойку в четверти по математике я тебе все равно   поставлю!

                Давай, поучимся?   

       Учились завираи скверно. Особенно Ванька и Сашка. Мишка Машкин -  тот еще ничего, хорошо соображал по математике. И как-то он, наверное, стеснялся учиться неважно и не любил, когда его за неуспеваемость корили и дома, и в школе.
      А Сашку с Ванькой ничем пронять было невозможно. И весело  им было от того, что они учатся кое-как. Санька постигал науки, глядя на потолок, а Ванька учился, глядя на Саньку.
      Однажды в первый день нового учебного года Сашка предложил Ивану:
        - Слушай, давай, чтобы от нас все отстали, поучимся отлично и хорошо, недельки три. А потом опять к-а-ак шарахнем по-старому…
      Ванька с восхищением смотрел на друга, ничего понять не мог, но согласился. Он всегда во всем соглашался с Мошкиным.
     Как-то в конце замечательного лета  у нас в квартире зазвонил телефон. Мошкин вежливо требовал Ивана: «Ваньк; давайте мне, пожалуйста».

                16

Ванька дали. Между ними состоялся примерно такой разговор:
     - Ванёк, Ванёк, нам на лето читать что-нибудь задавали, не помнишь?
Ваня не только помнил, но и, оказывается, многое прочитал не без моих, конечно, усилий. И об этом он доложил в трубку своему другу. Информация эта ошарашила Мошкина, но только на миг, через который он уже затараторил:
  -А давай скажем, что мы ничего не прочитали, потому что потеряли список… Нет, не поверят. Скажут, как это оба сразу потеряли? Два списка что ли? А давай скажем, что мы просто не читали, потому что неинтересно читать всякую муру бывшую советскую… Некрасов?.. Да, Ладно, я что-нибудь возьму в библиотеке, полистаю, расскажу. Давай, диктуй, что задавали читать…
А я сел за письменный стол и сочинил песню, которую потом спел завираям в школе на их классном часе, куда меня пригласили как писателя:
Лето споткнулось, лето споткнулось   
У финиша:  «Ох!» -
Слышится чей-то, слышится чей-то               
Отчаянный вздох.
Радость поникла, радость поникла,
Как в сушь лебеда.
Где же каникулы, где же каникулы?
Кончились? Да… Кончились, да…
  Припев:
   Время, пожалуйста.
   Выверни руль!
   Пусть после августа
   Снова - июль!
                17

Лето коварное, лето коварное,
Слышишь, постой! !
Гоголь не читан, Гоголь не читан,
Не читан Толстой.
Тригонометрию, тригонометрию
Не освежил.
Как же я лето, как же я лето
Так  быстро прожил?
   Припев.
Я доживаю, я доживаю
Лето в тоске.
Только и снится, только и снится:
 – Мошкин, к доске!
И просыпаюсь, и просыпаюсь
В холодном поту.
Плохо учиться, плохо учиться
Невмоготу! Невмоготу…
  Припев.
Время безжалостно, время безжалостно.
Понял хотя б,
Что после августа, что после августа
Будет сентябрь.
Надо бы школу, надо бы школу,
Как ни крутись,
Кончить, а дальше… кончить, а дальше…
А дальше – вся жизнь!
        Припев.
                18
 
Ну, а как школьный народ принял эту песню, пофантазируйте сами, дорогие мои юные читатели. Ведь и среди вас полно завираев, таких, как мои герои.

                Завирайские новости
 
Король Завиранглии  встретился с представителями иностранных СМИ и ответил на один  вопрос: «Почему люди во всех провинциях страны живут по-разному?»
Руководитель страны приврал об этом так ( ответ публикуется в полном изложении):
- В Брехнянске живут средне, но брешут, что живут лучше всех, потому что правит этой провинцией граф Врунельцын.  А он правды не любит. В Завирайске живут так-сяк, хуже всех, можно сказать, потому что народу много, а перерабатывающей промышленности никакой, она вся в столице страны.  Всё с полей и ферм сразу отправляется  в  Привиранцбург, помня горький опыт Обманска. Здесь живут лучше всех, потому что у них есть завод, который выпускает колбасу и сосиски для столицы королевства. Но кое-что перепадает и обманчанам, надо только уметь привирать в отчетах. Загляните в любой холодильник в любой семье в Обманске – в нём  найдете почти всё, что есть и на королевском столе. Так что, как любит повторять отец Министра Врунистра, журналист-аграрник, чтобы народ жил хорошо, надо развивать перерабатывающую промышленность.
«Но это всё – не наше дело, - заключил Завирай Первый.- Пусть над этим пока убиваются наши рабы – родители и учителя. А с нас какой спрос – мы только учимся завирать, чтобы, когда станем взрослыми, вступить в правящую партию и в сферу производственных отношений во всеоружии».
               
                19

                Еще об Основном Законе

     С Основным Законом страны вы уже познакомились. Но не знаете, где и как он рождался и обсуждался. А происходило это в свое время на чердаке школы в самом темном и теплом углу, где пахло пылью и голубями. Здесь и прошло совещание-заседание правителей Завиранглии. Решался вопрос о Главном законе страны – конституции. Завираи, как могли, вложили в статьи закона свои понятия об этом документе и все, что слышали на уроках, в телепередачах и из разговоров взрослых. Долго спорили и, наконец, сошлись в едином мнении: Главный закон Завиранглии –НЕ ВРАТЬ! Потому что врут взрослые – всегда и везде, особенно по телевизору и в газетах,- сказал Мошкин, - так мой отец считает. И мой,- подтвердил Иван. И мой то же самое говорит, - добавил Мишка. Ну и быть по сему. А как же быть, если Завиранглия? Это другое дело! Завирать можно, даже необходимо! Без этого и страна не образуется, и жизни в ней никакой веселой и загадочной не будет. А врать нельзя. В общем, не врать – и весь Закон!
- И не брать, - тихо добавил Ваня.
- Чего не брать? – не понял Сашка.
- Этого самого, - и Ваня показал известное движение большим пальцем правой руки по сложенным  вместе указательному и среднему. – Ничего не брать.
- А нам-то это зачем? – Удивился Мишка.- Мы же еще пацаны.
- Вот и будем учиться. Воспитывать в себе основной закон депутатов Госдумы: «Не врать, не брать!» - сформулировал Мошкин.
- Красиво! – сказал Ваня. – А ты считаешь, что мы все станем депутатами?

                20

- Врать-то? – копируя Дорофеева, пискнул Мишка, и все засмеялись.
На том и порешили. И тут же, без особых споров учредили второй закон: взрослых в Завиранглию не принимать, за исключением некоторых писателей и других учителей и родителей, которые могут быть наравне с пацанами.
Свою классную  Любовь Ивановну Ковалёву единогласно утвердили  почетной гражданкой Завиранглии. чуть ли не номер один. Но по крайней мер номер четыре. А всех затесавшихся в страну нахально и не по закону, подвергать остракизму. Это Мишка так сказал начитанный. На что Сашка тут же переделал это слово  в завирайский термин «остраклизму», что и утвердили, посмеявшись.
Дальше решили законов не сочинять пока, сославшись на то, что время само подскажет эти законы.
Остановились только на обсуждении, как завирать. Согласились, что делать это надо, как уже отмечалось, весело, с размахом фантазии, но никого не обижая.
После этого была культурная пауза отдыха. Стали рассказывать разные завирайские истории. Очень и очень правдивые с виду. Всем понравились страшные рассказы Вани М., особенно  «Чёрный шарф» и «Морковь». Их решили исполнить на классном огоньке.
- Можно я буду их читать, а, Ванёк? – поклянчил Мошкин. И Ваня великодушно согласился, потому что с некоторых пор, то есть с класс-концерта, где он классно провалился с этюдами по фортепьяно, он чурался публичных выступлений.


                21

                Страшные рассказы Вани М.

    Страх в сапоге

    Папа приехал из леса с грибами. Отдал корзину маме, а сам что-то долго возился у входа, раздевался, пыхтел. Наконец, повесил свою походную одежду на место, а сапоги поставил в углу. Сапоги, как сапоги. Но я почему-то уставился на них. И так долго и пристально смотрел, что один сапог вдруг шевельнулся и упал. У меня сердце от радости ёкнуло: это ж я его взглядом! А  волосы встали дыбом: в вдруг не я?!
Я поставил сапог на место и опять смотрю. И он снова упал. Тогда я взял да и сунул руку в сапог. Да как закричу! Палец то ли кто укусил, то ли я укололся обо что-то. Вся семья сбежалась. А папа вытряхнул из сапога ёжика и говорит:
- Совсем забыл! Вот тебе житель для вашего живого уголка. Обещал – и принёс. Принимай лесного гостя, угощай молоком!
Что, не страшно, да?

                Чёрный шарф

У бабушки пропал старинный шарф – чёрный шёлковый,  с белыми крестиками на концах. Пропал и всё. А потом её приятельница из соседнего подъезда умерла, 89-и лет. Пошла бабушка с ней проститься и видит, на покойной шарф бабушкин одет. Испугалась бабушка, перекрестилась и быстренько домой поковыляла. И никому ничего не сказала. А через день шарф нашёлся – в шкафу под бельём. Но бабушка к нему не притронулась.

                22

А однажды бабушка видит: дверь ее шкафа приоткрылась со скрипом и в щёлку вылетает шарф и через форточку – шмыг на улицу. И через день соседка Клавдия Иосифовна сказал, что в третьем подъезде старушка умерла, 93 года. Бабушка никуда не пошла, но только попросила соседку выяснить, что у покойницы было на голове. Но могла и не спрашивать. Шарф через две недели вернулся ночью, а потом пропал снова…
Но вы-то не бойтесь, вы только форточки на ночь закрывайте на всякий случай…
А я все это выдумал, потому что скучно было. А кто испугался, тот трусишка! Э-э-э-э-э!

                Пучок моркови

Бабушка купила возле булочной у горбатенькой старушки пучок моркови. Принесла, положила его на стол – собралась помыть морковь и почистить.
А я смотрю: морковины, как пальцы и на концах ногти наманикюренные. Увидел и вспотел от страха. И рот открыл, только крику нет, один сип.
А бабушка подслеповатая, ничего такого не видит, взяла нож и раз! – отрезала одну морковку. А из пучка кровь как брызнет! Бабушка закричала, а пучок растопырил свои морковные пальцы, вцепился бабушке в руку и потащил её в темноту. Тащит её, тащит, а бабушка исчезает, исчезает… Тут я собрал все силы и закричал диким голосом… И проснулся…
Проснулся, уф…  Слава Богу! Лежу   весь     в   поту.     А вокруг меня  тёмная ночь,  только  лунный  свет  из-за  крыши  соседнего дома
                23

пробивается. И вдруг вижу: за окном нашей лоджии пучок моркови в воздухе висит и грозит мне пальцем-морковиной. Погрозил, погрозил и начал окно в лоджии открывать. А я лежу в липком страхе и ничего поделать не могу. А он уже влетел в лоджию и в окно скребётся, и опять мне пальцем грозит.
Тут я снова заорал что есть мочи и проснулся окончательно. Солнышко светит, птички поют. И бабушка рядом стоит, живая! И говорит ласково: «Вставай, Ванечка, вставай внучек! Заспался совсем, вон даже во сне кричишь.   Ну-ка,    поднимайся,    поднимайся,  нечего лениться, иди, умойся да сбегай скоренько за хлебом, а то я завтрак уже приготовила, а хлеба-то и нет».
Я так обрадовался, что все это сон, вскочил, умылся, оделся, схватил деньги и сумку, а бабушка мне вслед: «Ваня, там возле булочной купи пучочек мне морковки, у горбатенькой старушки, у нее морковка больно скусная»! Я быстро все купил, принёс, бабушка взяла пучок да как ножом по краю морковины – ха! Кровь как брызнет! А я заорал: «А-а-а-а-а-а-а!»…И, наконец, проснулся уже совсем по-настоящему, всерьёз. Проснулся и хочу сказать: «Ребята! Чтобы вам кошмары не снились, не объедайтесь на ночь! Особенно морковью!»

                24

                Пришельцы

        Они заявились вшестером. Тихо открылась дверь, и они заявились. Такие же, как люди, только маленькие. Тихо сняли кроссовки «Рибок», шест пар кроссовок, двенадцать штук. И сразу по всему дому распространился этот запах. Даже соседи поморщились. А в дальней комнате 97-летней прабабушке Луизе, которая перед октябрьским переворотом 1917 года окончила гимназию, этот запах напомнил вдруг казематы белогвардейской контрразведки, где ее сурово допрашивали и пытали, и она еще крепче сжала красный флажок, с которым в 1916 году ходила на маёвку, то есть на майскую тусовку, и который не выпускала из рук последние десять лет.
       -Боже! – Воскликнула на кухне семидесятилетняя бабушка Эльза, отдавшая сорок лет светлой жизни антирелигиозной пропаганде. – Явились, марсиане!
        Внук и сын, сорокалетний Костя, бывший комсомольский вожак, ныне крутой коммерсант, поднялся из кресла и произнёс:
        - Пахнет. По типу сыром.
        Жена его, мамаха Стаська, санитарный врач в президентских структурах, на миг отвлеклась от очередного сериала:
        - Ага, и мне принеси кусочек, только с бородинским.
        Шестеро мигом и тихо рассосались по жилищу. Действовали одновременно. Первый сразу стал шарить по книжным полкам со старой политической литературой, вытащил случайно 29-й том Великого Вождя и раскрыл его. На дорогой самаркандский ковер посыпались     зеленые   стодолларовые      купюры,      приготовленные
Константином для рекетиров, наехавших на его палатки. Жадная синяя ручонка  потянулась   к  иноземной  валюте.  Но  ее   слегка   прижал   к
                25

нежному ворсу ковра здоровенный ботинок крутого папаши.
     - Атас! – строго приказал он пришельцу. – Не прикалывайся! – И сунул ему в руки игровую приставку.
        Второй в это время сдернул с вешалки любимую бабыэльзину авоську, молниеносно впихнул в нее пробегавшего мимо кота, тут же подвесил авоську почти под потолок на ручку антресолей и раскрутил этот живой мешок. Кот завопил. Долгожительница прабабушка Луиза еще крепче сжала флажок. Атеистка бабушка Эльза второй раз воззвала к Господу. Крутой Костя, получивший от третьего пришельца кличку Папаша Сейф, присел на корточки, живот его надулся еще больше, и от малинового пиджака, который крутой Папаша Сейф снимал только в бане, с треском отлетела пуговица. Мамаха Стаська от сериала не оторвалась.
        Четвертый и пятый пришельцы уже кидали в новенький шикарный  дартс  золотые  столовые  вилки.  Шестой  одним  синим, не 
отмытым от стержневой пасты пальцем крутанул ручку громкости у музыкального центра до максимума, вбросил в его щель диск и ударил тем же пальцем по кнопке «плей». Дикий рёв поп-музыки обрушился на жилище. Прабабушка Луиза вздрогнула и выронила флажок, с которым ходила на маёвку в 1915 или 1916 году и который не выпускала из рук после полной и окончательной победы социализма. От испуга память ее на мгновение просветлела и она четко и громко, как на съезде, выкрикнула: «Учиться, учиться и ещё раз учиться!» Бабушка Эльза третий раз помянула Бога и застучала по луку азбукой Морзе, вспомнив вдруг забытый шифр своей работы на рации в подполье города Шарманска в 1943 году: «Вы-зы-ва-ю о-гонь на се-бя
тчк». Папаша Сейф отдернул руку от заднего кармана брюк, куда собирался  спрятать  дань рэкетирам, потому  что вспомнил, что утром
                26

брюки будет гладить Стаська. И зло прошипел: «Пришельцы по типу шпана».               
       Мамаха Стаська оторвалась, наконец, от сериала:
       - Пришли что ли? Ну ладно, пойду угощать.
       В столовой пришельцев ждал огромный стол. Они выпили 12 бутылок «Кока-Колы», слопали заказанный в столовой Госдумы пятикилограммовый торт, а перед ним – по здоровенной пицце из того же кулинарного цеха, умяли все бабушкиэльзины салаты и пироги. Они плясали под рэп и хэви-метал, играли котом в пионербол и кричали при этом: «Не нужны мне валенки, я фанат металлики!»
        Когда они засовывали свои уставшие ноги в кроссовки «Рибок», Папаша Сейф спросил их:
       -Чему вас только в школе учат?
        - А у нас не школа, - Тут же прозвучал ответ.
        - А что же? – Удивилась Стаська.               
   - Гимназия-лицей-капелла имени Ломоносова -Пушкина - Глинки, не знаете разве?
        - Ах, ну да, конечно, - поправилась бабушка Эльза. – А этикет у вас преподают? – осторожно поинтересовалась она. – Такой предмет есть, ЭТИКЕТ!
        - Чего? – Удивились пришельцы.
        - Вот моя мама Луиза гимназию перед революцией окончила. Так ее там этикету учили. - Гордо произнесла бабушка Эльза, бывший специалист по антирелигиозной пропаганде.
        - Это как революцию делать? – Искоса посмотрел на нее второй.
        - Эти-кет – корм кошачий, - Уточнил третий.
        - Это закон Божий, козёл, - Поправил товарища второй.
        - Ладно, Масик, - Вздрогнула бабушка-радистка, обратившись к

                27

внуку. – Провожай гостей.
         И шестиклассник Максим Ломонюк пошёл провожать одноклассников, которые приходили к нему на день рожденья.
        - «Учиться, учиться и еще раз учиться!» – Напутствовал их в спину звонкий революционный голос прабабушки Луизы. Она снова цепко сжимала в кулачке… большую вилку с насаженным на нее до упора куском пиццы. А первый, выйдя на улицу, сунул за пазуху неотмытую от пасты синюю руку, выхватил красный флажок, с которым гимназистка Луиза ходила на маевки, вскинул его вверх, и вся компания потопала в затылок друг другу в стиле рэп, крича во все горло: «Учиться, учиться и еще раз учиться!»
        - Пришельцы, натуральные пришельцы, марсиане, - шептала бабушка Эльза, глядя на них сверху из окна седьмого этажа. –И откуда только такие берутся? Где таких   делает и воспитывает? Как же мы их упустили?
        - «Вы жертвою пали в борьбе роковой…» - донеслось из апартаментов прабабушки Луизы.
        - Прости их, Господи! – вымолвила бабушка Эльза и добавила: - И нас тоже! – Старая атеистка тяжело вздохнула и перекрестилась.

                28               

                Ходоки к Ленину

         Химичка захворала и не пришла, урок оказался свободным, ничем его заменить не успели. В класс заглянула  Любовь Ивановна, приказала сидеть тихо и пока готовиться к ее, следующему уроку, погрозила Мошкину кулаком и исчезла. Ну конечно, ща-а-з-з, будем сидеть, когда Завиранглия уже возникла, и кипели извилины, варя что-то необыкновенное.
        - А пошли к Ленину, - предложил Мошкин.
        - Да хоть к Ельцину, - ответил Мишка. – Но к нему не пустят. А к Ильичу можно попасть.
        Ваня, как всегда, тормозно молчал, безгласно принимая решение большинства членов  правительства Завиранглии.
До Красной площади от школы  рукой подать. По дороге вспоминали, как их в музее Революции принимали в пионеры, как они клялись быть верными внуками вождя мирового пролетариата и бороться за дело коммунистической партии.
- Ага, - трещал Мошкин по дороге. – Мы клялись, а они не боролись, в штаны наделали. Разбежались…
- В коммерческие структуры. – Закончил министр Врунистр.
- А вот мы сейчас к нему зайдем и всё ему расскажем и клятву свою ему обратно отдадим, пусть себе берёт, нам она больше не нужна. - А потому что врать не надо было. – Поставил точку Иван.
- Когда? – спросил Мошкин.
- Никогда не надо было врать, в общем, вот именно…
-Это ты так думаешь? – Удивился Мишка.
- Это так все говорят. Ну, пришли, где  ваш Ленин?
Мавзолей оказался закрыт. Завираи сели на бордюр возле храма 
Василия Блаженного.

                29

Вдруг завизжали тормоза, к ним подлетает милицейская машина, из нее выскакивают два мента с автоматами. Один сразу к Мишке:
- Что у тебя в портфеле, показывай?!
А Мишка ему:
- А зачем?
Другой  со словами «Сейчас узнаешь» начинает заламывать Мишке руки, его напарник в это время роется в Мишкином портфеле. Вокруг стал собираться народ. Мишка закричал, что он отцу пожалуется, что у него отец в милиции работает и им всем будет плохо. Милиционеры его не слушают.
А Мошкин молчит про своего отца-полковника: отцовские нервы бережет. А может, свою задницу.
Ту иностранцы начали снимать завираев на видеокамеры,    фотоаппаратами защелкали. Милиционеры ничего не нашли, извинились перед Мишкой, сели в машину и уехали.
Мишка бубнит:
- Вот вредины, обыскали портфель, чуть руку не сломали, а потом: «Извините!»
Надо было уже возвращаться в школу и завираи спросили у иностранцев, который час. По-английски, конечно. Но они ничего не понимают, только руками разводят.
  Один иностранец дал им пятьдесят долларов, снял на видеокамеру и пошел дальше, что-то говоря по-английски. Завираи его догнали и попросили забрать свои деньги, потому что пятьдесят на троих поровну не делится – так что или давай еще десять, или забирай свои баксы и проваливай. Он очень удивился, но деньги взял.

                30

На обратном пути завираи решили рассказать эту историю в классе и стали придумывать, почему мавзолей закрыт. Иван: потому что Ленин смотрит по видаку боевик с Ван Даммом. Мишка: в мавзолее слишком душно, и вождь вышел подышать свежим воздухом и попить чайку с охраной. А Сашка придумал, что Владимир Ильич отправился к Надежде Константиновне Крупской смотреть очередной сериал по телику.  И никто из них не знал, где на самом дел   в этот момент был Владимир Ильич Ленин.*

* Эта глава написана   с   согласия Вани Моршана   по его рассказу, опубликованному в газете «Крестьянская Россия» (3-9 октября 1994 года)

                31

                Из завирайских анналов и со скрижалей

                *        *        *
«Двойка по математике» - как свист розог; «пара по матеше» - мягко, как тряпочкой.
                *       *       *
- Ванёк, Ванёк, знаешь, как   отменить экзамен по музыке? Надо прийти в рваных варёнках, драной майке с черепом на груди и сказать: тиу-бенц!  Здра-а-сьте!» Они  откинутся на стульях, потом   скажут: «Экзамен отменяется. Оценка пять!» и все. Тиу-бенц!
- Ну, попробуй.
- А чё, слабо?
Примечание: Тиу-бенц! –  произносится губами как выстрел, тиу-бенцом изображается экранная стрельба из оружия, удивление, испуг, точка в конце предложения и многое другое.

                *        *        *
Если выучить все слова песни и разевать рот на репетиции активно и точно попадать буква в букву, то можно не петь, не надрываться. Все равно в концертный хор не переведут.

         *        *        *
Чтобы не шуршать фантиком сникерса на уроке, разверни его на перемене и сунь в карман в носовом платке.

                *        *        *
Моршан Иван! Я бы поставила тебе тройку за диктант, если бы ты не изгваздал листок шоколадом!
                32

               Еще некоторые детали устройства Завиранглии

Завиранглия – самая необыкновенная обыкновенная страна. Завиранглия – самая обыкновенная необыкновенная страна. Это самая демократическая и свободная страна, самая единственная и неповторимая и самая множественная и повторимая.
Что значит «повторимая»? Это значит, что Завиранглия может быть одновременно в 5 «А» и в 6 «Б», мало того -  имеет право возникнуть в одну минуту в 122-й или 313-й школах Москвы, в 3-й школе в Моршанске, в одном и в другом Санкт-Петербургах (в России и в США), в подмосковном совхозе «Москворецкий» или где-нибудь у высоких берегов Амура – в общем, везде, где в школах есть завираи.
А где их нет?! Параллельно, одновременно могут сосуществовать 2, 10, 100 и даже 1 000 000 Завиранглий, короноваться 1 000 000 Завираев Первых, и в каждой стране не возбраняется всем ее гражданам быть одновременно Завираями Первыми. Вот почему Завиранглия самая демократическая страна. А самая свободная она потому, что в нее свободен вход и выход любого завирая, туда даже взрослых допускают, если они не забыли, как завирать по-детски и не научились по-взрослому врать.
Самая обыкновенная необыкновенная эта страна потому, что в ней все необыкновенно наоборот, шиворот-навыворот. И  можно не ломать себе голову, в каком порядке  нужно рассказывать о чём-нибудь: по алфавиту, по значимости или в порядке перечисления, потому что можно договориться о порядке и сделать наоборот. И никто не удивится, так как это здесь – в обычае, обыкновенно, норма. И, наконец, Завиранглия – самая необыкновенная обыкновенная страна оттого,  что  вся  ее обыкновенность  кажется  необыкновенной  людям,

                33

ничего не ведающим о существовании такой страны. Вот как ловко, правда?
В Завиранглии можно менять короля, конституцию и государственное устройство когда захочется, хоть каждую перемену. И не надо никакого импичмента и долгого ожидания этой смены. Разве не демократия?! Ура-а-а!
В Завиранглии разрешается нарушать все законы. Нарушение закона – главная сила, укрепляющая государство и того, кто нарушает закон. В Завиранглии можно провозглашать любые законы, манифесты, конституции, морали, права, правила, идеи, цели. Единственное правило: не врать и показать самому, как надо сделать то, что ты хочешь утвердить. Например, ты настаиваешь на праве ходить по потолку. Пожалуйста! Пройдись по нему – и право ходить по потолку навеки будет закреплено за тобой.
В Завиранглии разрешается заниматься любой, без ограничения, деятельностью, но только так, чтобы она не приносила вреда другим. Скажем, хочется тайком съесть бутерброд с колбасой. На здоровье! Только сначала выйди из Завиранглии. Или другой случай: так и тянет, например, залепить кому-то мокрой тряпкой, которой вы вытираете доску. Что ж, залепи, но если промахнешься и попадешь в Ивановского, кто тебя будет от него спасать? А попади тряпка в того, в кого метил, как быть со статьей конституции о свободе личности и с тем, что никого не обижаем? Это очень острый и щепетильный пункт Основного Закона Завиранглии, за нарушение которого можно лишиться права гражданства Завиранглии на одну или даже не две перемены.
Завиранглия – самая процветающая страна в мире. И не потому, что  процветает  она  за  счёт  родительской  зарплаты  и  нерегулярной

                34

гуманитарной помощи – чепуха все это. Первенство в процветании Завиранглия достигла потому, что в ней конституцией запрещено вранье, являющееся  ущербом для количества и качества производимой продукции. Можно прихвастнуть, прихвальнуть, преувеличить, но нельзя перезавирать, то есть врать. Потому что если ты трепанул, что у тебя в кармане семь жвачек, а на самом деле всего одна, да и та бывшая уже два дня в употреблении, как же ты поделишься несуществующими «Турбо» с друзьями-завираями?
В Завиранглии сбываются все мечты. Стоит только приврать немножко, совсем капельку, и ты стоишь на Марсе на сникерсе. Или ты уже на Луне, сунул руку в кратер вулкана и ощупываешь его холодную поверхность.  И можешь даже взвизгнуть от неожиданности, когда кто-то пожмет твою руку, блуждающую за краем кратера.
Стоит только зажмуриться на контрольной, и ты увидишь себя коленопреклонённым перед Е.. К., или Ю. В. или А. С., или Т. Е. с букетиком бархоток, натыренных у фонтана за памятником Пушкину или с клумбы возле Макдональдса, или в сквере с бордюра вокруг памятника М.И. Калинину в Моршанске – коммунхоз сеет у нас бархотки по все стране!
Или прищуришь глаза – и все двойки в дневнике пятерками кажутся. Благодать. И хочется учиться и учиться, как Михайло Ломоносов! Главное – научить прищуриваться родителей!..
     Метод «Макаренко»
Взял я ручку с красной пастой
И резинку-стёрочку,
В миг в тетрадке кол зубастый
Превратил в четвёрочку.

                35

В дом вошёл, как новый русский
Входит в банк коммерческий.
Вижу, взгляд у «мазер» грустный,
«фазер» что-то верченный.

За столом сидит степенно
С чашечкой кофейною
Наша классная Елена,
Значит, Тимофеевна.

Младший брат из-под кровати
Выдал сообщение
Мне на пейджер: «Ой, некстати
Прятал ты колы в тетради!

Нагорит тебе от бати,
Мастер превращения!»

Я всё напрочь отрицаю,
Хмыкаю нахальненько.
Бледным батя стал с лица и
Взялся за «Макаренко» -

Так он называл ремень свой
Офицерский кожаный.
Не забыть тот факт семейный –
Сколько в память вложено.

               36

Что горит, как в печке тесто?
Знать вам не положено.
Голове то, значит, место
Противоположное.

– Ты права детей нарушил! –
Выл отцу сквозь слезы я.
Он в ответ:
– А я не слушал
Передачу Познера!

Дорогие родители! Не пропускайте,
 пожалуйста, телепередачи
 о правах детей!

Но пора уже вспомнить, что ты – на контрольной по матеше и пора отложить книжку с колен и взяться за свой вариант. Скоро звонок!

                37

                Любовь пришла

Школа, где учились мои завираи, была общеобразовательной с углубленным изучением музыки и хорового пения. И в ней существовала известная   капелла мальчиков, директором которой являлась Мишель Демидовна Гамбург. Так что завираи были определены в нее родителями  с упованием на то, что все чада, в том числе и мой Иван, станут Шаляпиными или Лемешевыми, на худой конец Кобзонами или Укупниками. Ваня уже до школы занимался частным образом у педагога по фортепьяно, а еще я водил его   по праздникам на представления для детей в детский дом творчества в парке «Сокольники», где перед кукольным спектаклем с ребятишками занимался массовик, и устраивались конкурсы пения, и Ваня всегда одерживал победу и уносил мягкую игрушку – приз за исполнение разных песен. Особенно здорово он пел под аккордеон  песню «Крейсер Аврора»: «Дремлет притихший северный город… хмурое небо над головой. Что тебе снится, крейсер Аврора…» - звенел Ваничкин дискант под сводами зала, и сердце отцовское замирало от счастья, и одолевали его всякие сладкие мечты по поводу Ваниного голоса и удивительного его слуха:  «Я, сын артиста хора Большого театра Союза ССР не смог стать певцом, так пусть его внук …» и т. д.
У каждого завирайского родителя был свой посыл отвести сына в эту школу. Когда прослушивали Ивана, еще до поступления в 1-й класс, сказали: слух – исключительный, а рот откроем. И отцу было радостно это слышать.
      Девочек в школу набирали немного,  только  для соблюдения принципа смешанного обучения - не более  4-5 учениц в классе.

                38

В начальных классах мальчишки учились, росли и как будто бы и не замечали наличия в классе особ противоположного пола и не проявляли к ним никакого интереса, как в детском саду. Но вот повзрослели слегка. Перешли из 3-го сразу в пятый класс одиннадцатилетки. Кое-кто из мальчиков уже был отобран в концертный хор. Девочек, естественно, туда не переводили. Они пели в хоре подготовительном вместе с остальными мальчишками, и ни о чем не горевали – вся программа обучения у всех была одинаковая. Только у концертников нагрузки репетиционные росли и прибавились еще и концерты капеллы в разных залах столицы: в консерватории, в филармонии и на прочих площадках.
Как-то незаметно первой расцвела в родном коллективе, то есть в 5»А», где уже возникла Завиранглия, Леночка Корновалова, дочка артиста оперетты, и завираи закрутились вокруг нее.      Ну и по отдельным Ваниным  репликам, по его тайным перешептываниям с мамой Галей   это стало известно и нам,  и мы с интересом следили за развитием событий.
И однажды у меня сочинилась песня, которую я как-то не сразу, но все-таки рискнул предложить  Ивану послушать, сев за пианино. Он лежал на диване и смотрел в потолок, слушая мое лирическое произведение, первую мою песню из последовавшего затем цикла песен о школьной любви «Тили-тили-тесто»:
Тротуар возле школы как палуба
Закачался, друзья подо мной:
Подошла ко мне Е. Корновалова,
Попросила билет проездной.
   Подошла, подошла,
   Попросила билет проездной:
                39

   Дай, говорит, проездной билет, пожалуйста.
Протянул как букетик билетик я.
Пробежал по спине холодок.
Но она ничего не заметила,
Словно я заплатил ей оброк.
 Словно я, словно я заплатил ей оброк.
    Можно подумать, что она эти оброки
    Со всех собирает…
Я бархоток нарвал у Макдональдса
И цветы тайно ей преподнёс.
Корноваловой ростом я до носа,
До неё я еще не дорос.
   До неё, до неё
   Я ещё не дорос.
   Вот дылда вымахала, акселератка
   несчастная…
Дома радость царит небывалая:
Присмирел хулиган, наконец.
Вот что сделала ты, Корновалова.
Шлёт тебе благодарность отец.
  Шлёт тебе, шлёт тебя
  Благодарность отец.
  От папочки тебе привет, Корновалова!
Дни бегут с быстротой небывалою!
Скоро мы переходим в шестой.
Неужель никогда Корновалова…
Не вернёт мне билет проездной?!
Эй, Корновалова, отдай проездной!

                40

Я закончил свое сольное выступление и замер над клавишами пианино, боясь спугнуть наступившую тишину. Молчал и Ваня, лежащий на диване. Выражения его лица я не мог видеть, мне казалось, оно выглядел растроганным от такой песни и такого искреннего отцовского исполнения. Но глубоко ошибался. Пауза затягивалась. Я не решался спросить сыны: «Ну, как?», хотя очень хотелось, как всякому автору, услышать мнение публики. Стояла подозрительная тишина. Только с кухни доносились звуки звякающих в мойке тарелок.
Наконец минут через пять министр Врунистр бесстрастным завирайским голосом произнёс:
- А я и не ниже Корноваловой. Это Мошкин  ей до носа не достает.
Я быстро встал, сел рядом с сыном. Лицо завирая было бесстрастным, спокойным. Я сделал ему козу, как в детстве, измерил его рост в лежачем положении: пальцами растопыренными прошагал по его телу, к чему приучил его сызмальства. Он посмеялся от щекотки, я сказал: «Как всегда, двенадцать!» и на сём наша лирическая беседа о любви закончилась, но не история этой песни и всех последующих..
Как-то сын попросил меня:
- Па, не пой, пожалуйста, эту песню  в классе, и другие песни тоже, пока мы школу не закончим.
-Ладно, - ответил я, посмотрим.
Пока я держал  слово, слух о песне каким-то фантастическим образом проник в пределы Завиранглии. Думаю, что не обошлось без Ванькиной трепотни Мошкину, а тот, конечно, набиваясь на «дружбу» с Корноваловой,  этот слух раздувал.

                41

В общем, однажды мне позвонила классная руководительница Любовь Ивановна Ковалёва и от имени ребят пригласила меня выступить у них на классном часе со стихами и песнями. Я в то время был главным редактором детского журнала «Стригунок» и решил использовать эту встречу в качестве рекламы журнала.
Я читал стихи, загадки, скороговорки, и не только свои, но и авторов «Стригунка», демонстрировал ребятам журнал, надарил им экземпляров, пустив их по рядам. Было весело и непринужденно. Потом я пригласил желающих попробовать перо в стихосложении и сочинить что-нибудь для нашей рубрики «ТЮП-ТЮП» (Турнир Юных Писателей). Старченков, невысоко роста завираев, ниже даже Сашки Мошкина, вертелся ужом всю нашу встречу. Наконец не вытерпел и затряс лихорадочно поднятой рукой.
- Ну что с тобой? –  спросил я нетерпеливца, - В туалет не терпится?
- Нет, я это… спросить можно… А вы споете эту… споёте ее?
- Что ты хочешь, чтобы я спел?- я еще не догадался, о какой песне идёт речь.
- Ну ее, вы же  знаете…про это, про это
   
           - Я ударил по струнам:
                Про это, про это –
                Про то, что нахлынуло вновь –
                Четыре веселых куплета
                И в каждом слова – про любовь! – эту что ли ты хочешь?
- Ага. Почти, -  волнуясь, ответил Старченков.- Там еще про Макдоналдс.

                42

Класс грохнул от смеха и я понял, что просит непоседа Старый, как его прозвали в классе. Но я, держа данное сыну слово, сделал вид, что ничего не понимаю.
- Ладно, - сказал я, - Ничего не понимаю. Но дома разберусь и при следующей встрече споем.
А в одну из майских суббот я отправился в короткий турпоход с ребятами из Ваниного класса, как сопровождающий от родителей.  Не помню уже, на какой платформе  какой дороги мы выгрузись  из электрички и потопали по тропинке, наслаждаясь почти летней природой и погодой.
Я шагал замыкающим. Передо мной телепала Корновалова на своих юных ножках-мосолыжках, цепляя коленкой за коленку.
- Лен, - говорю ей. - Что ты так ходишь, коленки себе сшибаешь. Ты прямо не Корновалова, а Коленвалова.
- Я Леонковаллова! – Лена тоненько засмеялась и что-то нежно запела.
А я шел сзади и выпытывал у нее источник ее литературного вдохновения. Дело в том, что ребята насочиняли мне кое-что для «Стригунка» и переслали с Ваней.
У Старченкова нарисовался маленький стишок, который я напечатал в журнале исключительно из-за того, чтобы подлизаться к Ване, Лена прислал мне такой завирайский рассказище, который поразил меня в самое писательское нутро: разумные кошки прилетели на планету Земля, встретились там с тупой собакой, которая их облаяла, пришли к выводу, что на этой планете разумных существ нет, одни безмозглые псы, сели в свой звездолет и отчалили в космос. Контакта с инопланетным разумом не произошло!

                43

Пораженный, я стал рыться в залежах других редакционных   материалов.  Нашел  письмо  из  вятской  деревни от сельского мальчугана, который представился «Стригунку» как опытный сочинитель, не раз публиковавший свои стихи и корреспонденции в районной прессе – точно с таким же рассказом, как у Леночки Корноваловой из Москвы. Ну, Корновалова, типичная завирайка!
Случайного совпадения быть не могло: ясно было, что оба черпали из одного источника. Печатать это было нельзя во избежание публичного скандала и позора. Но  откуда этот сюжет содран молодыми плагиаторами? До этого я докопаться не смог.
И вот шагал позади Лены и выклянчивал, где она  это вычитала. Честное слово, тебе ничего не будет, но мне  нужно знать, чтобы ответить одному мальчику. Он тоже такой же рассказ прислал…. Что вы, Юрий Иванович, я  всё сама сочинила, честное слово…И она смотрела на меня невинными зелеными глазищами, которые, наверно, и сводили с ума завираев. И всё опять снова-здорово:  я приставал с вопросом, она невинно отвечала.
А потом она попросила: «Спойте, пожалуйста, песню про меня» - она так и сказала. И я шел сзади и потихонечку излагал ей содержание песенки, напевая слегка, как умел. Она меня похвалила и сказала, что могу ее петь при всех. И я  пробормотал ей спасибо.
Так я ответа и не добился от нее про фантастический рассказ и до сих пор, да простят меня эрудиты,  не выяснил источника, к своему стыду. Уже сто лет прошло. Уже мои завираи пооканчивали институты. Уже дано распалась их Завиранглия и они стали  отцами и врут напропалую, а я нет-нет да открою старый журнал да прочитаю строчки Старого, которого однажды завираи использовали как таран для вышибания припертой снаружи двери:


                44

          Снег идёт

Встаю я утром каждый день
И в школу собираюсь.
А за окном метёт метель,
Дороги заметая.
Она метёт, и всё кругом
Белее с каждым часом.
Но пусть метёт, мне всё равно,
Мне этот снег не страшен.
                Юра СТАРЧЕНКОВ, 13лет,
                г. Москва

Но про песни «Тили-тили-тесто» рассказ ещё впереди.


                45

                Блин

Вы обратили внимание, дорогие читатели, на то, что автор как-то незаметно стал рассказывать о событиях в Завиранглии от первого лица. От себя, то есть.. Но это нормально. Потому что он является гражданином этой выдумляндской страны. Правители страны выдали писателю Ю. Моршану вид на постоянное жительство в Завиранглии. И может быть, все эти истории – плод его фантазии, и только. Ах, но это было бы очень печально, что всё это фантазия. А вдруг эти рассказы он подслушал у завираев, или подсмотрел в школе, на отдыхе и так далее. Или они ему рассказали сами. Признались в своих проделках. Или все вместе сидели на даче у печки с открытой дверцей и. глядя на горящие поленья, выдумывали, заливаясь смехом, всё, что вы сейчас читаете и принимает всерьёз. Может быть, может, может быть… Так или иначе, продолжаем истории, континиумнём наше повествование (от англ.  to be continued – продолжение следует).
Некоторые короткие истории посмешней я стал рассказывать на своих выступлениях в школах и детских библиотеках, и в Москве, и Московской области. И даже в школах Моршанского района Тамбовской области, и на Кубани, в Ставропольском крае. И на радио выступал. Так что слух о Завиранглии пошел по городам и весям.
А эту историю я как бы выдумал чисто по-завирайски, придав ей необходимые признаки правдивости и узнаваемости, напечатал на машинке и первый раз прочитал ребятам в центральной детской библиотеке Тимирязевского района Москвы, или не Тимирязевского,  точность места здесь никак не влияет на правдивость моего рассказа.
Начал я с того, что спросил слушателей:
- Ребята, назовите самое популярное у школьников словечко!
Наступила тишина, как будто бы все-все не выучили урок и каждый замер, надеясь, что вызовут соседа, а не его.
                46

- Ну смелее, что ж вы свое любимое слово забыли.
Тут одна очень правильная девочка поправила фартучек и произнесла, скромно потупив очи в расчете на похвалу:
- Уроки…
- Нет. Это слово, конечно, хорошее. Но не самое популярное среди вас.
Тогда другая школьница, потупившись сильнее подружки, сказала:
- Учёба…
- Нет, я считаю, что всё-таки это другое слово.
И вдруг слева от меня кто-то коротко и быстро, с некоторым испугом, произнёс:
- Блин!
- Вот! – радостно воскликнул я и повернулся на голос. Это был типичный симпатяга-завираец: волосы ёжиком, под глазом синяк, на щеке царапина и болячка у краешка рта – от постоянных криков.- Правильно! Молодец! Приз тебе – экземпляр журнала «Стригунок» с моим рассказом! – В восторге закричал я, вручил ему журнал  и начал читать рассказ.

                *        *        *
Любимое словечко завирайцев – БЛИН. Они умеют выражать им, одним единственным, все оттенки чувств и настроений, желаний и помыслов.
В школьном лексиконе это слово возникло давно, лет сорок назад, но никаким учёным не под силу доказать, что родилось раньше: «блин» или Завиранглия. А может быть, Завиранглия возникла с первым боевым кличем: «Бли-и-ин!»

                47

Так или иначе, но каждый завираец может претендовать на звание мастера международного класса по употреблению слова блин в прямой и косвенной речи. Причем, слово это ни на какие языки не переводится: блин он и в Африке блин, чтобы вы знали. И если где-нибудь в старой доброй Англии, в йоркширской, например, школе какой-нибудь тамошний завираец закричит, увидев на парте лягушку: «Pancake!», что по-английски означает блин, все подумают, что у него с головой не все в порядке, как сейчас говорят, крыша поехала. Может быть он с перепугу лягушку за блин принял? Но если он завопит по-нашему: «Бли-и-и-н!» - тогда другое дело. Все сразу поймут, что произошло нечто из ряда вон выходящее, например, на парте появилась невесть откуда взявшаяся лягушка.
Этим словом можно выражать всё.
- Блин! – восхищается товарищ, увидев на тебе новые кроссовки.
- Бли-и-и-н… - разочарованно произносишь ты, когда узнаешь, что за контрольную по матеше схлопотал пару.
- Бли-и-и-н!.. – визжит одноклассница, пока ты запихиваешь ей за шиворот горсть снега, прихваченного с оконного карниза….
Любой завираец легко продолжит перечень «блинов», напечет их целую стопку. Уже и учителя пекут блины. «Блин?» - спрашивает Любовь Ивановна. «Блин. Блин!» – кричит в ответ 5-й «А», что означает: «Договорились? – Конечно, конечно!». Но ведь нормальными словами объясняться длиннее, а так обменялись «блинами» - и всё коротко и ясно.
Отдельные завирайцы могут «вааще» обходиться одним этим словом, легко побивая рекорд Эллочки-людоедки из почти бессмертных «12-и стульев» И. Ильфа и Е. Петрова.

                48

Но с «блинами» пора кончать хотя бы ради экономии времени и бумаги, потому что за исключением отдельных виртуозов все остальные просто вставляют блин после каждого слова. Пора кончать хотя бы для того, чтобы избежать какого-нибудь конфуза, такого, например,  какой случился с одним завирайцем.
Речь его звучала таким образом:
- Ой, блин, дай, блин, сдуть, блин, русский, блин, забыл, блин, дома, блин, сделать, блин.
Конечно. Нам не стоило бы, блин, тьфу, извините, вот уже и привязалось словечко, одним словом, не надо было бы  иллюстрировать наш рассказ примерами из речи блиномёта, то есть нашего героя, а то, боюсь, бумаги не хватит. Но мы просим извинения у редактора и попробуем все-таки завершить эту историю.
Наш завираец-блиномёт даже дома, даже отцу говорит так:
- Давай, блин, завтра, блин, пойдём, блин, в кино, блин?
- А что такое киноблин? – недоумевал отец (а, может, притворялся, желая отучить сына от слова-паразита. Кстати, словами-паразитами называются такие слова, без которых можно запросто обойтись, без смысловых и художественных потерь).
- Бли-и-и-н! – изумлялся сын. – Что ли, блин, не знаешь, блин, что, блин, такое, блин, кино, блин?!
- Понятия не имею, - серьёзно отвечал отец.
- Ну, блин, какой, блин, ты, блин, у меня, блин, непонятливый, блин, вырос, блин! Кино, блин, это, блин, когда, блин, в зале, блин, гаснет, блин, свет, блин, и на, блин, экране, блин, начинается, блин, Клод, блин, Вандам, блин, трах, блин, шарах, блин…
- Погоди, погоди, - кипятится отец. – Ничего не понимаю! Какой блин гасят? Кто такие Вандамблин, Шарахблин?

                49

И они начинают ссориться, потому что завираец-блиномёт никак не может выразить свою мысль простой и ясной устной речью.
Однажды пошли они с отцом в парк культуры и отдыха на праздничную ярмарку. А там товаров всяких видимо-невидимо. И цена как в сказке – невысокие. Словно волшебник рукой по ценникам провел и половину сбросил. И отец пообещал, что купит первое, что сын попросит.
Увидел наш специалист по блинам в одном киоске видеомагнитофон да как заорёт:
- Батяня, блин, видак, блин, купи, блин!
А батяня идёт, словно не слышит.
- Эй ты, пузан, ты, блин, не слышишь, блин, что ли, блин? Видак, блин, купи, блин!
Никакой реакции. А сын сзади ноет: «Купи, блин, купи, блин…»
Батяня-пузан спокойно подходит к лотку, что рядом с киоском, покупает горячий блин и протягивает его сыночку.
- Ты блин, чего, блин?! – тот даже отшатнулся от такого подарочка.
- Блин, - спокойно говорит батяня-пузан. – Тёпленький. Ты же сам просил только что. Вот и еще…
- Я, блин, просил блин?
- Ну, просил, просил. Ещё что ли хочешь? – И отец купил сыну ещё одни блин.
Идут дальше. Сын блины уминает. Молчит. Обиделся. А когда проходил мимо лотка с книгами, отец купил сказки А. С. Пушкина, раскрыл наугад и стал громко, привлекая внимание посторонних, декламировать на ходу:

                50

Царь, блин, с царицею, блин, простился, блин,
В путь, блин, дорогу, блин, снарядился, блин.
И, блин, царица, блин, у, блин, окна, блин,
Села, блин, ждать, блин, его, блин, одна, блин…
- Пап, ты чего, пап, а? – сын так испугался за отца, что даже папой его назвал, чего давно уже не было – всё какие-то прозвища.
А отец не отвечает, шагает, дальше читает: «Ждёт. Блин, пождёт, блин, с утра, блин, до  ночи, блин…»
- Папа! Папочка! Там что, так напечатано что ли?
- Нет, отвечает, наконец, отец. – Они там еще с ума не посходили.
- А зачем же ты «блины» в Пушкина вставляешь?
- А ты зачем после каждого слова блины печешь?! Да разве Пушкин Александр Сергеевич мог бы себе позволить такое: «Три, блин, девицы, блин, под, блин, окном, блин, пряли, блин, поздно, блин, вечерком, блин»? А ты, блин, что, блин, делаешь, блин?! Когда, блин, это, блин, безобразие, блин, кончится, блин? Когда, блин, ты, блин, перестанешь, блин, над русским языком издеваться, а, блин?!
А вокруг уже народ  собрался. Хотел было завираец-блиномёт рассмеяться, потому что уж больно смешно отец читал Пушкина, но почему-то передумал. Потому что над его отцом хохотал вся ярмарка.
- Ну что ржёте, что ржёте…- пытался сын защитить отца…
  А когда шли домой, отец сказал, что купит видак, расшибется, но купит, но при одном условии: если сын в течение года – ни дома, ни в школе (он проверит!) - не испечёт ни одного блина и ни разу не вставит его в свою речь. Хоть пари теперь держи: будет у парня видак или нет. А как вы считаете? Pancake? (Пэнкейк?!)
                51

                Как Завираю Первому бока намяли

Жизнь текла без особенных событий, ничего знаменательного или исключительного не происходило. И Завиранглия, как Атлантида, покоилась где-то на глубине океана школьной жизни, почти не возникая на поверхности.
Школа собиралась на традиционный осенний школьный туристический слёт. А чё собираться-то? Набил рюкзак едой, соком, колой и вперед. Нет, так не получится. Надо взять только то, что даст мама. Ох, когда же это кончится, когда эти шнурки от тебя отвяжутся!
Шнурки - это мы, родители. Варим обязательные для кормежки в походе яйца вкрутую, картошку в мундире, откладываем сырую для костра, льем горячий кофе в литровый термос, все укладываем в рюкзак, вытряхнув из него абсолютно ненужные в походе  клещи, газовый и разводной ключи и всякий железный мусор, добавляем бутерброды, нож складной, пакет сока, запасные шерстяные носки (в лужу обязательно влезет!) и прочую необходимую мелочь, о которой  впервые отправляющийся в поход может и не догадываться.
Завираев, после долгих сомнений, допустили к участвованию в слёте, поэтому они были на грани помешательства от восторга.
Доехали на метро до «Тушинской». Выгрузились на железнодорожную платформу. Сели в электричку и поехали. Любовь Ивановна была с гитарой. Завираи клубком крутились вокруг нее. Как котята или щенки и чуть только на голову не лезли. Они ластились к ней, цеплялись за нее пальцами, мурлыкали и повизгивали от  восторга, и пели вместе с ней любимую общую песню – что-то про паруса и какую-то лодку, какую, Ваня сейчас и не может за годами вспомнить.
                52

Вот и остановка. Выгрузились на платформе всей школой  и растянулись длинной вереницей вдоль железнодорожного полотна. Перешли какую-то речушку, уходящую в трубу под насыпь, потом повернули налево и пошли  мелколесьем. На подходе к опушке ельника слева в кювете  тропинки бил родничок и в нем уже возился (когда успел!) Мошкин в сдвинутой набок короне Завирая Первого. Он что-то черпал в родничке невесть где добытой банкой, тряс ее из стороны в сторону, что-то промывая, вытряхивал на ладонь и отправлял добытое в карман куртки.
- Что там, Саня. – окликнул я его сверху.
Он хмыкнул, шмыгнул носом от усердия, выложил на ладонь очередную порцию добытого, бросил небрежно: «Брюлики!», цепко сжал ладонь и сунул руку в карман.
Ага, подумал я, Завиранглия действует полным ходом. О том, что Мошкин добывает в роднике алмазы, уже знала половина школы, но все настолько привыкли к его проделкам, что только посмеивались, особенно учителя. Сомневался лишь один Юрка Старченков. Он верил Завираю Первому  безоговорочно и беспредельно.
Недалеко от Мошкинской кимберлитовой трубки высился огромный валун. Я похлопал  его как слона по спине и крикнул своим завирайцам:
- Во, бриллиантик! Давай все на него, снимемся на память.
Уговаривать долго не пришлось, я сфотографировал живописную группу: Любовь Ивановна с гитарой а вокруг на камне как воробышки  все завирайцы из 5-го «А».
Углубляться в лес не было необходимости: сразу от опушки под высокими елями были приготовлены места базирования для каждого класса – здесь уже постарались прибывшие сюда накануне с вечера   десятиклассники    во   главе  с  Анатомием,  как  они называли


                53

физрука Анатолия Александровича, - пара бревен для сиденья и кострище. И подготовительная работа закипела.
На землю была постелена скатерть, на нее для коллективной шамовки выгружалась из рюкзаков вся домашняя еда. Кое-кто,  не приученный еще к коллективному поглощению жратвы, к ее обобществлению, хоронясь за кустами, поглощал, давясь от спешки, бутерброды и булочки. И некоторые мамы, сопровождавшие своих дитяток по согласию с учителями, прикармливали их в сторонке вкуснятиной из своих сумочек и пакетов. Без этого мы не можем, конечно. А кричим о демократии! Да, могут возразить, демократия и личная собственность!
Но завирайцы мои всё понимали и всё замечали, перемигивались и перехмыкивались, и показывали кулаки нарушителям правил походного общежития: стать гражданами Завиранглии тем не светило.
           Сашка, Мишка и Ванёк сразу занялись костром, завладев этим правом самозахватом: быстро отправив добровольных помощников добывать дровишки. И вскоре костер запылал и девочки жались на брёвнышках к пламени, желая согреться. Действо еще не начиналось.
А мои завираи, разгоряченные устройством костра, рубкой сушняка (топор туристический прибыл на слёт в Ванюшкином рюкзаке),  организовали  игру  в  войнушку  и  б;льшая,  мужская часть
 5-го «А» разбежалась по лесу и мелькала с игрушечным оружием в руках среди могучих елей и сосен с криками: «Тр-р-р-р, убит!».
Наконец, протрубили общий сбор, классы построились, выслушали условия соревнования. Школу разбили на три возрастные группы, завираи попали во вторую. Что же предстояло продемонстрировать    участникам    турслёта?   А   вот  что: пробежать

                54

дистанцию, разжечь в приготовленной ямке костерок – ОДНОЙ СПИЧКОЙ! – и бежать дальше после того, как пламя пережжёт нитку, натянутую на колышках над ямкой. Потом надо было пройти «болото» – по «камушкам» или «кочкам» - деревянным кругляшкам, набросанным в траве, преодолеть «овраг» по натянутой над ним веревке, ответить на вопросы врача о мерах скорой помощи при травмах в походе, решить «гезу» - географическую задачу перед картой, которую географ развесил на дереве, и примчаться на место старта. Время фиксировалось и сравнивалось с временем других команд и таким образом определялся победитель.
К месту старта Мошкин явился помятый, с разбитым носом и синяком под глазом. Что?
- А, - вяло отмахнулся Завирай Первый. - Упал.
- На чей кулак? – хмыкнул Дорофеев.
Сашка погрозил ему своим кулаком…
Этот старт был для Мошкина уже вторым. Потому что он стартовал вместе с соперниками. И когда те пытались запалить костерок, нарвав сухой травы и наломав мельчайшего хвороста, всунулась рука с мятой банкой, раздался голосочек Мошкина: «Керосинчику добавить?!», и банка опрокинулась над запылавшим костром и залила его вонючей, пахнущей соляркой, водой из тракторной колеи. Где и когда Мошкин нашел эту воду, где и когда разыскал банку, когда у него родился этот план энергетической помощи – оставалось тайной. Но свое он получил, и  команде соперников не пришлось запаливать костер снова, судьи зачли им первый розжиг.
Наши проиграли. Но не из-за проделок Завирая Первого, а потому что не справились с туристической палаткой, долго провозились с ее установкой. Мишка винил Ваню, Ваня ругал Мишку,
                55

Сашка шпынял обоих министров, так что Завиранглия чуть было не распалась в пучине мнений ее граждан о друг друге  типа «Сам ты козёл!».
Но у костра при виде скатерти-самобранки с обилием любимых Ванькиных варёных яиц страсти погасли, горечь поражения подсластилась  пепси-колой и все набросились на еду. А грамота за второе место, полученная на линейке, вовсе растопил печаль завирайскую.
А потом подводили итоги кулинарного конкурса, жюри во главе с директором школы оценивало блюда от каждого костра. Ну что мог приготовить завирайский 5-й «А»? Шашлык   из сосисок на ошкуренных прутиках ракиты. Мошкин притащил на поляну к жюри и сунул им под нос какие-то, как сказала учительница информатики, горелые какашки,  и важно заявил: «Вот, шашлык турслётский!». Члены жюри засмеялись, но отведать блюдо никто не решился. Первое место заняла завуч, она же главная химичка школы: ее блины, которые она напекла в сковородке на костре, оказались вне конкурса, никто не смог перещеголять химичку-блинопёка в кулинарном искусстве.
Сверх программы родилась идея сыграть в футбол и волейбол: родители и педагоги с одной стороны, а с другой – старшеклассники. Идея всем понравилась, быстро посчитались и понеслась по кочкам! Футбольная  команда родителей, таская свои животы и страдая от одышки под смех публики, продула сборной старшеклассников – куда нам   носиться по лесной поляне за мячом.
Зато в волейбол мы школьников приложили от души, сквитавшись за футбольный позор. Выиграли только потому, что в сборной  «старичков» играл  молодой учитель начальных классов двухметрового роста.
                56

Когда все спортивные и состязательные страсти поостыли и наступила пауза ничегонеделанья и можно было просто посидеть у костра и попеть под гитару, мы с Ваней и Мишкой пошли побродить по опушке вдоль ручья, обросшего кустарником. Хотели спуститься к                воде по выступам берега, как натолкнулись на их одноклассника Щеглова, губастого и крикливого завирая, который отличался тем, что все подвергал сомнениям и критике, все у него было не так, вернее, у других, все они делали не по правилам. И тут он загородил нам дорогу, растопырил руки и заорал, что туда ходить нельзя. «Это моя территория! – кричал он. – Это я нашел, не ходите, стоять на месте!»
- Что ж ты так  орешь-то? - спросил я его, цитируя героя фильма «С лёгким паром». И тут увидел: под ногами, и повсюду, где только можно было, и куда только доставал взгляд – везде в траве росли опята, уже слегка побуревшие, дня три, наверное, они стояли, дожидаясь грибников.
- Мои грибы! – вопил Щеглов, хватая их руками, срывая вместе с травой и запихивая в рюкзак.
- Рви себе на здоровье, - сказа я, - мы разживемся грибами в другом месте.
Мы отошли в сторонку и стали аккуратно выбирать грибочек за грибочком в шапки, потом пошли к костру за пакетами. Сказали ребятам. Грибов набрали все, кто хотел.
- Ну вот,-  улыбнулся я Щеглову. – А ты кричал: «Моё, моё!». От жадности кричал. А всем хватило. Понял?  Ничего ты не понял.
- Ничего, - хлопнул  Щеглова по спине Мошкин. – В следующий раз поймёт!
И все заторопились на электричку, потому что уже пришла пора  завершаться  этому  насыщенному  событиями   школьному  турслёту и 
                57

рядовым будням Завиранглии. Но кинокамера все-таки запечатлела для истории фрагменты этого дня на восьмимиллиметровой пленке «Супер».
В электричке, естественно, на всех напала жрачка и завираи стали уничтожать остатки продуктов, завалявшихся по рюкзакам. Конечно, кто-то не все выгрузил в лесу на общую скатерть, прижилил для себя вкусненькое. Завираи быстренько это всё собрали на  газету и по честному поделили.
Дальше – больше: в порыве благодушия Завирай Первый решил поделиться грибами с Любовью Ивановной и все грибники поотсыпали ей в пакет от своих запасов. «Не пустой же возвращаться из леса!» - подытожил прекрасный день Правитель Завиранглии.
А как же брюлики? – спросит дотошный читатель, который читает «Зивиранглию» так, как таможенник осматривает чужой багаж. – Что ж про брюилики-то ничего не сказано больше?
А что говорить? Это вовсе не алмазы Завирая Первого, а камешки мелкие из родника для домашнего аквариума Сани Мошкина.

                58

        Осенние каникулы в Завиранглии

Отчет о некоторых событиях из жизни Завиранглии я опубликовал в детском журнале «Стригунок», в который к тому времени был назначен главным редактором. И мне не терпелось узнать реакцию и мнение моих героев.
Министр Врунистр, Ванька Моршан то есть, отнесся к этому совершенно спокойно. Даже бровью не повел.
- А чё, - только и сказал. – Нормально.
- А  Мошкин, Машкин читали?
- А чё? Ну, прочитали, ничего не сказали.
- И даже не удивились?
- А чему здесь удивляться. Мы ещё и не такое можем…
Так, значит. Ну, правильно. Никакая писательская фантазия не может быть ярче и сильнее самой жизни.
А я-то представлял, как завираи схватят журнал и будут с ним носится по школе и кричать, что про них сочиняют истории. Ну, в крайнем случае, бегали бы по классу. Значит, не удивил. Но это же замечательно. Это говорит только о том, что Завиранглия – крепкая, непотопляемая страна. И да здравствует Завиранглия!

                Завязка

9 декабря 1992 года я лёг спать поздно. Долго-долго смотрел в потолок, но сон не шёл. Я понял, что скоро не уснуть, поднялся и тихонько в темноте пробрался на кухню, зажёг свет. Заскрипели пружины и колёсики старых ходиков, лениво выползла из открывшегося  окошка  пожилая  кукушка  и  кукукнула  один  раз. Час

                59

ночи! Значит, уже 10-е декабря. Включил черно-белый телевизор «Юность», убавил громкость. На первой программе по экрану метались и боролись друг с другом за мяч футболисты. На второй депутаты седьмого  съезда России метались и боролись за поправки к конституции. В кадре третьей программы метался и боролся сам с собой и ветродуем Майкл Джексон в белой рубахе. Звук едва-едва просачивался сквозь реле громкости, но я слышал и крики певца, и вопли зрителей. Вот он, как в припадке, разодрал на себе рубашку. И тысячи рук с зажжёнными свечками взметнулись вверх. Я ткнул пальцем в кнопку второй программы и выглянул в окно. С высоты седьмого этажа я смотрел на блескующий под фонарями Егерский пруд – он снова подмёрз после долгой оттепели. Готовый каток.
И вспомнил я, как в конце октября, в разгар ранних заморозков, к Ване, то есть к министру Врунистру, прибыл в гости покататься на коньках министр Трепанг, то есть Мишка Машкин. А далее в памяти встали картины моего четырёхдневного проживания с завираями – руководителями-правителями Завиранглии в осенние каникулы на…
  Впрочем, я понял, что мне не уснуть сегодня, пока я хотя бы не приступлю к началу письменного изложения этой замечательной во всех отношениях эпопеи, не вспомню наиболее яркие ее  еще свежие подробности и главнейшие эпизоды.
С чего же начать? Конечно, с Основного Закона Завиранглии, который, кажется, мы уже довели до сведения читателей, потому что он и является завязкой, как учит уже 6-й «А»  молодой словесник Андрей Юрьевич, кстати муж Любви Ивановны, находящейся на сегодняшний день в декретном отпуске, итак, завязкой всей нашей эпопеи и моего рассказа.
А Основной Закон Завиранглии, не грех лишний раз напомнить, гласит,   что  в  этой  стране  можно завирать,  но  категорически,    под

                60

страхом «остраклизьмы», то есть вечного изгнания, запрещается врать и обманывать, особенно тем редким экземплярам взрослых,  в которых ещё сохранились остатки способностей создавать Завиранглию и наслаждаться ёё гражданством.
Вот теперь, после того, как завязка записана, время двадцать минут третьего, а Руслан Имранович Хасбулатов заявил с экрана, что надо бы уже сделать выбор, определиться, в какой лодке плыть и съесть какую-то рыбку, - вот теперь наплывает легкая и приятная дрёма; пора пойти к Ваньке в комнату, поднять с пола одеяло, которое он сбросил во сне, осторожно вытащить из его рук глобус, с которым он уснул, путешествуя по макету планеты Земля, как по Завиранглии, укрыть сына одеялом, поставить глобус на шкаф, взглянуть на него и вдруг вернуться на кухню: куда дрёма девалась – стихи пришли, надо их записать:
Спит наш сын
в обнимку с глобусом,
А Земля вершит свой путь.
Он её без всякой робости
Положил  себе на грудь.
Как они легко поладили,
Шар земной и наш Иван:
Правой он прикрыл Гренландию,
Левой – Тихий Океан.
Что-то нежное-тревожное
Зарождается во мне,
Потому что здесь возможное
С невозможным наравне.

                61

Ну что ж, вполне завирайское, нет – это первое завирайское стихотворение! Конец завязки, до завтра! Вернее, - до сегодняшнего вечера!
Да! Постскриптум: это будет, очевидно, самая большая глава из «Завиранглии» и самая правдивая. А почитать её советую не только детям. Хотя, может быть, читая ее, многие не раз воскликнут: «Не может быть!»

                Зря не обещай
Подумай, как следует, прежде чем кому-то что-то пообещать, особенно ребёнку. А уж если посулил – то исполни, будь любезен. Вот с этого рассуждения и начинаются мои воспоминания о событиях месячной давности.
Как-то в начале октября, размечтавшись о почти что невозможном, я сказал Ване:
- Эх, неплохо бы после первой четверти рвануть нам с тобой на дачу да пожить дикарями на участке, без мамки и бабушки, без женской помощи. А еще лучше и Мошкина с Мишкиным взять с собой!!!
Я представил идиллическую картину: как я живу на даче в компании трёх спокойных и послушных, вежливых и воспитанных, застенчивых одиннадцатилетних мальчиков, замечтался и не заметил, что министр Врунистр после моего заявления посмотрел на меня долгим проницательным взглядом.
Месяц пролетел быстро, первая четверть кончалась, хотя не очень успешно для Ивана, но каникулы приближались стремительно. Дня за три до их начала как-то вечером перед сном Ваня подошел ко мне,  пожелал спокойной ночи и тихо, будто невзначай сказал:

                62


- Они согласны, - и тут же словно растворился, исчез. Или мне так показалось. Потому что я некоторое время после этой исторической фразы пребывал в полнейшем недоумении: кто согласен? На что согласен?
Я отправился к министру Врунистру в кабинет, то бишь, в его комнату. Он уже спал, крепко прижав к себе уже не глобус, а нашего кота по кличке Горби – совершенно белое животное с семью серыми пятнами на лбу. Кот таращил глаза, но, уважая  Ваню, которого считал единственным  хозяином в доме, боялся вырваться из его объятий.
- Господин министр, вы спите или притворяетесь? – негромко позвал я, но Иван не отвечал, тихо посапывая. Если и притворялся, то очень талантливо. И я решил перенести расспросы на завтра.

            Кто и на что согласен

Утром за завтраком я спросил сына:
- Так кто же и на что согласен? Отвечайте, господин министр, не юлите.
- Что ли ты забыл, Кустик, - министр Завиранглии удивленно вскинул брови (Кустик, Куст – это мое домашнее прозвище, его мне приклеил сын и употреблял не всегда, а только для нежного обращения).
- Ладно, ладно, говори прямо, - настаивал я.
Дело в том, что Ваня никак не научится излагать свои просьбы или намерения впрямую. Он стесняется. У него тут тормоз, или, если сказать честно, комплекс.
А чтобы скрывать свою закомплексованность, он говорит обиняками, старается  изо  всех  сил сделать так, чтобы я или мама, или
                63

кто другой сами догадались, чего же он  от нас хочет.
Но ты же сам придумал, помнишь? – опять ответил он вопросом на вопрос, снова уклоняясь от прямого разговора.
- Я не понимаю, чего вы друг от друга добиваетесь? – заволновалась мама Галя (сын с детства по наущению нашего друга художника Виктора Елизаветского называл нас по именам, а его – Витькой).
- Житья ребенку не дают своим воспитанием, - проворчала за дверью своей комнаты бабушка Мария Ивановна.
- Да вот, - отвечаю Гале. – Мне намекают, что я что-то обещал и кто-то на что-то согласен.
Ваня засмущался и обиделся на меня за своё смущение. Вижу – и заплакать готов. Лицо его слегка исказила гримаска, как в детстве. Вот-вот засопит носом, как насосик, и заплачет. Но он переборол себя и с трудом улыбнулся.
- Обещаешь, Куст, а потом всё забываешь!
- Я? Разве когда-нибудь я нарушил своё обещание? – Тут уже обиделся я. – Нет, дорогой сын, это ты регулярно не держишь своего слова, а потом хнычешь: «Простите, я больше не буду…»
- Когда это было, когда это было? – деланно возмутился министр Врунистр.
Тут уж не выдержала Галя:
Как это когда? Да каждый день! Из школы приезжаешь на полтора-два часа позже, чем положено. Каждый день мы ссоримся с тобой из-за этого и каждый день ты клянёшься, что завтра будешь вовремя. А назавтра всё по-старому. А вот папа никогда тебя не обманывал. Что пообещает, всё сделает, не как ты…
- Да, а что же Куст не помнит ничего? А ещё сам предложил!

                64

- Отец, да что ж ты такого наобещал, чего и сам не помнишь?!
- Ума не приложу. – Я пожал плечами. – Может быть, ты все-таки объяснишь нам, в чем дело?- потребовал я у Ивана.
- А я тебе и объяснил. Ещё вчера.
- Вчера?
- Ну да, я же сказал, что они согласны.
- Нет! Галя, я не могу больше! Кто они и на что они согласны?! – закричал я чуть ли не в истерике. Я тоже ничего не понимал.
- Ваня, ты можешь, наконец, говорить прямо? – Галя была готова всерьез возмутиться.
- Ну ребята, Мишка и Мошкин! – Было заметно, что признание далось сыну нелегко.
- Ну слава тебе Господи! Наконец-то он хоть что-то конкретное сказал, бедненький!.. – Начал было я с иронией, но мама Галя наступила мне под столом на ногу, чтобы я не дразнил сына. Не Галя, а Сухомлинский прямо, великий педагог современности.
- Хорошо, Машкин  и Мошкин согласны, – мама погладила Ваню по голове, поершила ему прическу. – А с чем они согласны?
- Не с чем, а на что… - буркнул министр Врунистр.
- Ладно, на что ж они готовы пойти? – Галя настойчиво продолжала вытягивать из сына информацию, как из компьютера, недаром работала заместителем директора вычислительного центра.
- На что, на что… Не пойти, а поехать. К нам на дачу в каникулы. С папой и со мной…- И наш любимый министр Врунистр глубоко и с облегчением вздохнул, будто мешок  картошки сбросил с плеча. Тут уж подошла мамина очередь напасть на меня с вопросами.
- На какую ещё  дачу? Ты с ума сошел! Никуда вы не поедете, вы там все перемерзнете! А если что случится? А если…

                65

Пока наша мама набрасывал на нас сеть из отказов, сомнений и несогласий, я всё вспомнил: и как размечтался о поездке, и как предложил сыну пригласить главных правителей Завиранглии. Но сеть уже накинули и выпутаться из нее не представляло почти никакой возможности.
- Ладно, давайте обсудим все на вечернем заседании. – Предложил я компромиссное решение. И даже внутренне загордился этим: вот я, мол, какой мудрый политик, почти как Председатель Верховного Совета. – А то господин министр Завиранглии в школу опоздает.
- Никаких заседаний после работы. Я вечером стирать буду, -возразила заместитель директора вычислительного центра, натягивая колготки. – Ох, опаздываю уже…
На том и разошлись.

    А днём…
Днём я созвонился с Галей и по телефону убедил ее, что ехать можно, что довезу ребят аккуратно, что справлюсь один – и за мам, и за пап. Конечно, убедить маму  невозможно. Ведь все её доводы против поездки убедительные, железные просто, крутые, как теперь говорят.
Ведь почти нет никаких сил устоять перед такими аргументами:
- Разве можно брать на себя такую ответственность: везти в машине чужих детей?!
- Но вас я вожу!
- Какая мать отдаст своего ребёнка в чужие руки?
-Но вас же я вожу?! И в пионерский лагерь дети ездят с чужими водителями, а не с родителями.
- Там профессионалы, а ты? Какой ты профессионал?!

                66

- Но вас же я вожу!
- С тремя такими мальчишками! Ты же в первый день сойдешь от них с ума.
- Но с вами я ведь ума ещё не лишился.
- Не знаю, по какой причине, но, может быть, и лишился, если на такое решился.
- Галя, ты преувеличиваешь опасность обычной поездки на дачу.
- Такому, как ты, никто своих детей не доверит.
- Если нет, тогда поеду с Иваном. Всё равно надо обвязать яблони лапником, закрыть чем-то окна и привезти остатки яблок и картошки, иначе всё померзнет.
- Это мы можем сделать с тобой.
- Но ребёнку нужно отдохнуть, побыть на свежем воздухе. И потом, обрати внимание, Ване очень хочется поехать.
- Конечно, ему очень хочется, чтобы не умываться и зубы не чистить четыре дня.
- Ну, уж тут у меня не пофилонишь, дисциплина будет железная, с дежурством на камбузе и в гальюне.
- Да ты и сам не прочь пожить бомжем, знаю я тебя. За вами только и надо следить.
- Не волнуйся! Всё будет в порядке. И потом, мне кажется, ребят всё-таки отпустят.
- Вы там со скуки помрете и через два дня сбежите.
- А мы телевизор возьмем, у нас там игры есть «Белая ворона» и «Коммерсант», «Поле чудес», которое я в прошлом году к Новому году сделал, тоже прихватим, гитару ещё.  Песни будем петь, хором. 

                67

 
- Телевизор я вам не дам. Как вы его довезёте? Он в «Запорожец» не влезет.
Чувствую, что в сетке, сплетенной мамой против нас, появляются прорехи. Отвечаю:
- Телевизор «Юность» маленький, как раз для моего «Запора», пристроим как нибудь. Да  не беспокойся ты, не строй нам преград, всё будет нормально. Помоги нам только собраться…
В общем, не буду занимать этими телефонными переговорами ещё несколько страниц. Скажу лишь об их итогах: мне удалось уговорить Галю. Мы отпущены! Ура, едем!

   Вечером…

… выяснилось, что Мишку с Сашкой отпускают без колебаний, а Завирая Первого даже с удовольствие и с облегчением, что отдохнут от него четыре дня. Ванюшка ликовал. Бабушка Мария Ивановна ворчала и повторила все доводы, которые я днем отбивал по телефону от Гали. Она махнула на нас рукой: что с вас, упрямых, возьмёшь.
- Только будь поосторожней и поблагоразумней. – Заключила она свои наставления.
- Само собой, мать! – Ответил я твёрдо.
Мы мужики крутые, мы своего добились.
- И сколько же дней вы собираетесь там жить? – уточнила жена.
- Четыре, считая день приезда. На пятый утром позавтракаем  - и домой.
- Нет, не только «позавтракаем, но и вычистим всю грязь,
               
                68

которую мы там навозим»! – вот так, процитировала она меня авансом.
- Если навозим, то сделаем уборку накануне вечером. А утром пятого дня только позавтракаем, вымоем посуду – и домой!
- Чудовищно! – Прокомментировала Галя. – Ты всё-таки ненормальный.
- Вот я и проверю это.
- Ты же не выдержишь столько.
- И это я проверю, - ответил я наивно.
- Ехал бы на пару дней. Для прогулки и экзотики достаточно. Вполне хватит, чтобы познать прелесть ночёвки в холодном домике.
- А мы печку будем топить дважды в день.
- Дачу мне не спалите!
- А если спалим, тогда чтобы домой не являлись?
- Да ну тебя! Ты лучше скажи, что вы туда возьмёте?
- Телевизор,   «Поле чудес»,  Пушкиа, Лермонтова – по томику. Там много книг на даче – Маяковский, Пастернак…
- Туалетную бумагу не забудьте! – наставила  бабушка Мария Ивановна.
- А обувь, одежду? – спросила Галя удивленно, словно я забыл об этом.
- Ну, это само собой разумеется. Как и продукты на четыре дня. Я говорю о том, что мы возьмём сверх того. И вот еще что, Галя и Мария Ивановна, напеките нам плюшек. Чтобы у нас каждый день был как праздник.
Что сказал Мошкин-отец…
… о нашем предприятии. Он изрёк следующее: «Нашему господину писателю не дают покоя педагогические  лавры Антона Семёновича Макаренко. Тому было легче  в  20-30-х годах – он работал

                69

с беспризорниками. А тут эти… наши детки. Да к одному моему надо двух омоновцев приставить, чтобы он не довел до сердечного приступа нашего уважаемого сочинителя».
Так примерно он сказал по телефону Гале. А мне потом пообещал провести с Мошкиным-младшим-Завираем Первым, Правителем Завиранглии, соответствующую подготовительную работу.
- Дня на два я гарантирую. Дальше не ручаюсь, - то ли предупредил меня Мошкин-старший, то ли напугал, то ли очертил пределы своих возможностей.
А каких размеров эти пределы у меня? Посмотрим, проверим.

                Сборы
Все люди, собирающиеся в путь, делятся на две группы. Одни составляют заранее список вещей, которые необходимо взять с собой, а накануне отъезда упаковывают их по списку в свои дорожные сумы, причем делают это так: вещь кладешь в рюкзак, потом ее вычеркиваешь из списка. И так до последней его строчки.
Другие собирают в кучу посередине квартиры или комнаты всё, что потом упаковывают. Если вы относитесь к последней группе, то советуем сбор начинать заранее, может быть даже за месяц. Он будет, может быть, самым веселым месяцем в вашей жизни. Это же замечательно интересно наблюдать, как в центре вашего жилища растёт гора вещей. За день до отъезда ее вершина может упереться в люстру и даже в потолок. Вокруг этой постепенно растущей горы можно ходить, разглядывая, что же там лежит? Очень полезные познавательные экскурсии. Можно оглядывать кучу вещей критически, что-то вытаскивать из нее и отбрасывать в сторону, что-то добавлять. Разве  это удовольствие  можно  сравнить  со скучным разглядыванием
                70

какого-то списка? Но самое интересное, что ещё никто и никогда не взял бы эту гору вещей с собой. Отправлялось в дальнее странствие только то, что хозяин мог унести на спине и в двух руках. Остальное оставшееся в доме, ворча, разносили по старым местам родствнники. А если человек жил один, куча терпеливо ждала его вздёрнутыми частями, слегка потускневшими от пыли.
Мы придерживались второго принципа. Правда, никто нам не позволял строить кучу посреди квартиры. Для этого существовала длинная и удобная красная стойка кухонного буфета и крышка письменного стола. На кухне складывали продукты, на столе – вещи.
Позавчера:
- Ваня, крутилку от «Поля чудес» берём?
- Берем!
- Клади на стол.
Вчера:
- Кустик, шайбу возьмем?
- Какую шайбу?
- Хоккейную.
- Конечно. Клади на стол. Клюшку тогда не забудь!
Сегодня:
- Вань, фонарь не забыл?
- Забыл.
- На стол!
- А где я буду уроки делать?
- Сними все аккуратно, сделаешь уроки – все положишь назад.
Слышится грохот. Это министр Врунистр смахнул всё со стола (а на нём уже коньки с ботинками лежали). Хорошо, что Галя в это время  в  ванной  комнате  перевела  регулятор  стиральной       машины
                71

«Эврика» в режим отжима. Та несколько раз подпрыгнула на кафельном полу, своим грохотом заглушая звук обваленных со стола вещей.
А Галя аккуратно выставляла на буфетную стойку продукты длительного хранения: консервы, макаронные изделия и прочее. Масло, сосиски  и купленных мной специально для экспедиции цыплят она упакует из холодильника в день отъезда утром.
Вот так собирались мы. А как вы, мои юные друзья, готовитесь к дальней дороге? Любопытно было бы подглядеть да убедиться лишний раз в том, что все люди, отправляющиеся в путь, делятся на две группы: одни составляют заранее список необходимых вещей, другие задолго до отъезда начинают постепенно собирать их в кучу великую посреди квартиры.

   Накануне отъезда, днём
Уже начались каникулы. Ванька и Мишка катались на коньках, обновляя первый лёд на нашем Егерском пруду. Выпал небольшой снежок. Стоял лёгкий морозец. Он подсушил мокреть на дорогах от растаявшего недавно снега.
Ребята надели коньки у нас в квартире, доковыляли до лифта. А от подъезда – вот он лёд: три ступеньки крыльца, проезжая часть, ограждение, палисадник, кустарник, дорожка прогулочная вокруг пруда – и на льду.
В этот день ничего особенного не произошло. Я сходил к стоянке, на которую у меня не было допуска, поэтому мой бедный «Зазик», «Запорожец» мой жёлтенький стоял у стены стальных гаражей за будкой сторожа. Я   проверил машину, завёл и погонял немного движок.
                72

Когда я вернулся домой, уже стемнело. Увидел чужие сапоги в прихожей и спросил, что за гость у нас.
- Какой гость? Нет у нас никаких гостей, вечно ты придумываешь, - ответила мать моей жены Ванина бабушка Мария Ивановна,  окатив меня ледяной суровостью своей правоты и поджала губы.
- А чьи же это сапоги? «Ах ты, пьяница-бездельник, где ты видишь сапоги? Иль мутит тебя лукавый, это вёдра!..» - пропел я, четко давая понять интонацией, что я пою не от себя, но в свой адрес.
- Это Миши Машкина сапоги, - вмешалась Галя, прерывая мой диалог с её мамой. – Они с Ваней на пруду катаются.
Я был потрясён прямым и точным ответом. Редкий случай в семейной практике. Но долгожданный.
- Ого, растут завираи, какой сапожище!- Я приложил к нему свою ногу. – Мне будет в пору.
- Не фамильярничал бы, а пошел бы за ребятами и заодно мусор вынес. Вам ведь завтра вставать в половине шестого и ехать.
Закрывая за собой дверь, я краем напряженного до предела  уха
успел расслышать, как бабушка Мария проворчала категорически, что времени еще достаточно для того, чтобы отменить эту никому не нужную опасную затею, позвонить родителям, извиниться, сослаться на болезнь.
- Притворяться больным – значит навлечь на себя хворь, это грех! – крикнул я в щелку, хлопнул дверью и, вызвав лифт, поднялся к мусоропроводу, успел в него сунуть пакет с мусором, и вернуться к распахнувшимся дверям лифт – опа!
С бетонного бордюра пруда я покликал министров Врунистра и Трепанга, и они прилетели на мой зов и повалились грудью на бордюр:

                73

- Чего?
- Не чего, а что, сколько раз можно учить. А что это вы, граждане завираи, так плохо на коньках стоите? В Африке и то лучше вас катаются.
- Мы не плохо, мы просто устали,- тут же приврал министр Врунистр.
- Нормально мы катаемся, чё зря говорить-то, - пискнул вторым дискантом министр Трепанг (следует уточнить, что мои завираи стоят во вторых дискантах в подготовительном хоре капеллы).
- Ладно, давайте домой. Завтра рано вставать.
- Ну еще один, последний кружочек! – заканючили завираи.
- Хорошо, но только один.
И они, оттолкнувшись от бордюра, укатили из-под света фонаря в сумерки, висевшие над большим Егерским прудом. А я стоял и улыбался, глядя, как они смешно совершают разрешенный кружочек, беспомощно размахивая руками. Но улыбка моя была горькая: если бы у меня были после войны такие ботинки с коньками, разве я так на них ковылял?! Ах, как мы играли в хоккей в нашем переулке - на снегу, «пешком», без коньков, с гнутыми из проволоки «клюшками» простым, редко теннисным мячиком-малюткой!. Ах, ленивые вы мои завираи, неженки конца двадцатого века, хористы из капеллы мальчиков при московской общеобразовательной школе с углубленным изучением музыки и хорового пения! А где-то сейчас в спортзалах тренируются ваши сверстники – в теннис, карате, бокс, футбол и так далее. Вот вырастут из них крутые мужики и встретитесь вы с ними лет через восемь-десять в жизни… какой будет эта встреча? Помоги вам Господь!
               
                74

Ваня и Миша, вынырнув из тени в свет, с маху повалились на бордюр пруда.
- Ну, пошли домой. А коньки ты, Миша, оставь у нас. Мы утром кинем их в багажник вместе с Ваниными…

                Накануне отъезда, вечером

По всей квартире разлился запах печеных пирогов, который разволновал даже нашего кота. Он стоял у плиты возле дверцы духовки и требовательно орал от возбуждения, от прилива желудочного сока. А духовка источала запах, способный довести до истерики самого стойкого вегетарианца.
Как только бабушка Мария поставила на стол две самые большие кастрюли с готовой своей печеной продукцией и прикрыла их чистыми полотенчиками, на кухню тотчас явился министр Врунистр и запустил руку под одно их них. Бабушка улыбнулась, довольная.
- Отец! – Позвала меня Галя. – Если ты не хочешь, чтобы твоя поездка завтра сорвалась из-за приступа обжорства и заворота кишок у некоторых членов вашей исторической экспедиции, прогони Ивана спать.
Бабушка засмеялась, не скрывая радости.
- Ну, хватит, - строго заявил я. – Продегустировал – и марш в койку. – И моя рука невольно сделала один нырок под полотенце. –Давай, давай, что ты стоишь, что было сказано?!
- А сам?! –Завопил министр Врунистр. – Не честно! – И его рука тоже исчезла под полотенцем, чтобы через мгновение вынырнуть с двумя плюшками.











               



               
Кот Горби обнюхивал в своём блюдце кусок теплого пирога.
Я взял будильник, стал подкручивать пружину завода.
- На  сколько ставишь? – поинтересовалась Галя.
- На половину шестого.
- Куда  так рано? – удивилась бабушка Мария.
- Объясняю популярно. Во-первых, завтра – будний день, я хочу проехать через Москву до часа пик. Береженого Бог бережёт. Водила я еще не очень. Груз у меня довольно хрупкий.
- Какой же? – удивилась бабушка Мария Ивановна.
- Золотой, - дети!
- Ах, вот оно что! Я же говорила…
- И еще у нас телевизор, - добавил Ваня из своей комнаты. Поражая нас своим тонким слухом.
- Вот именно! – уточнил я. – А во-вторых, чем раньше приедем, тем длиннее будет первый день. А их у нас всего четыре.
- Вот именно! – поставил точку Ваня ртом, забитым плюшками.
- И во сколько же ты намерен выехать? – продолжала пытать меня жена.
- Без четверти – без десяти семь. В семь берём Мишку – прямо около его дома, тут недалеко, по пути. Потом, в половине восьмого у метро «Профсоюзная» - Мошкина.
- Ой, не люблю я по Профсоюзной улице ездить, - поморщилась Галя. – Лучше бы до самого МКАДа – по Ленинскому проспекту.
- Я бы тоже так хотел, но Мошкиным удобней всего ждать нас там. Так что слегка изменим привычный маршрут. И потом, за рулем буду я, а ты со своей нелюбовью ездить по Профсоюзной улице останешься дома.






















                76

- Да ну тебя, делай,  как знаешь. И тоже отправляйся спать, а то завтра тебя сонного я к рулю не допущу.
И я повиновался с удовольствием. На моём повиновении семья наша держится. Вот именно.

Поехали!

Пока мы засыпали, мама уложила в рюкзаки и сумки всё, что сочла для нас необходимым, остальное убрала неизвестно куда. Поэтому мы, когда приехали на дачу, не досчитались кое-чего, очень важного для нас по-нашему уразумению и необязательного с маминой точки зрения. Например, не оказалось фотоаппарата.
НО МЫ ЕЩЁ НИЧЕГО ОБ ЭТОМ НЕ ЗНАЕМ. МЫ ЕЩЕ СПИМ.
В 5-30 загрохотал будильник, как поток булыжников из кузова самосвала. Но встали всё-таки в 6-00. У нас такой обычай – ставить часы на полчаса раньше. В каждой избушке свои игрушки.
В 6-30 я подогнал «Запорожец» к подъезду, разбудив, как всегда, полдома – тарахтел, зараза, как мотоцикл. Ваня в это время пил кофе. Сделал и я на ходу несколько горячих малосладких  глотков (Галя заботится, чтобы Юра не толстел). 20 минут потратили на погрузку. Рюкзак, ботинки с коньками, сумку с продуктами     утолкал в багажник. Еще одну сумку – в нишу перед передним сиденьем справа, телевизор – на переднее сиденье вместо пассажира. Ваня сзади. Всем привет, поехали!
Всё работает, из приёмника музыка приятная льётся на улочки сокольнические Охотничью и Егерскую  (Ах, какие названия! Из-за одних этих названий хочется жить в Сокольниках!).






















                77

Вперед, на Стромынку! Вырулили, дальше мимо метро «Сокольники» - за Мишкой Машкиным.

Первая подсадка – Мишка

Дом, где живут Машкины, стоит на Русаковской улице справа по ходу, перед эстакадой. Нам до него пешком идти минут пятнадцать. На «Зазике» доехали за пять минут, встали у тротуара. Ждем. Я вылез из машины, пошел к подъезду, а дверь его открывается и нате вам, Министр Трепанг собственной персоной: в одной руке – огромная сумка, в другой – ещё одна, клюшка и целлофановый пакет.
Я подхватил у него сумки и охнул от тяжести.
- Мишенька, это что у тебя, запчасти к останкинской телебашне? Куда собрался, на Северный полюс?
- Мама всё велела взять. А это вот мясо, - и он протянул мне пакет. Я и не разглядел, что в нём.
Кое-как разместились: большую сумку – перед телевизором   на то, что лежало на полу – шмяк! Сумку поменьше – на колени хозяину, мясо – в уголок багажника, на холод, клюку вдоль двери приспособили.
- Ваня, а где твоя клюшка?
- Забыл…
- Как же так, а? Может, вернёмся? Нет, возвращаться – примета нехорошая и, кроме того, нас Мошкины ждут у метро «Профсоюзная». Ладно, будешь на воротах стоять со снежной лопатой. Поехали!
Проехали мимо трёх вокзалов, потом налево, затем – направо – в Орликов переулок, через Садовое кольцо – и по Мясницкой –  иэх-ха, трах-тах-тах! – затрещал мой «Запорожец».






















                78

- Ребятки, едем по Мясницкой. А как раньше она называлась?
- Кировская, - хором ответили сзади.
- Точнее, улица Кирова. А почему?
В ответ молчание. Думают, вспоминают.
- Её назвали в память о Сергее Мироновиче Кирове, после его убийства в 1934 году, - подсказываю я. – А кто он такой был, знаете?
Опять молчание.
 Потом:
- Дядька один, - это Мишка.
- Вот именно, - это Иван.
И я вспомнил, как мы, десятилетние, в 1948 году в лихое послевоенное время пытались прорваться через проходную Кусковского химзавода в заводской клуб. Отчего ж мы так рвались туда? А оттого, что привезли фильм «Великий гражданин» о Кирове, о его убийстве. Только в кино герой носил фамилию Шахов. Как мы скулили под дверью проходной, умоляя тётю Нюру  Козлову, охранницу и нашу соседку по переулку пропустить нас в кино!
Мы всё-таки увидели фильм. Прокопали под забором напротив клуба лаз. Потом скулили под дверью клуба. И вот сидим в зале на полу и таращимся на экран, замерев и плохо понимая, что происходит на белом его полотне.
Я усмехнулся через года: надо же, не пускать детей в кино… и мы вот тоже всё куда-то своих детей не пускаем…
Вспоминаю, а по сторонам поглядываю, веду машину осторожно. Не дрова везу. Тем более – телевизор. Вот именно.
Но и пассажиров не забываю.
- Ладно, - говорю, - потом по истории пройдете. – А как до этого улица называлась?






















                79

И снова – молчание.
- Она с самого начала называлась – Мясницкая. А почему, знаете?
- Здесь жил композитор Мясницкий. – Они «Музыкальную литературу» - предмет такой,  музлитру изучают.
Я засмеялся:
-  Во-первых,  Мясковский,  а  не  Мясницкий,  а     во-вторых,  не  здесь  его  улица  находится,     вернее  находилась,  а  на      Арбате.   А в-третьих, здесь исстари мясные ряды стояли, мясом тут испокон веков торговали, скот тут же резали, а все отходы сбрасывали в пруды и до того из загадили, что вонища от них по округе распространялась несусветная, не продохнёшь, лучше тут и не селиться. А вот метро проехали «Чистые пруды». Но пруд всего один остался. А название такое знаете почему дали? Царь приказал вычистить эти пруды да запретил по страхом казни их захламлять. Отсюда и название.
Покуда это рассказывал, мы уже к библиотеке Ленина подъезжаем, сейчас налево будем поворачивать, потом по мосту через реку Москву, мимо кинотеатра «Ударник» - и прямая дорога до площади Гагарина.
- Вот так, ребята, – говорю. - По одним названиям улиц, старым и новым, можно историю изучать. А у самих московских улиц какая история замечательная! Надо вам почитать Гиляровского, был такой знаменитый русский журналист и писатель.
- А он в каком году родился и в каком умер?
Это спросил Ваня. Я заметил, что его очень интересуют такие даты у знаменитых людей. Он всегда высчитывает, сколько человек прожил  и  очень  радуется,     если     много,     и     сокрушается,    если























                80

мало. В детстве, помню, меня тоже очень волновала эта датная арифметика…
В путь мы отправлялись – светать только начинало, фонари горели. А теперь они погасли, мы ехали в сером свете раннего утра почти по пустой Москве. Подфарники пока никто не выключал.
На Ленинском проспекте машин уже поприбавилось, особенно во встречном потоке. Впереди слева надвигалась высокая скульптурная фигура человека, стартующего в небо.
- Ну, а эта фигура, надеюсь, вам знакома? – спросил я ребят.
- Конечно, - пискнул сзади Мишка (они ведь все дисканты). –Это Гагарин.
- И вовсе нет, - подзадорил я. – Это великий русский художник Тимирязев.
- Врать-то! – Голос Ваньки.
- Врать нехорошо, это точно.
- Вот именно, - заключил министр Врунистр, а мы уже повернули направо, проехали под проспектом и, прибавив газу, я повёл машину по Профсоюзной, преодолевая первый подъём.

                Подсадка вторая – Мошкин

К метро прибыли тик-в-тик. Отца и сына Мошкиных заметили издалека. Бог ты мой, и у Завирая Первого две сумки, да клюшка впридачу! Но все-таки утолклись кое-как. Мне показалось, что «Запорожец» раздулся, как объевшийся поросёнок. На заднем сидении из кучи сумок и пакетов торчали три завирайские головы. Стоит ли это того, что ждет нас впереди?!
Полковник Мошкин крепко, по-милицейски пожал мне руку и то ли всерьёз, то ли с легкой иронией сказал в напутствие:





















                81

- Я преклоняюсь, господин писатель, перед вашим мужеством и решимостью подвергнуть себя таким испытаниям. Этот подвиг равносилен подвигу ученого, испытывающего на себе новую вакцину. Но я надеюсь увидеть вас живым.
- Приезжайте удостовериться.
- С великой радостью! Но служба! Счастливо вам!
- Слушаюсь, гражданин начальник!
И мы, наконец, все вместе – ПО-Е-ХА-ЛИ!

                Прибыли, разгружаемся

От Дома московского в Сокольниках до ворот нашего участка в садовом товариществе «Родничок», что в деревне Безобазово на речке Моче по Старокалужскому шоссе – 69 километров. Значит, от метро «Профсоюзная» минут 20 по прямой до МКАДа, а дальше  вперёд! – шоссе является продолжением Профсоюзной улицы – это еще максимум 40 минут. Ну, едем, гости наши окрестности оглядывают, названиям селений проезжаемых удивляются: Сосенки, Ракитки, Ватутинки… - Ха-ха! Ничего, дальше смешнее будет.
Дальше ничего особенного. Ну проехали Троицк, Красную Пахру. Пересекаем бетонку на 50-м километре, едем через Чириково. - Чирик-чирик! - пищит Мишка по-воробьиному.
- Чирик, продай за чирик! – кричит Мошкин, делая ударение на первом «и».
Пока пацаны обыгрывают название деревни, подлетаем к Голохвастову. О, какое смешное название! С ходу придумываю:
- Здесь народ жил бедный, но гордый, всё хвастали, что хорошо живем, а их прозвали голыми хвастунами, вот отсюда и Голохвастово.






















                82

Пока с Голохвастовом разбирались, накатили Бабенки. 
- А это как понять? – спрашиваю. – Ну, напрягите фантазию, завираи!
- Это сюда дядьки из Голохвастова к тёткам в гости ходили, -стеснительно прокричал сзади Санёк.
- По бабам шастали – это Ванька, мой Ванька! А лексика моя. И все заржали, как могли. Смеялся и я, впервые слыша такую версию. Вот завираи, вот дают!

                Прибыли. День первый
После Бабенок поворот направо по стрелке – п/л. Салют. Разбитая проселочная, заасфальтированная, наверное, еще до войны  дорога вела к пионерскому лагерю мимо  деревни, под которой и располагался наш кооператив. Дорога ушла вправо, а мы прямо и въехали в Безобразово, повернули налево – по улице. Направо вниз через ворота кооператива и до самого нижнего порядка домов, стоящих на берегу Мочи. Если бы дали названия нашим коротким улочкам,  я бы первую назвал Верхней, вторую – Средней, а нашу – Поречной. А ту, по которой спускались, так бы и назвал Левым спуском, потому что такая же улица была с правой стороны нашего садового товарищества - Правый спуск.
Приехали! Открываем калитку, вытаскиваем вещи, тащим на открытую террасу, потом заносим в дом, на террасу  застекленную, расположенную под одной крышей с домом.
- Ну вот, говорю, здесь мы и будем жить четыре дня. Вижу в глазах гостей огонь нетерпения – скорей бежать осматривать участок, дом, сарай, округу, речку...
Ага! Ну вот вам ушатик водицы, охолонуться малость:






















                83

- Так, - говорю как можно «железнее». – Я хочу отдохнуть здесь вместе с вами. Я вам не нянька, не уборщица и не повар, не  мамка с папкой. Всё делаем вместе. Сейчас распаковываем сумки. Оружие, алкоголь, наркотики и курево – на стол! – И хлопнул ладонью по столу так, что завираи вздрогнули.
- Пап, ты чего? - Спросил меня Ваня точно так же, как блиномёт из рассказа «Блин». – У нас ничего такого нет.
- Нет? – Строго переспросил я. – Это хорошо. – И улыбнулся, - Тогда кладем на стол все продукты, определяем, что в холодильник, что куда.
На столе росла гора жратвы. Продовольственная программа в масштабах одной дачи перевыполнялась. Мишка протянул мне пакет.
- Это что?
- Мясо.
Заглядываю в пакет – там непонятно что: не то курица, не то… кошка.
- Мяу! -говорю. – Тут в пакете, кажется… 
- Это кролик, - сообщает Мишка.
- Кто кролика любит? Приходилось есть?
Такое впечатление, что завираи собрались коллективно тошнить.
- Понятно. Проголодаетесь – съедите.
Холодильник заправлен, включен, кое-что разложено по полкам в колонке на террасе.   Лук – в корзину под лестницей на мансарду. Вещи пока складываем в доме. Теперь – топить печку! Это ребятам нравиться. Тащим из-под террасы дрова, рублю сухие досточки, запаливаем огонь. Печь пошла, хорошо. Теперь за водой на родник. Вот   вёдра,   вот   санки.   Вперёд.    Привезли    воды,   сами    хохочут,






















                84

глаза круглые: лягушка из трубы в ведро вылилась. Живая.
-Ну и что вы с  ней сделали, съели? Жрать-то уже охота?
Улыбаются.
- Она из кольца через трубу в ведро вынырнула, - объясняет Ваня, которого этим не удивишь, не первый раз. Родник накрыт листом железа, но лягушки все-таки каким-то путем проникают в сборное кольцо родника и, случается, выливаются со струей воды в ведра, изумляя дачников своим сказочным появлением.
- Это царевна лягушка Ивану-царевичу явилась, надо было ее с собой брать, а вы ее в речку вылили, эх вы, женихи, - корю завираев с подначкой.
- Ничего, мы в следующий раз пару царевен прихватим, - солидно говорит Мошкин и выразительно смотрит на министра Врунистра. Я как-то попускаю это мимо ушей, озабоченный дальнейшими нашими действиями.
- Так, объявляется меню на завтрак: каша геркулесовая молочная, кофе с бутербродами. Бутерброды с колбасой и сыром, можно просто с маслом. Идет?
Конечно идет, а куда они денутся. Отпускаю ребят на волю – только не надолго.
Завираи забрались на  мансарду, а там яблок на диванах – ешь – не хочу.
_ Яблоки видели? – кричу им снизу. – Это все вам, без ограничений.
А они, схватив по яблоку, продолжают обследование: заглянули через дверь за стенку наверху – под крышу: ух ты! Скатились сверху, за дверь на волю. Обошли сад, оглядели сарай с наружи и изнутри, открыли калитку в заборе, выскочили на берег реки, обследовали покрытый льдом залив. Решили, что после завтрак отправятся туда на коньках кататься. А я пока все это время готовил первый перекус да подбрасывал дрова в печку.
Пора и за стол. А где он? Внесли его в комнату с террасы, поставили   в   комнате,     плотно   притворили  дверь,  чтобы  тепло не

















                85

убегало. Дополнительно включили масляный радиатор. Градусник на стене показывал +12. Ну, куртки можно снять. Свитера не обязательно. Занавески на окнах слегка колыхались. Одинарные, окна пропускали напиравший снаружи ноябрьской воздух.
- Перед ужином будем утеплять окна, - определил сочинитель работу на вечер.
- А как? – Поинтересовались завираи.
- Плёнка, штапики, гвозди, молоток, - кротко пояснил он и скомандовал: - Ну, давай, наваливайся на кашу!
Дома каша не очень-то популярна. Но в походе или, как сейчас, на даче, в условиях, близких к осадным, она идёт за милую душу.
- Вкусно, - Мошкин облизнул ложку. – Как в зоне.
Писатель поперхнулся овсянкой. – Откуда тебе это известно?
- А я с отцом в командировке был, в Мордовии, в колонии. Мы там обедали в бараке, - не моргнув, выдал Санька – Завирай  Первый.
Писатель посмотрел в глаза его министрам. Они были готовы подтвердить истинную правду королевской информации. «Ладно, -подумал писатель. -Это мы скушаем, пусть не ликуют, не торжествуют и не правят бал».
Каша была разложена вся по тарелкам, на добавку ничего не было припасено. Но еще кофе и бутерброды. А можно нам яиц поесть? -  заискивающе попросили завираи.
- А мы их взяли?
- Конечно! – И Ванька достал из под стола пакет с вареными яйцами. Ну разве он без них может обойтись! Это бабушка Мария тайком ему сварила дюжину яиц и сунула в рюкзак. И у остальных завирайцев оказались такие же пакеты. В Завиранглии, понял писатель, главный продукт питания – куриные яйца.  Вот именно!






















                86
- Хорошо! – согласился инженер человеческих душ. – Но только не больше одного яйца. Понятно?!
- Так точно! – дружно прозвучало в ответ и завираи застучали крутыми яйцами по столу.
- Скорлупу соберём потом в пакет. – Строго сказал писатель.
- Зачем? – Поинтересовался Мошкин.
- В ней известь, – ею раскисляют почву.
- Зачем?- Опять последовал вопрос..
- Иди учиться в Тимирязевку на агронома, там все узнаешь. Но я могу сказать только: не все огородные культуры любят расти на кислых почвах. И садовые тоже.
- И много такого надо знать человеку, у которого есть садовый участок? – Не унимался Сашка.
- Жуть сколько, – ответил Ваня. - Лучше участок не брать. Башка распухнет – учи и учи, учи и учи…
- Больше чем в школе? – ужаснулся Завирай Первый.
- В сто раз, - завершил министр Врунистр, засовывая в рот половину яйца.
Наконец,   бутерброды умяты, кофе выпит. «Все на лёд!» - раздался боевой завирайский клич. «А посуду кто будет мыть?» - остудил конькобежный пыл мужской твердый голос. «Ну, вот опять…» - скисли завираи и стали мыть посуду горячей водой из чайника в пластмассовом красном тазу, прыснув туда из флакона моющего средства.
И вот   допуск на лед получен; в доме надели ботинки с коньками, доковыляли до мостков, перебрались по ним через речку  и на поверхность заливчика, подернутого льдом, – взжи-и-ик!
_ Вы там повнимательней! Лед еще тонкий. Вот-вот растает! Но не    бойтесь,   там   не   глубоко – сантиметров   тридцать! – кричал им






















                87

организатор завирайского досуга, – только к  реке, к краю льда не подходите! – Он не боялся за них, зная, что там слишком мелко, если что. Ну, промочат ноги, так высушат в доме у печки. А ребятки корячились на коньках по льду заливчика, падали, поднимались, пытались гонять шайбу,  Сашка и Мишка шуровали клюшками, Ванька поддевал ее коньком… . Потом послышались стуки по льду. Они звонко разносились над рекой: тюу-тюу-тюу… что это? Клюшками пробивают тонкий лёд. Бах – пробит, вода из лунки натекла пузырём… 
А Моча ещё не покрылась льдом. Слишком слабые и недолговечные  первые морозы. И снегу еще  маловато, так, слегка местами припорошило землю…
А над речкой слышалось: тюу-тую-тюу….
Вскоре явились мокрые заваираи. Что так быстро? А, кататься негде. Воды натекло на лёд. А зачем вы его продолбили насквозь? Интересно? Понятно, юные исследователи вы, значит, а не просто озорники. А прочитать вам лекцию о том, что молодежь всегда агрессивна, особенно дети, им хочется всё разломать, как игрушки вы ломали маленькими, чтобы посмотреть, что у них там внутри. А вы когда-нибудь  заставьте себя задуматься: зачем я это делаю, курочу и крушу то или иное. Как только вы сумеете задуматься и дать себе отчет в том, что творите, и понять, что это плохо, потому что никому не нужно, считайте, что вы стали взрослыми. Понятно? Вижу, что не всё понятно. Вот когда всё поймёте, считайте себя  повзрослевшими. Теперь понятно? Не совсем. Хорошо. Лекция окончена. Раздеться, развесить шмотьё у печки, переодеться в сухое. Будем готовиться к обеду.
- А на улицу больше не пойдем?






















               
                88

                Готовимся к обеду

- Конечно, Саша, пойдем обязательно. Я тоже хочу погулять с вами. Но сначала обсудим меню обеда и приготовим полуфабрикаты. Ну-ка, Миша, глянь, сколько там на градуснике? Семнадцать? Замечательно…
Сидят завираи в теплом доме у горячей печки за столом, важно обсуждают, что у них будет на обед.
- Ну, -спрашивает хозяин. – Какой суп будем варить?
От слова «суп» Ваня кривит лицо, как от зубной боли. В детском саду  его докармливали по часу: все дети уже играют, а Ваня сидит за столом, весь суп, то есть его твердые включения, держит за щеками; бульон сквозь зубы с трудом процеживает и с отвращением, близким к тошноте, проглатывает. Так и вырос без супов. Любимое первое блюдо – бульон со звездочками или отварным рисом, ну, с  лапшой там, вермишелью. И боже упаси, если он увидит в тарелке морковь или зелень – всё! – наотрез  откажется, выливай  супчик в унитаз.
Похожими были физиономии и у остальных завираев.
- Значит, супы не жалуем. Хорошо, кто за то, чтобы жить без супов? Так, три руки. Кто против – одна моя, я без супа не могу. Что ж, на одного варить? Нет, будем варить суп на всех. Но молочный. Посмотрим, понравится он вам или нет. На второе предлагаю жареную картошка с теми котлетами, которые вам навертели из дома. Подогреем – и – вперёд!
- А на третье? – поинтересовался Мишка.
- А чего бы ты хотел?
- Не знаю…






















                89

- На третье будут фрукты. Принесите их с террасы, пусть в комнате погреются. Ну, так меню ресторана «Сладкая М;ча» на сегодня сформировано.
- Сладкая моч;, - поморщился Завирай Первый.
- А ты ставь правильно ударения, и кисло не будет. А что, не нравится название? Объявляется конкурс на название. Приз – ложка сухого молока, которое было на даче. Я обнаружил сегодня. Дам попробовать.
Пацану попробовать – клёво. Что хочешь, пробовать согласится. Только один человек никогда ничего пробовать не желает, категорически отказывается и кричит «Отстаньте!» - это Ваня. Никак его не уломаю попробовать борщ, который сварила бабушка или мамин рассольник, рыбу под маринадом и многое другое. Я это не ем – один ответ. А ты пробовал7 Нет. Так как же ты это не ешь, если никогда не пробовал? А я и так знаю, что это – шняга. И никакую вашу шнягу пробовать не буду. Не приставайте.
И начался конкурс: завираи закидали писателя названиями.
- Стоп, стоп! – запротестовал он. – Так не пойдет, нерационально тратим время. Надо чистить картошку и вести конкурс. Кошкин с Ваней лезут за картошкой в подпол, потом Саша насыпает картошку в таз, Михаил наливает воды, вода ещё есть? Если нет – надо принести, Ваня моет клубни и все чистят на газету за столом и участвуют в конкурсе.
В подпол полезли с фонарём все трое, а как же. Что там, всем интересно, не лишайте детей возможностей утолять любопытство, это развивает тягу к познанию. Потом ребята решили сбегать за водой, загремели вёдрами, оделись во все дачное – старые Ванины и Галины курточки, сапоги, галоши и маленькими оборвышами отправились к роднику. Остаток воды от первого захода я успел перелить в большую кастрюлю и поставить ее на плиту. Пусть будет горячая вода на всякий случай.
Воду принесли быстрее, чем потрачено времени на описание этого момента. В таз подлили горячей водички, чтобы не студить руки при  мытье  картошки,  и  вот  мы  уже сидим  и  чистим  ее.  Боже мой,
















                90

посмотрели бы вы на этих чистильщиков: Мошкин строгал картофелины, как карандаши, от себя; Мишка скреб их ножом; Ванька – тот у нас  уже научен – пользовался картофелечисткой, которая в руках остальных завираев оказалась орудием уродования  высококачественного продукта.
«Ничего, - решил инженер человеческих душ. – Пусть поуродуют, зато научатся. Что это за мужик, который не умеет картошку чистить. – И покрикивал: - Глазки, глазки надо выковыривать!- и показывал, как надо держать нож и снимать  кожуру, размундиривать картофелины. А Мошкин спросил, где в глазках надо ставить ударение. На «и» -  был ответ.
- Ну так что молчите, давайте название ресторану вместо «Сладкой Мочи».
«Яичница» - это предложил Иван и посыпалось: «Крутые яйца», «не крутые, а вкрутую!» - редактировал на ходу писатель, «всмятку»,  «В мешочке», «Омлет»… Вы еще скажите «Яичный порошок», так все блюда из яиц перечислите, «Гоголь-моголь!», «Глазунья!» Вань, кончай про своё любимое, и вдруг Мошкин: «Мангал на Моче!». И раздались общие крики одобрения.
- А правда, па… - поклянчил Иван.
- Хорошо, обещаю. Будет вам мангал. Завтра. Только из чего будем жарить шашлык, из кролика? Мяса-то нет. Одни сосиски.
- Из сосисок. Из сосисок! – Завопили завираи, заканчивая чистку картофеля.
-Так, сказал главный повар. – что у нас получилось? Складываем все в таз, моем, все ваши огрехи на картофельной пашне я исправлю и можно будет жарить к обеду. Все, одеваемся и на улицу, пока не начало темнеть. Как стемнеет – обед, переходящий в ужин.






















                91

- А что на ужин?!
- Сладкий чай с колбасой и…
- Яйцами! – Заорали завираи.
- Но только по одному, не больше! Все, пошли!
- Хорошо. Нам ещё печку топить, обед будем на печи варить, во как!  А сейчас – футбол!
И все вывалились на улицу в подсохших куртках, в кроссовках, в которых приехали из Москвы.
В конце Поречной улицы (воспользуемся названиями писателя-картографа) было свободное место, еще не отданная новым членам товарищества садоводов. Здесь вначале хотели поставить водонапорную башню, потом оборудовать площадку для хранения и раздачи газовых баллонов, потом… так ничего и не сделав, бросили пока этот кусок земли. Мальчишки соорудили там кое-какие воротца и гоняли мяч, оглашая веселыми криками территорию товарищества.
Года три назад летом составили команду из родителей, все они оказались пузанами, играли против мелкоты – Ваня тогда учился в классе во втором. Гоняли мяч, страдая от одышки, придерживая животы обеими руками, кричали, как дети, спорили и продулись в пух и прах.
Теперь по полю  катали мяч всего четыре человека: министр Врунистр с отцом с одной стороны, и Завирай первый с министром Трепангом  с другой. Бей, блин! – кричал Ванька отцу, и тот мазал, бей!- кричал отец, и сын лупил мимо ворот. Но пару штук заколотили.. Зато пропустили пять. Ваня даже чуть не заплакал от обиды и оттого, что семья уступила, проиграла   одноклассникам. Эх-ма! «Ну, прости, сынок, тяжел мне стало бегать!» - извинился писатель. «Худеть надо!» - укорил сын.






















                92

- Ну что, футболисты, айда обед готовить! – скомандовал сочинитель- гражданин Завиранглии.
Небо легонько посерело – наползали сумерки. До весны оставалось четыре месяца…
Дом встретил теплом и печным духом. Завираи достали из холодильника домашние котлеты, писатель растопил печь и поставил на плиту кастрюлю с водой, из серванта извлёк пакет с  сухим молоком.
- Мошкин, держи приз за название ресторана, - протянул он ложку сухого молока Саньку. – Я тебе даю неполную, чтобы не переел. 
Сашка осторожно слизнул чуть-чуть с ложки, пожевал, языком потрогал, причмокнул – понравилось и всё остальное с ложки – ам!
- Будешь? – Спросил сочинитель  Мишку и дал ему тоже попробовать.
Ваня такую гримасу состроил, словно ему предложили ложку колесной мази. Отец высыпал молоко из ложки в кастрюлю, покидал туда еще несколько ложек молочного концентрата. Размешал.
Дрова пылали, молоко быстро закипело, в него были досланы другие компоненты молочного супа: соль, сахар, вермишель. Пока грелось молоко, быстро нарезали картошку, налили в сковороду подсолнечное масло, загрузили нарезку, посолили и Сашке было доверено помешивать жарево, чтобы была как в Макдоналдсе.  Рядом для страховки встал Иван. Скоро картошка зашипела и Мошкин получил команду: «давай, мешай!». Так совместными усилиями готовился обед. Под конец на картошку положили холодные котлеты и накрыли сковороду крышкой. Пять минут и обед готов.
А супчик молочный слопали с добавками, Ваня тоже. Ну, уж котлеты   с   жареной   картошкой  – тем более. Картошки было много,






















                93

самую большую сковороду в доме писатель отвел под нее. И стал он рассказывать ребятам о том,   как в детстве попалась ему книжка «Марийкино детство», фамилию писателя он не помнил. И всего один эпизод засел у него в памяти: жила Марийка с мамой в маленьком городке и вот его заняли петлюровцы. Кто такие? - как чекист на допросе спросил Мошкин. Украинские националисты, - кратко ответил инженер человеческих душ и продолжал. Жили они бедно. Впроголодь  И вот мать девочки однажды случайно заработала какие-то копейки и на базаре купила  леща холодного копчения.
Нажарила картошки, и они с Марийкой пообедали на славу соленой прозрачной рыбкой да с картошечкой. А время, когда я читал эту книжку, тоже было не очень сытое, и так мне эта картошечка въелась в память желудка на всю жизнь...

                Ужин по книжке
Писатель посмотрел на завираев: они все глотали слюни, глядя на остатки картошки на печной плите. Тогда он вытащил из своей сумки припасенного для дачи леща и выложил его на стол. Реакция завираев была бы гораздо слабее, если бы он достал гранату.
И вот лещ  положен на старую газету и разрезан на четыре части. Каждый свой кусок едок чистил сам, наслаждаясь предвкушением.  И с картошечкой – вот это еда, вот это вкуснятина!
И после картошки, после рыбы соленой – пи-и-и-ть! Чай – позже, поступила команда:  фрукты! Апельсинчики прошли как надо.
-Теперь утеплять окна! – С чердака  достали пленку, штапики. Из сарая принесли гвоздики и молоточки маленькие, рулетку. Снимали 
























                94


с окна размеры, вырезали пленку с запасом, закрывали ею окно, прикладывали штапики, приколачивали их к стене, обитой вагонкой.   Так прошли все три окна, за час, наверное. Здоровецки получилось!
Печь  источала тепло, температура в доме поднялась до 23 градусов. Нормаль! Завираи разделись до футболок.
Чем займём досуг? Полем чудес! Самодельное, но интересное. За давностью лет автору трудно вспомнить детали этой самоделки: круг с номерами вопросов,  над ним вращалась стрелка на деревянной крышечке от шкатулки, в которую был вбит гвоздь. Она вертелась наподобие стрелки в рулетке, как на  игре «Что? Где? Когда?». На диске  зашифрованы вопросы, составляя которы, сочинитель изломал себе голову, изрыл энциклопедический словарь, и всё-таки отыскал простые, но занятные и хитроумные задания. И пошла игра, каждый набирал себе очки. Играли до ночи, а потом  напились чаю от души, как и хотели, с яичком, и на природу на  три минуточки, под луну, пописать на ночь в  речку и  по полатям -  отбой! Но когда вы лежите в темноте в кровати, полные дневными впечатлениями, и никому не хочется спать, что приходит в голову? Конечно, вас так и распирает поозорничать. Начали хихикать, ржать от каждого словечка. Писатель решил направить неистощимую энергию завираев в деловое русло.
-А давайте пофантазируем о школе. Что у вас, например, смешного или интересного, что вам кажется ну, скажем, не совсем обычным?
Наступила пауза. Завираи обмозговывали сказанное. Потом Мишка ответил:
- Опыты.
- По химии? – спросил  инженер человеческих душ, или над кроликами?





















                95

Ребята закатились в хохоте:
- Кролики, кролики… если мы кролики. То над кроликами по химии! – резюмировал Мошкин.- ха-ха-ха!
- Эксперименты! – сказал умно Ваня.
- Сдвоенные уроки, например урок математики с историей.
- И комиссии, за опытом учителя из других школ понаедут, нас всех построят, зарядят нам батарейки и мы давай…
- Это я знаю, - заявил писатель. – И даже на одном уроке присутствовал. Между прочим, очень интересно: история и математика. Половину урока ведет историк, а потом с математиком решаем задачку, вычисляя скорость и длину пути, проделанного аргонавтами за золотым руно.
- Роно приехало за руно. – Сказал Ваня. Смех.
- С икрой пообедать, - добавил Мишка. Опять смех.
- А когда в школьном буфете обед бывает как в ресторане «Прага», с икрой и сёмгой? – спросил Мишка.
- Когда директор школы принимает иностранную делегацию, - ответил Мошкин, и завираи снова принялись хохотать.
-Это кто сочинил вопросец? – поинтересовался писатель.
- Неважно кто, важно, что смешно, - заключил Санёк.
- Вот и давайте пофантазируем смешно, позавираем, как в Завиранглии, а я потом рассказец настрочу, а?- попросил сочинитель рассказов. И предложил:
- Например, провести сдвоенный урок биологии и физики. И тест: что надо сделать, чтобы не упасть с верблюда? Ну, кто ответит?
Долго думали. Наконец, Мошкин:
- Надо «не надо»: не надо на него залезать! – и опять смех.
- Чтобы весело было, надо в школе розги ввести. Входит физик,






















                96

и мы все снимаем штаны, и вжик, вжик, вжик – и вся физика  в этой, как ее, в голове, -ха-ха-ха! – В который раз закатились завираи.
И  долго еще не стихал смех в ночи в домике на участке номер
пятьдесят три в «Родничке». И про телевизор забыли, и не  понадобился. Удивительно.
-Друзья мои! – торжественно объявил писатель. – у нас много смеху и веселья, это прекрасно. Но надо что-то сотворить и для души, попробовать сочетать приятное с полезным. Нет, нет. Скучно не будет. Я предлагаю на десерт…
- Мороженое! – Закричали завираи.
- Нет, мороженое – не для души, а для брюха. Я предлагаю на десерт классику.- И как по волшебству в руке писателя возникла книжка. Читаем сегодня «Полтаву» Пушкина, причём читаем по очереди. Вслух, громко, с выражением, как артисты. И не делайте такие кислые рожи, это гораздо интересней, чем вам кажется. Давайте начнём. Первым читает Миша.
Мишка читал, спотыкаясь, под смешки друзей. Писатель их одергивал: не мешайте, текст незнакомый трудно сразу читать гладко. Посмотрим, как вы будете и т. д.
Мошкин тарабанил, глотая одни слова и перевирая другие. Чтение превращалось в комедию. Мошкин! – строго сказал писатель. – Я тебя накажу. – Как? –  Завтра тебя никуда не берём, будешь с утра переписывать «Полтаву» до вечера. Левой рукой.- Чтение выровнялось. Ваня читал нормально, у него в 3-м классе по скорочтению была пятёрка. Потом читал писатель, увлек всех событиями поэмы. Незаметно втянулись и не заметили, как время пробежало. Поэма закончилась.
Ну что, интересно? – Спросил Мастер-чтец.- Вот так будем завершать каждый вечер.





















                97

- Каждый вечер читать «Полтаву»? – уточнил Кошкин.
Писатель погрозил ему пальцем. Попили водички, сбегали на берег Мочи, посмотреть на речку, вернулись, забрались под одеяла, поверещали,    угомонились, наконец,  и  заснули.
Автор тихо поднялся, включил ночник. Пацаны спали, разметавшись. Он поправил одеяло у сына, укрыл его, наклонился и поцеловал в макушку, перекрестил спящего.   Потом, замерев на секунду, сделал то же самое над постелями Мишки и Сашки Мошкина: поправил одеяла, поцеловал, осенил крестным знамением. Вышел на открытую террасу-крыльцо. Серпик ноябрьской луны, едва заметный за облаками, почти не освещал замершего в предзимье сада. В деревне лаяла собака.. Вдалеке чуть слышно шумело Старокалужское шоссе. Где-то там была Москва, волновались родители пацанов, а они безмятежно сейчас сопели в доме. Завтра надо съездить на почту, позвонить и сообщить, что всё у нас путём. Спокойной ночи, народ.
Да, спросите вы, а как рассказ, получился? Получился, только потом. Через пару лет. Мы к этому времени еще не подошли. О, завтра надо будет поговорить c завираями на тему их мемуаров.

      День второй
                Завтрак
Утром следующего дня ни поздно, ни рано – в самый раз, когда нужно, прозвучала команда: «Подъём!». У нас не казарма, не пионерлагерь, но и  не домашняя спальня. Кого лаской, кого таской, и вот уж все на ногах. Граждане завираи, вас ждут  лесные приключения! Это их подстегнуло слегка, сонливость улетучилась.
























                98

Вместо зарядки – пробежка вокруг дома – десять кругов. Потом в дом, прибрать постели. Сложить раскладушки, отнести их наверх.
На террасе под лестницей устроен уголок для утренних процедур. Тёплой водичкой заправляем  рукомойник, чистим зубы,   ополаскиваем рожицы.
А печка уже топится, плита горяча. Что на завтрак? Вот, из Мишкиного рюкзака, - уцелела коробочка свежих яиц. Будет глазунья! Ур-а-а-а! Электрический чайник задышал паром. Сковорода шкворчит, глазунья жарится. Раз, раз - – по тарелкам. Приятного аппетита! Кофе со сгущенкой, пироги недоеденные от мам и бабушек – быстренько позавтракали.
А посуду кто будет мыть? А что мыть-то – сковородка чистенькая, четыре вилки да четыре чашки. Вода горячая осталась?  Ща, вымоем. Всё, готово. Куда идём? В лес? Нет, едем кататься. На почту, позвоним домой, доложим, как мы тут.
Прокатиться на машине, даже на «Запорожце» - в удовольствие не только завираям. А далеко ехать? Нет, тут рядышком. В Бабенках почта.
Прибыли, заказали Москву, Галю по ее рабочему телефону. Чтобы предотвратить все вопросы, сразу доложил: «Доехали отлично, гуляли, катались на коньках, никто под лед не провалился, аппетит волчий, спали чудесно. Все сыты, здоровы. Но вопросы посыпались: А Ваня? – В порядке; А Мошкин?– Ничего еще не натворил; А Машкин? – А что ему сделается. Ты позвони всем, скажи, что у нас всё отлично. - Они тебе еще не надоели, не достали тебя? Писатель посмотрел на внимающих переговору со столицей мальчишек, заглянул в их сияющие глаза, улыбнулся и крикнул в трубку: этого не может быть никогда! Все, позвони остальным, целуем, пока!






















                99

Где Мошкин?!

  Ну всё, домой и в лес. Сели, завели мотор – поехали. В лес отец-писатель взял с собой из сарая двуручную пилу. Завираи удивились, но промолчали. Перешли по мосткам через речку и сразу оказались в лесу. Хозяин повел бригаду завираев по тропе вдоль берега. Справа – речка, за рекой – дома, вон наш высится над берегом – красиво, слева лес. Ну когда в лес-то пойдем? – не вытерпел кто-то. А мы и так в лесу. Можно и поглубже заглянуть, только далеко не разбегаться, а то ищи вас! Пацаны, как мальки в реке,  прыснули в стороны, аж кусты затрещали. Да что в ноябре в лесу искать?
Все завираи были в поле зрения автора. Потом Мишка и Ванька вернулись к нему, неся в руках какие-то былочки:
- Это что такое?
- Ну-ка, дайте посмотрю внимательней. Так, это ягоды, брусника, подмёрзла малость. Но можно попробовать. О, сладкая.
Завираи тоже попробовали и выплюнули: ничего не сладкая! Конечно, не мёд, с кислиц;й. Ну и что, можно с чаем заварить, с листочками, сахарком кислоту убить. Во будет чай, не оторвешь. И целебный – сила!
И втроём принялись собирать бруснику. И пакет в кармане «ненароком» оказался (отец взял по старой привычке, «на всякий случай». Вот он как раз и произошел. Учись, молодежь, опыту старших). «Уф, надо ли из каждого мига извлекать педагогические моменты?» - подумалось писателю, так ведь и свихнуться можно. Делай всё как обычно, только не портачь, не греши. А они пусть учатся по суворовскому принципу «Делай как я». И тут же возразил самому себе: жить без греха – это самое трудное, что может быть в жизни человека думающего и верующего. Ты  что, утомился уже что ли? Нет?






















                100

Так не пыли, всё идет как надо.
Ягодами увлеклись, собирали с полчаса. Вдруг писатель спохватился: а Санёк где? Да тут он, куда денется. Встали с корточек, посмотрели по сторонам. Мошкина и след простыл. Санёк! – заорали пацаны. Мошкин! – строго позвал инженер человеческих душ.
Ну если пропал, надо искать. Пошли. Идут и кричат на разные голоса, всё громче и громче: Санёк! Сашка! Мошкин! А в крики уже волнение вкралось. Остановились, прислушались. Тихо. «Алё?» - вдруг раздалось сзади негромко. И трое искателей вздрогнули. Оглянулись: фу ты, сзади стоит Мошкин, рот до ушей, глаза вытаращены, сияют.
- Ты где был? Почему не аукаешься, как тебя учили?
- А я это… Там… - он показал рукой за спину. – нашёл. Дерево! – Мошкин растопырил руки как в Савелий Крамаров в «Джентльменах удачи».
- И мужика в пиджаке? – спросил писатель, улыбаясь. Мальчишки засмеялись: «И кафе с шашлыком!»
- Ну и где твое дерево, показывай.
И Мошкин повел команду по своим следам. Шли по тонкому снегу. Пока не остановились около березы.
- Во! – Восторженно раскинул Кошкин  руки.
Береза с отломанной верхушкой была усыпана грибами. Как же ее обошли грибники- садоводы? И сколько ж на ней опят? И опята ли это? Надо поглядеть.
Ванин отец отломил один грибочек, оглядел его со всех  сторон.
-Ребята, кажется, Мошкин нашел клад. Это, судя по всему, опята. Но уже подмороженные.
- Как из холодильника, - сказал опытный Ваня.
- А давайте березу спилим, - предложил Мишка, показав на





















                101

пилу пальцем.
- И штрафанут нас тут же, - ответил писатель.
- А чё бояться, нет никого.
- Как пилить начнёшь, тут же лесники явятся, это уж закон. В лесу пилить всё, что стоит на корню, даже сухое дерево, нельзя! Ясно? То-то же. Мы другим способом.
Из кармана писательской куртки был извлечен большой пакет с ручками и начался сбор грибов в восемь рук и четыре палки.
- А как сверху-то грибы достать? - поинтересовался Сашка.
- А мы тебя пошлем на березу, А ну, давай, ты самый легкий и уцепистый.
Уцепистого Санька подсадили до нижнего сучка, и оттуда он сбрасывал нам грибы, а потом встал на сучок да палкой верхний ярус опят счистил, все до одного. Пакет распёрло от грибов, как Завирая Первого от гордости.
- Спасибо, кормилец ты наш, - писатель потрепал Кошкина по плечу. – Ну, а теперь – за дровами. Предстоит тяжелая работа.

                Откуда дровишки?
Чуть ли не напротив их участка отец заприметил упавшую березу с вывороченными корнями. Вот к ней он и повел бригаду завираев-лесорубов.
Она росла на склоне, поросшем малиной, спускавшемся к реке. Но упала кроной не к воде, а от нее, навстречу склону. Странно, но что теперь рассуждать, коли дерево погибло и лежит бесцельно и бессмысленно. Самое ей место – печка.
Бригада обступила березу: как будем пилить? Когда береза падала, на пути ей попался бугорок, на этом бугорке  и уравновесился






















                102

ее ствол. Если комель отпилить, он отвалится в яму, в которой берёза росла, а ствол подпрыгнет от противовеса. Так что надо пилить осторожно. С тем и приступили.
Ствол толстый, не маленькое деревце. Враз не распилишь, придётся попотеть.
- Я пилю один, а вы меняетесь, - приказал отец и начал работать с Мишкой. Потом его сменил Ваня, затем пришёл черёд Мошкина. И снова Мишка Машкин запыхтел. Санек забрался на комель  верхом и дирижировал процессом.
- Сейчас корень отвалится и ты полетишь вместе с ним. А у нас больше мешков нет, - сказал писатель, кстати, тоже гражданин Завиранглии, мы забыли или не забыли  вам об этом доложить?   Но вы уже и сами догадались, конечно.
- А зачем мешок? – поинтересовался Санёк.
- А во что же мы тебя будем собирать после этого?
Сашка с деланным испугом вскочил на бревне, оно даже не шелохнулось - такое было толстое – перешагнул линию распила и уселся верхом с другой стороны.
- Ну-ну, - только и промолвил старший пильщик.
И тут комель упал, а ствол, который оседлал Санёк, подпрыгнул вверх, крепко толканув седока. Кошкин улетел бы под крону леса, не ухватись он за тоненькую веточку на распиленном стволе. Но все-таки шмякнулся вниз на ствол, как с небес свалился. И глаза вытаращил.
- Ну что, на слово не веришь, во всём хочешь сам   убедиться лично, на собственной заднице? Это известное взрослым свойство молодежи. Не всей, а только считающей себя слишком продвинутой. Вот ты сейчас  и продвинулся бы у нас под облака… Хорошо, об этом достаточно,        пусть         напоминает           тебе  о  сим  полёте   твоя






















                103

ушибленная промежность.
Последовали скромные  хи-хи одноклассников.
-  Так, нам нужно отпилить четыре полена. Больше  не осилим. Налегай! – и работа закипела дальше.
Отпиленные куски ствола скатили вниз к реке, там, где она под футбольным полем делала крутой изгиб. Здесь будем переплавлять добычу. Ребята были посланы с грибами и пилой в обход по мосткам в дом. Ване велено принести из-под террасы с правой стороны маленький якорек от надувной лодки и длинную веревку и вернуться с той стороны к месту переправы вместе с друзьями.
Итак, бригада разделилась, писатель провел инструктаж: привязываете веревку к якорю и  бросаете его ко мне; я обвязываю бревно веревкой, кидаю конец  с якорем вам, сталкиваю бревно в речку, вы подтягиваете его к себе и вытаскиваете на берег. В теории все гладко. В практике Мошкин первый раз метнул якорь через речку точно в лоб писателю. Тот едва успел отклониться, и снаряд просвистел возле  его седеющего виска. «Еще бы несколько миллиметров, - мелькнула мысль. – И некому было бы сочинять «Завиранглию». Он погрозил  Завираю Первому кулаком: «Короны лишу!», а Мошкину крикнул: «Аккуратней, Санёк!», хотя мог бы и не кричать, речка неширокая, метров пять всего.
Завираи втроем едва вытащили из воды здоровенный отпилок от березы. Потом его надо было еще втаскивать на крутой берег к футбольной площадке.
Второй бросок Мошкина был удачнее. Писатель на всякий случай отошел за дерево. Третий совершен уже совсем профессионально. На четвертом переправа закончилась, а жаль. Завирай  Первый  только  вошел  во  вкус  и  готов  был  швырять якоря






















                104

через Мочу хот до темна. А день-то уже мутнел, сумерки надвигались неторопко, но верно.
Главный заготовитель дров вернулся на участок, привез к берегу тележку на четырех колёсах от детского педального автомобиля производства АЗЛК. Стали поднимать наверх березовые оковалки. Изгваздались в грязи знатно – потеплело на дворе.
- Ох, нелегкая эта работа…- произнёс со вздохом Мишка Машкин.
- Нам дровишки тащить из болота,- добавил Санёк.
- А точнее, из речки из Мочи мы дровишки таскать не охочи, - заключил писатель, поэт и прозаик.
- Почему? –удивился Ваня.- Мы старались от души, про нас плохое не пиши.
- Ну, господа завираи, вы все такие начитанные, страсть! – поставил точку сочинитель.
- А мы не читали, это нам читали в детстве. Потому и запомнилось. А что сейчас читаем, не запоминаем, - удивил своей откровенностью Мошкин.
- Потому что мало читаете. Всё в телике торчите…
Дровишки перевезли к дому и затолкали под террасу, пусть до весны подсохнут, а там мы с ними разделаемся.

                Мангал
- Теперь переодеваться, я топлю печь и готовлю обед, Ваня и все остальные занимаются… (томительная пауза специально сделана для завираев) мангалом! Сообщение встречено громкими возгласами одобрения. Ваня с этой работой был уже хорошо знаком, пора было поручить ему самостоятельно приготовить угли. Собирая грибы в лесу






















                105

под п/л «Салютом», писатель с Иваном нашли на лесной дороге металлический ящик, который дотащили до дома. Зачем? – спросил сын. Мангал – был короткий ответ. В днище ящика зубилом были набиты отверстия. Ставишь на четыре кирпича. Закладываешь сначала
газеты, потом тонкие лучины, потом еловые доски или дрова березовые – что есть под рукой, поджигаешь и ждешь, когда прогорят дровишки, а потом клади поперек шампуры с нанизанным на них загодя приготовленным мясом. Со временем к  «мангалу» прикрутили болтиками ножки из алюминиевых  уголков – класс!
Автор слегка утомился говорить о себе в третьем лице. Этот переход отвлекал его от канвы повествования: надо было всё время придумывать, как себя назвать в очередной раз, когда в этом возникала необходимость. Не проще ли вернуться к простому местоимения я? Вернёмся.
Итак, в доме я (ох, как удобно сочинять от первого лица), значит, я потянулся к пакету с опятами, собираясь готовить обещанную лапшу, и рука моя замерла: Галя бы эти грибы выбросила. Так, на всякий случай, мало ли что. А ты хочешь накормить ими трех пацанов? Отставить. Бережёного бог бережёт. Или это перестраховка? Бог знает, но лучше не торопиться. Я взял грибов чуток и принялся стряпать лапшу в маленькой кастрюльке – для себя. А там посмотрим. Вышел на открытую террасу. Покричал завираям: а если лапши не будет, вообще без супа? В ответ закричали ура. Я им нажарил кролика, почистил и отварил картошку. Сделал пюре.  Ну, можно и звать к столу. Как у них там мангал? И в это время прибежал Мошкин за шампурами и сосисками. Ему было приказано сразу явиться всем в дом, как будет готов их «шашлык».
Явились, в руках шампуры, и про меня не забыли, на шампурах






















                106

по две обгоревшие на углях сосиски. И мигом за стол. А руки мыть?! Остынут – тычут в меня шампуры. Быстро в сковородку и на плиту и марш к рукомойнику! Сняли «шапшлык», кинули в сковородку и в коридор. Звяк-звяк – это значит руки моют – на каждого по два звяка насчитал. И вот уже сидят за столом, уписывают своими руками приготовленное – это всегда всего вкусней. А я лапшу наворачиваю. На немой вопрос завираев объяснил: ученый испытывает на себе вакцину, а я грибы, на всякий случай. Если все обойдется, нажарю вам завтра картошки с грибами.
- А не обойдется? – это, конечно, Мошкин.
- Повезете меня в Москву, лечить. – Как повезут, я уточнять не стал. Пусть мозгуют сами.
Завираи замялись было после этого, но голод продолжал действовать, притянув их к жаркому с пюре.
Хорошо жаркое! Было, одни косточки остались. А что ели-то, разобрались? Не-а. А это вы кролика умяли за милую душу. Только Ваня слегка изменился в лице, словно прислушивался к тому, что у него сейчас происходит в желудке. А остальным хоть бы хны. За то, что все поели, вам награда  - и я вышел на терраску и принес со стола остывающий кисель, который я сварил из концентрата, обнаруженного в серванте среди круп а макаронных изделий – внес  успевшую немного остыть кастрюлю и поставил на стол: кисель! Всю кастрюлю выдули  с белым хлебом.  О-о-о! Наелись!
- Что  теперь делаем?- вопрос от Завираев.
- Подкладываете дрова в печку. Только немого! Потом идёте на террасу мыть посуду. Вода в кастрюле на плите. А я приберусь в доме.
А попозже будем пить чай. И никто не спросил, что будет к чаю, значит, действительно сыты. 






















                107

- А чем  будем заниматься? – расселись вокруг стола и смотрят на меня выжидающе.
- Вас Ваня займёт игрой азартной.
- В картишки? – И Сашка  азартно потёр руки.
- Нет. Вань, доставай свои игры. А я пока отдохну. – я ушел в смежную комнатуху к письменном столу, на котором стояла пишущая машинке, достал бумагу, ручку, включил светильник, стал что-то набрасывать, краткий конспект событий последних двух дней нашей завиранглиады.   
Играли темпераментно, азартно, со стандартными репликами: ты чё, дурак! в лоб получишь и т.д. Что зря расходовать чернила и бумагу, расписывать читателям то, что они прекрасно знают сами. Наконец, наигрались мои дорогие завираи.
- Па, а что завтра?
- Завтра с утра поедем в Вороново на рынок, в магазин, позвоним в Москву. Завтра суббота, всем позвоним.
- Не, мы звонить не будем, пусть Галина Михайловна нашим расскажет, что все у нас в порядке. А мы…
- …лучше сэкономим на переговорах и купим пепси, - закончил я за него. За стенкой наступило молчание. Потом Мошкин спросил вкрадчиво:
- А как вы догадались?
- Чтобы догадаться, чего хочет Мошкин с друзьями, особого ума не требуется. Надо просто  хорошо знать эту публику. А что любит эта публика днём и ночью? Днём – пепси и сникерс, ночью сникерс и пепси. К чаю получите по половинке. Ставьте чайник.
- У нас воды мало, мы пошли на родник.
- Валяйте.




















               

                108

Ночью? С фонарём? На  родник? Это же маленькое, но всё-таки приключение!
Водные запасы  пополнены, чайник исходит паром. Чай завариваем с брусникой, с той самой, попиваем. Каждому выдано по половинке сникерса. Сидят, грызут,  плюшки и конфеты с чаем поедают, беседуют. О чем? Так, ни о чём. Телевизор смотрят. Но надо разговор направить в воспитательных целях. Извлекай, инженер человеческих душ, из всякого факта педагогический момент. 
Вот ведущая какой-то передачи промолвила словечко «эксклюзив». Её собеседник что-то забубнил в ответ.
- Эксклюзив, эксклюзив, какой эксклюзив? –   затараторил Мошкин, подражая шепелявому карманнику из  фильма «Место встречи изменить нельзя» в исполнении Артиста Садальского.
- А что такое эксклюзив? Спросил я у Сашки.
- Ну это, как его… Типа ништяк. Ништяк это эксклюзив.
- Попрошу при мне умными словами не выражаться.-  подал голос Ваня.
- Направим беседу в полезное русло, - предложил я. – Что болтать впустую, как воробьи в кустах. – Мишка притворно зевнул. –Спать еще рано, Машкин. И скучать не будем. Не дам я вам здесь балдеть от скуки. Итак, тема беседы – эксклюзив. Даже больше скажу:

     Эксклюзивный дистрибьютор
  -Что же означает это словосочетание?  Я могу ответить на этот вопрос сразу. Потому что специально интересовался. Но тогда будет неинтересно. А я хочу, чтобы было, как в рассказе для детского журнала. Для всех.
- Это термин! – важно заявил Санёк.




















 
               
                109

- Академик Александр Евгеньевич Мошкин совершенно справедливо указали на термин, причем экономический. Но что означают два этих слова по-русски? Вот так ляпает человек с экрана, а бабушка наша Мария Ивановна смотрит телевизор, слушает  экранных умников и ничегошеньки не понимает. Как и наша соседка, пенсионерка и ветеран трудового тыла Клавдия Иосифовна. Как и еще миллионы слушателей. Я думаю, что не каждый учитель в вашей школе сможет ответить на это вопрос, даже, может быть, и Любовь Ивановна. Хотя она и словесник. Я тоже не знал, пока не заглянул в словарь. Великое это дело – читать словари. Самое увлекательное чтение. Рекомендую каждому запастись словарями на всю жизнь, разными причём.
- Ну да-а-а? – недоверчиво протянул Иван.
- Тебе бы только понудакать, ответил я очень непедагогично в пылу начавшей развиваться горячей темы и, кажется, обидел подростка.
И вот что я вам скажу, слушайте внимательно, пока у меня есть желание говорить, а не сидеть за столом  над листом бумаги.
Наш великий и могучий, по словам Ивана Сергеевича Тургенева, русский язык еще и добрый и терпеливый. За века своего существования он впустил под крышу дома своего много слов нерусских, то есть иноземных, иностранных то есть, как принято говорить в наше время. Башка и телефон, казан и аккумулятор, автомобиль и электричество – это всё вам знакомые слова – бывшие иностранцы.
- Врать-то, - пульнул в меня Иван и засмеялся, не выдержал, но, кажется, обида пропала.























                110

Эти бывшие иностранцы долгие годы «обкатывались» нашим говором, нашей артикуляцией, речевым аппаратом, приживались в родной речи, наконец, обрусели и стали словами привычными, родными. Многие иностранцы заимели синонимы, у них появились русские тёзки, и они живут с ним дружно, бок о бок. Вот, например: трактор – от латинского «трахо», что по-русски  означает «тащить», у трактора тезка – тягач. Вот другие тезки, пары «иностранец-русский»: авиатор – лётчик; авиалайнер - самолёт; и многие, многие другие словесные пары. Вы можете сами их найти без особенного труда.
Если же слово чуждо по своему звучанию, русский язык проявит твердость, не даст прописки чужаку. Так что не каждое иностранное слово сможет привиться на мощном ветвистом древе нашего  языка, как бы ни старались отдельные угодники втаскивать их в нашу речь.
Мишка показав пальцем, как и принято в Завиранглии, на  висевший на стене барометр, сказал: погодомер! Точно - последовал мой ответ. Только нет необходимости так говорить, потому что барометр мы уже обкатали в нашей речи, а шофёр въехал в русский язык из французского на автомобиле.
- А как сказать вместо автомобиля? –заинтересовался Мошкин.
- А вы подумайте.
Завираи подумали чуток и хором заорали:
- Самокат!
- Отлично! Слушайте дальше. Много иностранных слов в языке специалистов – у инженеров, врачей, биологов, агрономов. астрономов. математиков, экономистов, дипломатов. Там, в основном, это  термины,  как  верно  подметил  академик  Александр   Евгеньевич






















               
                111

Мошкин.– Сашка академически надулся и улыбался снисходительно. А я продолжал. – А термины культурные  люди, выступая в газете или в не специальном журнале, на радио или телевидении ( названия видов СМИ также иностранного происхождения), так вот, культурные люди  свои термины истолковывают по-русски, то есть объясняют популярно, даже есть научно-популярная литература и такие же передачи в эфире.
- Вы нам тоже пытаетесь научно-популярно?.. – Мишка был сама вежливость.
- Пытаюсь. Не знаю только, как у меня получается. Ну ладно, пора заканчивать, пока я вас не утомил. В последнее время на русский язык обрушился  мощный десант иностранных слов, просто иго иноземное какое-то (это вместо слова «интервенция», дал я пояснение). Малокультурные дяди и тёти, которых не волнует судьба русского языка, катают во рту  иностранные словечки, прислащивают их улыбочками и выбрасывают «в люди». Но ни московскому школьнику Ване, ни моршанскому школьнику Толяну, ни бухгалтеру Марии Степановне из Твери, ни врачу Фёдору  Петровичу из Златоуста эти слова непонятны: брокер, хакер, оффшор, дилер, конверсия и сотни других.
Обидно мне, ребятки, стало: неужели нельзя сказать по-русски? Что такое эксклюзивный? Да просто английское слово, означающее единственный, владеющий исключительным правом чего-то, например продажи. А дистрибьютор? В переводе с того же английского означает: распределитель, то есть тот, кто распределяет.   И оба слова я перевел так: «единственный распределяльщик». Только и всего. Уж если никак не можешь обойтись без иностранного термина, назови его, но тут же будь любезен дать пояснение по-русски, что сие иностранное слово означает по-нашему. И тогда будешь считаться культурным человеком,






















                112

который зря родную речь не засоряет.
- Эксклюзивный засоряльщик. – сказал Завирай Первый.
- Засоряльный эксклюзивщик, - уточнил министр Трепанг.
- Засоряльный засера… - позволил себе по-домашнему только начать министр Врунистр, как вся Завиранглия покатилась со смеху, а  отец дал Ивану легкого тычка в нарушении конституционных прав детей.
- Эксклюзив, - сказал Мишка.
- Ништяк, - завершил беседу Мошкин.

Стихи по-завирайски
Что ж, будем готовиться к ночлегу. Распрягай телегу, тащи раскладушки с чердака. Стоп! А «десерт» из классики? Рассаживаемся вокруг стола, читаем «Медного всадника» Александра Сергеевича Пушкина. Я заметил, что такая форма подачи литературных произведений ребятам по душе. И знаете, что здесь оказалось самым притягательным для них? Исполнение роли чтеца. Когда читаешь вслух, невольно входишь в суть читаемого, как ни как, но перевоплощаешься в героев читаемого произведения. И это оставляет след в душе  пацана, как бы он ни сопротивлялся первоначально (это специально написано для родителей).
После «десерта» притащили раскладушки, расставили их. Пока я  стелил постели, мальчишки сбегали на берег речки посмотреть на воду и на небо, а там сегодня не на что было смотреть. Всё в тучах ноябрьское небо, не щедрое на звёзды и луну, темно, ничего не видно. Прибежали, вв-а, вв-а – от холода. Скорей под одеяла, закутались. Одни рожицы любопытные высунули наружу: чё будем делать? Но в доме тепло, через пар мину – фф-у – жарко, хоть до пояса раздевайся. До пояса не надо, футболки оставьте на себе. А свитера можно скинуть, а то совсем как бомжи.















         
               



                113

- Бомжи, - сказал Мошкин.- Завернулся и лежи.
- Помню, лежу это я… - Мишка задумался: где же это он лежит?
- На уроке, - закончил Ваня.- И смех.
«Ага, подумалось мне. – Завиранглия всплывает. Ну, давайте».
- На каком? –спросил Мошкин.
- На географии, - ответил Врунистр.- Мы все там лежим.
- А где лежу я? – Не отставал Завирай Первый и напросился.
- На плече у Таньки Рыбаковой. – это Трепанг ему ответил.
- Король Завиранглии даже не шелохнулся, только опять спросил:
- И что же я на этом плече делаю? Сплю?
- Нет, стихи сочиняешь.
- А правда, я могу у вас узнать, давно хотел, - он повернулся ко мне. – Вот вы как стихи сочиняете?
- Молча, - отшутился я стандартно.
- Нет, правда, я не в смысле сидя-лёжа, а в смысле как по порядку слов.
- То есть? – Не понял я,  : -  Что ты имеешь в виду?
- В стихе складность, она  ведь только в конце?
- Правильно, в конце строчки.
- Ну, это неинтересно – все время в конце…
- И никогда сбоку,  - брякнул Ванька и мы посмеялись все.
- Нет, а вот можно, чтобы складно было спереди?
- Постой, ты хочешь предложить, чтобы рифма была не в конце строки, а в начале?
- Да. – Важно этак ответил Мошкин. – Я так хотел бы.
- Вот оно! Начинается! –подумал я обрадованно и предложил: – Что ж, давай попробуем. Это будет открытие в стихосложении. А ты –






















                114

авангардистом настоящим, поскольку ты будешь ставить рифмуемое слово в начале. В авангарде строки. Давай,  рискни.
И подумалось: «С какого же слова он начнет, откроет новый век в поэзии?»
- ЛУНА, - произнес, наконец,  юный поэт.
- Очень оригинально. Но надо продолжить строчку. Кто? 
- Я сам, - чуть не закричал Мошкин. – Не мешайте! – И выдал текст первой строки до конца: - НА НЕБО ВЫШЛА И СИЯЕТ.
Строка у юного сочинителя выплеснулась очень песенная, и я привстал, протянул руку и снял со стены дежурную   по   даче    гитару, 
которая висела тут круглый год, на всякий случай. И вот он настал. Я знал, что под аккомпанемент сочиняется легче, и, ударив по струнам, пропел кое-как:
ЛУНА НА НЕБО ВЫШЛА И СИЯЕТ.
- Давайте дальше рифму, хоть самую затасканную. – и получил от Мишки:
- ОНА…
-А дальше? Кто дальше? И тут Ваня вступил:
- КАК БЛИН ИЛИ КОЛПАК ОТ МЕРСЕДЕСА.
Колпак всем очень понравился. Ребята перевернулись на животы. Все смотрели на меня и старались сочинить что-нибудь еще необыкновенное.
- А вы, вы-то что молчите?! – подначил меня Сашка.
- Пожалуйста. Только сначала задам вам ритм. Спою:
ЛУНА
НА НЕБО ВЫШЛА И СИЯЕТ.
ОНА,
КАК БЛИН,  КОЛПАК ОТ «МЕРСЕДЕСА».
- «Или» выбрасываем, так лучше для ритма.






















                115

И начал дальше:       ВОДА…
И тут справился Мошкин: БЛЕСТИТ В РЕКЕ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ.
- Рифму, рифму на слово «ВОДА!» - закричал писатель завирайцам – вот как разволновался.
И тут Ваня испуганно не то спросил, не то сказал:
- КУДА… ПОМЧИТСЯ ЗАВТРА «МЕРСЕДЕС»?
Я подобрал быстренько какой-то отрывистый нервный ритм и мы с полчаса орали в ночи, пока не охрипли:
ЛУНА
НА НЕБО ВЫШЛА И СИЯЕТ.
ОНА,
КАК БЛИН, КОЛПАК ОТ «МЕРСЕДЕСА».
ВОДА
В РЕКЕ БЛЕСТИТ ПРИ ЛУННОМ СВЕТЕ
КУДА
ПОМЧИТСЯ ЗАВТРА «МЕРСЕДЕС»?
И опять: « Луна на небо вышла и сияет…»
Наконец мы устало откинулись на подушки и замолкли ненадолго.
- Граждане завираи! На скрижалях Завиранглии, - заявил я торжественно, - надо увековечить  эти строки как первое поэтическое произведение страны, объяснить потомкам новизну сочинительского метода.
- А кто автор? - Спросил Мошкин.
- Как кто? Мы все, то есть народ. Так и написать: народная песня. И ноты рядом…- пытался я разъяснить.
- Тогда никто и не вспомнит про нас, - печально проговорил Ваня  и меня вдруг кольнула догадка, почему его интересовали даты жизни и кончины великих людей.




















                116

- Но мы же не для славы пишем. Пытался я успокоить его, а для души. Но можно, конечно, можно перечислить имена всех творцов этого шедевра авангардизма Завиранглии. Нет, подождите, мне термин авангардизм не по душе. Надо что-то повеселей, позавираистей. У строки есть начало и конец. То есть, голова и хвост. Все поэты до нас, то бишь, до Мошкина, это он изобрел такую форму и не будем примазываться к его славе, мы только сочинители-помошники,  а он – автор метода, тут надо все разделить по-честному; так, о чем я? да, все поэты до Кошкина  рифмовали  конец строки. Рифма стояла в ее хвосте. Значит, они были хвостисты.
- И Пушкин? – спросил Ваня.
- А что? И Пушкин. И Лермонтов. А почему бы и нет7 И Маяковский. И современные поэты – все хвостисты: Вознесенский, Евтушенко, Коржавин,   Куняев, Викулов…
- И вы их всех знает? – Поинтересовался Мишка.
- Лично? Не всех, многих только по стихам. А лично знаю  Старшинова и Золотцева, знаю очень близко Сушу,  Волобуева, Ленцова… - И я перечислил еще десяток поэтов из разных поэтических кланов, с которыми был знаком не понаслышке.
- Нам такие и не ведомы...- удивился   Мишка.
- Потому что не интересуетесь современной поэзией, не читаете ничего, только Маршака, Барто да Чуковского в детстве. И то не сами,   а вам их читали.
- Они тоже хвостисты? - поинтересовался Кошкин.
- Конечно, - продолжал я, распаляясь все больше. Правда, хвостисты как-то неблагозвучно.
- Хвостирьеры, - придумал Мошкин.
- Вот это точно. Замечательно! Я – хвостирьер.  А Кошкин он – головнист! Нет, как-то не очень звучит. Головнюк. Ещё хуже. Во! Башканист! Рифма – в башке строки. Маяковский это словечко обожал.




















                117

Поэт-башканист или, короче, - поэт-башкан. - И мы все снова захохотали. – Башкан – это по-завирайски.
- Если башкан, тогда уж пусть будет не хвостанист, а хвостан, -предложил Ваня.
На том и сошлись и определили: кто рифму традиционно ставит в конце строки – хвостан. А кто по-новому – в начале строки – башкан. За работу, башканы.! Вон, сколько хвостанами наворочено за века, надо догонять.
-А еще, - сказал Ваня, - есть третье направление: ставить рифму одновременно в начале и в конце строки. 
- Ну Иван, ну Иван, это уже новей нового, И с конца складно, и с начала складно. В общем, складно с двух сторон. Двускладный стих, парарифмовый – так и запишем  на скрижалях Завиранглии. Жаль, стиха нет для примера, Может, сочинишь, а, Вань? Что примолк, слабо? Кто сможет?
- Кто сможет, то и сочинит, - нехотя пробормотал Иван, поворачиваясь на бок. – Надо конкурс объявить.
- Совершенно верно! А чтобы никому обидно не было, объявим по всем трем направлениям: стихи традиционной рифмовки, башканской и  парарифмовой.
- А какие будут награды? – поинтересовался Мошкин.
- Лучшие стихи опубликуем в журнале «Стригунок», в рубрике «ТЮП-ТЮП».-  Ребята засмеялись.- Это сокращенно  - турнир юных писателей, поэтов и прозаиков, - пояснил я, главный редактор «Стригунка». – И гонорар выплатим. И конкурс объявим там же, в журнале. А  тех, кто победит по второй и третьей номинации, примем в Завиранглию, дадим гражданство.
- А как мы будем участвовать в конкурсе? – Сонно спросил Мишка.





















                118

- На общих основаниях, без поблажек. Ну всё, гасите свет и спать. Спокойной ночи! Щёлкнул выключатель и в темноте раздался голос министра Врунистра:
НОЧИ СОКОЙНОЙ ВСЕМ.
ОЧИ СЛИПЛИСЬ СОВСЕМ…
- Парарифма, ура! – закричал инженер человеческих душ, и все зааплодировали.
- Это не для конкурса, - уточнил Иван, а для скрижалей. - И засмеялся.
И ЗАВИРАНГЛИЯ МЕДЛЕННО ПОГРУЗИЛАСЬ В СОН.

                День третий
                Предисловие дня
Как вы думает, с чего началось утро? У меня в деревянной кружке на столе торчали карандаши, ручки, кисточки для клея, ножницы, белое сувенирное перо, лебединое что ли, с нанесенными на поверхность волокон графического профиля Александра Сергеевича Пушкина и его факсимильной подписи. В перо был вставлен стержень, я этим пером иногда пытался делать поэтические наброски, вызывая вдохновение, если оно долго не приходило.
Так вот, я проснулся оттого, что Мошкин тихонечко водил пером мне по носу, щекотал, а все завираи сгрудились у моей постели и разглядывали меня. Я, конечно, чихнул и отрыл глаза.
- Привет толпе! – Сказал я, вспомнив приветствие студенческой поры.
- Как вы себя чувствуете? – спросил Сашка.
- А что? Как я должен себя чувствовать? – удивился я.
- Ну как грибочки? – поинтересовался Завирай Первый.
- Ах, вот вы о чем, Ваше Величество!. Прекрасно себя ощущаю,





















                119

эксперимент на себе проведен успешно. Подопытный, испытавший грибную лапшу, чувствует себя отлично, готов выполнить любое задании партии и правительства! Это действительно настоящие опята! Сегодня на обед пожарим их с картошкой.
- А на завтрак что? – на меня смотрели шесть жаждущих шамовки глаз.
- Я вам кашу сварю. Какую желаете, господа завираи?
- Манную! И по яйцу!
- Как, вы их еще не слопали ночью под одеялом? Если нет, тогда и по яйцу.
                *        *        *
Завтрак прошел в дружественной конструктивной обстановке. Его величество шутили, придворные  делали вид, что шутки весьма удачные. Я им подыгрывал, представляя а своем лице народные массы, простолюдинов.
Чем займём день? Первое – рынок, второе – знакомство с товариществом и его окрестностями, третье – по предложению Ивана – катание по сельской местности, четвертое –игры на свежем воздухе, пятое – родник, шестое – колка дров,  седьмое – обед, восьмое – дартс на мансарде, девятое – настольные игры, десятое – былое и думы. Это по моему предложению – воспоминания об уходящем детстве, о начальной школе. А на вопрос «а зачем нам это надо» завираи получили ответ: «чтоб не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы». Ну ладно, воспоминания, так воспоминания, если вам надо.
Наконец, поспорив слегка, программу утвердили демократично, без наездов на парламент Завиранглии и подкупа депутатов. А в заключении программы я пообещал презентацию новой песни.  При






















                120

слове «презентация» Иван посмотрел на меня с укором: опять умничаешь, Куст. Ну, не презентация, а представление новой песни, поправился я.
Осталось начать выполнять программу.

                Выполнение программы
Перво-наперво заехали на почту. Её посещение в пылу обсуждения забыли включить в программу, нельзя  не позвонить в Москву. Говорили не долго, экономили для пепси. Столица радовалась, что у нас все хорошо и нет кандидатов в лазарет. Теперь – рынок!
Мужика на рынок лучше не пускать, ребенок он или взрослый. Почти все, что попадается на глаза, ему хочется купить и тут же попробовать. Мясо вызывает воспоминание о шашлыке. Купили готовый шашлык, полтора килограмма. Завтра будет прощальный банкет.
Взяли пару бутылок пепси – тоже к банкету. А сегодня?! Сегодня побалуетесь чайком. Пополнили хлебные запасы, к чаю набрали пряников, сухарей, зефира и баранок. Баранки нанизали на шпагат и связку надели Мошкина на шею: в грязь не урони! Он мотался по рядам, потихоньку отщипывал баранки и запихивал куски в рот.
- Жрать-то! – крикнул ему Машкин и тоже отщипнул себе баранку. А что Иван, рыжий что ли?
- Эй, обжоры, - строго одернул я эту жвачную гонку.- Потерпите до вечера.
Тогда мороженого! – потребовали завираи.
- Хорошо, только есть его будем завтра дома! Всё, ничего не забыли?





















                121

Забыли, как выяснилось, сникерсы и жвачку. Ладно, купили и это. И хлеб, и   огурцы солёные. По машина!
Вернулись на участок, разгрузили «Запор», забили холодильник. Вижу, на рынке пацаны намёрзлись чуток, надо бы согреться.
- Чайку по чашечке?
- Ага. А пироги остались?
Это надо у вас спросить.
Выяснилось, что кое-что еще есть. Слопали с чаем за милую
душу. И по последнему вареному яйцу. А что, какие претензии?  В Завиранглии полагается полдник или второй завтрак. Ну, пусть второй.
А теперь на улицу, познакомимся с садоводческим овариществом «Родничк» и его окрестностями.
Инженер человеческих душ служил гидом, завираи – экскурсантами. Министр Врунистр был при гиде уточняющим комментатором.
Оказывается, не только пожилые женщины любят ходить по дачному поселку, изучать архитектуру и заглядывать за забор и, если возможно, в окна. Завираям тоже это занятие пришлось по душе. Любопытство оно и есть любопытство. Жаль, что сейчас не лето, народу никого в товариществе.
Прошлись по деревне. Постояли около скромного обелиска в память не вернувшихся с войны односельчан и тех фронтовиков, которые возвратились, но вскоре умерли от ран, принесенных в себе с полей страшных боёв.
Затем, как и было запланировано,  писатель повёз пацанов показать окрестности:  Прокатились  к бывшему пионерскому лагерю «Салюту», к дому отдыха «Вороново», к графской усадьбе, дальше направо   до окончания  асфальтовой  дороги мимо деревенек, прудов и






















                122

речек. Тут уж водитель от комментариев отказался. Он здесь сам проезжал впервые. Только таблички читали, глядя по сторонам. Да Ваня иногда вставлял такие реплики, по которым я понял, что он бывал в этих местах, но когда, с кем и по какому случаю, мне было неизвестно, я только диву давался, куда забирался мой сын летом с дачными дружками на велосипедах.
Далее опять по плану – игры на свежем воздухе. За оградой на полянке у берега Мочи мы с Ванюшкой в начале лета вкопали столб, я прибил   к   нему    самодельный   щит    из   досок   с прикреплённым
баскетбольным кольцом, подобранным на заброшенной площадке в Сокольниках возле нашего дома. Я несколько лет смотрел на этот круг, пока Ванька подрастал, а потом однажды вечером взял плоскогубцы и гаечные ключи, пошел с сыном на площадку, снял круг и убрал его в багажник припаркованного под окнами «Запорожца». И весной мы соорудили баскетбольный уголок  с игрой в одно кольцо. Был и мяч. И теперь гости мои наигрались вдоволь. А я за это время на электрической плите наварил куриной лапши – на первое.
Прибежали: дайте попить! Только холодная вода из чайника, пожалуйста. Налил по стакану и отправил их на родник за водой. а потом состоялся урок  по колке дров. Вытащили наши берёзовые оковалки из-под террасы, подвезли их по одному к сараю. Там поставил один чурбан на попа, на него другой, принес колун из сарая – хасть! Ещё раз – хасть!= в край,  кусок и откололся.
- Кто сможет держать колун в руках?  Тот бьет по паре раз по чурбаку. Только не уроните колун себе на голову или на ногу. Вань, я знаю, что ты можешь, Миша, попробуй, примерься осторожно.
Мишка попробовал   – получается, но слабовато, силенок у ребят еще не хватает. Потюкал раз-другой-третий – хорош. Колун






















                123

впился в дерево, пришлось его вытаскивать. Сашка, вижу, едва поднял орудие, не ударил, а просто положил его на торец чурбака. Приподнял – тюк, тюк и всё. Ну ладно, Ваня, твоя очередь. Ванька-крепыш хрястнул разочек в край. Другой раз промазал мимо бревна, чуть не упал с колуном. Э, так опасно, хватит. Ну па, я ещё. В другой раз. Ну-ка, отойдите. Я разделался с парой чурбаков. А эти здоровенные оставим на будущее для Вани. Когда подрастет, расколет, лет через семь (так, между прочим, и произошло: чурбаки сохли под террасой,  пока  наш Иван-царевич не налился силушкой богатырской).
Ну, теперь пошли обед готовить, скомандовал я, когда мы уложили наколотое под террасу и  извлекли из под нее сухие дрова для очередной топки.
Печка чуть грела руки, Ваня стал растапливать ее. Сашка крутился возле и шептал под руку: вот бы керосинчику подлить! Ага, как на турслёте, напомнили мы ему, смотри. бока намнем. Ты попробуй без керосинчика разожги, с одной спички; Вань, покажи ему, как это надо делать.
А у Сашки уже в руке солонка деревянная. Шепчет:
- Дай, пороху сыпану на дровишки, враз запылают, дай сыпану…
Вскоре и без «пороху» в топке загудел огонь. Но Сашка всё-таки умудрился бросить  туда щепотку-другую соли. Пламя вспыхивало жёлтым цветом. Сашка прыгал от радости и махал ручонками: что это? ништяк! Я сказал, что окраску пламени ему объяснят юные химики-одноклассники, когда сей предмет они будут изучать в седьмом классе. Или в восьмом – я уже не помню, когда мы проходили поваренную соль.
Потом,  как   полагается,  все   чистили  картошку,  уже  кое-что






















                124

понимая в этой работе. Ну вот, теперь дома будете матерям помогать по хозяйству. Грибы проходили двойную обработку – писатель перестраховывался: сначала отварил их, потом начал жарить здесь, в доме, на печной плите. А куриная лапша была сварена на террасе  на плите электрической за время баскетбольной баталии, и теперь подогревалась на печи. 
Кошкин все продолжал вертеться с солонкой около кухарничающего писателя, испрашивая разрешения подсолить то грибочки, то картошечку. Специально для Вани жарю без лука,
предупредил я завираев, так что если кто любит лук жареный в картошке и в грибах, могу приготовить  отдельно и на терраске, чтобы в доме не стоял луковый чад. От лука все отказались, а жаль.
Вдруг Сашка исчез куда-то, я и не заметил, только услыхал вдруг, как на террасе звякнула крышка кастрюли, в которой лежал  рыночный шашлык. Я его оставил там в холоде, добавив луку и перцу. Пусть помаринуется до завтра. Кошкин явился с террасы, пряча что-то за спиной.
- Что у тебя там? – спросил я. –Давай, колись.
Завирай  Первый вытащил из-за спины солонку.
- Шашлык солил? – ошарашил я Сашку догадкой.
-  Я это, чуть-чуть…
- Покажи, сколько сыпанул?
Сашка взял  щепотку соли.
- Честно, не врёшь? – Завирай отрицательно помотал головой. – Тогда пойди и сыпани еще две и помещай мясо рукой, а потом руки вымой!
Санька только и видели. Наконец, он появился преисполненный гордости за содеянное для общей пользы. Но я все-таки не удержался от нравоучения:





















                125

- Запомни, и все остальные тоже: если ты встрял в какое-то дело, не тобой начатое, прежде чем что-то сотворить, оповести об этом тех, кто это дело затеял. А знаешь, для чего? Для того, чтобы не завалить, не испортить дела, во-первых, а во-вторых, чтобы тебе не намяли бока. Ясно? Ну, садитесь «жрать, пожалуйста!»
Времени было уже многовато, поэтому решили сегодня обойтись без  ужина, а  попить  чаю с тем,  что прикуплено и с тем, что
осталось от московских припасов, то есть  еще  по  одному, последнему яйцу. А может, оставим их на завтрак? Ну ладно, там посмотрим.
От ужина отказались, я думаю, чтобы не мыть лишний раз посуду, но, главное, о чем было сказано вслух, для того, чтобы сразу после чая лечь в койки и потрындить, очень вчерашние разговоры пришлись всем по душе. Причем, лучше беседу вести при погашенном свете.
Не волнуйтесь, читатели, утомлять вас описанием обеда не будем. Ничего исключительного, достойного писательского внимания, за обедом не произошло, не считая того, что куриная лапша оказалась для  мальчишек неожиданным сюрпризом – «То-то я чувствую,- запищал Мошкин. - чем-то вкусным пахнет!» Особенно радовался Иван, он получил свое любимое первое блюдо, но внешне старался не показать своих чувств и держался независимо и порой даже  вызывающе. А еще Иван выкладывал   всю морковь из своей лапши в мою тарелку, а потом все грибы в мою картошку. Он терпел только магазинные шампиньоны. Но у остальных грибы прошли на ура. Эх, жаль, киселька нет! Не надо было вчера выдувать всю кастрюлю. Это все Мишка слопал! А чё я-то, чё я-то, опять Мишка!...
На зефире и пряниках с чаем отыгрались за выпитый вчера кисель, не тронув завтрашних яиц. Вымыли посуду. Убрались, сделали





















                126

все положенные перед сном дела, даже зубы теплой водой почистили, сбегали на берег посмотреть на Мочу и в койки – юрк! Я погасил свет и завираи застучали мелко-мелко, быстро-быстро ногами от предвкушения предстоящей «трынды».
А дартс? А настольные игры? – ехидно спросит дотошный читатель, пытаясь уличить писателя в неисполнительности по части замысла и сюжета. Отвечаю: это все  выполнялось на просторной мансарде между обедом и чаем. Ну и что ж, что поздно было. Куда нам торопиться? Мы на даче, без надзора, что хотим то и делаем. Свобода и демократия. Дайте хоть пару дней в ней пожить и не приставайте с мелочами.
- Итак, завираи, готовы?
- Всегда готовы! – рявкнули бывшие, но  не развившиеся в комсомольцев и членов КПСС пионеры, юны ленинцы. Да…
 
                К всемирному съезду завираев

О чем потрындим? – задан был вопрос завираям. Вчера вы пытались кое-что припоминать из начала зарождения вашей завирайской страны, но давайте из прошлого сразу шагнём в нынешний день.
- А потом в завтрашний, - Это Ванькина реплика.
- А почему бы и нет? Ты зря улыбаешься, сынок.
- Как ты…
- Как я догадался, что ты растянул губы, как Гуинплен? Потому, сынок, что я тебя и в темноте насквозь вижу, так я тебя хорошо знаю и люблю, и не прячься под одеялом, это не поможет.
Под хихиканье друзей Ваня отвернул с лица свой укрывной материал.





















                127

- А кто этот Гугуин? – Сашка нарочно посмешней исказил имя, чтобы повеселить  друзей и это ему удалось.
- Сам ты гугуин – непедагогично, по-завирайски ответил я. -Гуинплен, герой романа Виктора Гюго «Человек, который смеется», вам пора бы с ним познакомиться, эти романы читают в вашем возрасте. Кстати, давайте-ка я вам почитаю кое-что…
Не надо! - раздался истеричный крик из постелей мальчишек. – Потом, потом!
- Ладно, - согласился я. – Будем заниматься творчеством., сочинять «Завиранглию». Поехали. Что надо сотворить, чтобы поднять международный авторитет Завиранглии?
- Армию, - сказал Мишка.
- Морской флот, - добавил Иван.
- Атомную бомбу, - рубанул Мошкин.
- Отлично. Но если все это уже есть, то что, только из мирных мероприятий, пожалуйста.
- Всем доказать, что в стране есть самое лучшее.- Мишка.
- А что самое лучшее в «Завиранглии», самое высококачественное?
- Вранье! – Хором ответили завираи.
- Правильно, только маленькое уточнение: не вранье, а завирание. Разницу знаете.
- Так что же нужно для того, чтобы  этим высококачественным творчеством проникся весь мир?
Молчат под одеялами, как озимые под снегом.
Как выяснить, кто лучше завирает, или поёт, или танцует, ну?
- Гастроли, - сказал Мишка.
Ваня и Сашка засмеялись и Мошкин изрёк:






















                128

- Съезд.
- И конкурс, - Ваня добавил.
- Вот! СЪЕЗД И КОНКУРС ЗАВИРАЕВ. А как называется съезд в масштабе планеты?
- Форум! – Закричал Машкин.
- Симпозиум! – Подхватил Мошкин.
- Прошу при мне умными словами не бросаться! – потребовал Иван. – Съезд понятней и проще.
- Ладно, потерпи. Значит, в Завиранглии проходит международный съез-симпозиум завираев мира. Кого ждем на съезд, какие делегаты прибывают, давайте фамилии.
И поехали, со ржачкой, ботанием ногами и сбрасыванием одеял на пол: от Брехлаины…  – Завирайло!  от Вралоруссии… а какие там фамилии? Русские, украинские…  Ещё какие? У нас в Звенигороде хозяин дачи был белорус Зубревич, значит Вруневич! Нет, пусть Вруневич будет от Врузраиля! А еще я знаю белорусскую фамилию Протасеня. Ага, тогда от Вралоруссии – Завиреня, вот, годится!  Завирузию представляет… – Врунидзе! Нет, лучше  Трепалошвили. Хорошо, только я не понимаю, почему лучше. А что понимать, Трепалошвили он и есть Трепалошвили. Вральмению представляет… Брехонян! Брехолдавию? Его брат Брехоняну, ха-ха-ха! Сойдет. Врумыния – Брехолеску,… Дальше что у нас? Стойте, лепить горбатого – это тоже самое, что завирать? Конечно. Тогда Лепигорбатия! Ой, да ну ее, давай наших бывших. Тогда  Лепигорбастония – Врантель-Завирантель – придумал Мошкин, Врулатвия  – Трепалниньш, Брехолитва – Брехалонис, Брехазастан – Завирайбаев – ой, как натурально!  Трепазейбарджан – Завирай оглы Брехан… Почему азей, надо говорить азер… Так Горбачёв однажды сказал,  по телевизору показывали, сказал писатель. Значит он тоже завирай? Ещё какой -  был ответ. И опять смех и ржачка. Придумывали и хохотали, потому что вспоминали известные фамилии и переиначивали их, как и положено, по-завирайски.


















                129

- Ну, это все бывшие республики страны советов. А из дальнего зарубежья? Ну-ка, проявите ваши знания английского языка, или вы еще не очень в курсе. От Вральмерики кто?.. -  мистер Джон  Брехалтон! А из Брехтании – сэр Смит Завирайтон!. Клёво! Из Брехранции прибывает…  мусье Ги де Трепассан! Ха-ха-ха! Из Лепгорбермании  … – герр Брехлер! Вруталию представляет синьор… Врунелли, Трепольшу – пан… Завирашка – вдруг придумал Санька и так решили и оставить, потому что очень показалось весело – Завирашка…
А из Китая? – вдруг подал голос Мишка Машкин, промолчавший несколько стран.
- Ну, давай, придумай, раз сам напросился, инициатива наказуема.
Мы так до конца школы не соберем ваш съезд - симпозиум, - отговорился Мишка. – Давайте начинать с теми, кто есть. Пусть  допридумывают те, кто будут создавать свою Завиранглию, прочитав о нашей.
- Точно! – вставил Мошкин. – пусть они и проведут этот симпозиум и напишут свой отчет о нем и о жизни своих Завиранглий, да, Ванёк?
- Вот именно, - поставил точку министр Врунистр. И потом добавил: - Врун Ли Чен, не знаю, откуда. Из Китая или Кореи. А всё-таки жаль, что мы никогда не узнаем, кто же прибудет из Чили. – И опять мы все захохотали.
_ А сколько можно про симпозиум нафантазировать смешного… - мечтательно проговорил Мошнкин. Ну, а конкурс?
- Для конкурса нужно сначала проработать условия, подобрать жюри, потом всё это надо объявить в СМИ. И назначить дату проведения.
Этим мы и занялись. Вот что получилось.
 Конкурс Трепло-Брехловидения «Самый завирайный завирай планеты». Место проведения  – Вральцбург в Завиранглии.. Спонсоры


















                130

– олигархи - завираи. Информационная поддержка – газета «Московский брехомолец» - ха-ха-ха! Гонорар за первое место - завирайлион долларов, за второе – ползавирайлиона рублей, за третье место – золотой диск с текстом конституции Завиранглии, прочитанный Завираем Первым. И всем – безвизовое право въезда в Завиранглию на неограниченный срок, а также по сто сникерсов и по сто бутылок пепси.
- Блин, - сказал Мошкин, я тоже хочу на конкурс.- А что надо исполнить на конкурсе?
- Ох, ты, - спохватились учредители, как же это мы прозевали. Давайте-ка решим это сейчас же, не откладывая, как в случае со съездом.
- Я вношу предложение, чтобы участники конкурса  исполняли завирайские песни! – сказал писатель.  – И я буду председателем жюри.
- Ох ты какой, закричал министр Врунистр. – Всю власть к рукам прибираешь.
- Могу же я на правах автора что-то себе присвоить, а, блин? -  аргументровал я напористо.
-Свои песни хочешь протащить? Думаешь, их кто-то будет петь? – не унимался Врунистр.
- А куда они денутся, если пение завирайских песен записано в условие конкурса.
- Тогда, - не унимается завирай Врунистр. – Лучше не петь, а представить на конкурс свой вариант песни – гимна завираев!
- Ну ты, Ванюшка, даешь! Мощно  ты раскочегарил творческий отдел своей башки! Предложение принимается. Кто за? Единогласно!
- А ещё предлагаю конкурс завирайских рож. Кто смешнее рожу






















                131

скорчит, тому и бабки! – выступил Мошкин. Его эта работа тоже раскочегарила.
Приняли единогласно.
- А кто от нас поедет на конкурс? – задал уместный вопрос Михаил Машкин.
- Это важно. Я предлагаю, - сказал Председатель жюри конкурса, - послать всех троих, творческое вокальное  трио горластых завираев из средней школы с хоровым уклоном.
Принято единогласно.
- А что будем петь?
- Как что? – я снял со стены гитару и мы несколько раз спели хором нашу вчерашнюю «Луну».
- Это верняк, - заявил Мошкин-башкан. -  Только один куплет – маловато будет. Надо досочинять, хотя бы еще один. Но лучше два, чтобы без припева.
- А  припев есть, - сказал я. - Ваня вчера сочинил пред самым сном: «НОЧИ СПОКОЙНОЙ ВСЕМ. ОЧИ СЛИПЛИСЬ СОВСЕМ». – И мы еще несколько раз проорали «Луну» с припевом.
- А что, ништяк. – оценил Завирай Первый, давайте куплеты еще.
- Это пусть папка, - проворчал Ванюшка. – Я больше ничего и никогда в жизни не сочиню и пытаться не буду, вот!
Там видно будет, - сказал писатель с грустью в голосе. – Ладно, работа по съезду и конкурсу закончена. Пора спать.
Ничего не закончена. Объявляется перерыв на чай и на пописать. – Крикнул Мошкин и закричал: - Все на Мочу!
Куда деваться? Надо подчиняться большинству, демократия. Пришлось ставить чайник. И вот опять захрустели сухарями, зашамкали баранками, пряниками. Здоровецки живём!





















                132

          Мемуар  по-завирайски
Мы снова в постелях. Завираи ожидают продолжения. Ну что ж, будет оно вам.
Вчера вечером, друзья мои, вы кое о чем вспоминали. «Помню, лежу это я… на уроке… на плече у Рыбаковой...» И привирали, конечно. А не пришло ли время нам припомнить что-нибудь из времен давних, в которых Завиранглия только начиналась, чтобы наполнить анналы ее истории?
Долго вспоминали, хохоча и дрыгая ногами. Из всего отрывочно и бессвязно припомненного завираями, услышанного писателем и понятого и тоже припомненного им, составились очередные странички повести, которые   отдаются сейчас на обозрение читателям.

*          *          *
Встретились отцы Сашки и Ваньки обсудить кое-какие проблемы. У старшего Мошкина выражение лица было, как у собаки, потерявшей хозяина-кормильца.
- Ну прямо не знаю, что делать. – и он развёл руками. – Мой-то, мой-то… приходит и заявляет: «Завтра в школу не пойду. И послезавтра тоже. Вообще пойду только в понедельник». Что, спрашиваю, исключили что ли? «Почему исключили? Школу закрыли. На ремонт отопления. Батареи продувать будут». И вы понимаете, Юрий Иванович, я поверил. А потом узнал, что никакого ремонта не было. Что делать, что делать!- И он нервно стал покручивать ладони одна вокруг другой.
- Как что? – ответил мудрый отец Ивана. – Выяснить, почему он не хотел идти в школу. Может, кто поколотить пригрозил?
- Что? – и в глазах Кошкина-отца засверкали огоньки. – Да мой






















                133               

Санёк никого не боится. Он даже меня не боится. Давай, кричит, бей ещё! Ну, давай, лупи! Давай, врезай! – вот как кричит. Прямо руки опускаются.
А я-то думаю, откуда это у Ивана взялось: бей, кричит, давай ещё! Ну давай, давай, врезай! А это он, оказывается, у вашего набрался! 
- Жуткий человек. Просто не знаю, что делать.
- А вы себя вспомните в этом возрасте. Ничего такого за вами не водилось?
- Ну, тогда время было другое. А потом, я когда что-нибудь вытворял, у меня причины были уважительные.
- Ха-ха-ха! – Зашелся в смехе отец министра Врунистра. – А я боялся вытворять. Выдумывать мог сколько угодно и черт те что, а вот сотворить что-нибудь самому – духу не хватало. Может, потому и сочинителем стал… На бумаге оно не так страшно… и не обидишь никого… да, так почему он в школу не ходил? Это ведь очень интересно. Надо Ивана спросить. Вдруг проговорится.
- Вряд ли. Если они в сговоре – не сдастся…
Дома отец спрашивает Врунистра:
- Вань, а что Мошкин болел у вас на той неделе?
- Нет.
- А в школе он в четверг и в пятницу был?
Не – а.
- А почему, ты не интересовался?
- А что тут интересоваться? Он с отцом ездил в Германию. Отца в командировку посылали, и он Санька взял с собой. Санёк у Любови Ивановны отпрашивался. А ты меня никогда никуда не берёшь.
- А меня никуда и не посылают, чтоб ты знал…






















                134

На другой день отцы снова встретились возле школы.
- Ну как командировка в объединённую Германию интересная была?- С ехидцей спросил отец Министра Врунистра отца Завирая Первого.
-  В какую Германию? В Смоленске я был… Ох, погоди, так это Санёк?!
- Это ваш наследник.
- Ну завирай, ну завирай, погоди!..

Приказ по Завиранглии: За проявленную выдумку и фантазию о командировке в Германию наградить Завирая Первого всеми орденами бывшей ГДР. Подпись: Э. Хонекер.

*          *          *
После того, как вы, дорогие читатели, познакомились немного с Завиранглией и её правителями, конституцией и фрагментами жизни завирайцев (анцев) – завираев, и, может быть, поняли, отчего, как и когда она появляется, можно вернуться к самому началу ее возникновения, помемуарить слегка.
А случилось это ещё в 1 «А» классе при Алевтине Константиновне, и даже раньше, в доисторический период учебы в подготовительной группе хоровой капеллы мальчиков…
Вы думает, что когда Мошкину или Машкину или Ивану было по шесть лет, они все что ли хотели учиться петь и играть на фортепьяно? Что ли мечтали стать Шаляпиными или  Марио Ланцами, на худой конец, Пресняковыми? Это родители   мечтали, чтобы  их дети покоряли вершины искусства, чтобы они занимались тем, чем сами  папы   и   мамы   в   детстве  заниматься  не  могли   или    упрямо





















            
                135

не хотели. Никто поначалу ни о чём не мечтал и ничего не желал. Нет, неправда, Иван хотел стать пожарником. А теперь он с завистью поглядывает на розовощеких молодцев, торгующих заграничной жвачкой и пивом,  и говорит, что будет, наверное, спекулянтом (это из старых черновиков писателя).
Так что смолоду-то наши завираи просто учились петь так же, как арифметике и грамматике. Теперь только во вкус входят. И то не все. Любимое дело поэтому – позавирать потихоньку на хоре или на сольфеджио, а о музлитре и говорить нечего.
Пока педагог объясняет, например, что такое ступень в октаве, Мошкин шепчет Ивану: «Сегодня в 11 вечера около твоего окна пройдет летающая тарелка. Я знаю точно».
И вечером Ивана  не уложить в положенное время в постель. Он скандалит и торчит у окна. А после одиннадцати шепчет: «Ну, Санёк, ты у меня поплатишься!»
А Санёк и думать об этом забыл. И на другой день он удивлённо таращит глаза и честно не понимает ничего, когда его друг Ваня рассказывает, как прилетала тарелка и разбрасывала вкладыши, и как он собрал 950 штук и сто из них вот принёс показать. Санёк, конечно, не верит ни единому слову, но уши у него розовеют при виде такого  богатства, свалившегося на его друга с неба.
Кому-то надо прояснить, что такое вкладыши? Это сложенные для игры фантики от конфет.  По ним обмирают все ученики начальной школы. Из-за них происходят трагедии и нервные расстройства, и даже скандалы в доме и в школе: мама одного завирая Плинера явилась в класс и доложила, что у ее Ромы одноклассники украли вкладыши… и т. д. И было учинено унизительное следствие с допросами подозреваемых. А он просто продулся в них вчистую.
Теперь-то моих героев такими штуками не проймёшь, но когда






















                136

они сами начинают что-нибудь завирать, так в это верят, что нет такой силы, которая эту веру смогла бы разрушить.
А в третьем классе Мошкин совершил, может быть, самое свое лучшее завирайство, недаром же он король Завиранглии. Началось с того, что он стал собирать вокруг себя самых приближенных и отмеченных его дружбой и покровительством и читать им завирайные лекции по космосу, инопланетянам, запредельным мирам  и так далее.
Потом он авторитетно заявил, что космос требует научного подхода, небом надо заниматься серьёзно и призвал составить космическую библиотеку. Приближенные несколько раз устраивали складчину, клянчили дома деньги на книжки. Кто же откажет в такой просьбе?
Деньги стекались к Главному Руководителю космического проекта, он ходил в магазин «Академическая книга», что в трех шагах от школы, и покупал научные труды по астрономии, причём выбирал поувесистее и такие, где было много схем, формул, фотографий и разных графиков. Вы думает он всё это читал? Вы плохо знаете короля Завиранглии.
По пути в школу и домой он садился в метро, доставал фолиант и на глазах остолбеневеающей публики серьёзно и вдумчиво листал книгу, вроде бы вчитываясь в отдельные места и  важно делал пометки карандашом, мотая  ушастой головой, то ли одобряя, то ли не соглашаясь с материалом. Но не забывал при этом бросать быстрые взгляды на соседей и смотрящих на него сверху пассажиров. Очень уж ему нравилось разглядывать выражения их физиономий. В этом был весь кайф, кто понимает! Вот и вся наука.
А когда Сашку спросили, почему на репетициях хора он не открывает рта,  не поет вместе со всеми, он ответил, что не виноват,





















                137

если на это самое время ему назначен выход в астрал на телепатическую связь с параллельным миром. На вопрос, почему он лазит на крышу школы, последовал ответ: «Меньше помех при связи с небом и ближе к нему». Вот и всё, и не приставайте к завираю с мелочами.
Приглашали даже инспектора из РОНО. Она поговорила с Мошкиным один на один минут десять и отпустила его с миром. А взрослым сказала, что парень нормальный, завирает только немного, так это хорошо. И попросила всех отстать от Завирая Первого. Правда, об этом титуле тогда еще не знал и сам Главный Руководитель космического проекта. Нормальная инспектор попалась, современная. Удостоена  звания гражданки Завиранглии.

                *         *         *
Когда черновой устный вариант мемуаров был закончен, завираи сказали писателю-барду:
- А премьера песни?
- Поздно уже, ребятки, спать пора.
- Нет спойте, раз обещали. Завтра рано не вставать.
Ну ладно, - и он снял со стены гитару. – Слушайте: новая, завирайская.
На крыше собака сидит.               
На небо собака глядит
И машет, и машет ушами,
Зачем – догадайтесь-ка сами.
    А около этого пса
    Глядят два кота в небеса
    И крутят, и крутят хвостами,
    Зачем, догадайтесь- ка сами.





















                138

И я рядом с ними сижу
И тоже на небо гляжу,
Машу и машу я руками,
Зачем, догадались вы сами?
    Влетает над крышею кот,
    Как будто бы он – вертолёт.
    И вот уже оба кота
    Летят и кричат: «Красота!»
Собака летит в небеса
И сверху кричит: «Чудеса!»
И я вслед за ними лечу
И что-то от счастья кричу.
    Хотели мы все полететь,
    На мир с высоты поглядеть.
    И вот мы над миром летим,
    Летим, потому что хотим!
А кто же умеет летать,
Небес ощутить благодать?
Легко догадаться об этом:
Собаки, коты и поэты!
И когда я в очередной раз начал повторять вместо припева последние две строчки куплета,  завираи запели вместе со мной: «Легко догадаться об этом: собаки, коты и поэты! - И добавили:- Летим, летим, летим! Летим, потому что хотим. Хотим и летим, хотим и летим. Летим, летим, летим….», подняли ногами свои одеяла и заболтали ими, словно собираясь взлететь.
- Подождите, черти, дайте допеть!























                139

А кто же научит других
Летать в небесах голубых?
И тут догадается всякий:
Поэты, коты и собаки!
«Собаки», конечно, проорались хором, и опять: «Летим, летим, летим…»
Сашка сбросил одеяло, засучил ногами, замахал руками и заорал: «Хочу в небо! Хочу в космос! Я лечу, лечу! У-у-у-у-у!»
- Полетишь, полетишь, может быть, если будешь учиться хорошо.
- А мы и так отличники… почти, правда, Ванёк?
- Вот именно, - двусмысленно ответил Ванёк, а Мишка хмыкнул.
Я сделал вид, что ничего не понял и  огласил традиционное объявление о «десерте»: сегодня у нас поэма Лермонтова «Мцыри», первым читает Александр Евгеньевич, и вручил Мошкину томик  М.Ю. Лермонтова: давай, давай, начинай, не кисни. Читали, как всегда, все по очереди. Подключился и я. Поэма   потрясла завираев. Они долго лежали молча.
- Ну Саня, соври чего-нибудь, - попросил я.
- Что-то не тянет, - ответил Мошкин.
- Вот, - сказал я. – это классика без всяких шуточек.  После нее стыдно творить что-то мелкое. После «Мцыри» на смешное не тянет. Да и не гоже всё время шутить и смеяться, надо и серьезным быть. Кто всегда смеётся, тот…
- Дурачок, - как эхо ответили завираи и попросили еще раз спеть «Хотим и летим». 
- Нет, мальчики. Уже поздно. А кто-нибудь из вас во сне летает?
- А как это? – спросил Ваня.





















                140

-Значит, летают не все. Но ничего. Сегодня будем летать. Спокойной ночи и счастливого полёта! Свет! И наша Завиранглия погрузилась в сладкий сон.

            День четвёртый, последний
                Завирайские сны
Утро четвертого дня началось с расспросов: как леталось во сне.
Завираи смеялись, но с ответом медлили, мялись чего-то. Тогдя я начал опрос.
- Саша, что снилось? Летал?
- Летал, - признался Мошкин.
«Ну вот, сейчас соврёт, - подумал я и сказал ему: - Только не завирай!»
- Я у нас в школе по спортзалу летал.
- На чём?
Санёк хихикнул: - Не поверите.
- Ладно, не томи, рассказывай.
- Я летал на физруке, на Анатомие, – доложил завирай под общий хохот. – Ну, честное слово! Он меня сначала подсаживал на перекладину, а потом полетел по залу и я на нём… Ну, никогда нельзя правды сказать, всегда смеются…
- Потому что ты всегда привираешь, это нормальная реакция. Ладно,  Миша, если ты сейчас скажешь, что тоже летал на физруке,  это будет не смешно.
- А я и не на физруке, - меланхолично ответил Мишка, словно что-то припоминая, и улыбнулся. – Я сам по себе: разбежался, руками мах-мах, оттолкнулся от земли, перевернулся почему-то спиной вперёд и взмыл над вашим участком, и речку увидел, и лес, и ваш дом. А вы внизу все стояли такие маленькие-маленькие, махали мне руками и что-то снизу кричали. А я в ответ: «Лечу, потому что хочу1 Хочу и лечу!»
Вроде бы не сочиняет, так подробно и убедительно рассказал.


















                141

- Ну а тебе, Ваня, что снилось?
- Я первый раз в жизни летал во сне. На мотоцикле. В Москве. Над нашим прудом около дома.
И ему я поверил, потому что помню с детства такой же сон: взлетаю на мотоцикле, на котором никогда в жизни не ездил, над нашим переулком… И понял, что Ванюшке захотелось домой. Если дом родной снится, значит, ностальгия напала.
         
                Завтрак последнего дня
- Ну что, готовим завтрак последнего дня пребывания команды завираев на реке Моче? Через сутки отбываем в места домашней дислокации,  рано утром и особо разъедаться не будем, основной завтрак получите дома от мам, праздники еще не кончились.  А сегодня на завтрак – яичница с колбасой и хлебом. Готовит Ваня со товарищи, а я  прогуляюсь на родник.
Но за водой я пошел с Мошкиным, он меня упросил взять его с собой. Кухарничание было ему не по душе,  натура Сашкина требовала быстрого движения, резких перепадов и поворотов сюжетов жизни.
Над яичницей колдовать оставили  двух министров Завиранглии. Шли на родник и обратно с водой и гадали, что же приготовят нам юные повара. Сашка предположил, что горелые какашки.  Вы их  на мангале  сподобили в первый день из сосисок. Как  Ваня не досмотрел, понять не могу, это на него не похоже. Нет, они нас наверняка удивят чем-нибудь.  Ну, давай быстрей, а то яичница остынет.
Вносим ведра на террасу – горелым не пахнет, уже хорошо. Входим в дом: никого и ничего. На столе пустая сковорода. И записка:
« Яиц хватило только на двоих. Мы пошли в деревню покупать для вас. Вано и Мишка». Вано – это что-то новенькое для меня. Ладно. Как же это они прошмыгнули мимо нас?
Вдруг  входят с пакетом. Лица у обоих  хмурые. Спрашиваем, что стряслось.


















                142

Ваня протягивает пакет: вот, раскокали. Мошкин закатился, зашелся в хохоте. Ваня показал ему кулак.
- Если действие может быть совершено только в одиночку, во множественном числе его выполнить невозможно. Это понятно? Мы раскокали – по очереди что ли колотили?
И тут вступил Мишка:
- Мы хотели быстро, успеть до вашего возвращения, я бежал и спотыкнулся и…
- Споткнулся, Миша, споткнулся, и давайте посмеемся все вместе над  такой чепухой.  Сколько яиц вы изжарили себе?
- Шесть, - сказал Министр Врунистр.
- Многовато. Можно было добавить молока и сделать омлет с колбасой и хлебом на четверых – очень удобно делить.
- Ещё удобнее -  на двоих, правда, Ванёк? – спросил Мошкин.
- Вот именно, - прозвучало в ответ.
- Ну, давайте ваш товар, у кого покупали, у Маши-молочницы?
- Конечно, - опять ответил Иван, - у кого ж ещё.
Маша Аксёнова – наша кормилица, вернее её корова Ночка. Мы брали у нее по два литра два раза в неделю, когда Ваня был  еще дошкольником. С ней вообще много связано, например, появление в нашем доме кошечки по имени Гавка. Ваня принес ее в огромном пакете и сказал, что это дала тетя Маша. Таким образом она избавилась от котят своей Мурки и всучила двух малышей Ванюшке. Он и притащил их в дом. И тогда я ему сказал, что если он одного пристроит, то выбранного им мы оставим у себя. Но дискуссия с Галей была долгая. Ваня клялся, что будет за животным убирать. Ага, сказал Галя,    как   только   она   нагадит,   тебя  тут   же  и  стошнит,   иди уж,























                143

дрессировщик котов. Но Ваня пристроил котового братца быстренько своей подружке Вале, дочке  наших соседей Галкиных, а себе оставил одного – хорошенького!  и сказал, что это будет котенок Гав. Но пришла соседка Доронкина и  воскликнула: «Ой, какая у вас чудная кошечка!» Это котенок Гав, - возразил Ваня. Но оказалось, что кота он отдал Вале, а себе-то выбрал кошку. Ну и пусть, тогда будет Гавка.
Но это было давно. А сейчас я взял у Ивана пакет со словами: ну, давай посмотрим, какая у тебя тут Гавка на этот раз. Сколько брали яиц? Шесть – прозвучал ответ Мишки.
Три яйца оказались разбитыми. Их аккуратно перелил в миску, выбрал скорлупу, разбил туда же остальные яйца, посолил, потом налил в стакан теплой воды и насыпал сухого молока, размешал все ложкой – почти сливки, сказал ребятам. Покрошил на сковородку хлеба и колбасы, поджаривались пока, смешал «сливки» с яйцами, взбил вилкой, добавил еще соли и вылил все на сковороду. Готово! Прошу всех к столу.
Ване и Мишке – кусочки поменьше, хватит лопать холестерин, а оставшуюся часть честно   разделил пополам и на тарелки – свою и Сашкину. Приятного аппетита!
Пока ели, слёзы на глазах у Машкина высохли и он улыбался и пикировался с друзьями. А мне подумалось, что вот и Трепангу  выпало некоторое событие, участником и вершителем которого он стал, а то все так тихонько шло у него, почти его и незаметно в сюжете завирайской жизни. Не то, что у Мошкина – тот везде встрянет и везде получит. По носу. Но я же не знал, что  дебютный выход у Машкина был впереди.
Посуду после завтрака вымыли, вытерли и поставили на полки.
Вода есть. Но вечером нам ее понадобиться много – будем убираться в






















                144

доме, готовить его для госприёмки. А кто приёмщик, спросили пацаны. А вот привезу сюда весной Галю, она и посмотрит, как мы убрались. И если что не так, намылит мне шею. А я вам ведь не смогу тогда  сделать того же и не заставлю вас убираться здесь снова, поэтому вечером работаем по-ударному  и с высоким качеством, как стахановцы  страны советов.
- Бригада коммунистического труда, - сказал всезнающий Санёк.
- Вот-вот, - подтвердил писатель. – Кому нести чего куда, это мы вечерком разберёмся. А давайте-ка за водой сгоняем на тележке и с молочной флягой, хорель? Хорель, согласились завираи, хотя слова хорель и ништяк я последний раз произносил в детстве году в пятидесятом, еще при Сталине, во как. А теперь уже при Ельцине – всё ништяк и всё хорель. «Да, - подумал Писатель. – Если бы у нас в стране сейчас всё было бы ништяк и хорель» и вздохнул тяжело.
Привезли флягу воды и поставили в углу на застекленной холодной террасе. А как мы ее на плиту загрузим? А зачем, сунем в нее вон ведерный кипятильник и нагреем для мятья всего, что надо будет мыть. Заодно, кстати и ноги помоете. Душ давно не принимали, а? Ничего, завтра дома попаритесь вдоволь.
Ну, хорошо, что дальше. А дальше двинули на почту, требование Москвы – обязательно каждый день выходить на связь.  Что   ж, вышли, связались, доложили, сказали: до завтра, готовьтесь к возвращению бродяг, ждите, целуем, пока.
Вернулись на базу. Чем будем заниматься? Но тут вдруг дождик пошел мелкий и мерзкий и многие вопросы за нас решил. Будем сидеть дома. Дождь – это весной и летом хорошо для сельского хозяйства. Для жизни природы. А для нашей жизни он сейчас ни к чему. Но лучше пусть и завтра  так же сыплет помаленьку, тогда доедем до дому





















                145

не торопясь. А если он вечером кончится и  в ночь мороз шибанёт? Как  по гололёду двинемся? Ох, проблема. Но ладно, утро вечера мудренее, мы это уже говорили не раз, пошли в дом, решим, чем будем заниматься.

                Игра в политиков
Я предлагаю вам, ребята, попробовать сыграть в политиков, в умение проводить политические выступления и  дебаты, организовывать дискуссии и обсуждение больших вопросов в мировом масштабе. Короче, провести съезд… Завираев!- дружно ответили завираи. Ответили-то дружно, но выражение особого  энтузиазма на их лицах не читалось.
Так, садитесь за стол, вот вам бумага и ручки, сочиняйте, озорничайте. Что наворочаете – всё будет ваше.
Да, вот еще что: если у государства есть гимн, то должен быть и флаг. И герб. 
Это сколько ж нам тут сидеть?! – заорали завираи.
А тут можете ничего и не успеть, конечно, это вам домашнее задание до весны. Весной, возможно здесь, все и утвердим. А пока можете делать предварительные наброски, дождь не кончился, а до шашлыка времени много.



















            






               
                146

А что на обед? А его не будет. Кто проголодается – чай с бутербродом. А вечером – шашлык и снова чай с остатками завезенного продовольствия.
И разошлись по комнатам: писатель завирайский гимн дописывать, завираи – готовиться в съезду, как ни как, ОНИ – ДЕЛЕГАТЫ ОТ НАШЕЙ  ЗАВИРАНГЛИИ (выделение шрифтом случайное – при наборе мизинцем нажата на клавиатуре не та кнопка, нажата удачно).
Делегаты утомились слишком быстро, так как заметили, что дождик поутих и потянуло на природу. Согласитесь, что гораздо интересней кидаться   камнями в заливчик - кто дальше бросит, тот вечером не моет посуду и не спит на раскладушке.
Ну а что насочинялось, господа завираи? Да так, по мелочам. Решили от каждой страны по три делегата, если уж нас трое. Ну-ну, какие  же?
От Брехлаины – Завирайло, Врунило и Горбачлепило, от Врузраиля – Завиревич, Вруневич  и Лапшунаушанский… ну дальше там…
- А почему вы начали с них?
- Ни фига мы с них не начинали, просто ты попросил назвать например, мы и сказали – улыбаясь, отпарировал Иван.
- Ладно, а дальше-то что?
- А вот дальше мы не знаем, как проводить съезды, это тебе надо сочинять, ты на съездах бывал. – Ваня так это сказал, будто мне и отказаться невозможно.
- Нужно написать программу съезда, определить, сколько дней он будет длиться, сколько выступит делегатов, подготовить решения съезда, назначить тех, кто эти решения огласит и так далее, сочинить повестку дня съезда.
- Одного дня хватит. Нечего болтать, учиться надо.




















                147

- Прекрасно. Работаем над повесткой дня. Во-первых, кто открывает съезд, кто делает доклад, кого избирают в президиум. Кто ведет съезд…
- Господин автор, вы так затянете повествование, что никто читать не будет вашу бодягу. Всё проведем мы, доклад сделает Мошкин, то есть, Завирай Первый, он же прочитает решения без всякого их сочинения и закончит съезд. И по  домам. Да, Санёк? – спросил Иван.
- Вот именно, - ответил Мошкин Ванькиными словами. И все засмеялись.
- Доклад напишешь?
- Сочиню. Вечером потрындим на эту тему.
- Прекрасно. А я еще немного попишу, а вы попробуйте поиграть в баскет, а потом – мангал!
И с криками мангал! мангал! пацаны убежали на лужайку за ограду.
Пока они носились и верещали под щитом, разжигали дрова в мангале и ждали, когда они превратятся в  угли, потом на открытой терраске насаживали подсоленное Сашкой мясо на шампуры и жарили шашлык, я навел бездрожжевого теста  для оладий и на электрической плите напек их солидную стопку, чтобы хватило всем «от пуза» и даже осталось -  в Москву прихватить и перед Галей похвастаться. Это был мой отвальный сюрприз к чаю.
Шашлык поглощали алчно, как вышедшие из окружения диверсанты. Оладьи были встречены бурными, переходящие в овацию аплодисментами, какими на съездах прерывают выступление докладчика. 
Жареные  мои  изделия  слизывали  с   оставленным  здесь с лета   малиновым   вареньем,   которое   было   велено    привезти     в столицу. Кое-что привезли. Чаю напились от души, все были приготовлены  к   вечерним  разговорам. А почитать вслух?  Давайте



















                148

сегодня уж пропустим это занятие. Что, неинтересно? Интересно, но давайте!.. Хорошо, пропускаем. Чего ради вас только не сделаешь, завираи вы этакие. Но посуду – мыть, в доме – генеральная уборка. Все на палубу, свистать всех наверх!
И началось! Ведро с водой давно нагрето на печи, из реки черпанули с мостика и притащили в дом еще воды - одно полное  ведерко. Первый этаж превратился на какое-то время в палубу крейсера, по которой сновали завираи-матросы и драили ее неистово, чтобы поскорей началось трындение.
Весь мусор пищевой сложен в компостный ящик, мусор бытовой снесен  на площадку  в баки, посуда вымыта, вытерта и расставлена по местам. Наконец, постели расстелены, раскладушки разложены и приготовлены и все завираи нырнули под одеяла, не забыв сбегать перед этим на бережок Мочи. Готово!
Начнём о съезде. Дискутировали недолго. Единогласно остановились на свежей идее: пусть его проводят читатели-завираи, буде такие окажутся. Пусть они читают книжку и играют в Завиранглию, сами придумывают многое. Сами же и смеются. А повесть для них будет как инструкция по игре. Может быть, они еще и не такого назавирают. И сочинят свою «Завиранглию».
Кто же эту идею подал? А все понемногу. Ну, может быть, чуточку автор подтолкнул  хаотическое движение завирайских мыслей в нужном направлении. А так – коллективное мнение. Это и есть решение съезда завираев. А может оно оттого родилось, что подустали слегка, назавирались, наигрались, и автор выдумывать притомился? Не знаем, в этом вам никто никогда не признается. С какой стати на себя баллон катить?
А доклад? Да вот он. Слово имеет Завирай Первый:
- Господа  и товарищи  завираи!  Мы  еще  дети,  поэтому   врать





















                149

не будем, это право взрослых. А мы будем только слегка привирать, завирать, фантазировать, вешать лапшу на уши и лепить горбатого, чтобы жилось не сумрачно и скучно, а смешно и весело. Но при этом никого не обижать и не обманывать. Так, слегка дурить. Это надо записать во все конституции и программы.
И еще один очень важный вопрос. Что делать с Завиранглией, когда большинство ее граждан заканчивает школу и переходит в старшую возрастную категорию, где они становятся взрослыми? Есть два варианта. Первый: страна передается в руки младших граждан, допускаемых к управлению. Второй: открываются кингстоны, и страна погружается в пучину накопленного за школьные годы завирайства и ложится на дно забвения, пока новое поколение не вспомнит о ней и не вернет ее к жизни.
Всем показался более красивым, торжественным и фантастическим второй вариант, особенно про «открыть кингстоны», за который и проголосовали единогласно, имея в виду, что каждое новое поколение, осознав себя завираями, должно само найти свою Завиранглию.
Замечательно. А кто же присутствовал на съезде, сколько было делегатов?
А их не стали считать. У нас демократия. Все, кто хотели, те и приехали.
А разве они не регистрировались?
А зачем? Чтобы всех переписать и потом сообщать на места и следить за ними? Мы же говорим: у нас ДЕМОКРАТИЯ! КТО ХОЧЕТ, ТОТ И ЕДЕТ, ТОТ И ЗАГЛЯДЫВАЕТ НА ЧАСОК, ЕСЛИ МОЖЕТ. ПО ТРИ ЗАВИРАЯ ОТ СТРАНЫ. НО СТРОГО ЗА СВОЙ СЧЕТ. СПОНСОРОВ У ЗАВИРАЕВ НЕТ. СПОНСОРЫ ЕСТЬ ТОЛЬКО У ТЕХ, КТО НАУЧИЛСЯ ВРАТЬ И ОБМАНЫВАТЬ. А У НАС ВСЁ НА ДОБРОВОЛЬНЫХ НАЧАЛАХ.




















                150
               
И чем закончился съезд?
Решение съезда короткое:  ЗАВИРАИ СО ВСЕХ СТРАН – СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
А герб, а флаг, а гимн?
Флаг и гимн у каждого будет свой, сами пусть и рисуют. А гимн нам обещали, мы ждем. А пока на съезде  спели только один куплет с припевом. А вы сочинили?
А как же! Вот, слушайте:

   ГИМН ЗАВИРАЕВ
Луна
На небо вышла и сияет.
Она,
Как блин, колпак от «Мерседеса»!.
Вода
В реке блестит при лунном свете.
Куда
Помчится  завтра «Мерседес»?
    Припев:
Ночи спокойной всем,
Очи слиплись совсем.
Народ
Пришёл на лунное затменье.
И вот
На Солнце тень Луны легла.
Тому,
Кто завирать умеет клёво,
Ему
Всегда по жизни не везёт.
     Припев.





















                151

Дожди
Пройдут весенние кромешно.
Не жди,
Что завтра в школу не идти.
Открой
Ты банку с кильками в томате
И  пой
Про Завиранглию куплет.
     Припев.
А ты
Хоть раз в стране был завирайской?
Мечты
Ты в Завиранглию впусти.
Вода
В реке блестит при лунном свете.
Куда
Помчится завтра «Мерседес»?
     Припев:
Ночи спокойной всем,
Очи слиплись совсем.

Примечание: Гимн создан  стихами оригинальной  неоформы (в будущем появится термин «ноу-хау», который точно приложим и применим  к форме этого гимна). Создателем формы является король Завиранглии Завирай Первый (Сашка Мошкин, поэт-башканист), совершивший мировое открытие в стихосложении: до него все поэты ставили рифму в конце строки, а Мошкин поставил, повторим еще раз: впервые в мире, рифмующееся слово в начале (в башке) строки






















                152

(отсюда – «башканист»), и не только предложил это теоретически, но и  выступил инициатором написания данного гимна, в сочинении которого приняли участие руководители Завиранглии и писатель – почётный её гражданин.
Припев сочинен Иваном Моршаном по изобретенной им новейшей форме – двускладного стиха, или парарифменного, то есть, рифма ставится и  в начале, и в конце строки.
Гимн исполняется в каждой Завиранглии на произвольный мотив в стиле «рэп». Допустимы (почему бы и нет?) изменения текста, сокращения и добавления, за исключением первого куплета – он незыблем и является  исторической башканистской основой гимна, так как авторство в нем почти на 100% принадлежит Завираю Первому.
Вопрос: А причём здесь кильки в томате? Ответ: Это любимые консервы министра Врунистра. Кстати, через несколько лет эта строчка была заменена на следующую: «Открой сайт завираев в Интернете…».
Если у государства есть гимн, то должен быть и флаг. И герб. Это обязательно и нечего выкручиваться. Надо создавать. Можете объявить конкурс, и не будете знать, куда спрятаться от навязчивых художников, они будут звонить вам через знакомых, через СЗХ – союз завирайских художников, через ваших родственников, будут клянчить авансы и премии, приглашать к себе в мастерские, дарить картины и предлагать написать ваши портреты, с ума сойти, что будет. От писателей вы же избавились, сами сочинили гимн. Вот и здесь давайте, потрудитесь сами. А уж нарисовать по вашим черновикам оригинал исполнители найдутся.
Как вариант предлагается следующие наброски эскизов.
Флаг. Белый прямоугольник с  красной окантовкой. Белый цвет означает белый, еще ничем незапятнанный  период детства. Красная окантовка – это родительская и школьная забота. На флаге – ребус, исполненный  зеленой графикой: заяц с двумя апострофами справа.   

















                153

Что означает на языке ребусов: от слова отнять две буквы. То есть, остается «ЗА». Далее – кулак с отогнутым кверху большим пальцем, означающими подъем груза вверх по команде «ВИРА». И рядом с этим знаком буква «Й», то есть, каждый не сразу, но прочтет слово «ЗАВИРАЙ». Зеленый цвет графики означает «молодо- зелено».
Герб. В геральдике страны  попробуйте использовать: 1) рот с высунутым языком; 2) ухо с навешанной на него лапшой; 3) двугорбого верблюда; 4) брешущую собачонку и другие сюжеты, подсказанные пылкой фантазией граждан Завиранглии.
Государственные награды. Они должны быть для полного счета и полного счастья. В Завиранглии утверждается, после бурных дебатов, орден-медаль «Три «Зе» или «3З»; сочетание цифры три и буквы «Зе» напоминает число тридцать три, что перекликается с завирайством известного в свое время фильма о тридцать третьем зубе. Три «Зе» образовано от первых букв трех слов: «За Завирайские Заслуги».
Орден-медаль представляет собой два соединенных (слитых) между собой диска (круга). Аверс  левого диска – оттиск полушария планеты Земля, в котором находится страна, на нём выбито: «3З»;на правом – крупно буква «Зе». На реверсе дисков – то же самое, только наоборот, на левом – буква, на правом – полушарие. Буква «З» выбрана не случайно, а в связи с тем, что название нашей планеты и название страны и ее граждан начинаются с одной буквы. Вокруг нее по периметру выбито: «За завирайские заслуги».
Диски прикреплены к колодке, обернутой бело-зеленой (в полоску) лентой.
За какие заслуги присуждается данная государственная награда – должны решать сами граждане существующих или вновь образующихся завиранглий.
 





















                154

                Краткий словарь завирайских словечек
                (фрагменты)

АТАС – всем понятное слово, не требующее перевода и пояснений.
БЛИН – см. слово «Атас».
ВРАТЬ-ТО! –   междометие-возражение
ГАСИТЬ, гл. – прекращать, останавливать, уничтожать (драку, движение, противника) и т.д.
ДРЮЧИТЬ, вздрючить, гл. – наказывать, наказать, отругать, высказать человеку все, что ты о нём думаешь.
ЗАВИРАЙ (ЗАВИРАЕЦ), сущ. – завирай (завираец) - гражданин Завиранглии.
КЛЁВО, нар.- здорово, отлично, великолепно и т. д. Выражает восхищение.
КЛЁВЫЙ – прил., прилагательное от вышестоящего наречия.
НИШТЯК, нар.,- отлично, неплохо, шикарно и т.д., синоним слова «клёво».
ТАЩИТЬСЯ – восхищаться чем-то, кем-то (я от тебя тащусь)
ХОРЕЛЬ, нар. – многофункциональное слово, относящееся и к глаголам, и к наречиям, означает: достаточно (хватит!), довольно, прекратить, остановить, отлично и проч., употребляется с разными оттенками речи.
ШНУРКИ (предки) - родители
ЯСЕН-КРАСЕН,  принадлежность к части речи не определено, употребляется во многих смыслах, например: всё понятно, разговор окончен и проч., даже в качестве междометия (восклицание)

Примечание: хотелось бы, чтобы каждый уважающий себя гражданин Завиранглии без насилия со стороны руководства страны   (демократия и культура в ней идут рука об руку и нога в ногу) имел свой словарь, который пополнялся бы индивидуально, чтобы можно было впоследствии издать «Международный завирайский словарь» в рамках ООНЗ (Организация Объединённых Национальных Завираев).
 
 
















                155

Сочинение и обсуждение закончились за полночь, от души поорали под гитару гимн, разучивая слова, пока не «слиплись очи» и Завиранглия не погрузилась в безгрешный сон завираев-шестиклассников.
                Пицца для завираев
А я не спал, размышляя, чем бы удивить завтра перед отъездом моих завираев. Осторожно, чтобы не разбудить никого, поднялся. Вышел на терраску, посмотрел, что осталось в холодильнике. Выложил на стол кусок колбасы, сыр, несколько не съеденных кусочков шашлыка, два соленых огурца, банку килек в томате, пучок зелени, одну завалившуюся за пакеты котлету, пару сосисок, бутылочку с остатками кетчупа и похудевший изрядно пакет майонеза. Ого, так это богатство!
Все найденное продовольствие порезал на мелкие плоские кусочки, сложил в миску и убрал в холодильник. Потом из остатков муки замесил комок пресного теста, добавив в него питьевой соды на кончике ножа, уксусом не гасил, а подсыпал ещё щепотку сухих дрожжей. Тесто положил на деревянную доску возле окна и накрыл миской. Созревай до утра. И отправился спать.
Поднялся в половине шестого, стараясь не шуметь растопил печь, плотно притворил дверцу топки и пошел в деревню к Маше-кормилице, зная, что на дойку она встала раньше меня. Постучался к Аксеновым – вот она и Маша. Ой, здрасьте! – Здрасьте! Маш, продай десяток яиц. Десятка не нашлось, оказалось восемь. И на том спасибо.
Пока прогорала порция заложенных в печку дров, мудрил на терраске с яйцами: разбивал их, отделял желток от белка и сливал составные части в разные миски. Разлил, глянул на тесто: в порядке. Принес из сарая дрель, от доски топором аккуратно отколол тонкую щепку, обдал ее кипятком из   электрического чайника, насыпал в белки сахарного песку – на глазок, пропорций не знал.


















                156

Вытащил миску на крыльцо, вынес туда же удлинитель с розеткой, подключил дрель. Нацеливаю щепку на яичные белки, нажимаю кнопку «пуск» на дрели, она завыла, щепка завертелась и начинаю ею взбивать что? Правильно, гоголь-моголь! Поглядываю на продукт: медленно, но взбивается. Никогда в жизни не творил ничего подобного. Но идея превратить дрель в миксер реализовалась! Хорошо, что рядом нету Гали – крик бы стоял на весь «Родничок».
Так, лакомство готово. Теперь надо будить пацанов и готовить пиццу. Убираю гоголь-моголь в холодильник, накрыв разделочной доской. Благо их у нас несколько, захожу в дом и громко кричу: «Подъём!» И слышу в ответ недовольный голос Ивана: «Чего орать-то, мы давно не спим».
- И прекрасно! Марш на зарядку! Умываться на улице, а я пока завтрак приготовлю.
Пока завираи возятся с зубными щетками и умывальником, я разбиваю в топке угли. Достаю противень, несусь с ним на терраску. Раскатываю тесто, смазываю противень сливочным маслом, устраиваю на противне тесто, раскладываю на нем вчерашнюю нарезку продовольствия, смазываю все кетчупом и майонезом. Посыпаю зеленью и сверху выливаю желтки. Чтобы они не натекли на угли через  противень, успеваю поднять края теста валиком и все запихиваю в топку печи на угли – как раз во время: входят мои завираи.
По дому расползается подозрительный запах… яичницы.
Чё это? – спрашивают, улыбаясь, завираи. А вот увидите – слышат они в ответ. Посуду пачкать не будем, только стаканы. Ваня, расстели листы бумаги, возьми у меня на столе. А вилки? Зачем, будем есть руками. Нужен только нож. Один. И в ответ слышится одобрительное ништяк!






















                157            

Открываю топку, поддеваю лопаткой свою импровизированную пиццу: снизу не подгорела, тесто слегка вздулось, пропеклось сверху. Ну, рассаживайтесь, Пара минут, и все будет готово.
Прошу Ваню поставить на стол разделочную доску. Так, ну с Богом! Надеваю голицы, открываю дверце топки, вытаскиваю противень с дымящимся на нём моим кулинарным шедевром. Ставлю противень на доску: кушать подано! Пицца, господа, по-завирайски! Приятного аппетита. Смотрю на ребят и вижу их завистливые взгляды. Которые они бросают то на меня, то на мой шедевр. И только тут понимаю, что совершил большую педагогическую ошибку: надо было ее готовить всем вместе, не лишать ребят удовольствия творчества, авторства. Да, век живи, как говорил мой отец, век учись. Финал этого присловья  стыдно и молвить.
Пицца режется хорошо, раздаю куски на бумагу и вдруг вспоминаю об одном упущении: так, солим сами, я забыл посолить, хотя некоторые составляющие блюда посолены еще на заводах и фабриках.
Подсолили, едим. А вкусно! - с набитым ртом произносит Сашка. Угу, - поддакивают ему Ванька с Мишкой. Неплохо! -соглашаюсь я. По второму куску роздано, приготовлен из последней банки сгущенный с молоком кофе. Все съели? Не все! Это вместо сладкого к несостоявшемуся обеду, - говорю я и ставлю на стол блюдо с гоголем-моголем. И раскладываю его по кружкам. Вот это блюдо вызвало удивление граждан Завиранглии.
- Ну как, хорошая точка в нашем путешествии? Спросил я, показывая на стол. Поднятые кверху пальцы с герба Завиранглии принимаю как знак одобрения.



















               



                158

А Дальше все было просто. Стаканы вымыты. Постельное белье собрано в наволочку и погружено в багажник «Запорожца», в доме наведен идеальный, с точки зрения завирайского этикета, порядок, дом закрыт на все два замка, мотор прогрет, народ загрузился свободней - _ Ваня рядом со мной, Сашка и Мишка сзади, телевизор «Юность» - между ними – прощай, речка Моча, прощайте, лес и долы, прощай деревня Безобразово, до новых встреч!

Постскриптум
Четырёхдневная дачная завирайлиада  имела взрывной резонанс среди школьного населения. Все детали отдыха, даже мелкие и незначительные, были так расписаны Мошкиным с молчаливого одобрения Врунистра и Трепанга, что, во-первых, им не верили и про катание и  про грибы, и про заготовку берёзовых дров, и про кокнутые яйца, и про   гимн и башканитское сочинение стихов, и про пиццу и гоголь-моголь и про многое другое; во-вторых жутко завидовали и требовали немедленной поездки всей школой или хотя бы всем классом пусть на один день, на субботу, но на ближайшую. А Старченков подошел в Ивану в тихую минуту и попросил взять его с собой в любое время, удобное для них, имея в виду его и отца. Всем было обещано.
Постепенно страсти улеглись, намерения поостыли.  А вскоре все были отвлечены от этого подготовкой к классному огоньку под руководством Андрея Юрьевича, мужа Любови Ивановны в связи с ее уходом в декретный отпуск. Как они не хотели ее отпускать! Ой, как они орали и успокоились только после того, как Любовь Ивановна сказала им, что ее заменит ее муж Андрей Юрьевич. Он для завираев был почти родным, так как успел сходить с пацанами уже не в один поход.






















                159

Приказ по Завиранглии: За успешное прохождение четырехдневной дачной практики всем ее участниками присвоить звание Заслуженный завирай-дачник и вручить.

  Бабка с дедом
     (Из завирайских архивов)

Вместо предисловия. То ли сказку эту, то ли фэнтэзи сочиняли коллективно завираи и автор во время ночных осенних «трындений» на даче, но не закончили.  А ржали до слез над каждым словечком, над каждым сюжетным поворотом. Ночной смех – он всегда взрывной. Чистый и целебный. Не закончили. из-за нехватки  ночного времени – ну самую малость.   Эту малость пришлось добивать автору через много лет. Читайте уж.

Одна бабка собралась поесть. Принесла картошку, из холодильника достала селедку и банку консервов с морской капустой. Принялась селедку чистить, а та как закричит: «Ой, щекотно!» ну, бабка бросила ее с испуга, взялась за картошку, а та орёт: «Больно!». Бросила и картошку. Принялась за банку. Вонзила в нее консервный нож, а оттуда тоже крик: «Убивают!». и ручонка высунулась в щель и погрозила пальчиком.
И как она погрозила, бабке дурно стало и она грохнулась на пол и затылком о порог хрястнулась.
Дед пришёл – ах! – бабка недвижима. Ухо приложил – сердца не слышит. Зеркало поднес ко рту – не потеет. Ох,
























                160

надо бабку хоронить. Пошёл в сарай, гроб сколотил, бабку в него положил. И не заметил, как селедка, картошка и банка сами к бабке под саван нырнули.
А жили старик со старухой у самого синего моря, то есть на крутом берегу у речки Мочи вдали от деревни, и часто за вечерним чаем с воблой, если разговор затевался о конце жизни, просила бабка похоронить ее в случае чего на  над рекой под березами.
Дед так и поступил. А помянуть нечем – холодильник пустой. Пошёл дед в соседнюю деревню в «Макдоналдс». А там всё есть, только выпить нечего кроме чая и кока-колы. Но этим не поминают на Руси. Взял дед чисбургер и пошел в другую деревню, в «Пиццерию». Но там тоже  с этим делом никак. Но пиццу тоже взял. А к нему подходит один мужик и спрашивает: «Налить?» - и показывает бутылку спирта «Рояль». Ну дед и налился.
Налился и кое-как добрался до  дома, где на карачках, где как. В дверь в горницу открыл и ахнул: на кухне бабка  в карты играет. А партнёры у нее кто? Селедка на телефон облокотилась, картошка на консервной банке сидит, карты мечет, ногами болтает, а на носике заварного чайника динозаврик с ручонками приладился и кричит: «А какие у нас козыри?» а у бабки на лбу синяя шишка.
Дед и спрашивает: «Мать, откуда у тебя шишка?». А бабка дохнула на него огнём и говорит: «О крышку шарахнулась!» «Какую крышку?» - не понял дед. А она снова опалила его огнем и крикнула: «Гро-о-ба!»
Дед и упал замертво, да затылком о порог. А когда пришел в

























                161

Себя, смотрит, а бабка селедку чистит и спрашивает: «Чего пил-то, старый?» А у деда зубы стучат, как у рояля клавиши. И с трудом он бабке отвечает: «Рояль…» «То-то, - говорит бабка. – Неча всякую дрянь глотать».
И чувствует дед, как у него что-то наверху поехало – не то снег с крыши, не то сама крыша…
Дед-то в себя потом всё-таки пришёл кое-как. Только иногда,  как глянет на самогон в бутылке из-под «Рояля», так начинает всем эту историю рассказывать. А так дед как дед, как многие, как многие, как многие, дед как дед, как мно…
Послесловие: На финале сказки сочинители особенно смеялись, пытаясь найти, как передать словами, что дед заговаривается, то есть так до конца и не отошёл, и решили, что вот таким повтором одних и тех же слов эта передача достигнута. Не знаем, удалось ли, хотелось бы знать, что скажет читатель, понял ли он наш приём.



































                162

                Бабушка и компьютер

У Ивана забарахлил   компьютер. Он решал задачу по алгебре: складывал, умножал, вычитал и делил, возводил в квадрат, нажимая на кнопки клавиатуры. Я его ругал за это, требуя, чтобы он все действия выполнял, как мы в своё время: на листочке и в уме.  Но Иван возражал: зачем тогда нужен компьютер? Мы, старики, ничего в этом не понимаем, к чему напрягать мозги и думать, сколько будет дважды два, если есть электроника? Развивать ум? Для этого есть «Денди» и «Кенга»,
Врунистр нажал: «2х2=» и на экране высветилось: 4,1027567899999»….  «Вот завирай-калькулятор! Свихнулся что ли», - чертыхнулся завирай и набрал задачу ещё раз. Результат тот же. Тогда он ввел его в блок памяти, набрал формулу уравнения, нажал кнопку решения. Замелькали цифры, компьютер выдал результат. Иван заглянул в задачник. С ответом не совпадало.
Тогда  решальщик заорал: «Бабушка-а-а-а!» Ей 86 лет, она не всегда хорошо  слышит и не сразу отвечает. Но тут откликнулась мгновенно, словно за спиной стояла.
- Ты чего кричишь, как оглашенный? Спугнул меня, от «Дикой Розы» оторвал…
- Сколько будет дважды два?
Бабушка замерла, задумавшись. Потом встрепенулась:
- Сколько, сколько… Я когда училась-то? Ещё при царе, да мало. А нынче цены другие… погоди-ка… - она ушла и чем-то загремела в тёмной комнате. Потом вернулась к внуку и положила на стол прямоугольную деревянную рамку. В длинные ее стороны, в боковые стенки, были вставлены прутики, а на них нанизаны деревянные колесики.





















                163

- Фантастишен! – восхитился Иван. – Кататься будем?
- Не кататься, а считать. Это счёты.
- Чё-чё?
- Чирей на плечо, счёты! Старинная машина для помощи в счёте. Вот, смотри, - и бабушка начала показывать чудеса. – Ну, давай, напиши покрупнее свой пример, чтобы мне видать было. И попробуем, кто быстрей. Ты на своём канпютыре, а я на счётах. Поехали.
Иван по кнопкам, бабушка по колёсикам: тра-та-та-та-та-та-та!
- 35! – закричала бабушка первой.
Иван заглянул в задачник – точно! А потом он ошалело смотрел, как пальцы ее щёлкали костяшками счётов и она, шевеля губами, мгновенно решала столбцы немыслимых чисел, которые ей подсовывал внук.
- Погоди, меня научи!
- Гляди! – Но Ванька ничего не понял, сидел, как дубина.- Где ж ты так научилась? – не переставал удивляться он.
- На рабфаке.
- Где, где? Что это такое?
- Рабочий факультет. Школы были такие семьдесят лет назад при советской власти, где взрослые малограмотные уму-разуму и профессиям разным учились. Там и этим струментом овладела. – Бабушка гордо подняла над головой счёты. – А ты что? В трёх соснах запутался? Ну-ка, покажь, как на твоем струменте работать надоть?
И Ванька начал обучать бабушку. Но она сначала тыкала невпопад.
- Погоди-ка, я очки надену.
С очками обучение пошло быстрей. И странное дело, «2х2» у неё сразу умножилось. Тогда внук подсунул ей задачку про тележку с






















             
                164               

кирпичами. Она ввела все известные, потом все неизвестные, вывела на дисплей формулу и как запрыгала пальцами по клавиатуре, по кнопкам то есть. Через 20 секунд на экране монитора вспыхнул ответ. И он точно совпал с ответом в задачнике.
Потом Иван подключил «Дэнди» и бабушка быстро освоилась и стала гонять Скруджа по всем уровням. Этого Ванька вынести не смог. А она выключила приставку и спрашивает его так ласково:
- Ну, а если свет погасят, как ты будешь задачки решать?
- На батарейках.
- А батарейный завод в малом зарубежье, и его террористы взорвали? И из-за рубежа подвозу не будет, потому как прошёл всемирный потоп и запад одичал и мы заодно?
- На счётах.
- А ты не умеешь.
- А я тебя попрошу.
- А меня нету, померла я. Или в заложницах в аэропорту. И тебя научить не успела.
- Мошкину позвоню, спрошу ответ.
- Невозможно. Телефон отключён по причине разрухи источника энергии. Как вы будете жить, если старых способов жизни не знаете и знать не хотите?
А ведь и вправду, как? Подумал, подумал  Врунистр и начал таблицу умножения вспоминать. И пока вспоминал, мысль одна возникла у завирая, да так в уме и осталась: надо побольше знаний иметь непосредственно в голове – это никогда по жизни не повредит. Неучу и неумёхе никакое компьютерное обеспечение не поможет.
                *----*























                165

                Эксперимент
(Из завирайского архива.
                Предисловие то же,
                что и к «Бабке с дедом»,
                как и способ создания)

Наша школа экспериментальная, чем и знаменита. Родители  из сил выбивались, чтобы нас туда впихнуть, чад своих уникальных, а потом многие бились за то, чтобы  чад некоторых выпихнуть обратно. И все из-за экспериментов.
Директора школы хлебом не корми – дай ей поэкспериментировать, шуму наделать на всю столицу, а лучше на страну. Она утверждает, что сегодня нет такой школы, где бы не было эксперимента. Она еще и не такое утверждает. При любом удобном случае заявляет, что наша страна – громадное экспериментальное поле, а мы добавляем: поле чудес. И смеёмся, а потом плачем, потому как, по словам директора, на этом поле разворачивается сейчас новый грандиозный эксперимент по возвращению нашего общества с высшей ступени развитого социализма на низшую капитализма. Поэтому мы не должны сопротивляться поискам новых форм педагогического и учебного процессов.
И вот приходим мы в кабинет к историку, а Анатолий наш Станиславович учебники отменил и чертит на доске кроссворд: по горизонтали – вождь татаро-монгольских кочевников, по вертикали – князь, разбивший немецкие полчища на льду Чудского озера… не урок, а «Поле чудес», только без призов и бабок. У всех трояки, а он говорит: хватит с вас, балбесов.
















               






                166

Словесник Андрей Юрьевич самовольно программу усложнил: задал осилить античную трагедию Софокла «Эдип-царь» и докопаться до ее идейно-философской концепции. Эту концепцию мы в трагедии всем седьмым (шестым по-старому) классом копали, но не глубоко: кто на трояк, кто на двояк, камни терминологические мешали, то есть непонятные слова: антистрофа, парод, стасим, эписодий, коммос…этих слов даже в литературном энциклопедическим словаре нет. Так мы и не усекли, зачем Эдипу надо было жениться на родно матери. Вот такой эписодий…
А  Белла Рахмановна Оленева, математичка, что учудила?! Входим в кабинет, а там на каждом месте наушники и стулья с высокими подголовниками. «Будем, -  говорит. – Изучать математику с помощью электросна». Заснули мы с наушниками. Через полчаса они нас разбудили истошным воем.
- Степановский, - спрашивает Рахмановна, - кем ты был во сне?
- Лобачевским, - отвечает Стёпа, идет к доске и чертит такие фиги и пишет такие формулы, что   Рахмановна  бежит звонить в академию наук.
Потом возвращается, Старченкова вызывает.
- Кем ты был во сне?
- Пушкиным, - признаётся Старый. Он у нас стихи сочиняет и даже опубликовался в журнале «Стригунок». – Стою весь бронзовый  на своей площади спиной к кинотеатру «Россия». И вижу слева, из магазина «Армения» через витрину танковое дуло в меня нацелено. Я срифмовать не успел, как шарахнуло из ствола и я рассыпался на пластинки какие-то, а на них слова. Начал я из этих слов бессмертные строки складывать, но вы меня разбудили.
- А какие же это строки?






















                167

- Про любовь. – И Старый-Пушкин покраснел, косясь глазами на Аньку Суворину, прозванную Хлоровой за  химическое любопытство: она один раз попробовала нюхать клей «Момент»…
- Хорошо,  тебя переведут в школу с литературным уклоном…
Самый мощный эксперимент провёл физик по прозвищу Ара, потому что он грузин. Входит в класс с пучком прутьев, а за ним два амбала в камуфляжной форме вносят обыкновенную лавку.
- Ара, - говорит физик, - будэм эксперимент делыть. Физыцеское воздэйствие тонкого тэла на толстое. Старчынко, учыл?
- У меня будильник сломался! – завопил Старый. –Я хотел утром выучить, на свежую голову, встать пораньше… а он сломался.
- Сычас чыныть будым твой будылник, вай, брукы снымай….
- А-а-а-а-а-а-а! – Начался эксперимент…
А в конце года директор собрала два девятых класса итоги подводить. И сказала, что из двух параллельных классов «А» и «Б» на будущий год останется только один, в него отобрали самых успевающитх.
-А мы?! – заорали остальные.
- А вы –хоть куда: или в районные школы возвращайтесь, нашей спецшколе такие как вы не нужны. Или поступайте в ПТУ или техникумы.  Или  отправляйтесь в трудовую жизнь, коли хорошо учиться не желаете или не умеете.
Вот в чем эксперимент! Теперь в нашей школе самый высокий показатель по успеваемости – опять обмена передовым опытом, делагции и прочее.

























                168

      Хобби и кредо, или день без обеда
                (Семейная жалоба одного завирая)

У меня есть старший брат Женька, поэтому я сижу на крыше около телевизионной антенны и выпиливаю лобзиком. Наша Бэлла произнесла бы:  «Мошкин, ты опять нелогичен». Она всегда так говорит, и у нее особенно получается этот «ичен». Но я отвлекся. А сказано всё нормально. Потому что лобзик – это мое… как его?... нет, не кредо (это Женька всегда так важно заявляет: «Моё кредо!») и не вето, а… ну вот как же?.. оно еще есть у всех зарубежных артистов кино. Сейчас вспомню. Хобби, вот! Лобзик, значит, моё хобби. А у Женьки кредо. Поэтому-то из-за его креды я и сижу здесь, на крыше со своим хобби. Кому ещё непонятно, могу расшифровать, но покороче, потому что мы с Галкиным договорились пойти в кино. Галкин, правда, ненормальный, он дома на паркете костер разводил, и вообще про него можно написать целую приключенческую повесть, но уговор дороже денег.
Так вот, Женька очень любит меня воспитывать с детства. Особенно в такие дни, как сегодня, когда дома никого нет и у меня каникулы, а я никуда не поехал и гуляю с Галкиным. Женька, например, говорит, что я неряха и ни разу за всю свою жизнь не умылся по собственному желанию. Вечно меня надо подгонять. А я рад бы по собственному, но не успеваю, потому что стоит мне только проснуться, Женечка братик тут как тут и уже кричит: «А умываться кто за тебя будет?!» - и я уже не по собственному…
Подождите, сейчас вот тут штучку одну пропилю, и поедем дальше. Так, всё в порядке. Значит, сегодня утром я опять умылся не по собственному желанию и сразу принялся за свое хобби.






















                169

- Саша, надо выполнять обязанности по дому! – обращается ко мне, к Завираю Первому,  Женечка-воспитатель – возмутительно! – и посылает меня в булочную. Такой никогда не станет гражданином Завиранглии и визы в нее не получит. Кто ему подпишет визу, кто ему даст гражданство?
- А ты? – спрашиваю брата.
- А я буду чистить картошку. Может, ты за это возьмешься?
Я тут же смылся в булочную, хотя и поныть успел слегка, принес хлеба, съел полбатона и опять за лобзик.
- Саша, надо подмести пол, - требует Женечка.
А ты?
- Я чищу картошку.
Я поныл. Поныл, потом подмел – и опять за хобби. Только взял ее, то есть его в руки…
- Саша, а мусор за тебя Пушкин будет выносить?
  - А ты что делаешь?
- Я же сказал, что чищу картошку!
Я покричал, покричал. Потом представил себе великого русского поэта с нашим мусорным ведром на улице, тихо обозвал Женьку Дантесом и вынес мусор и… опять!
- Саша, надо полить цветы, мама просила…
- А ты?
- А я чищу…
Завиранглию штормит. Женька не дает даже минуты спокойной, чтобы поразмышлять о ней, просто диверсант какой-то, засланный в Завиранглию. Хоть бы сказал запросто, по-завирайски: «Полей-ка ты, брат, цветочки, засыхают, бедные…», а то «Надо полить!» Ну я, конечно, поорал, поорал, полил.






















                170

- Саша, надо стереть пыль с подоконников. Не забывай маминого поручения.
  - А ты что делаешь?
- Я же чищу картошку к обеду, как ты не понимаешь! Надеюсь, ты когда-нибудь захочешь кушать?
Я повопил, повопил, прозвал брата поваром-рецедивистом, но порядок на окнах навел. Лобзик ты мой милый!
- Саша, ты подмёл пол?
- Давно!
- Надо протереть его суконкой!
- А ты чистишь картошку, да?!
- Да, чищу!
Я орал, драил пол старой отцовской  шляпой из его гражданской одежды, втихаря называя брата чистильщиком-мутистильщиком. Потом затих в  уголке со своим хобби.
- Саша, что ты там делаешь?
- Чищу ка-а-рто-о-шку-у-у!
… Мой брат Женечка учится в пидагога… нет, в педогаги… нет. Ладно, в общем, он учится и ставит на мне опыты, как на кролике, поэтому я сижу на крыше у телевизионной антенны вот уже четыре часа и выпиливаю лобзиком, потому что это мое хобби. А вот видите у меня на лбу от поваренной книжки, что была у брата в руках – шишка? Это Женькино кредо.
И очень хочется есть...

Приказ по Завиранглии: Упразднить в стране все педагогические институты и университеты. Перевести детей на библиотечное и компьютерное обучение. Завирай Первый.






















                171

                Хвалебное слово капелле

Ну как не сказать это слово о капелле, в которую мы еще дошколятами приволокли своих чад в надежде, что у них есть и слух, и голос. И с трепетом слушали за дверью кабинета, как они там вякали и мякали, пропевая за педагогом нотки из-под его пальцев, шагавших по клавишам   фортепиано. Но ведь взяли, и всех завираев тоже.
Маленьким Ваня мечтал поехать в Германию, почему именно туда, не знаю. Он и сейчас мечтает побывать именно там. Никакие ему америки и франции с италиями не нужны. Ему подавай Египет и Германию. Хочешь за границу? - спрашивал его я, - значит поедешь. А знаешь что для этого нужно сделать? - Что?. - Нужно, чтобы тебя взяли в концертный хор. Хор поедет на гастроли в Америку. А чтобы тебя взяли в концертники, нужно в подготовительном хоре стараться петь как следует, слова учить, не халтурить и не безобразничать. – Ну, в Америку…- разочарованно тянул Иван. – Если бы к немцам…
Про Ваньку было сказано: слух выше всяческих похвал, а рот откроем. И он пел в подготовительном хоре. А потом обещали взять его и в концертный. В день отбора я его предупредил: сегодня  веди себя хорошо, Сама Демидовна будет смотреть, кто из вас  взять в концертный хор.
Началась репетиция и вдруг их выгоняют в коридор – слов не знают. Вот и съездили за рубеж! Это ведь равносильно неуспеваемости. Значит, не взяли за профессиональные качества, вернее, за их отсутствие. Отцам печаль а им море радости. И только сейчас, через годы, когда я пишу об этом, мысль толкнулась: а ведь он нарочно не пел. Почему? А он мечтал о Германии и никуда больше ехать не хотел. А Мошкин? А Мошкин из солидарности. Солидарность – качественный признак всех завираев. Завираи со всех стран, соединяйтесь.




















                172

Но кроме гонора есть еще в человечке зависть. И когда концертный хор капеллы отбыл в Америку, оставшиеся, особенно завираи, почувствовали себя уеденными. И дома еще каждый из них получил по порции ядовитых  слов, которые разжигали обиду и зависть.
Сашка пришел к  Ивану в гости. Они расстелили на полу большую политическую карту мира, купленную для Врунистра в тот период, когда он начал проявлять интерес к географии. А почему? - спросите вы. Да потому, что в школе появился удивительный педагог и всех увлёк своим предметом. Но он слишком выдавался из общей массы учителей и имел по многим  вопросам преподавания и воспитания своё мнение. И вскоре ушёл в другую школу, и никто не знал почему. Я догадывался, но Ивану об этом, так я считал, знать  было не обязательно.
И вот пацаны ползали по этой карте и что-то исследовали на американской стороне, шептались и хихикали. Маршрут хора по Штатам они не знали, но по предыдущим поездкам капеллы в США и их отчетам завираям было кое-что известно.  И они вредничали, разглядывая карту: «От Москвы до Аляски… за красивые глазки, хи-хи – Сашка; в дырявой коляске – добавляет Ванька; тут поём неделю в храме, - начинает он,- собираем баксы маме – язвит Сашка и оба хохочут, падая на спины и стуча ногами по карте. А как собираем?- спрашивает Врунистр. В шляпу, - Завирай Первый протягивает руку, как бы держа в ней головной убор, и кривляясь, клянчит у невидимой публики: плиз, сэр, баксик! И опять ха-ха-ха. Так они гасили горечь, оставленные за бортом певцы-неудачники. Пока не устали и не пошли на кухню пить чай и уминать бутерброды.























                173

Я сидел с ними за столом и вправлял им мозги, может слишком лобово, надо бы тоньше, тоньше, чем они по поводу гастролей.
- Капелла, - говорю, - не первый год выезжает за рубеж. И недовольных нет. Наоборот, после таких поездок всем хочется петь еще лучше. И вы могли бы сейчас быть там…
- Ага, - перебивает меня Иван. – И как они в прошлом году, могли бы пропоноситься. Чего-то съели, домашнего, припрятанного, чтобы деньги сэкономить, и протухшего, и обкакались, и всех руководителей перепугали. Вот жадность до чего доводит.
- Хотели сувениров привезти, это нормально, - отбиваюсь,- И для вас чего-нибудь .
- Ну да, от нашего Плинера дождешься!
- А вот кто любит петь, тот в капеллу и после окончания школы приходит и поет. Между прочим, пение – это не развлечение, а труд нелегкий, как, впрочем, и любое дело, если им заниматься всерьёз. Мой отец, а твой дед, Ваня, тёзка твой был певцом в Большом театре. Артист хора, тридцать лет на сцене оттрубил. И нас пятерых детей с матерью один кормил, вырастил и выучил. Так что пенье – не хобби, а профессия. Это понимать надо, а не рожи корчить. Я знаю, почему вы уклонились от концертного хора, да, вы уклонились, специально сделали так, что вас не взяли. Концертники репетируют каждый день. А вы  струсили, за свободу свою испугались, что некогда будет вам позавирать. Дурачки вы завираистые,  и больше никто.
- Вот именно! – Поставил жирную точку в дискуссии Иван.
Но я стал вспоминать добрый школьный обычай: каждую весну взлетает со школьного двора в столичное небо двухсотпятидесятиголосая песня. Слушают, замерев, родители и гости, прохожие, строители на лесах и крышах соседних домов… так будет и конце  наступающего  мая: встанет Мишель Демидовна перед сводным







   













                174

школьным хором, поднимет руки, и… всплеснётся новая песня, да так звонко, что галки снимутся с тополей. И понесется песня над Москвой, и в ней будут и ваши голоса, Ванечка и Санечка, дорогие вы мои пацаны, эх вы!
И  мы все предались воспоминанием об это школьной традиции, лица наши размягчились, порозовели, глаза потеплели, заблестели, аж до слез…

                *-----*









































                175

  Дни майские, завирайское
                «Апрельские тезисы»
Апрель подходил к концу. И семя осенних каникул, брошенное в завирайскую почву, шевельнулось и пустило корешок и стебелек. И взошедшее в памяти растение потребовало внимания и подкормки. И Ваня обиняками начал намекать, примерно так: Мошкин, наверное, на дачу со мной не сможет поехать. Они куда-то с отцом все собрались… Ага, понял я, завираи намыливаются на Мочу на майские праздники. Но для проформы сказал строго:
- Ты так заявляешь, словно все уже решено, оговорено, кандидаты названы. Мы же еще ничего не обсудили. Даже не знаем, поедем ли туда. А ты сразу, ни с того, ни с сего заявляешь: Мошкин, наверное… так дела не делают, господин министр.
Лицо у парня сразу потускнело, и мне стало, как всегда, жалко его, я решил дальше не заниматься педагогикой , а сказал:
- Так, значит, представь список кандидатов на поездку, и мы назначим день отъезда.
- А что готовить-то: я поеду, Стёпа и Бесик. И всё.
- А Мишка?
- А его мать не отпускает, куда-то везёт его…
  Ну что ж, неплохо, тем более, что по сравнению с осенью на даче простору и дел поболе будет. Что такое лопата, они у меня обязательно узнают!
Галя и тёща моя, Ванина бабушка к  нашей майской программе отнеслись спокойно, с учетом моего осеннего опыта. Мария Ивановна обещала пироги, Галя – инструкцию о нашем поведении в ее отсутствие на даче.
Схема маршрута, подсадки пассажиров, дорога – всё было известно и ничего необыкновенного в момент претворения их в жизнь





















                176

не произошло, кроме шиномонтажной операции на половине пути: ну поставил я с помощью ребят запаску, подкатили к мастерской, пятнадцать минут – и следуем дальше. Вот и приехали. Серёга Степановский, милый  мальчик с печалю в глазах, рано начавший взрослеть, Роман Бессонкин – типичный завирай и озорник, и министр Врунистр, ветеран завирайлиады. Эта троица дала мне жару почище осеннего.

                Запинка с правами ребёнка
Из их первоначального поведения я понял, что они в курсе правил пребывания, потому что Сережка сразу предложил почистить картошку, ссылаясь на то, что он очень ее любит жареную, а Ромка заявил, что хочет пойти за водой на родник.
- Хорошо, - сказал я. – Будет вам и картошка, и родник, только сначала познакомьтесь с домом, участком и его окрестностями. Там и воды добудете. И они прыснули от меня во все стороны, как мальки в речке.
Потом я услышал, как загремели вёдра – команда отправилась за водой. Я пока раскладывал вещи и прихваченные продукты. Печь решил не топить – начало мая было по-летнему теплое, дом прогрет солнышком до фундамента. Может, на ночь разожжём огонь для экзотики. Но лучше будет костер. Спальные места для пацанов определены наверху, в мансарде, пусть без меня пообщаются перед сном, «потрындят»…               
Не будем утомлять читателя подробностями меню и быта наших майских дней. Только несколько ярких штрихов.
Кипяток готов, всех созываю на легкий завтрак. Пока закусываем, чем Бог послал, объявляю программу. Завтра с утра весь день – ваш, надувайте лодку, ловите рыбу – удочки в сарае, играйте в баскетбол, во что угодно. И третий день такой же.
- А нельзя лодку сегодня?



















                177               

- Нельзя. Потом у что сегодня вы должны, как гости, помочь нам с Ваней вскопать огород, поэтому не наедайтесь перед тяжелой работой. Это не надолго: чем быстрее справитесь, тем свободнее будет вечер, тем больше досуг.
- Можно спросить? – вежливо, даже слишком, обратился Бессонкин, и я почему-то насторожился. – А наша физическая работа не будет противоречить правам ребенка?
«Вон оно как!- восхищенно подумал я. - Этот малый пойдет далеко, если демократия не остановит». А вслух ответил так же ласково и вежливо и на вы:
-  Что вы, Роман! Я же не принуждаю вас, а только предлагаю слегка физически размяться. Потом, это же не целый рабочий день, а пару часов, не более, чтоб не во вред детскому здоровью. Причем вас никто не принуждает, не порабощает, все на добровольных началах. Если у кого есть справки об освобождении от физкультуры, они здесь действительны. И, кроме того, каждый из вас может отказаться. Никаких претензий ему не предъявлю   и отдых  не ущемлю, права ребенка не нарушу. Даже при желании  отвезу в Красную Пахру на 531-й автобус, чтобы смог доехать до метро «Тёплый стан».
Помолчали. Каждый прикидывал и взвешивал то, что нарисовалось ему от моих слов.
- Ну что, молчание – знак согласья? – спросил я и улыбнулся. Тогда допивайте кофе и пошли, попашем немножко.

                Послание из прошлого
Лопат у нас под террасой много, всем хватило. Я подвел ребят к грядке:
- Вот вам фронт работ. На троих, между прочим. Можете копать по очереди вот этой лопатой, самой острой – титановая. Да, кто ни разу





















                178

в жизни лопатой не работал? Ясно, Сергей с Романом. А я с детства с лопатой знаком, у нас был огородик в три грядки. А потом, помню, в начальной школе в третьем классе всерьез познакомился с этим древним крестьянским орудием. Мы тогда сажали около школы деревья. Яму под них копать – ого, не то что огород. А деревья, тополя, наверное, и сейчас там растут.
- А там это где?
- В Новогирееве. Относилось оно к городу Перово Московской области. Теперь это все Москва. Так что я – коренной москвич, знакомый с работой лопатой. И вы сегодня таковыми станете. Но сначала разметьте шпагатом: ширина вот такая,  - и я очертил лопатой границы грядки. -  Длина – сами видите. Ни в длину, ни в ширину прихватывать ничего не надо. Вскопаете, комки разобьете, Ваня покажет, как, потом разрыхлите вот этим культиватором, я покажу, как им действуют. Не торопитесь, работы – один пустяк. И свободны. А я копаю рядом с вами. Вторую грядку, эту. Ну, поехали!
Работаю, размечаю грядку, копаю, а сам поглядываю на ребят. Надо бы каждому дать по грядке, да азарт в них разжечь, устроить между ними социалистическое соревнование. Да, надо все делать во время, а всякие «бы» да «кабы» отставить. Ну ладно, посмотрим.
Завираи работали споро, сами установили норму для каждого: два рядка лопатой пройдешь – отдай черенок другому. По разу сменились, вдруг Стёпа закричал: тут что-то есть. Раздался какой-то
хруст, он поддел лопатой нечто пока непонятное и вывернул наружу из-под почвы… пластиковую бутылку. Даже я, привыкший ко многим сюрпризам, удивился.
Ребячьи цепкие руки потянулись к ней   криками: «Мне, мне дай!».
- Тихо! – угомонил я землекопов. – Кто нашел, того и клад. Давай, Серега, смотри, что там.






















                179

Он отер грязь с бутылки, поднял ее над собой, к солнышку майскому, и мы увидели, что в бутылке что-то есть.
-Давай, отворачивай! Ножницы тащи! Или ножик! Доставай!
В пластиковой посудине виднелась бумажка, свёрнутая трубочкой, и что-то еще: Стёпа  потряс бутылку, в ней это что-то загремело. Мгновенно отвёрнута крышка, трясут бутылку, бумажка не выпадает. Ваня уже держит в руке сапожный нож. Четыре руки держат контейнер из-под пепси (этикетка отвалилась, лежит   под ногами), Иван отрезает горлышко. Раз – готово. Серёга достает из бутылки листок бумаги, разворачивает его, читает (Давай вслух!):
Кто дотронется до записки,
                Пусть сосет мои ириски.
                До конца докопаешь ряд,
           Тогда на мой наткнешься клад. Завирай Первый
- Чей почерк, посмотри, - предлагает Роман.
- Тут на машинке, - отвечает Сережка.
- Куст, ты что ли? – обидевшимся голосом спросил Ваня.
Я отрицательно покачал головой:
- Сынок, если бы ты читал мои стихи, то понял бы, что я так плохо не сочиняю.





























                180

- А кто же тогда?
- Я знаю, кто автор сих виршей, а ты подумай.
И вспомнилось, как осенью в конце нашей завирайлиады я застал Мошкина, ковырявшегося с лопатой на грядке. 
- Санёк, копать ещё рано, подождал бы до весны.
- Копать никогда не поздно. А осенняя вспашка?
- Откуда ты знаешь такие агротехнические тонкости?
- Из стихов Пастернака: «Потный трактор пашет озимь в восемь дисковых борон» - заносчиво отпарировал Завирай Первый.
Я был дважды потрясен Мошкиным, как потрясались пассажиры в метро его ранней ученостью; почему дважды, догадайтесь сами.     Наверное    Сашка   готовился      ко      встрече    со    мной. Я только и спросил   в ответ:
-  Земля не промерзла?
- Не а, мягкая.
- Но очень сырая, тяжело пласт переворачивать, лемеха сточишь и горючего пережжешь. И уж если копать, то всё поле, а не клочок. Осилишь?
- Не а.
- Ну, тогда и не стоит. – И я оставил его одного. Не мог же я тогда знать, что он затеял. А сейчас всё всплыло в памяти, и я ребятам:
- Ещё не догадались?
- Мошкин! – засмеялся Стёпа.
- Конечно. Как я не заметил, когда он на машинке свое послание стучал? Вот ведь придумал розыгрыш. А ведь скажи он мне тогда об этом замысле, я бы вас так разыграл сегодня, что вы у меня весь огород вскопали и все кусту окопали, в поисках… мда.. – И я замолчал.
В бутылке оказалась горсть ирисок, которые прекрасно сохранились в грядке под землей, как в холодильнике.


















                181               

- Копаем,- решительно предложил Бесик, и работа закипела. 
В конце грядки ребята выворотили еще одну бутылку, но в ней покоилась только записка:
Клад зарыт в соседней грядке.
Вам опять копать, ребятки.
- Он и стихосложение освоил, трудясь над записками! Молодец, зря время не тратил, творчески рос на каникулах ваш Санёк!
Пришлось уступить грядку пацанам. Я уже вычислил, где окажется клад, но молчал. Опять всплыло в памяти: Мошкин с лопатой на раскисшей  оттаявшей после первых морозов земле спрашивает, с какой стороны начнем копать грядки весной. Я показал, а ему вот, для чего, оказывается,   надо было это выяснить. Расчетливый мистификатор. 
«Клад» был найден, как и рассчитал Сашка, в конце грядки, когда она была вскопана полностью и вывернута на поверхность третья пластиковая бутылка. Этот радостный миг достался Ване.
       Из находки завираи извлекли деньги – Сашка не поскупился, ради  того момента истинного счастья, когда твой замысел свершается:    придумал, сделал и падай на спину, стучи ногами об пол от восторга. Ради этого  восторга он вложил в бутылку весь свой остаточный капитал. А восторг  он испытает, когда встретится с ребятами и они дадут ему тычков за то, что заставил давить ногами на лопаты, а он будет хохотать от удовольствия. Вот это ход!
К деньгам была приложена записка: «Если цены поднялись, добавьте своих бабок и купите пепси-колы. Гуляй, Завиранглия! Завирай Первый». Жаль, не в стихах.
























                182

  Ребята попросили меня съездить  в магазин.
– Хорошо, я согласен. Отметим досрочное завершение весенней пахоты! – И поехали за напитками.
Других необычных событий в этот день не произошло. Вечером мы все-таки решили подтопить, нам показалось, что похолодало. Когда дровишки наши березовые, осенью добытые, да, те самые, что мы переправляли через речку, стали прогорать, мы уже закончили ужинать и пили чай. Дверцу топки открыли и сидели возле печки, как у камина, не зажигая света и глядя на огонь. Серёжа попросил у меня гитару, перестроил ее на шестиструнку с моего разрешения, и стал напевать что-то грустное,  неплохо аккомпанируя себе на гитаре. Я заметил, что Иван с завистью смотрит на то, как его одноклассник управляется с инструментом.
Тут надо пояснить, что кроме обязательного фортепиано ребятам в капелле предлагали взять еще какой-нибудь инструмент: гитару, флейту. Сережка выбрал струны. Иван отказался. Потом попросил купить гитару, побренчал на ней немного, мне аккорды показывал, но я не стал переучиваться с семиструнки, сославшись на возраст. Хотя очень хотелось. А была мечта, что мы с сыном выходим на сцену и вдвоем поем под наши гитары мои песни. Сначала мои, а потом появились бы и новые, сочиненные сыном. Но это я так. Капля горечи при большом счастье. Сейчас Ванина гитара пылится в чехле на антресолях, простая дешевая шестиструнка.
Много лет уже прошло, многие детали забылись, эпизоды отдыха стерлись, растворились в небытие, а пение Стёпы сидит в памяти крепко. Помнится недетская Серёгина печаль. Очень интересный паренёк. Потом я узнал, что живёт он, кажется, у родной























                183

тёти, а родители его погибли. Вскоре он  по неизвестной мне причине перешёл в другую школу, тоже какую-то специализированную, чтобы развивать там другой свой талант, какой – не помнится, и связь с ним, к сожалению, у ребят оборвалась, и я ничего не знаю о его дальнейшей жизни. А должен, вообще-то, должен знать, таких  людей нельзя терять из виду, писатель.
Но я отвлекся в своих воспоминаниях, прошу прощения у читателей и приглашаю их вернуться к печке. Послушали мы Сережку Степановского, потом я попросил ребят спеть что-нибудь из   репертуара капеллы. Как ни странно, они капризничать не стали, даже Ваня промолчал, не заявил протеста, и они тихонько под гитару попели немного. А потом, конечно, захотели есть. Пришлось ставить чайник и готовить бутерброды.
Но вам читать об этом надоело, я полагаю, так что  мы этот момент опустим. Гораздо интереснее узнать, о чем «трындели», лежа в койках, пацаны. Но я ничего не могу сообщить, потому что я спал внизу, а завираи наверху, и я при сём не присутствовал. И в дискуссиях не участвовал. Слышал только сверху хохот и ржачку до часу, наверное, ночи, пока сам не уснул. Думаю, что они фантазировали, что же такое сделать тут на даче, чтобы поразить Мошкина, буде придется ему здесь когда-нибудь побывать. Потому что «наброски» идеи уже начали мелькать у печки: надо было не пропивать Сашкины бабки, а закопать их на участке. И сообщить Саньку, что выросло денежное дерево и зреют на нём баксы, осенью поедем снимать урожай, гы-гы-гы и так далее. Да, зацепил их школьный дружок, зацепил…

Щука в лодке? Врать-то!
На другой день (как принято было начинать очередную главу повестей в XIX веке) за завтраком ничего такого, что бы могло удивить публику, не обсуждалось, значит ничего реально не выдумали. Ну и славно. День весь ваш, как обещал. Помоете посуду и вперёд!



















                184               

- А ничего больше покопать не надо? – спросил Ромка, и  мальчишки засмеялись.
- Вообще-то надо. Я с осени поленился малость, не успел все кусты окопать. Надо эту работу завершить... Но это можно и послезавтра. День сегодня как по заявкам трудящихся. Гуляйте, ребятки.
                Первое событие второго дня
Неожиданно приехала Галя. Её появление на участке и стало первым событием нового дня. Не вытерпела сидеть в  Москве и ничего не делать. Ну просто необходимо   проверить, правильно ли я разобрался с привезенным снятым осенью с постелей бельем, а нынче выстиранным и выглаженным и доставленным назад, и правильно ли распределил постели между ребятами. А еще ей, конечно, невтерпёж было посмотреть, какое  безобразие в доме мы оставили осенью и учинили сейчас, по весне. Но ничего ужасающего обнаружено не было.
Зато мне облегчение, есть кому заменить меня на кухне. Займусь садом и огородом. Так, ребятки, окапывание беру на себя, все на гулянье. А то  ваши рожицы за зиму в душной Москве стали  серо-зелёными. Давайте хапать кислород полными легкими, пока он бесплатный! Вперёд, на штурм Мочи!
Галя надавала мне кучу ценных указаний и распоряжений, которые я должен был выполнить за полный световой день, и занялась стряпанием обеда, который тоже займет почти полный световой день. А я взялся за лопату – мне надо было еще и свои планы реализовывать.

                Второе, главное событие второго дня
А что делали ребята? – спросит нетерпеливый читатель. Они лодку резиновую выволокли с чердака и накачивали ее под руководством  Ивана, он ею давно умел распоряжаться, а им это дело




















               
                185

оказалось внове, и они  давили ногами по очереди на насос-лягушку, потом  с криками потащили лодку через калитку к реке. Вставляли весла в уключины, спускали ее на воду, размещались в ней и всё - с криками, с брызгами, смехом, как и полагается в таких случаях.
Но вот поплыли. Скрылись за поворотом. На берегу остался только Пашка, младший брат Дрюни, Ваниного дачного дружка, он побежал вдоль берега как сопровождающий. Ну ладно, поплыли, так поплыли…
И пока они, неумело работая вёслами, всё-таки кое-как перемещаются по реке, оглашая окрестность звуками радости от встречи с природой, я сделаю следующее заявление, вернее оглашу один из законов Завиранглии:
Закон: Если в каком-либо мероприятии участвует хотя бы один завирай, ЧП неизбежно. Причём необязательно, что причиной этого ЧП будет сам завирай. Просто им, завираям, на роду написано: всегда быть в центре событий.  А если их нет, тогда завирай должен создать условия для возникновения события».
Щук в ту пору в Моче было предостаточно. Нерест только что прошел. И рыба была ещё, как говорят сейчас, неадекватная, просто не пришла в себя. В общем, вдруг на реке раздались жуткие крики пацанов. И в калитке появилось Пашкино лицо, искаженное восторгом и испугом. Малец не мог выговорить ни слово, только вопил, показывая пальцем в сторону криков: «Там, там, там!» Потом сорвался с места и помчался назад. Я – за ним, напевая: «Там, за горизонтом, там, там-там-там, там, там, там!»
Что же ТАМ произошло? Пацаны увидели  около осоки на поверхности воды вялую щуку. Поплыли за ней. Она – в осоку, лодка – за ней, прижали щуку к берегу, она взмыла вверх и плюхнулась в лодку к завираям.





















                186

Вот это был конец света! Как они ее ловили и хватали, я не видел. Но  один из них держал вытащенное из уключины весло, которым он разок  оглушил рыбину. Лодку они уже выволокли на берег, крики стихли, когда мы с Пашкой подбежали к рыбакам.
Они стояли над добычей и не знали, как к ней подступиться. Я взял ее за шею, сдавив пальцами жабры, и процессия торжественно двинулась к дому. Галя ахнула, увидев такую щуку.
- Что с ней делать?
- Для начала надо измерить ее, чтобы запомнить. Такого улова у нас никогда еще не было. Вань, тащи рулетку.
Рыба оказалось длиной 56 сантиметров, Неплохая добыча!
Я глянул в горящие глаза рыбаков-бойцов, еще не оcтывших после схватки с матёрым хищником, и предложил:
- А давайте, друзья, сделаем подарок Ваниной бабушке Марии Ивановне, отвезем рыбину послезавтра в Москву? – И увидел, как потух огонь в глазах завираев и лица их сразу стали постными. Что поделаешь, дети, еще не научились скрывать свои эмоции, всё написано на лицах.
- Ладно, - Галя тоже заметила ребячью реакцию. – Пожарю ее к обеду сегодня. Только чистить тебе, отец, к живой я не прикоснусь.
- Будем чистить щуку снулую, - сказал я, засовывая ее в пакете в холодильник.
- Я могу почистить, - вызвался Ромка. – У меня и ножик есть. – Сказал и как-то стушевался, вроде бы выдал себя в чем-то.
- А умеешь? Чистил когда-нибудь?
- Селёдку.
Ванька засмеялся:
- Это разные вещи! – Иван наш чистил селёдку замечательно, умело, все косточки  удалял.
- Ладно, -сказал я, свободны пока, а там видно будет.




















                187

Пацаны продолжили навигацию по Моче, уверенные, что поймают еще не одну щуку. Но эта оказалась единственной. И на удочки ничего не удалось вытащить из реки. Но зато напутешествовались, нагулялись, наигрались потом в мяч, в дартс на мансарде. Ну и за водой пришлось сбегать на родник дважды – у Гали всегда большой расход воды при готовке.
                *        *        *
Они так жадно ели жареную щуку, они просто мгновенно ее смолотили, несмотря на  костистость. Сожрали все со сковородки, мне даже хвостика не осталось. Пришлось  только слюнки сглотнуть, да корочкой хлеба сковородку подчистить. Во как!
Вот, собственно говоря, и весь отчёт о майских днях. Ну, пели на мансарде гимн завираев, Стёпа и Бесик слушали его впервые, он им понравился, разучили быстро, спел я им и про Корновалову, заявив, что исполняю с одобрения героини песни,  разрешившей  ее озвучить. Посмеялись, высказывая вслух свои догадки о герое – кто же это может быть, и решили хором, что это – Юрка Старченков, он самый маленький в классе и стихи сочиняет. На что я сказал, что в жизни все вины всегда валят на поэтов, они во всем виноваты! И показал пальцем на пол вниз, там на терраске Галя гремела посудой.
- А у вас есть еще что-нибудь про нас? – спросил Стёпа.
- Про вас? – уточнил я. – Про вас лично, молодой человек, еще нет, только думаю написать, материал даст эта поездка. А вообще про вас всех я уже начал сочинять «Завиранглию», печатаю её в журнале «Стригунок». Да я вам читал в школе на классном часе, помнишь?
Стёпа помнил и, в отличии от Вани, очень хорошо. А вообще-то у меня есть пара новых песен. Одну  спою, другую не могу, на нее тоже надо испрашивать разрешение.






















                188

- У кого, у кого? – это Стёпа и Бесик. Ванька-то ее уже слышал, но молчал. Не стал рассекречиваться и я.
- Не приставайте, когда получу добро, тогда и спою, а сейчас слушайте. И я потихоньку, под аккомпанемент Галиной посуды представил песнью:
 «Любовь и география»

География планеты
Развернулась на стене.
Но сейчас наука эта,
Если честно, не по мне.
Я сижу, заботой скован,
И не знаю, что решить:
Как мне Таньку Рыбакову
Хоть разочек рассмешить!
Мошкин, Мошкин! - зашептали и захихикали мои слушатели. – Он с Танькой Рыбаковой сдружился, их отцы даже уже сговорились… Интересно, о чём? Ну чтобы потом обженить их, хи-хи-хи. А что тут смешного. Вырастут,  сами решат. Дальше будете слушать? Ага!
Вот бы взять и влезть небрежно
По стене на потолок.
Я бы запросто, конечно,
На присосках это смог.
Я сижу, заботой скован,
И не знаю, что решить?
Как мне Таньку Рыбакову
Хоть разочек рассмешить?























                189


Что ли бросить в Мишку тряпку,
Чтоб прилипла на виске?
(Машкин, Машкин, зашептали завираи)
Вдруг географ  сверху рявкнул:
- Что заснул, иди к доске!
Прояви-ка нам, будь ласков,
Своих знаний рубежи
И на карте остров Пасхи,
Не стесняйся, покажи!
Как мне Таньку Рыбакову
Хоть разочек рассмешить?

Танька Мишке строит глазки,
Танька с Мишкой сю-сю-сю…
Я сказал, что остров пасхи
Рядом с островом Хонсю.
Словно взрывом аммонала
Школу вскинуло волной:
Это Танька ХО-ХО-ТАЛА! –
Вместе с классом надо мной!

Как мне Таньку Рыбакову
                Ещё разик рассмешить?
Как-то не особенно успешно, вяловато встретила эту песню публика, несмотря на перешептывания во время ее исполнения. Поэтому я ее не часто включаю в программы своих выступлений по теме «Тили-тили-тесто» - песни о школьной любви.




















               
               
                190

Но вторую песню, мою коронную, которая так и называется «Танька Рыбакова» и  которую уже много лет напевают детки, уходя со встречи со мной в библиотеках, я могу теперь представить здесь, не стесняясь быть оговоренным героями - Ваниными одноклассниками. Я поменял все фамилии в повести, чтобы не быть ни перед кем виноватым.  События повести вымышлены, а все совпадения, как пишут в титрах кино, случайны. И  вот вам песня:

   Танька Рыбакова
Я в первом классе отмочил, дай Бог:
Налил на школьный кактус керосина.
И мама по ночам вздыхала: «Ох,
Не так, отец, воспитываем сына!»
Ну что же тут такого?!
 Ну что же тут такого?!
А мне твердят: «Ты форменный бандит!»
А Танька Рыбакова, А Танька Рыбакова,
А Танька Рыбакова с усмешкою глядит.

В четвертом классе был другой сюжет:
В подвале школьном мы подбили крысу,
Но как она в окно на педсовет
Влетела и попала в директрису.
Ну что же тут, такого?!
Ну что же тут такого?!
А мне кричат: «Ты форменный бандит!»
А Танька Рыбакова? А Танька Рыбакова,
А Танька Рыбакова с усмешкою глядит.






















                191

Надел я фрак на вечер выпускной,
Явился, как и все, за аттестатом.
Поклялся перед школой головой,
Что расшибусь, но стану депутатом!
Ну что же здесь такого?!
Ну что же здесь такого?!
А Танькин батя крякнул: «Ну, бандит!»
А Танька Рыбакова? А Танька Рыбакова,
А Танька Рыбакова с усмешкою глядит.

Как обещал – добился своего,
Приехал Таньку сватать на «Вольв;»,
Но рявкнула маманя, как мортира:
«Мы дочь не отдадим за рэкетира!»
Ну что же тут такого?!
Ну что же тут такого?!
Я только депутат, а не бандит.
А Танька Рыбакова?! А Танька Рыбакова,
А Танька Рыбакова с усмешкою глядит.

Вы спросите, а в чём же тут мораль?
Я бросил всё и скромным стал поэтом.
А школьным хулиганам не пора ль
Как следует задуматься об этом?!
Ну что же тут такого?!
Ну что же тут такого?!























      
                192

В поэта переделался бандит.
А Танька Рыбакова?!
 А Танька Рыбакова?!
А Танька в «Запорожце» моём давно сидит!
А Танька Рыбакова мне в январе родит!
А Танька Рыбакова с усмешкою глядит
Всю жизнь и только на меня!
Все песни про школьную любовь я спел на своем творческом вечере в Центральном доме журналиста (ЦДЖ), куда пригласил и  героинь своих песен, и их родителей. И спел под бурные аплодисменты зала. А что, разве нельзя? – это чисто завирайской дидактический вопрос. Но произошло сие уже ближе к окончанию школы, когда Завиранглия теряла свои  управленческие поводья. Но до этого исторического момента еще оставалось много времени  для свершения всевозможных, достойных занесения на скрижали, событий.

Постскриптум: Сколько нервов завираям попортила эта злополучная щука, пропади она пропадом, когда ребята вернулись в Москву. Они до хрипоты, до крика, до драки доказывали, что случай со щукой – истинная правда, что она сама запрыгнула к ним в надувную лодку и они молотили её веслом, а потом слопали жареную, Ванькина мама готовила, скажи, Вано! – им никто не верил. И все кричали: «Врать-то!». Особенно не верил, сомневался до окончания школы, и до сих пор, наверное, сомневается, Юрка Старченков. Вот как трудно быть завираем. Учти это, юный мой читатель. Зато Мошкин испил до дна чашу торжества по поводу его мистификации с кладом.
А потом на мансарде я обнаружил, что один подлокотник нашего старого дивана, перекочевавшего на дачу, ободранный котом до пластиковой основы, был изрезан ножом. Чья это работа, я так от Ивана и не добился признания. От него ничего не добьешься, как от партизана. Завирай и  на мансарде завирай. Пусть читатель поищет виновного. Желаю успеха юному Шерлоку Холмсу.
   
















                193

                «Что такое осень? Это…»
                Кто едет на дачу
Дачные «приключения» завираев снова начали будоражить класс, уже 7-й «А», с начала учебного года. Приближалась годовщина первой завирайлиады на Мочу. И я ждал новых попыток завираев совершить путешествие. И дождался.
- Куст, - как-то вечером бросил Иван небрежно. – Мы готовы поехать на ноябрьские праздники.
- Куда? –попытался притвориться я непонятливым.
- Ладно, сам знаешь.
- Допустим. Ну и что?
- Но мальчиков на этот раз будет только двое.
- И кто ж такие?
- Я и Мошкин.
- А…
           - А остальные девочки, две, - быстро проговорил сын, не дав мне возможность задать еще один глупый вопрос.- Рыбакова и Корновалова.
Я хотел что-то сказать, но поперхнулся на женских фамилиях и долго молчал, переваривая услышанное. 
- Гале сказал? – Только и выговорил я, когда пауза окончилась.
- Конечно. – И ушел к себе.
А я отправился на кухню пить чай и обсудить услышанное с женой и, конечно, с бабушкой. Но вместо диспута мы долго смеялись потихоньку, чтобы тонкий слух сына не уловил ничего обидного, не дай Бог. Мы поразились, как Ванька сам-то согласился, и как они с Мошкиным делали отбор кандидаток, есть в этом какой-то смысл или всё случайно? Ну Иван, ну Иван, мотал я головой, а Мария Ивановна смеялась безгласно, не раскрывая рта.

















            



                194

- Ну что, опять возьмешь телевизор? – спрашивает Галя.
- Конечно, и том из «Всемирной», Софокла, будем читать   «Эдипа-царя». Представляешь, опупеть, семиклассникам Андрей Юревич задал за праздники разобрать идейно-философскую концепцию трагедии древнегреческого драматурга. Наша школа - это же не Царскосельский лицей и пацаны – не Пушкин с Дельвигом. С ума что ли в РОНО посходили, или Андрей сам такое удумал…
- Ты не об этом думай, а о том, как ты с ними там управляться будешь.
- А что мне волноваться, управлюсь, как всегда. Первый раз что ли… А с девчонками будет легче в два раза.
- А как ты их четверых повезешь в «Запорожце», в него же сзади нельзя троих сажать, ты сам говорил…
- Ваню спереди  со мной, трое сзади – они еще не толстые тетки и дядьки…
В это время в кухню вплыл Иван:
- Девчонок дядя Лёня Рыбаков привезёт, он обещал папе позвонить, дорогу расспросить.
- Лучше я ему нарисую подробно, а ты передашь через Таню.
- А  нехорошо подслушивать, о чем взрослые говорят, - Галя не удержалась-таки от замечания.               
- А чё вас подслушивать, вы громче телевизора орёте, - отрезал и ушел восвояси Иван. Ох, лучше бы он свой слух на сольфеджио напрягал покрепче.
Мелкий казус в пути
Тебе, мой пытливый читатель, знакомиться во второй или третий раз с описанием   сборов и поездки к речке Моче, конечно, уже неинтересно, тем более за время текущего нашего преодоления маршрута в 70 километров от подъезда в Москве до калитки на даче





















                195

ничего заслуживающего писательского и читательского внимания не произошло. Ванька с другом протрындели и похихикали всю дорогу на заднем сидении.
Хотя нет, произошло, вспомнилось. Уже повернули на проселок, осталось полтора километра пути. Вдруг Мошкин сзади произнес словечко, которое относиться к словам непечатным, их так потому и называют, что неловко мне, например, набрать это словечко на клавиатуре компьютера, тем более в книжке, адресованной в большей степени детям, нежели взрослым. Раньше эти слова назывались нецензурными. Нынче, в период разгула демократии, когда цензура отменена а взамен ее ничего не придумали, кроме авторской совести и воспитанности, и с экрана, и со сцены театров, и в книгах журналисты, артисты, поэты и писатели заматерились от души, и пацаны теперь это слушают по ТНТ в «Камеди-клаб». Но в описываемое время непечатность только-только была выпущена на свободу с лагерных шконок и со стен  школьных туалетов в устную и печатную речь.
В общем, вякнул Сашка, я уверен,  с полным расчетом на то, что оно долетит до моих ушей, побахвалился: вот как я умею. Я остановил машину, заглушил мотор и громко, непедагогично выругался вслух витиевато и грубо, как трактористы на целине, когда с гайки срывался ключ 17Х19 и рука резко отлетала и билась очень больно – до крови -  о  корпус машины (из личного опыта автора).
На заднем сидении стояла оглушительная тишина.   Помолчали.  Потом я тихо сказал:
- Вы поняли, что я в этом деле знаю в тысячу раз больше вас? Поняли, - откомментировал я, не дожидаясь ответа, потому что его бы и не последовало. Никогда не пытайтесь демонстрировать другим





















               
                196

чёрные стороны своей души и не захламляйте эту сторону никому не нужным барахлом себе во вред. – Завёл движок, и поехали дальше. А вот и прибыли.
                Здравствуй, лес!
Только разгрузились, как с улицы послышался шум машины и сигналы. Я выглянул в окно и радостно закричал:
- О, невесты прибыли!
Санёк метнулся за дверь, а Ваня у меня за спиной сказал очень тихо:
- Кустик, пожалуйста, так больше при девочках не говори.
Молодец, нашел возможность папика уесть весьма педагогично.
Пока мы с Ваней шли к калитке, гости уже покинули машину и возле них крутился Сашка, помогая выгружать вещи.
Инженер-строитель Леонид Рыбаков, умевший очень странно улыбаться – сжимать губы трубочкой и таить улыбку в углах рта, загадочно блестя при этом широко открытыми глазами и светя слегка красненьким кончиком острого носа -  двинулся мне навстречу с протянутой для приветствия рукой. Мы обменялись рукопожатиями - привет-привет - как старые приятели.
- А у вас тут ничего! – сказал он, оглядывая снаружи глазами специалиста наше не крутое жилище. Коттеджный строительный бум еще не наступил, и сравнивать наш домик, как и все вокруг, похожие на него, было не с чем.
- Прошу! – я широко распахнул перед гостями калитку писательской усадьбы и очередной заезд завираев на дачу был открыт.
                *        *        *
Наскоро позавтракали тем, что прихватили из дому, особенно налегли на бабушкимаривановские плюшки, и решили прогуляться в лес за рекой, как в прошлом году, на чём отчаянно настаивал Сашка,





















                197

уверенный, что снова надёт свое фантастическое дерево с грибами. Представляете, как бы он тогда выглядел перед девчонками?
Но мы сначала всей командой сходили на родник, принесли воды во всех ёмкостях, которые смогли найти в доме. Печь топилась с самого нашего приезда, мы потихоньку подкладывали дрова и посматривали, когда же они прогорят. Только после этого мы пойдём в лес; так решил я, так и поступили. Закрыли печную трубу, закрыли дом. Пусть печь пока отдает тепло и нагревает наши комнаты, а мы пойдем в лес отдавать ему свое тепло.
Первый ноябрьский снежок слегка побелил  природу, посыпав черные огороды, кусты и деревья, газоны, крыши домов и сараев, проник сквозь  кроны  лесных деревьев и у пал к их подножьям.  И улегшись на траву и опавшую листву, похрустывал вместе с нею под нашими ногами.
А  Сашка носился челноком попрек тропки, по которой мы шагали и кричал: «А вон там мы пилили толстущую берёзищу, а она как хрясь, а я как тиу-бенц кверху, а Ванёк меня хвать за сапог, а я как…» - и так далее, привирая взахлёб. 
-А вон там, - Сашка показал в сторону рукой. – Оно, дерево! Сейчас я его вам найду!- и вихрем умчался в глубину леса, так что сухие упавшие ветки  под ним трещали, как под лосём.
А Ванюшка выразился изящно-цезурно:
- О, рванул, как в попу раненая рысь! – И все засмеялись.
Снегу было не так много, чтобы можно было кататься на лыжах, но и не так мало, чтобы собирать грибы. Мы покричали Сашке, позвали его, и он явился удручённый. На лице  было написано, что чуда не состоится.
- Ну где же оно, скажите, я ведь правильно искал?


















               



                198

- Дорогой Александр! – произнёс я высокопарно. – Позвольте вам сказать, что чудеса бывают только один раз. Они не повторяются. Дерево, даже если бы мы его пометили как-то так, чтобы можно было найти его через год, вряд ли бы одарило нас еще одним урожаем опят. Он наверняка был, и его собрали другие люди. Не стоит надеяться на повтор чуда, надо ждать нового, глядишь, оно и произойдёт. – Оратор перевёл дыхание и завершил тираду следующими словами: - Я предлагаю посетить таинственную сказочную лощину, небольшую низинку у берега, там, дальше, за орешником. - Я величественно, как вождь, протянул вперёд руку. – И может быть, может быть!.. Вперёд!
И двинулись дальше, не прекращая разнообразить наш путь словами и репликами типа «Ой, какая!.. Ой, какой!...» и вдруг все хором заорали на весь лес, увидев вдалеке ушастого зверя: «Заяц!» Косой рванулся с места и исчез  за кустами.
- Это ваше чудо? – спросила Лена Корновалова, обратив ко мне зеленые глазищи, и хлопнула огромными ресницами.
«Вон вы чем сводите мальчишек с ума, Леонковаллова!» – подумал я и ответил:
- Вот именно!
Стали пробираться через  заросли лещины и набрали горстку уцелевших от налёта дачников орехов. «Вот именно!» - Крикнул я, глядя на Елену Прекрасную, когда обрывал с ветки ореховую розетку с плодами. А Таня Рыбакова только усмехалась всему увиденному и услышанному. Я пригляделся к ее милому личику и увидел, что кончик носа у нее порозовел, как у Рыбакова-старшего.
- Девчонки, а вы не замерзли? Может быть, пора вернуться в дом? Как, ребятки, не далековато ли мы зашли?
- Нет, нет, мы ничего… А сколько еще идти?
- Да вот уже пришли, спускаемся вниз.





















                199

Перед нами открывалась малюсенькая, как блюдечко, низинка с тремя березами, стоящими в ее округлой чаше. И поперек лежали еще три поваленных ствола. И стволы эти были усыпаны прикрытыми снегом опятами. Я закричал «Вот именно!» и ребята завопили «Ура!».
И вдруг Таня спросила:
- А это не ложные опята? – и этим вопросом посеяла в душе заядлого грибника большое сомнение.
- Будем посмотреть, - вспомнилось фраза какого-то технаря из прошлой инженерной жизни. Тщательное обследование грибов подтверждало, что опята истинные, но сомнения оставались.
- А мы проверим, как в прошлый раз, - уверенно заявил Мошкин.- Правда, Юрий Иванович?
- Безусловно, - был ответ. – Доставай пакеты, собирай урожай!
                *       *       *
Чем занять обратный путь? Конечно, составлением обеденного меню. Хотелось чего-нибудь побыстрей, чтобы не возиться с готовкой. Выяснилось, что для этого завезено на первый день много чего из домашнего приготовления. А Санька привез две пачки пельменей, которые мы сразу же, как прибыли, засунули в холодильник. Суп из пельменей кто любит? Оказалось, все. Только не суп, а просто бульон с пельменями. И каждый добавит, что хочет по вкусу - кто масла, кто луку репчатого, кто зелени. А она есть? Есть, - ответила Таня. А на второе? У меня котлеты. И у меня. И у нас, ха-ха! Сегодня будет котлетный фестиваль. Котлетный карнавал! Конкурс «Мисс Котлета!»
Мисс Котлетой избран толстый Митька Дивановский! Ха-ха-ха! Весело мы возвращались домой. Домой – так уже все называли наш домик, в котором нам придется провести первую осеннюю ночь.























                200

Сашка наткнулся  на кустик, краснеющий в снегу, сорвал, подбежал ко мне: что это? - Это костяника, ягода. - Ух ты! - и побежал искать еще. Нашел и вручил по кустику дамам, и так галантно, ножку в сторону отставил, пакет с грибами на отлёте, вручил и поклон отвесил. И тут припомнилось, как Сашка обещал привезти пару царевен в прошлом году. Вот они, царевночки-то. Ну,  кавалер! Посмотрим, на сколько ему хватить  кавалерства, если это не игра и не озорство.

                Кухарничаем и озорничаем
Дом встретил нас расслабляющим  теплом. Сразу всех обуяла жажда. А как только её утолили привезённой пепси, навалилась лень. Девчонкам сил хватило только на то, чтобы поставить костяничные кустики в стакан с водой. И в комнате сразу стало веселее и уютней.
В целях сохранения здоровья всем принес с чердака валенки, Тане достались меховые «собаки» - типа унты.
И есть не хочется, вернее – готовить еду. Пришлось выступить в роли стимула и по ходу приготовления обеда объяснить, что стимул – это остро заточенная палка, которой погоняли в Древнем Риме  волов: давали им остриём тычка в прихвостовую часть, чтобы шевелились быстрей. Вот как полезно читать книжки,  между прочим.
Ваню я заставил слазить в подпол, где хранилась в большом ящике картошка с моей скромной миниплантации за оградой, свекла и морковь с грядок.
    -Достань картошки и моркови.
    - А морковь-то зачем?
    - Натрем на десерт, витамины вам, ослабшим, с изюмом. Вместо яблок.
       Год был безъяблочный, не то, что прошлый. В ту осень мои завираи на яблочках оттянулись от души. Но у нас был небольшой запас сушеных яблок. Девочкам поручено заняться еще и компотом. Они, посмеиваясь, чистили картошку вместе с мальчиками, всем захотелось к котлетам жареной на плите картошечки. А в печи  потрескивали дрова – Ваня постарался, топили уже на ночь.














               


                201

Жарили картошку Лена с Таней. Лена спросила, где у нас соль, - в деревянной солонке на окне на террасе. Она принесла соль, посолила картошку, и я не заметил, куда она девала солонку. И вдруг в доме резко запахло горелым деревом, чем-то крашеным. Это задымила на плите хохломская солонка, которую там оставила Лена. Но это ведь простительно: городская, незнакомая с деревенским бытом девочка, по городской привычке оставила соль на плите, словно  у себя дома на кухонном столе рядом с  газовой плитой.    К тому, что плита у печи горячая, надо привыкать через опыт. Вот он, опыт, и состоялся. Солонку вынесли на терраску, остудили снизу мокрой тряпкой, благо огня не было. Завтра ножом поскребём и наждаком, горелое отчистим, и всё будет в полном порядке, не горюй и не смущайся, Леночка, ты же не деревенская девчонка, за что тебя винить? Это я виноват, не углядел, каялся хозяин-писатель.
Кастрюля с   водой под пельмени уже на электрической плите. Под компот – на печи. Все заняты делом, правда, через «не хочу». Но потихоньку продвигаемся к обеду.
     Обед прошел, как говорится, в дружественной и непринужденной обстановке. Пельмени с бульоном и с приправами, на ура провели котлетный фестиваль под аккомпанемент жареной картошки, понравилась и морковь с изюмом, присыпанная сахарным песочком – осенний дачный деликатес.
За столом «держал площадку», как принято говорить, Завирай Первый. Ваня у нас вообще молчун, не словоохотлив. Ест да помалкивает, если смешно – смеется вместе со всеми, если не очень – отмалчивается.
Но  Мошкин! Он уже к своим годам (когда только и где научился) мог не только поддержать, но и вести в компаниях, в том
















               



               

                202

числе и за столом (у костра, в автобусе и т.д.) разговор на любую тему, причем самый элементарный вопрос умело обговаривал со всех сторон;  уже всем давно ясно, о чём идет речь, а он все говорит и говорит.
Из таких говорунов, наверное, выросли сценаристы современных сериалов, в которых сюжет ведется с тем же, завирайским, я бы сказал, приемом: уже всем, даже нашей соседке 80-летней Клавдии Иосифовне, ветерану труда, бывшей заводской штамповщице давно все ясно, а телевизор из серии в серию все показывает и талдычит об одном и том же.
Но Сашка не надоедал, он мог украсить разговор какой-нибудь необычной фразой или поступком, или жестом,  всех рассмешить и они простят ему болтливость.
А уж за этим обедом говорунчик-завирайчик Санёк ставил рекорды словотворчества.
- Яблоки, - важно изрек Сашка, - растут на яблонях.
- Ага, не выдержал Ваня. – А груши – на грушах.
- А китайки, - подключилась Лена. – растут на китайцах.
- Ошибаешься, - не дёрнув бровью ответил  Завирай Первый. – Китайки растут на китайках. – Он открыл рот и втянул в него губы, чтобы не рассмеяться и подурачить Лену.
- А Сашки, - продолжил я предложенный Мошкиным  ход. –
живут в деревни Сашкино.
- А Машки в Машкино, - присоединилась Таня.
-  В Машкино, уточняю для непонятливых, живут Мишки, - завершил круг Ваня-молчун.
- Тогда мы живём в Мошкино. – И Санёк засмеялся вместе со всеми и, конечно,  не в первый раз  после его слов: «Яблоки растут на яблонях».





















                203

Печка отдала много жара, и хотя мы открывали дверь на террасу, выгоняя горелый дух от солонки, прохладней не стало. Жарко, попить бы! А где у нас ароматный яблочный компот?  Мы его выставили остывать на терраску.  Саша, тебе подавать питьё,  поухаживай за царевнами.  А они прибыли на отдых со своими походными кружками. У Лены желтая с зеленой лягушкой, у Тани – голубая с каким-то насекомым. Что за картинка у тебя на кружке? А, так, мошка какая-то. Корновалова многозначительно хмыкнула, стрельнув зелеными глазищами  в Мошкина. Таким взглядом убивают наповал. Сашка даже  щекой не дёрнул:
- Давайте вашу посуду, принесу.
-  Поднос там на окне.
- Я видел. Ванёк, тебе во что наливать? А вам, Юрий Иванович? – Собрал кружки и вышел за дверь.
- Не закрывай, пусть холодку напустит! Черпак деревянный большой в центральном ящике стола!– Крикнул я кавалеру.-  Он включил на террасе свет и слышно было, как  занялся там разливом компота.
И вот он возник в дверном проёме с кружками на подносе.
- Прошу! – и обошёл все вежливо, начиная с девочек.
Мы навалились на компот, а Татьяна отпила глоточек,
скривила губы и поставила кружку на стол.
- Что так, Танюша, компот не понравился?
Рыбакова протянула свою кружку Мошкину и сказала его тоном:
- Прошу! Отведайте, сэр!
Сашка взял кружку, отпил глоток, не поморщился и сказал:
- Отлично, сладко, вкусно. 






















                204

И только когда Рыбакова погрозила ему кулаком, зашёлся в тоненьком смешке.
Я взял Татьянину кружку и пригубил  слегка. Компот был круто посолен. Ай да Мошкин, отомстил за «мошку» на кружке. Протянул  её Саньку и потребовал заменить чистым продуктом.
Ванька ничего не понимал и хлопал ресницами, как и Елена Прекрасная. 
- Он мне в компот соли набухал, дурак, - буркнула Таня.
- Хорошо, что не в общую кастрюлю! – после моих слов  всем всё стало понятно, но смеху почему-то не последовала. Я это откомментировал при возвращении Мошкина так: - Есть шутки для всех, которые встречают общим смехом, а есть шутки эгоистов, когда они хихикают в одиночестве. Это не по-завирайски. Помните, что сказано в конституции: завирать, никого не обижая. Это касается и шуток.
- Да ладно, вяло отбивался Завирай Первый. – Уж и пошутить нельзя…
- Глупые шутки твои, Мошкин. Дурачок, - сказала Таня миролюбиво,   допила   сладкий   компот   повторного   налива   и
поставила кружку на стол, как точку в этом разговоре.
- А вы о какой конституции? -  это Корновалова.
- Посуду вымоете, и у вас будет много свободного времени. Тогда вас и посвятят. Кстати, тогда же надо решить, как мы расположимся на ночь. А вообще,  до вечера еще далеко, идите-ка вы на улицу, а посуду я вымою, с грибами повожусь. Ваня, только в пределах «Родничка» в деревню и на шоссе не ходите. Отложим это на завтра. Саша, без неожиданностей, пожалуйста.
И  под занавес обеденных посиделок Сашка          показал себя:    вышел    в   коридор,  хлопнул  дверцей  холодильника,     потом























                205

вернулся с кружкой компота, поставил на стол рядом с ней майонез и горчицу, выдавил в компот майонезу, черпанул ложку горчицы и тоже - туда, в бокал, взял перечницу, потряс ею над компотом, посолил из солонки, все перемешал на виду у замершей публики, поднял кружку высоко, произнёс: «За прекрасных дам!», залпом  выпил свой коктейль, стукнул об стол, аккуратно, чтобы не разбить, и заключил: «Прошу на прогулку!» и заработал наши аплодисменты. Да, яркий поступок, типичный завирайский. Царевны подарили ему по одному поцелую в каждую щёку.
Ребята ушли, я почувствовал себя освобожденным, хоть песни пой. Так, напевая, вымыл посуду, проверил грибы, отварил их и часть  решил пожарить для «эксперимента». Потом подумал, подумал и отнес лесные дары запоздалые в компостный ящик. Ну их к лешему. И вздохнул ещё свободней.
Компот, чтобы не переохладился, я внес в дом и поставил на плиту. Прибегут же с улицы, пить им давай. Но компот пили с печеньем уже после ставшим традиционным утепления окон  пленкой, штапиками и гвоздиками. Эта работа даже понравилась, и Ванька с Сашкой справились с нею без меня. Ну, тюкнул себе по пальцам пару раз Мошкин, плеснул ему холодной воды в ковш – суй туда руку, чтобы синяка под ногтём не было – всего-то. Да молоточек махонький, что от него посинеет, лапка у воробья.
Ваня колотит по гвоздикам увереннее, шибанул себя посильнее, но тоже обошлось; он бегал на улицу, снег с травы сгребал и палец в него засовывал, похолоднее чтоб, значит.

                Выбираем покои для царевен
За ужином не спеша решали, как разместиться на ночь. Вопрос деликатный. Слово взял я:
- Предлагаю девочкам отдать дальнюю комнату, а мы в проходной. Одна  на  моем  топчане, другой предлагается раскладушка.




















                206
 Чтобы никому обидно не было, можете меняться через день. Я с Ваней здесь, в этой комнате – на Галином диване, он широкий, как мой топчан, Александр Евгеньевич (я почему-то я назвал его по имени-отчеству) – рядом с нами на второй раскладушке. Это вам для обсуждения.
-А чем мы будем заниматься перед сном? – поинтересовались царевны-лягушки.
- О, перед сном мы будем превращаться в королевичей и в царевен-лебедей.
- А мы попоем под гитару?
- Обязательно. Зачем же мы сюда приехали?
Ужинали остатками домашних заготовок, компотом с бабушкиными пирогами и плюшками. День оказался длиннющим, все чувствовали усталость, но не сдавались ей, ожидая еще чего-то, чего, сами не знали, наверное, -  волшебного. Но ведь не сотворишь чуда, оно и не явится.  Вон Мошкин уже учудил – выпил компот со специями, разве не чудо?
- Чудо, - говорю, было бы, если бы я поел на ночь грибочков и завтра утречком встал здоровеньким, да, Саня?
- Ага! – показал завирай мне максимум своих молодых зубов.
- Но я от этого чуда отказался. Мне еще надо вас привезти  к родителям здоровенькими. Вот это будет чудо. Ну, совершим волшебство - превратим посуду грязную в чистую! Обратимся к чуду – вымоем посуду!
Потом посидели у открытой печной топки, поглазели, как догорают дрова, попели песни. В то время вся страна пела шлягер Юрия Шевчука осень. Прикипели к ней и семиклассники, и  они  запели под гитару: «Что такое осень? Это небо…» и так далее. И




















                207

девочки сделали мне замечание, что неправильно играю один переход в песне, ближе к концу куплета. Я не мог понять, чего они от меня хотят, а они не могли понять, почему я их не понимаю. Вот грамотеи-вокалисты! Но всё равно мы спели  «Осень» за весь вечер раза четыре, запивая каждый раз ее компотом. Пока он не кончился. А девчонки пообещали завтра еще сварить.
- А вы своего нам споете что-нибудь? – лукаво спросила меня Корновалова.
- А разрешаете?- Я испытующе посмотрел на Ваню.
- Конечно, разрешаем, - пропела Корновалова-Леонковаллова. Ваня усмехнулся и пожал плечами.
Песня произвела впечатление, Сашка падал на спину, изображая конец света, Таня с усмешкой смотрела на него, Ваня, иронично – на меня. А героиня   вкушала слова и звуки песни и была где-то там, высоко, в полете. И все решили: точно, Старченков.
Спел я также «Пусть после августа снова июль», тут уж поиздевались над Мошкиным, над его начитанностью, особенно по астрономии и космонавтике.
- Саша, а что такое тангаж? – спросил я наугад, припоминая ученное в ракетном училище в Риге на военных от военкомата курсах переподготовки тридцать лет назад. И он вдруг серьёзно ответил:
- Отклонение ракеты от орбиты. – И мы отстали от него.
- А наш гимн споём? – спросил я пацанов.
- Ага, - радостно ответил Мошкин, забыв про тангаж. – Давайте.
Гимн исполнен и  Сашка объясняет девчонкам, в чем оригинальность текста; объясняет, между прочим, весьма толково, как на высших литературных курсах.






















               
                208

И снова – «Что такое осень? Это небо…» Да здравствует Юрий Шевчук и я немножко. Но довольно, пора стелить постели и укладываться спать. А «потрындеть»? Потрындим, потрындим, кому где стелить? И тут выясняется, что девочкам   одного моего широкого топчана достаточно. Когда только успели обсудит!
- А мы с Ваньком! – радостно запищал Мошкин. – Я худенький, нам тесно не будет. А ты, Ленка, Таньку будешь во сне спихивать на пол своими коленками, ха-ха-ха!
- Отлично. Тогда вот вам белье, стелитесь, а я рядом с пацанами на раскладушке. – И пошел  за нею на чердак.- Мужикам в девичью светёлку не соваться. – И я плотно задернул шторки в  проеме, заменяющие нам дверь.
Вернулся с раскладушкой. Мошкин зырил в щелку между шторок и хихикал, Ваня возился с простынёй. Завирай отскочил от щёлки и выпучив глаза, уставился на меня, ожидая наказания.
- Что, ждешь, когда я тресну тебя по затылку?
- Не-а, по этой… - И он похлопал себя по попе.
- А отец тебе куда бы наподдал?
- Дал бы коленом, и я влетел бы туда, куда хотел, ха-ха, - Мошкин показал пальцем на комнату девчонок.
- Мы сейчас ляжем, и тогда можно будет войти! – Крикнула из-за шторок Лена. И через какое-то время прозвучало долгожданное для Мошкина: «Входите!» И он тут же исчез за шторками и оттуда раздались его позывные: «Ванёк, Ванёк, иди сюда скорей!»
Ваня вопросительно взглянул на меня.
- Иди, ничего особенного там нет. Фантазёр твой Мошкин.
Что уж хотел увидеть Сашка в девичьей, насколько велики были его фантазии, мы никогда не узнаем. Я заглянул в комнату убедиться,  что все в порядке. Девочки полулежали под одеялом в свитерах.





















                209

- Жарко не будет? – поинтересовался Мошкин.
- Ничего, - успокоил я его. – Жарко станет – разденутся, тебя в помощники не позовут, не набивайся. – Девчонки засмеялись, Сашка смутился.
Он вертелся перед ними, не зная, что же такое сделать, чтобы как-то их растормошить, очень ему хотелось дотронуться до каждой из них, да я путался у него под ногами. Вечно эти взрослые старики мешают нормальному развитию молодёжи.
Пока я возился с раскладушкой, Сашка выскочил в сад (наверное, в туалет, подумал я), но он как-то быстро вернулся и шмыгнул опять к девчонкам. Из-за  шторок раздался пронзительный визг Тани и Лены  и хохот мальчишек.
Даже постель приготовить не дадут, завиранцы! Что у вас ещё там? Я резко распахнул шторы и возник в проеме девичьей спальни. Ваня, увидев гнев в моих глазах, замер и смотрел на меня, ожидая излияния этого гнева. Кошкин виновато улыбался, девчонки вытряхивали из-за шиворотов снег на пол.
- И кто это придумал?- Я смотрел в глаза сына, он молчал и отвечал мне своим немигающим взглядом.
- Это Мошкин нас опять «солил», ну просто шутка детская, ничего страшного, идите спать, спокойной ночи, а мы ещё посиди немножко.
- Я не спрашиваю, кто это сделал, и так ясно, что  Александр, я хочу знать, чья это идея так позабавиться? – Молчание. – Так, пыток не будет, у нас не застенок гестапо. Ну ладно, я подчиняюсь мнению большинства. Школьная демократия в действии. Но хочу напомнить об одном из законов, помните: озорничать, никого не обижая. А вы зачем девушек обидели?






















                210

- А почему ты говоришь «вы»? Обобщаешь.
Ну, слава Богу, проговорился Иван. Я-то уж грешным делом подумал, что эту идею он подал Мошкину, да осуществить не рискнул, побаиваясь меня. От сердца отлегло.
- Ну, тогда я пошел в койку, - сказал я как можно спокойнее, дружески. – Программу на завтра мы не обсуждали, значит, ее и не будет. Объявляю завтрашний день безпрограммным. Свободны весь день. Что хотите, то и воротите. Только вечером – царь Эдип. Сегодня читать  не будем. Эдип переносится на завтра. Помните про Эдипа?
- Эдипа Пьеха, - сказал Мошкин, и я пошел спать под общий смех. И уже из постели громко посоветовал: пацаны, вы там недолго,    девчонки устали сегодня, дайте им отдохнуть. И дал мальчишкам задание вынести пищевой мусор из кастрюли на крыльце в компостный ящик. Но «там» куролесили до полночи, смеялись, разговаривали, пели, хихикали, спорили и прочее и прочее, чем могут заниматься  завираи и завирайки, когда собираются вместе не в классе, а вот так, почти на воле. Я сказал почти, потому что этим «почти» был я, который мешал им оставаться самими собою, такими, какими они был на самом деле.
Я долго не мог уснуть, растревожено одной мыслью: хорошо ли здесь моему сыну. Одноклассники его, кажется, чувствуют себя достаточно свободно, ведут себя естественно. А он напряжен. Такое чувство у меня, что ему хоть бы впору уехать, чтоб не вздрагивать при каждом моем слове. И начались воспоминания из Ванюшкиного детства, как  его дергал постоянно, и он боялся, что накажу его… А чего он боялся больше: что обижу наказанием, или отлуплю больно? Бог его знает. Мне стало жалко сына и немножко стыдно перед ним. Вот почему я и объявил следующий день днём свободы и демократии. Пусть повозятся без меня. Я глубоко, по-детски вздохнул и провалился в сон…




















                211

Разбудил меня визг девчонок. Я вскочил, зажёг свет, Ваня спал, один. Открылась дверь и с террасы в комнату прошмыгнул Сашка, сбросил валенки и нырнул Ваньке под бок. Я заглянул за шторку в девичью. Девчонки лежали лицом в подушки и тихо постанывали.
- Что?-  Спросил я.
Лена, не отрывая лица от подушки, -оказала пальцем на окно:
- Там. Там, рожа… Сквозь пленку плохо просматривался темный сад в бликах ближайшего уличного фонаря.
- Нет там никого, спите.
Вернулся к себе, посмотрел на укрытых с головой завираев: у них под одеялом тряслись плечи.
- Девочки, - крикнул я, - Это Санькина была рожа. Он на голову кастрюлю надел и заглянул к вам в окно. Так в Завиранглии кавалеры   желают дамам спокойной ночи! Спокойной ночи! – И непедагогично шлёпнул Завирая  Первого по заднице.



































                212

                День второй, свободный
                Пробуем завтракать
Без меня по началу, конечно, не обошлись. Правда, когда я проснулся, в печке уже трещали дрова. Ай да Ваня, ай да молодец! Хозяин!
Завтрак готовить? Под моим руководством? - Ну, вы яйца сварить можете сами? Вань, ты же спец по этому блюду, давай, вари – по одному на каждого. А вы, девчонки, готовьте кашу. - Какую? - Какую любите? – Хором: манную! Сами будете или опять мне? –сами…попробуем.. –Ох, как неуверенно. –На воде или на молоке? – На молоке. Лучше воду с молоком пополам. Как начнет кипеть, засыпайте крупу из чашки. Чашку насыпьте полную, а мало каши будет, сыпьте еще. Не забудьте подсолить и подсластить. Если будет жидковата, добавьте  крупы, только помешивайте все время. Чтобы комков не было…
Грели, сыпали, мешали, смеялись, просыпали на пол крупу   и сахарный песок. Уф-ф-ф! Уря! Сварили!.. Густую и с комками…
- А комочки вкусные! – кричит Сашка и протягивает Тане тарелку: - Подсыпь ещё комочков.
- Тебе надо бы комочком из снега  подсыпать за шиворот! – Сказала Таня, выкладывая ему в тарелку остатки каши.
- И в джинсы, - добавила Лена.
И снова ребячий смех, так меня радующий всегда. И Ваня весёлый, то ли от яиц, то ли от свободы, что я ни во что не вмешиваюсь.
- А на улице тепло, циклон какой-то пришел, по телеку дядька сказал. Вон, солнышко, снег ваш тает. Нету снега, что-ка!























                213

Кофе выпили, посуду вымыли, крупу и песок с полу подмели, даже полы протерли мокрой тряпкой – по Ваниному указанию, пищевые отходы отнесли в компост. Что дальше?
- Вы обещали, что сегодня позвоним домой.
- Печка прогорит и поедем.

                Москва на связи
На почту поехали в Бабенки. Решили не экономить, каждый, кто хочет, сам заказывает разговор. Вань, ты? Звони сам. Мошкин: я не буду, пусть тётя Галя к нам позвонит.  Девчонки со своими домашними, мурлыкали и  мяукали, кричали в трубку, как здесь здорово и хорошо, вчера в лесу набрали грибов… Меня попросили к трубке.
На том конце провода Рыбаков-старший строгим голосом спросил:
- Ты что, их грибами накормил? 
- Лёня, успокойся, во-первых, если бы накормил, это было бы вчера. А сегодня ты слышал здоровый и веселый голос дочери. Значит грибы настоящие. А во-вторых, я никого не кормил и сам есть не стал, я их выбросил на всякий случай, о чем до сих пор жалею, но радость-то детям я предоставил от осенней грибной охоты, как ты думаешь? Ты бы их видел в лесу перед усыпанными опятами стволами берёз! Успокойся, манной кашей они не отравятся. Ну, пока. Таню? На, пожалуйста, - и я передал трубку его дочери.
-Так, одно дело сделали. Куда теперь?
- За мороженым, - сказала Лена.
- За ангиной? - переспросил я.
- За коклюшем, - вставил Ванюшка.
- Ох, я рискую! Нагорит мне от господина Рыбакова!





















          
                214

- Да нам можно! Мы всегда едим мороженое, даже зимой! -Убеждали меня девочки.
- А как голос потеряете, с меня шкуру снимут ваши родители и учителя.
- Ну ладно, па, поехали, - попросил Ваня.
- Куда?
- За мороженым, куда же ещё, в Вороново. И за шашлыком, - напомнил он о традиции.
- Но тогда обозревать окрестности не будем.
- А мы будем есть мороженое и обозревать.
- И всю машину мне «обо…зреёте». Нетушки, сначала прогулка, потом мороженое и есть его будем дома. По машинам!
В пути я спросил Сашку, почему он не стал звонить домой:
- Деньги экономишь?  Чтобы  закопать денежки на грядке чудес? Что отмалчиваешься, Буратино?
Как неосмотрительно я назвал его сказочным героем! «Запорожец» мой качнуло от хохота, как от взрыва. Как бы теперь к нему не прилипла эта кличка. Но Саня сам старался хохотать громче всех, наверное, чтобы скрыть свою обиду. Или свой очередной секрет.
- Ну Саш, прости, с языка сорвалось, не могло не сорваться, уж очень аналогия напрашивалась, - извинялся я с объяснением.
С таким зарядом веселья мы и прокатились по Вороновской округе, оглядывая черно-зеленые осенние пейзажи, заехали и в Вороново, сами знаете, за чем. 


























                215

                Умничаем, размышляя
Мы дома, едим мороженое, культурно: ложечками с блюдечек и беседуем о планах на день.
- А какие планы могут быть? Если я составлю план, вы его воспримете как насилие. Многие ведь хождение в школу считают насилием, не так ли?
- Вот именно, - подал голос Ваня.
- Кто еще так считает? Не стесняйтесь, у нас разговор открытый, за ответы отметки не поставлю,  на педсовете не доложу.
- Не заложу, - это Сашка.
- Вот именно, - сказал я по-Ваниному.
- Нас не только учиться заставляют, а еще много чего делать велят. – Решился выступить Сашка.
- Замучили, бедненького! – улыбнулась Рыбакова.
- А я бы, если бы можно было, не стала учить некоторые предметы. Зачем? Они мне в жизни совсем ни к чему.
- Почему  ты, Лена, считаешь, что химия и физика тебе не нужна?
- А как вы догадались? – Корновалова пронзила меня   своими зелеными глазищами.- Мне и астрономия ни к чему…
- И геометрия… - вклинил Мошкин. – И что вы на это скажете? - И все уставились на меня в ожидании…
Вот в какой переплет попал я. Надо было отвечать, но так, чтобы ребята не почувствовали назидательности в моих словах. Как я сам не люблю эту пресловутую назидательность, поучительность и  как там еще это называют…























                216

- Давайте порассуждаем. - отвечаю.- Все звери насильно, подчеркиваю, насильно обучают своих детёнышей добыванию пищи. Для чего? Да чтобы они научились этому и не умерли с голода. Для чего мы вас, то есть по нашему заказу – школа учит вас разным наукам. Предметам, как говорится. Ответ напрашивается сам собой, правда?  Чтоб  вы  с их помощью научились разным профессиям и стали самостоятельно добывать свой хлеб насущный. Так в жизни установлено, это закон жизни и ничего другого быть не может и никогда не будет. А поскольку неизвестно с начала, с детства, какую дорогу вы изберете, вот вам и преподают необходимый набор наук, нужных для дальнейшего освоения профессий или учёбы в вузе, там, в техникуме.
Я вам о себе скажу, – продолжал я говорить, как мне казалось, умн;. – В школе предметы мне давались одинаково несложно, в институте трудности были с математикой, теоретической   механикой …  и    подобными    науками.  Оттого, наверное, что я уже сильно увлекся сочинением стихов и игрой в театральном коллективе, даже решил  артистом стать. Но стал я издателем, редактором, журналистом, писателем.   И   знаете,   мне   все   науки,   которые   я        проходил    в школе и в институте,    понадобились   в   жизни,   в      работе.            И когда я редактировал учёные книги, и когда я редактировал книжки для   инженеров   и   трактористов,    и   когда    я     начал    писать книги для школьников, потом для малышей – мне понадобилось все, что я знал и еще очень многое в придачу. И я не раз пожалел, что кое-какими науками я манкировал во время учебы, прогуливал и строчил стихи на лекциях. Фу, вот как я вас напряг и заморочил вам голову. Но
























                217

я обещал вам сегодня свободу. Так что оставайтесь одни, стройте ваши планы без насилия и обсудите, если хотите, все, что я вам наговорил. Отдыхайте, как хотите. Ваня остается за хозяина. Прошу прощения, но я тоже хочу свободы и потому ухожу.   Мне надо побыть одному. До встречи!- И я оделся и отправился побродить по нашему садовому товариществу, поглядеть, кто приехал на праздники, поболтать о том, о сём. 
                Осознанная необходимость и агроликбез
Погода стояла удивительно хорошая для начала ноября: день был солнечный и тёплый, снежок таял, как мороженое на блюдце. Я походил недолго по друзьям-знакомым, видел издалека, как граждане Завиранглии крутились под баскетбольным щитом на берегу. Ну и хорошо, пусть отдыхают. А пойду-ка я к себе на участок, кое-что поделаю.
Я опять не успел в эту осень, как всегда, окопать все кусты смородины и вырезать старые стебли, омолодить кусты. Этим и занялся. Завираи, конечно, собрались около меня.
- А что вы делаете? – поинтересовалась Корновалова как самая активная и любопытная.
- Я-то? А, валенки подшиваю…
- А Ваня колол дрова, а я его также спросила, как и вас, и он мне ответил так же, как и вы.
- А это у нас семейное: на очевидное отвечать невероятным.
- Ну, правда, я серьезно.
- Знаете ли вы, что такое почва?
- Конечно, - уверенно ответил глава Завиранглии, как и подобает Его Величеству.- Это то,  из чего все растет.




















       


                218

- А какой толщины слой у почвы?
- Какой, какой… Копай в глубину и копай,  и все будет почва. Вот: почва это то, что копается, Можно я покопаю?
- Погоди. Под слоем почвы – не очень большим, сантиметров сорок-пятьдесят, а то и меньше, находится грунт. В него что ни посей, ничего не вырастет. Копай дальше – дойдешь до мантии Земли, планеты нашей. И опять ничего плодородного. Почву называют плодородным слоем, вернее, плодородный слой – почвой, то есть тем, что родит плоды. А я называю почву торжественно и  величественно: Ваше Плодородие! Это самое драгоценное, что есть на земле. После вас, детей и воды, конечно. Не золото, не нефть и газ, а почва. Когда еще люди не знали золота, ничего  не добывали из недр земли, их кормила земля, все, что на ней росло.
- А мясо?- Мошкин, наверное, подумал о шашлыке.
- Мясо – от животных, но они тоже вскормлены тем, что растет на земле. И если вдруг кончится и золото, и нефть с газом, почва будет нас кормить, не даст умереть с голоду. Если только к этому времени мы какой-нибудь с ней беды не сотворим по глупости или по незнанию А как образовалась почва, знаете? – Ребята отрицательно помотали головами. - Тогда слушайте, уважаемые ученики.
И начался земледельческий и агротехнический ликбез в рамках, конечно, моих знаний, институтских и накопленных опытом возделывания шести соток…  Почва образовывалась на земле тысячи лет, история ее появления поинтересней любой сказки, но…
Читатель, тебе нужны подробности ликбеза? Думаю, что многим – нет, а кому очень интересно, подписывайтесь на журнал «Приусадебное хозяйство» и «Приусадебную газету», поступайте в Тимирязевскую академию или в Московский агроинженерный университет (МГАУ) имени В.П. Горячкина,  основоположника земледельческой механики, или в другие сельхозвузы, поближе к вашему дому.




















                219

Я не нагружал долго своих студентов, зная, что хорошего – надо понемножку, не перекармливая знаниями. Остановился на самом, как мне показалось, интересном месте.
- Ну, на сегодня хватит, а то вы устанете. Продолжим, если захотите, в следующий удобный момент.

Вместе лучше. Прощай, свобода!
- А что нам дальше делать?
- Не знаю, вы должны были сами свой план разработать и провести день по этому плану.
- А мы хотим вместе с вами.
- Ваня, ты хочешь, правда?
- Пап, ты чего? Я же всегда с тобой вместе, по жизни… Мне-то что? Это вот они… - он кивнул на одноклассников.
- Хорошо, давайте вместе. Что у вас намечалось?
- Ничего. Не знаем, что дальше делать.
Я поднес руку к глазам:
- Так, сейчас два часа. Обед не пора готовить?
- Шашлык? – Мошкину не терпелось вкусить мяса.
- Шашлык завтра, к финальному пиршеству. Сегодня что-нибудь попроще. Думайте, думайте. Суп – обязательно. Что у нас есть из продуктов?
Стали перечислять. Оказалось: яйца. Сосиски, копченая колбаса, вареная колбаса, две банки говяжьей тушёнки (это от Рыбакова)  и кое-что по мелочи – пара банок кильки в томате и прочее.
- Вы забыли, у нас еще курица в холодильнике! – Напомнила Таня.
- Вот и отлично, спасибо, что напомнила. Еды навалом, но что из неё приготовить. Суп – обязательно. Какой?
- Рисовый! –   Торопливо сделал Ваня заказ, боясь, очевидно, что я назову такой, какой он есть не будет.



















                220

- Отлично! Ты и будешь у нас старшим по супу. Тебе в помощь… Я посмотрел на остальных и сделал свой выбор на Корноваловой. – Тебе в помощь Лена.
- Пусть она старшая, а я в помощь; где у нас рис, я знаю.
- Отлично. Далее, что на второе?
- Мы на даче пюре с тушенкой готовим всегда, - сообщила Таня.
- Рыбакова отвечает за картошку с тушенкой, а ей в помощники – Мошкин. Годится? Утверждаем!
- На третье – компот, его сварит нам Таня, не возражаешь.
Таня не возражала.
- Мошкин, - спросил я. – Солить компот будем?
- Обязательно! – расплылся в улыбке Санёк.
- Весь или выборочно?
- А кто плохо с обязанностями справиться, тому и посолим.
- Так и запишем. На десерт хорошо бы пошло мороженое, но вы его уже слопали. Давайте попросим Ваню приготовить морковки с изюмом и песочком. И со сметанкой, там еще осталось немного. Ну а мне-то что делать? Тогда я к обеду готовлю салат на закуску из помидоров и огурцов (Ваня, не волнуйся, без лука) а  к ужину - пиццу сборную, завирайско-родничковскую! Годится?
Все утвердили, только салат попросили не делать, а порезать огурцы и помидоры ко второму. Ну и отлично. Печку растапливает Ваня, помогает Мошкин.
- А что после ужина?
- Эдип-царь.
И все, воодушевленные намеченным планом, как советский народ – наябрьскими призывами ЦК КПСС, отправились в дом совершать трудовой подвиг во славу продовольственной программы его населения.






















                221

                Коллективный обед

Картошку чистили все, за столом у телевизора. За минувший год Сашка в этой операции сделал успехи и показывал девчонкам, как надо снимать шкуру с клубней.
Потом каждый занялся своим блюдом. На электрической плите стояла большая кастрюля с курицей, которую я помог поварам осмотреть, подработать, вымыть и опустить в воду.
Сашка понес таз с чищеной картошкой на улицу – вылить воду на газон и вывалил половину на траву, быстро собрал, огляделся, не видел ли кто, притащил таз на террасу и налил в него воды, сказав, что надо для культуры приготовления еще раз ополоснуть клубни.   
Я время от времени подавал подсказывающие команды: пора снимать пену с бульона; как и в чем промыть рис; в холодную воду его не засыпать; как накрест надрезать луковицу и положить ее в бульон, и как потом вытащить ее; морковь лучше вдоль пополам - я ее потом съем, Ваня варёную не любит, да и вы, наверное, тоже; куда и как слить картошку, дайте, я помогу; чем мять ее, где сливочное масло, сколько молока в пюре, чем открыть тушёнку и так далее.  И за все это время в сторонке успел приготовить тесто для пиццы и убрал его под миску на столе.
Потом чистыми садовыми ножницами разрезал на куски сваренную курицу,  а стол уже заставлен тарелками, кастрюля с рисовым супом на печи, не остынет, хлеб нарезан, компот на терраске студится. Морковь натерта и заправлена, ждет своей очереди рядом с компотом – пожалуйста, к столу, господа отдыхающие, никого не хающие, санаторный обед подан!
Практические занятия по прививке кулинарных навыков прошли   успешно,    результаты   на   столе.  И   никто  и   подумать   не мог, что это – моя   воспитательная   работа.  Вот и славно. А как все вкусно то, что ты сам приготовил и чем друзей угощаешь!


















                222
         
                НЛО

Ну, дальше без подробностей об уничтожении завираями  собственноручно состряпанного обеда, тем более что во время его ничего существенного не произошло. Ничего не пересолили, ничего не недосолили, не уронили, не разлили, не раскокали  и прочее. Вот так вот надо общаться с детьми, товарищи родители, или уже теперь господа. Времени нет свободного? А вы поменьше его тратьте на себя да на трындение по телефону. Есть дела и поважнее.
Еще не вечер, но день уже склоняется к сумеркам. Чем будете заниматься после обеда? Ну,  прогуляйтесь… А я  здесь побуду.
Я вышел на участок вслед за ребятами. Солнце подошло к закатной точке. Тепла от его лучей не было – не лето, но они приятно золотили черный лес, зеленые ели и траву на берегу и газонах, стволы и ветви  яблонь, крыши и стены наших  нешикарных, а местами и убогих жилищ с несколькими еще красными   праздничными знаменами - всю округу, отражаясь в стёклах дачных домиков и деревенских изб, отделяя наш мир от загустевшего синего неба, на котором прозрачно белел неполный диск луны. Я стоял в саду, привороженный этой слегка печальной картиной, и гадал, почему она печальна, слушал затихающее воробьиное верещание моих ребятишек, отдаляющихся по проулку от  калитки, и думал, что если бы я был женщиной-матерью, то сейчас, наверное, почему-то заплакал бы. Вот такое описание пейзажа для характеристики героя, как учат нас учебники по литературе. И вас будут учить, дорогие мои читатели…
И вдруг над этой меркнущей в лучах солнца осенней печалью, над лесом я увидел то, о чём  мечтал в своих  ночных летних бдениях























                223

в виду звездного неба: как часто я фантазировал, что вот вдруг над мраком леса появится он, межпланетный корабль и опустится на берег реки и оттуда меня позовут и… что будет потом, я  в своих мечтах не               
распространялся; и он возник ярким шаром серебряного света и медленно плыл на лесом к нашим участкам и завис над рекой и потом медленно сел на берег. Я кинулся без памяти к калитке. Выпал из нее, зацепившись за проволоку, и упал на колени перед НЛО. Откинулась невидимая снаружи дверь, и сразу вырвалась на волю бешеный ритм группы «Ногу свело», потом из чёрного проёма выехал на землю лестница и по ней сошел на берег… высокий молодой мужчина с усами, слегка посеребрёнными висками, поднял руку в приветствии, шагнул навстречу и помог мне подняться на ноги, сказав при этом:
- Что ж вы так неосторожно, Юрий Иванович?
- Спасибо, всё эта чёртова проволока в сетке забора, никак не сделаю настоящей калитки. - Я отряхнул коленки. - Кто вы  и откуда? – спросил  без тени страха, о котором пишут все, кто встречался с НЛО.
- Я за вашими героями. Вы, находясь в своем времени, оживляете прошлое и пытаетесь восстановить его в ярких, запоминающихся деталях. И зачем? Для чего?
- Чтобы извлечь из вашего детства уроки, полезные для нынешних ребят, раз уж вы извлечь для себя не удосужились.
- А откуда вы знаете?
- Из собственного опыта и по тому, как вы школу закончили. Мы детство свое забываем, не анализируем, выводов не делаем. Мы  живем в детстве свободно и вольно, без оглядки. Если бы мы все время останавливались на каждом шагу, при каждом поступке, осторожничали, анализировали, то у нас, ни у кого не было бы детства. Это забота других людей, таких как я. Но кто же вы?
- Разве не узнаёте?





















                224

Я вгляделся в улыбающееся лукаво лицо пришельца. Не может быть!
- Господи! Александр Евгеньевич!
- Кошкин, позвольте представиться, Завирай Первый, по вашей милости, проходящий в повести «Завиранглия» под фамилией Мошкин. И зачем  вы её изменили?
- Ваня с Галей настояли, говорили: навыдумываешь всякой чепухи, наврёшь, сколько сможешь, а люди будут обижаться, меняй фамилии, настоящие не оставляй, и всё! Я так и сделал. И книжку пишу под псевдонимом, под которым начал публиковать первые главы «Завиранглии» еще в журнале «Стригунок». Так вы из будущего?
-  Да, из далёкого.  Прилетел за одноклассниками. Мы там, в будущем, читаем вашу повесть и решили, что  пора ее завершать.
- Так надоела?
- Нет, так надо. Мы хотим остаться в прошлом такими, какими вы нас сейчас изобразили. И этого достаточно вполне. Дальше может быть слишком. Ну, еще чуть-чуть для завершения, пару глав. И все. Вы их напишете и без нашего участия. Пусть наши дети и внуки узнают о нас.
В это время с улицы раздались крики, ребята бежали к НЛО через участок. Они миновали меня, кричали Кошкину-Мошкину привет, взбегали по ступеням в летающую тарелку и вмиг превращались во взрослых молодых граждан Российской Федерации. Ваня (таким он станет, наверное, когда мы с Галей совсем постареем, если будем живы), Таня, Лена (какие очаровательны женщины!)
- А Санёк где же? – спросили они.
- Да вот же я! – Сказал, смеясь, пилот летательного аппарата.
- Ну, завираи, ну, врунистры! – только и смог  выговорить я.





















                225

- Мы отправляемся, а вы заканчивайте свою рукопись. До скорого. Осторожно, взлёт!
Я  нырнул в проём забора, заменявший мне калитку, отбежал к крыльцу дома.  Лестница в боку тарелки  вползла внутрь машины времени, а это была она, дверь закрылась, сравнявшись с корпусом, и тарелка медленно поднялась над рекой и деревьями, потом – чирк -  и исчезла, даже дымного хвостика не осталось.
Я стоял и не мог понять, было это на самом деле или фантазия моя разыгралась, пока не услышал голос сына:
- Па, ты чего? Мы кричим тебе, кричим, а ты стоишь как заколдованный и молчишь?  Случилось что-нибудь? Ты не заболел?
- А, что? – я оглянулся – сзади стояли взволнованные ребятишки.
- Вы видели, как она взлетела? – спросил я.
- Кто? – Птица с белыми боками на крыше сидела и взлетела, сорока что ли…  Да,  пап?
- Да, а где Александр Евгеньевич? – вздрогнул я, оглядывая  доверенный  мне контингент отдыхающих.
Ваня поднялся на цыпочки к моему уху и прошептал:
- Александр делает пиписандр…
- Ну ладно, улетели, так улетели… «Всё нормально, старик, всё в порядке». Пошли в дом.

                Пицца
В доме: до ужина все наверх, разряжайтесь! Дартс, танцы! Только дом не развалите.
Дом трясся, скрипел и стонал. Наверху кричали и прыгали всего-навсего четверо семиклассников, а казалось что их там десятка






















               
                226

три на импровизировнной дискотеке.  Ваня утащил наверх магнитофон и началось. Ну и пусть, ну и прекрасно, пусть выдохнуться, устанут, крепче спать будут. А я под этот аккомпанемент растопил печь – мне нужны были угли для пиццы, и начал строгать для её наполнения все, что попалось под руку в холодильнике и на кухонном столе, вспоминая пиццу годичной давности. Эта должна получиться не хуже. Рецепт засекречиваю, чтобы не переписывали. Творите   блюда по собственной фантазии, импровизируйте, так жить веселее; в крайнем случае пользуйтесь приложением «Дачная кухня: к столу и впрок» к журналу «Приусадебное хозяйство».   
Когда пицца была готова к подаче на стол, музыка и грохот наверху прекратились и спустились, распаренные,  как спортсмены сборной олимпийской из сауны, участники музыкальных безумств: жарко, пить! Руки мыть и за стол, там компот и пицца горячая, приятного аппетита.
Жрум, жрам, жрум – и пиццы нету. И компота тоже. Но скоро будет чай. А сейчас рассаживаемся у открытой печи, смотрим на угли и поем: «Что такое осень? Это небо...».  А у вас есть что-нибудь про осень? Конечно, у меня все есть. Слушайте:
Светят уже в восемь
Фонари в окно.
По округе осень
Шляется давно.

Дворник змеи-шланги
Закрутил в жгуты.
От избытка влаги
Улицы чисты.























                227

Крутят вальсы листья.
Тополь, как Кощей.
Холода по-лисьи
Заползают в щель.

С каждым днём всё хуже,
Всё тоска сосёт.
Кот обходит лужи,
Лапками  трясёт.

Закрывают окна.
Задвигают тюль.
Мокрые волокна
Плачут про июль.
Вся фишка в этой песенке в том, что первый куплет повторяется после каждого куплета как припев (это для тех, кто захочет подобрать  свою мелодию к   стихам).

                Эдип-царь
За окном уже синие сумерки. Грусть приползла. Спойте что-нибудь веселенькое. Весёленькое? Тогда гимн Завиранглии. Ну-ка, вспомним: «Луна на небо вышла и сияет…» И поехали, с постукиванием ладонями по коленям. Повеселели. А теперь про Корновалову, потрафим героине песней, ей посвященной.
- А про Таню у вас есть что-нибудь?
- А Танька Рыбакова с усмешкою глядит! – продекламировал я, снова заметив ее усмешку и вдруг сказал: - О! Какая песенная строчка, надо   сделать   песню,   посвятив  ее,  Таня,  тебе. ( Но она  уже есть, 























                228

 к чему лукавить?). Пришлось спеть про острова Пасхи и Хонсю..  Раскрасневшаяся Таня улыбалась, довольная.
- И всё ты выдумал, Куст, никто у нас в классе в Машкина тряпкой на географии не кидался.
- А может, хотел? А ты знаешь, что у автора есть право на творческий домысел, выдумку. Еще Александр Сергеевич Пушкин сказал: «Над вымыслом слезами обольюсь». Вот и  я сочиняю повесть как бы про вас, понимаешь, как бы, подчёркиваю, и проливаю слезы, то от смеха, то от счастья. А вы мне помогаете, то Лена солонкой, то Санёк соленым компотом…
- Всё равно, лучше фамилии изменить.
- Хорошо, когда буду выступать   у вас в школе, я спою: «Как мне Таньку Бурлакову хоть разочек рассмешить?». Если Таня будет согласна. Как, Татьяна, Рыбаковой   тебя оставить, или переделать на Бурлакову?
Таня махнула рукой: всё равно, мол, как.
- Теперь садитесь за стол. - Я отложил гитару, достал с полки припрятанный том «Всемирной литературы» под названием «Античная драма» и бухнул им по  столу: – «Эдип-царь!». Читали? – выяснилось, что, увы, никто. – Как же мы будем доискиваться до идейно-философской концепции трагедии Софокла?
Тогда внимательно слушайте, что я вам скажу. С театром вы знакомы. Что вас интересует в первую очередь, когда вы отправляетесь туда? Посмотреть новую пьесу или старую, но вам незнакомую. Так? Так. И вот открывается занавес. Начинается действие. Оно вас захватывает, вам интересно. Вы увлекаетесь чем?
- Лена как дочь артиста оперетты сказала:
- Содержанием.
























                229

- Молодец, правильно. Содержанием и  сюжетом пьесы. А уж потом мы обращаем внимание на игру актеров. Много ли среди них завираев, то есть, правдива ли их игра. Согласны? – все были согласны.
Только Мошкин возразил:
А разве сюжет и содержание не одно и то же?
Сюжет – это придуманный порядок передачи содержания зрителю или читателю, если это не пьеса, а книга. Хотя ведь и пьесы читают в книгах. Вот например, биография человека – это содержание, как говорят, - фабула. А сюжет = это то, как ты будешь рассказывать биографию человека, начнешь ли с рождения его или с последнего дня жизни. Или с середины, с какого-нибудь яркого факта, чтобы читателю было интересно. Как уж ты, автор, закрутишь сюжет – дело твое, от таланта зависит. Но будь любезен, биографию расскажи всю. Вот так. А если вы пошли смотреть пьесу с известным вам с детства сюжетом, например, спектакль по сказке Ершова «Конёк Горбунок»?  Что вам увлекаться сюжетом, когда вы его знаете наизусть. Что же в таком спектакле вы будете тогда «смотреть». Ну, кто скажет? Ваня, что?
- Я спать буду, - рассмешил всех Ваня.
- Нет, ты ответь серьезно, пожалуйста, это важно для нашего разговора и для вашего понимания театра, как искусства.
- Я декорации буду разглядывать.
- Тоже неплохо. То есть, вы станете воспринимать постановку в целом,  как  известный  сюжет  вам   показывают   режиссер  и   актеры,
художники по декорациям и костюмам, по свету и так далее. А если вы придёте в оперу слушать, например. «Евгения Онегина», вам тоже не надо очаровываться сюжетом, вы его уже знаете. Вас будет интересовать, как поют артисты, как исполняют роли, мвстерство и голоса актеров.  Заядлые ценители оперы  ходят на своих любимых певцов: кто сегодня поёт? Ах, Козловский. Не пойду. Я Лемешева люблю, и так далее.




















                230
         
Вот так же и в Древней Греции все с детства знали мифы и легенды. А по этим известным мифам древние драматурги сочиняли пьесы и их ставили на театре. И народ туда валом вали. Посмотреть, какую интерпретацию мифа предлагает автор и как ее подают публике актёры. Вот такая высокая зрительская культура   была в древнем мире две тысячи лет назад. Не то что сейчас. Какая у вас культура может быть, когда вы в театр не ходите? Откуда ей взяться? Нам до древних греков далеко. Мы своих даже былин не знаем и смотрим созданные по ним спектакли и фильмы как откровение. А надо бы знать. Понятно это? Слава Богу, понятно.
Коли понятно, следуем далее. Ну, я сморю, вы уже начинаете носами клевать. Берёт свое дискотека на мансарде. Чуток потерпите, и будем стелиться.
Так вот, чтобы разобраться в трагедии Софокла, надо познакомиться с мифом о Царе Эдипе, тогда понимать пьесу будет легче. А чтобы все это понять и хорошо воспринять, надо прочитать. Давайте я вам буду читать трагедию, а вы по ходу задавайте вопросы, и мы будем потихонечку разбирать и содержание, и концепцию. Итак, разбираем… постели! – подал я громкую команду в конце тирады так, что, мои слушатели вздрогнули и повскакали с места.
- А чай?!
- Девочки, готовьте чай.
К чаю царевны подали то, что было прикуплено к нему в палатках на рынке. И остатки пиццы пошли в дело. Прожорливый народ эти завираи. Или разбаловались за два дня?
За чаем я решил пересказать ребятам легенду своими словами, А потом я вам ее прочитаю, да не бойтесь вы, трагедия невелика по объему, за полчасика  управимся.

















                231

И поведал я ребятам жуткую легенду о царе Эдипе.
У Лая,  царя Фив, и его жены Иокасты родился сын. Но боги напророчили царю, что он погибнет от руки сына. Тогда он трехдневному младенцу связал ноги в лодыжках и приказал своему рабу-пастуху отнести сына далеко   и умертвить  где-нибудь. Но сердобольный раб пожалел невинного ребёнка и отдал его своему другу, такому же пастуху, с просьбой вырастить и воспитать мальчика. А  этот пастух отнес малыша  бездетным Полибу и Меропе  и они усыновили его  и  воспитали как   наследника.
Эдип вырос, считая Полиба и Меропу родными отцом и матерью, но  однажды на пиру у Полиба услышал, как какой-то гость, напившись пьяным, обозвал его поддельным сыном. Эдипа загрызли сомнения, хотя гнев приемных родителей на гостя он принял за доказательство того, что он их родной сын. Не сказавшись никому, Эдип ушел в Дельфы узнать у Аполлона правду. Но тот не удостоил его ответом, а только предрёк Эдипу много «бед, и ужаса, и горя, - как сказал сам Эдип в трагедии: -Что суждено мне с матерью сойтись, родить детей, что мерзки будут людям и стать отца родимого убийцей».
Из Дельфов он отправился  в Фивы, по пути встретился с незнакомыми людьми, они его оскорбили, завязалась драка и он убил их, не зная, что один из них его отец Лай, царь Фив. А Фивы были в этот момент под властью  Сфинкса, крылатого чудовища, которое убивало всех, кто не мог отгадать его загадку. Эдип разгадал ее, и чудовище бросилось со скалы и погибло. Фивы праздновали освобождение и фиванцы посадили Эдипа на царский престол и женили на своей овдовевшей  царице, которая и была матерью Эдипа,  хотя  и   слыхом  не   слыхивала,   что  он   ее   сын. Она подчинилась






















                232

решению граждан Фив. Так сбылось предсказание богов. И мать родила от сына несколько сыновей и дочерей. И когда правда раскрылась, и Эдип узнал обо всём, он от отчаянья и горя приговорил себя к тому, что он не должен больше видеть ни матери, ни детей – всей скверны, им свершенной, и ослепил себя.
Поведав эту страшную древнегреческую легенду, я попросил ребят обратить внимание на то, что в русском фольклоре ничего подобного, основанного на кровосмесительстве, нет, может поэтому нам трудно воспринимать эту историю даже в пересказе талантливых древних драматургов.
Пока я излагал, по сути дела, содержание пьесы, напавшая было на молодежь дрёма улетучилась, они слушали меня, широко раскрыв глаза.
- Давайте теперь я вам почитаю пьесу, - предложил рассказчик.
- Поздно уже, на улице темнота давно опустилась.
- А вы ложитесь, а я буду читать, пока не уснёте. Идет? – Конечно, кто же от такого откажется! – Быстро чистить зубы, умываться и прочие дела делать и в койку!
Вскоре все лежали, натянув одеяла к подбородкам и вытаращив глаза. И  чтение началось… Ох, какой промах я сделал! Сначала мне задавали вопросы: что такое стасим и парод,  и я не смог ответить, потому что   объяснений этих указаний в тексте я нигде в книге не нашел, ни в комментариях, ни в предисловии, ранее, ещё в Москве, в литературном энциклопедическом словаре. Пришлось выкручиваться, строя ответ на догадках. Что это такое, я не знаю и до сих пор. Ну а потом, как я ни старался читать в лицах, ритм стиха драмы усыпил ребят и они сладко засопели, когда я и до середины пьесы не дошел, хотя в ней всего-то не полных шесть десятков страниц.





















                233

Эх, Андрей Юрьевич, Андрей Юрьевич! Как вы будете добиваться от ребят ответа на вопрос об идейно-философской концепции древнегреческой трагедии, не знаю. И помочь вам не смог, моя творческая лаборатория спит крепким праведным сном. Пожалуй, и мне пора.
                Всё, пьеса окончена
Не знаю, чем вас развлечь напоследок. Наши каникулы заканчивались без событий, достойных писательского пера и читательского внимания.
Нет, всё-таки кое-что было. Утром после завтрака вышли на участок, где мне удалось  перенести нашу дискуссию о пользе школьных наук в практическую плоскость. Предложил  любителям «поспорить, лишь бы не учиться» разметить с помощью знаний геометрии кусок участка у калитки: провести две параллельных вертикальных линии по границе дорожки; вдоль нее хочу посадить весной цветы и в саму дорожку положить половняк -  половинки и разные другие куски кирпичей, для чего надо снять слой земли по линии разметки. Вертикально к забору, вот этому, что вдоль улицы. Вот вам шпагат, колышки, рулетка, молоток… Что еще понадобиться, я дам. Действуйте, а я буду рядом окапывать кусты.
И началась возня юных эвклидов около забора. Вспыхивали споры, возникали монологи Мошкина, «вот именно!» Вани, капризные «да ну вас» Тани и Лены. Я поглядывал в их сторону, но   результатов пока не наблюдалось. Наконец, они делегировали ко мне Ивана. К нему, конечно, прилип Мошкин.
- Куст, а как нам делать?
- Вы что, не проходили прямой угол? – спросил я иронично.
- Было дело, - отшутился Санька и шмыгнул носом.
- А вам не рассказывал математичка, как в древнем мире





















                234

размечали углы при строительстве зданий? Этим способом народ и сейчас пользуется. Вспоминайте, вспоминайте!
- Ага! – засмеялся Ваня. – Делов-то куча. И побежал к девчонкам, Мошкин за ним.
И принялись мои  эвклиды отмерять шпагат и вязать узлы, в общем, создавать классический треугольник со сторонами 3, 4 и 5 метров. 5 метров – гипотенуза, остальные – катеты. Навязали узелков, взялись каждый за свой узелок. Соединили, потом натянули, вбили колышки вдоль забора с расстоянием между ними в четыре метра, накинули шпагат, стали растягивать треугольник.
- Па, - позвал Ваня, иди посмотри, как, нормально? Где кол вбивать?
- Так, держите крепче, подтяните ещё, вот тут колоти! Отлично, натягивай вдоль дорожки шпагат. А ту сторону знаете, как обозначить шпагатом?
- Знаем, знаем!
Вот и поработали на свежем воздухе. И прогулка не нужна, разве только на родник за водой. Это с удовольствием.
А что будем готовить на прощальный обед? - Ой, давайте обойдемся без супа? Шашлык ведь будет. - А может пиццу и шашлык? Вы сосиски и яйца все на яишницу утром израсходовали? - Еще осталось! - Тогда давайте пиццу. Кто готовит тесто? - Мы, ответили Таня и Лена.
- Ну, поняли теперь, что геометрия нужна? То-то же! Как и другие предметы школьной программы!
Всё получилось, и компот сварили, и пиццу испекли на углях в топке, как в духовке, и шашлык отменный Ваня изготовил с подручным Завираем Первым,  и чай вечерний был, и  Софокла до






















                235

конца добили, но разобраться в концепции так толком и не смогли. Не всем студентам филологического факультета  МГУ и литературного института, и даже сценарного факультета ВГИКа она дается, где уж семиклассникам, шутите, Андрей Юрьевич. Доктора наук в разных предисловиях о ней пишут по-разному. Никак договориться между собой не могут, выпендриваются, а трагедия живёт себе и живёт. В веках. Так-то вот. «Луна на небо вышла и сияет. Она…»
Ну и оторвались завираи на мансарде в прощальной дискотеке! Я боялся, что дом развалится. И попели от души на последок – и осень - ту и эту, и «Лето споткнулось…», и «Корновалову», потом «Географию», ну и, конечно, гимн Завиранглии.
На другой день с утра, в ожидании Рыбакова, занялись уборкой дома, вымели, протерли мокрой тряпкой полы во всех комнатах и на террасе, упаковали снятое постельное белье, расставили по местам вымытую посуду. Все что ли? А тут как раз и машина под окнами зашумела рыбаковская. Леонид Рыбаков оглядел критически девчонок – да ничего с ними не произошло! – Погрузили царевен   с их похудевшими рюкзаками и сумками в их машину, -  До свидания, Юрий Иванович, большое спасибо, было очень здорово и интересно! -  мальчишек – в «Запорожец», дом и калитку на замок – прощай до весны, «Родничок!» И Завиранглия тронулась к местам своей постоянной дислокации.
Как я узнал много позже, в школе ребята о поездке не распространялись, ни пацаны, ни девчонки, поэтому никому нз них не пришлось отвечать на приставания Юрки Старченкова: а чё вы там делали? Жизнь моих завираев вошла в обыденную школьную колею.

                *----*----*



















 


                236
               
                Звёздный час Мишки Машкина

Школьный «Голубой огонёк», по названию заимствованный когда-то у телевидения шустрым педагогом, уверенным, что он придумал талантливое школьное мероприятие,  стал в последствии скучнейшим заштатным классным часом, в котором учителя пытались и развлекать учеников,  и чем-то заинтересовывать в надежде пробудить в их забитых учебными программами мозгах новый свежий порыв к познанию.
На огоньке разрешался чай с выпечкой и   конфетами  – во, ура, моща! И устраивалось какое-либо действо: литературный бой, турнир знатоков, конкурсы, разыгрывание сценок и прочее, что будет придумано классным руководителем и самими ребятами. Завираи с охотой готовились к первой части огонька – обжорству с поглощением  чая  и покупных  сладких напитков. На  это выклянчивались у родителей ассигнации. Деньги дома отпускались в основном с охотой, потому как на огонёк, под присмотром, значит, учителей. Не на баловство же.
Иван дома никогда не рассказывал о классных мероприятиях и не просил никакой помощи. Всё сам. Ну как же, уже самостоятельный, в школу ездит без отцовского сопровождения – это все уже в прошлом, мы взрослые с 6-го класса и не приставайте, предки (шнурки). А мне очень хотелось побывать на «огоньке», и даже поучаствовать в нём.
В послевоенную пору не было не только «огоньков», телевизоры ещё не светились голубыми экранами по вечера в  пригородных домах.























               
                237

 Они только в столице начали появляться и то не в массовом порядке, а исключительно в семьях важных партийных и правительственных персон и у советских буржуев тайных, по-тогдашнему просто у спекулянтов и жуликов.
Но мне посчастливилось, вернее, не только мне – всему нашему классу.  С пятого по седьмой до выпуска из неполной средней Перовской школы № 7 у нас была классным руководителем молодая учительница литературы и русского языка Тамар Георгиевна Иванова. Мы млели в ее присутствии и боготворили ее, красавицу, стройную, высокую, cпортcменку и, конечно, комсомолку.
Она отдавала нам  свою юную энергию и все свободное время: стенная газета выпускалась регулярно, праздники отмечались пышно, с самодеятельностью, постановкой сценок, инсценировок, монтажами – чего только не было. А гости! Герой Социалистического труда молодой сталевар с завода «Серп и Молот»,  боевой красавец-генерал, артисты – где только она их раздобывала… Потом-то, когда подрос, я понял: разве можно было такой красавице отказать? И она старалась, и все – для нас, сопливых, стриженных под ноль, золотушных голодных послевоенных пацанов. Прически  мы могли отпускать только с седьмого класса, поэтому с апреля в шестом уже не стриглись, чтобы в сентябре явиться с отросшими чубами.
Было у нас и подобие  смеси КаВээНа и «Что? Где? Когда?» - литературные бои, класс на класс. Помню один такой, по пушкинской «Капитанской дочке». Мы выиграли благодаря моей смекалке и находчивости: я облазил накануне игры всю повесть в поисках каверзного вопроса, нашел-таки и решил, что на эту мелочь при чтении никто не обратит внимания и на таком эпизоде легко подловить противника, параллельный 7-й «Б». И вот идет литературный бой, протекает пока на равных, подходит наш черед задавать вопрос. Я поднимаю   руку.  Мне  Тамара  Георгиевна   кивает:  говори,  мол,  и  я




















                238               

спрашиваю: «А кто мылся в бане с Пугачевым?». 7-й «А» хохочет, 7-й «Б» молчит. Пауза, переходящая в немую сцену. 7-й «Б» позорно припух! Я отвечаю и мы – в шоколаде, как теперь говорят. А кто там в этой бане был, я теперь не помню, надо  бы заглянуть в повесть Александра Сергеевича.
А к чему это я ударился в воспоминания? От зависти что ли? Да нет, для сравнения радостного, что у нас в то далекое послевоенное бытие было что-то схожее с нынешним; значит, современное растёт из нашего детства, оно с нашими корнями, вот как!
Но вернёмся в завирайское время. Официальная часть огонька являла собой что-то познавательно-развлекательное, полезно-педагогическое и не скучное: малочисленная девичья часть представляла дам в бальных одеяниях – как бы девятнадцатый век, дворянское собрание,  а  галантных кавалеров в галстуках-бабочках (и достаточно) изображали одноклассники завираев, дети родителей,  претендующих на крутизну и аристократизм, в общем,  Дроздовский, Щеглов и Плинер. Всему классу они демонстрировали некоторые правила этикета по  обращению с дамами под хихиканье завираев и их сторонников: Старого, Бесика (Бессонкина) и других. А Черменцев всё рисовал  шаржи в блокноте; ну любил он рисовать, что ж поделаешь, может в нем тоже шевелились дворянские корни, которые он еще не отыскал на своем генеалогическом древе.
Господи, не успела власть советская рухнуть, как те, кто совсем недавно кичился крестьянским и рабочим происхождением, немедленно заявили право на  дворянство: тут были и поэты, и артисты, и художники, и политики, а уж депутатов – полным полно. Ну и  новоявленные  буржуи  у  нас  оказались  все  сплошь  из дворянской























                239

породы. И все сплошняком православные, со свечками у святых икон – и Плинеры, и Махмудовы - во храмах по праздникам, попадая в кадры телехроники. Чудеса превращения. И надо учиться этикету, ядрёна хмель!
Но вот действо закончено, включается электрочайник, в приволочённый в класс магнитофон вставляется аудиокассета, нажимается кнопка и – мамочки, зажимайте уши, отцы!
На каждого пришлось по пакетику растворимого чая, да по два печенья. Чай выпит, а душа просит продолжения банкета. И тогда министр Трепанг заявляет:
- А слабо всем – по сникерсу?!
- Врать-то! – Кричит Старый, обласканный поэтической музой.
- Едем! - Кричит Мишка и тянет за собой Иван и Сашку…
А я в это время был еще на работе  и планировал заехать в школу, посмотреть, что это за огонёк такой, да встретиться с Андреем Юрьевичем. Но я припоздал нерасчетливо.
Еще в коридоре на третьем этаже, где находился кабинет литературы, в котором разворачивалось действие огонька, я  содрогнулся от  магнитофонных воплей какой-то группы типа «Ногу свело»… В коридоре меня встретил Андрей Юрьевич. Мы подошли к дверям класса и остановились; я слушал информацию учителя о ходе  огонька. И о том, как трудно дается детям «Эдип-царь» Софокла. Как всегда, когда разговариваешь стоя, переминаешься с ноги на ногу. Я так и начал было, но почувствовал, что это движение дается мне с трудом: ноги прилипли к полу, отрываются подметки сапог с характерным потрескиванием.
- Что это? – удивился родитель.
- Пепси-колу пацаны разлили, - сконфузился учитель.
- Откуда она взялась?
Посмеиваясь, учитель рассказал, что Машкин напоил весь класс пепси-колой,  накормил сникерсами, чипсами и пирогами,  и еще чем-

















               

                240

то кондитерским. Да к тому было куплено   несколько пицц. Грохот пляски  за дверью класса был слышен в коридоре.
- И где ж он валюту раздобыл? – поинтересовался родитель.
- Сказал, что дома дали, - небрежно ответил учитель без тени сомнений.
Я попытался охладить радужное настроение педагога, предположив, что за этим кроется какой-то криминал, как бы к вам не было претензий со стороны Машкиных.
- Да что вы, Юрий Иванович,  волнуетесь зазря, все нормально.
-  У меня ноги к полу прилипают от такой родительской щедрости, вот почему я и волнуюсь.
Но я не смог посеять в душе собеседника никаких сомнений. А тут и веселье в классе пошло на убыль, двери распахнулись, и распаренные участники дружеской пепсикольной попойки стали расходиться по дома, распихивая по рюкзакам и портфелям остатки  Мишкиной щедрости.
По дороге домой мне только и удалось выпытать у Ивана, что Мишка повез их домой, там взял из вазы на пианино кучу денег, и они поехали назад в школу, по пути накупив всего для нормального пира. Взрыв Мишкиной щедрости был оценен классом, особенно его кринолиновой частью, как геройский поступок. Он даже получил несколько дружеских тычков от одноклассников и пару поцелуев в щеку от девчонок, отчего душа его вознеслась в эмпиреи.
Ванькино сообщение мне показалось правдивым: у нас тоже деньги были как бы общими: они помещались в вазу на фортепиано и каждый брал их оттуда по необходимости. Мы знали с Галей, что и Ванька иногда нырял туда, но умыкал помаленьку, не  ущербно для семейного бюджета. Мы не знали, каков бюджет у Машкиных, и с нетерпением ждали развязки.





















                241

На другой день из школы Иван явился молчаливым и старался выглядеть или казаться незаметным для нас, все куда-то ускользал от наших пытливых взглядов. В общем, ему очень хотелось смыться. Но куда?
- Давай, колись, - пристали мы к нему с Галей.
Ванька чуть не застонал от отчаянья и от необходимости докладывать нам о развязке  памятного исторического огонька. Но будет короче, если я перескажу своими словами.
Мишка походил в героях дня всего пару часов, не больше. Дома растрата солидной части семейного бюджета была обнаружена матерью, и она обрушила на завирая такой  самум претензий, что он не то чтобы испугался, но дал слабину и чтобы как-то отвести от себя родительский гнев, промямлил, что деньги взял не он,  вернее, не он один, а что их было трое.
Ага, завираи были заподозрены в групповухе! С этим мамуля и прилетела утром в школу. Но ее претензии были быстро отклонены всем классом и Андреем Юрьевичем, которому пришлось немало попереживать за свое неосмотрительное отношение ко вчерашнему проявление щедрости его ученика. Было заявлено, после пристрастных, нет, не допросов, а расспросов, что никто Трепанга не склонял и не подначивал к нападению на вазу, что друзей своих он сам попросил сопровождать только для того, чтобы донести закупленный товар до школы – одному не поднять, и что, конечно, это Мишка признал сам при всех, в вазу никто рук не запускал, кроме него самого.
Мамочка угомонилась, все спустилось на тормозах и вошло в колею школьной обыдёнщины. Но какая-то трещинка появилась в судне под названием «Завиранглия».  Течи еще не наблюдалось, и подавать сигналы «sos» или покидать корабль по команде «Полундра! Все за борт!» не было никакой необходимости. Но всё-таки, что-то пошло не так.




















                242

Через  год  у Мишки кроме певческих способностей, оказывается, проявился, и давно, математический талант, и Трепанг покинул Завиранглию, переведясь в школу с математическим уклоном, тем более, что в капелле он так и не попал в концертный хор и не довелось ему прокатиться в Соединённые Штаты Америки. А может быть, мамуля  вывела, наконец,   из-под дурного влияния  Завирая Первого и Врунистра своё любимое чадо, как знать.
Но не будем о грустном, мы же описываем только весёлые фрагменты завирайской жизни. Вперёд!

                *_____*







































                243

                Как Петр Первый завираев встречал

Время то проносится стремглав, как встречный скорый поезд в окне – чирк, чирк – и умчался, словно последний день каникул, и завтра в школу; то медленно, томительно медленно, как урок, на котором ты боишься, что вызовут к доске и молишь Бога, чтобы он поскорее кончился, а он все тянется и тянется, ну когда-а-а же звоно-о-о-к!
Или вот: кажется, только вчера перешли в восьмой, а сегодня уже почти месяц, как отучились в одиннадцатом, скоро, ой скоро – последний звонок.
А кое-где распевают мою песню 

            Школьные времена
В окно пораньше солнышко стучится,
Чтоб поскорей поднять с постелей нас:
Сегодня мы идём,
Идём, идём учиться,
Идём, идём учиться в первый класс!

Ах, как же время быстро, быстро мчится,
Учебники меняя всякий раз.
Сегодня мы идём,
Идём, идём учиться,
Идём, идём учиться в пятый класс!

Мы  после школьных явимся каникул –
Учителя узнать не могут нас.
И вот уж майским днём нам одуванчик крикнул:
- Прощай, прощай, прощай, девятый класс!




















                244

Глаза у педагогов повлажнели,
Платочки мамы держат возле глаз:
Сегодня мы идём, шагаем без портфелей
В последний раз в одиннадцатый класс!

И никуда от этого не деться,
Последний прозвенит звонок сейчас.
Уходит навсегда, уходит наше детство.
Что за порогом школьным ждёт всех нас?

Уходит навсегда, уходит наше детство.
Шагай смелей, одиннадцатый класс!
Но пока сентябрь, и школа взбудоражена подготовкой к очередному турслёту. Повизгивание от предстоящего удовольствия, предвкушения вольной лесной жизни, пусть хоть и на денёк, - это в норме завирайского бытия.   Слёт не простой, а связанный с 300-летием российского флота, и классы встретятся с его основателем Петром Первым и должны будут его величать на опушке леса у ручья. И сразу представился Сашка Мошкин, моющий в этом ручье алмазы. А теперь вместо алмазной трубки, открытой королем Завираем Первым, будет вручение трубки императору Петру Первому.
По традиции, одиннадцатый класс, не весь, а только самые крепкие и активные мальчики, отправлялись накануне на место турслёта готовить площадку. Ночевали там в палатках, а утром встречали школу.
Так было и на этот раз,  и завираи  поехали с физруком Анатомием на рекогносцировку местности. Да, они уже выпускники. Два года назад по окончанию неполной средней школы из двух девятых      классов    сформировали    один   десятый.  Процесс  отбора





















                245

происходил на  глазах моих и многих других родителей, самых активных, общественников, как говорилось в эпоху социализма. А как же, для этого и старались. Самого, конечно, отбора мы не наблюдали. Он совершался   в  кабинете  директора.  Но  какими  оттуда  выходили
завираи! Ваня  явился в коридор   с потерянным лицом и мокрый настолько, что вытирал шею носовым платком. И страдали только мальчишки. Девочки плавно перешли в десятый без промывания мозгов  отборочной комиссией.
- Ну что?- Нервно спросил я министра Врунистра. – Пожевали и выплюнули? И куда?
- Он вяло улыбнулся и только и смог выговорить:
-  Сюда, куда ж ещё-то…
Мошкина комиссия жевала с удовольствием и дольше всех. Отыгрались на нём за все его проделки, но оставили заканчивать среднее образование, как же без него. 
И теперь – предпоследние шаги. Отправились под командой Анатомия готовить базу. Прибыли туда, а там занято, какие-то крутые пацаны уже застолбили место для своей школы. Отваливайте! Силы неравные, да и что воевать – место не купленное, кто успел, тот и пан. Разбили в сторонке свои палатки, развели костерок, стали гадать, как сообщить школе. Анатомий дал задание Мошкину и Моршану – идти на станцию в поселок, найти почту, позвонить директору. Так и сделали, и остались на месте до утра.
Утром школа собралась, а куда двигаться, не знает. Кто-то вспомнил о другом месте, где давно не был, и рискнули отправиться туда, команде Анатомия оставили в школе координаты. Другой маршрут, другая ветка железной дороги, но…
Но добрались, и вместе со всеми – жалкая кучка печальных  будущих   выпускниц – все,  что    осталось    от  класса, откочевавшего





















                246

большей, мужской своей частью вчера на старое место. И как же им участвовать в торжествах, если нет ни Сашки, ни Ивана, ни других завираев.
А новое место – как специально подготовленное для съёмок художественного фильма, да  школе досталось. Середина сентября. Деревья только местами   подмазаны желтой краской. Тепло, солнечно, ну точно, как в песне: «Время, пожалуйста, выверни руль, пусть после августа снова июль». Огромная опушка леса, охваченная им с трёх сторон. Посередине неё – могучий дуб во всей красе. Вот возле него и началось разворачиваться праздничное действие.
Каждый класс – это гости императора Петра Первого. Десятый класс – царский двор, свита.  Из девятых и восьмых классов сформированы банды корсаров – морских разбойников, Средние классы представили запорожцев, плясуний, в общем – народ, славящий императора и его флотоводцев. Младшие ученики изображали просто малышей – юных мореходов, выстроившихся по контуру ими же изображаемого корабля с палкой-мачтой и парусом, веревочками – вантами, леерами по борту и так далее.   
Все остальные, включая учителей и родителей, были зрителями, да все были ими, глазели друг на друга в нетерпении, ожидая начала. А командиром праздника являлась директор школы – в тельняшке, морской фуражке и вместо бинокля – мегафон на ремешке через плечо.
И вот выходит императрица  Екатерина (мама первоклассника) в длинном до травы бальном платье, с причудливой прической, торжественно выплывает на середину «сцены»  и кличет Петра. И он является (тоже чей-то папа, из младших классов) – в треуголке, ботфортах, с алой лентой через плечо, к которой прикреплен какой-то орден.






















                247

И тогда, ему навстречу, нарушая сценарий, тщательно прописанный директрисой и ее помощницами, пошёл я. По ходу снял с плеча директрисы, облитого тельняшкой, мегафон, шепнув хозяйке праздника, что ничего не испорчу, только стихи  - по теме! – встал напротив императора, извлек из заднего кармана джинсов листок со стихами и развернув его, рявкнул в микрофон: «О, грозный Пётр!». И лес притих, и все замерло. И полетели над опушкой, звеня, мои строки:
О, грозный Пётр! Не только под Полтавой
Россию ты покрыл великой славой!
Деяньями твоими дорожа,
Россия посадила на ежа
Германию!.. Но нынче, извини,
                Не справилась с бандитами Чечни.
«Пётр» слегка опешил, я ему подмигнул, он озираясь, глянул на директора. Та кивнула ему и рукой махнула, мол, ничего, можно. И он приосанился по-императорски. А я продолжил:
Воскресни, Пётр! Ведь это не пустяк:
Чтоб снова гордо наш вознёсся флаг!
О, славный Пётр! Ты дал России флот!
Он был её надёжа и оплот,
А нынче что же остаётся нам?
И порт, и флот – всё отдано хохлам.
Под кронами дуба местами раздался смех и аплодисменты _(слегка). А я декламировал дальше:
Воскресни, Пётр! Ведь это не пустяк:
Над Чёрным морем твой пусть реет стяг!
О, мудрый Пётр! Ты неучей учил,
Но дух Петра в учении почил.
Воскресни, Пётр! И положи свой глаз
На всех, кто слаб в учении у нас.




















                248

Воскресни, Пётр! Ведь это не пустяк:
Отметки нет противней, чем трояк,
Великий Пёрт! У леса на краю
Былую славу мы поём твою!
От волн ручья, что омывает брег,
Путь открываем в двадцать первый век!
Господи! Ручей-то около того леса, где Сашка «добывал» брюлики, а здесь… Но надо завершать:
О, дух Петра! На подвиг нас зови,
Всех вдохнови и всех благослови!
Я сунул в руки Петра мегафон и листок, шепнул: «Прочтите ответ, внизу четыре строчки», и отойдя на два шага, низко поклонился императору и встал на одно колено, склонив голову.
И над поляной зарокотал прекрасный бас чьего-то папы, ряженого Петром:
Когда вокруг меня орлы такие,
Всё, я уверен, выдюжит Россия!
Вперёд, друзья! Поднимем паруса!
И пусть благословят вас небеса!
И поляну покрыл гром аплодисментов. Громче всех хлопала директор школы в тельняшке, радуясь, что так удачно вписался стих в задуманное действие.
Я уже не помню, было  на самом деле мое выступление или я только мечтал  о нём, но стихи сочинялись к этому дню и сохранились
в моём архиве. Пусть так и будет в книжке. Завиранглия есть Завиранглия.
А  действие продолжилось. Корсары преподнесли Петру Первому свой презент – огромную курительную трубку, вырубленную






















                249

из свежего двухметрового бревна. Где его взяли, кто делал, как вырубал ли, выпиливал ли бензопилой – не могу знать. Но очень хотелось пожать руку мастеру.
Запорожцы – смешные пацаны в мерлушковых папахах, с приклеенными бумажными усами на разделочной доске поднесли Петру ботик, вырезанный из дыни. На мачту, торчащую из жёлтой спелой груши, был наколота  половинка очищенного мандарина. На боку дыни надпись: «Ботик Петра». А потом они плясали, но как! А девчонки выдали модерновый ритмический танец - супер! Если бы я тогда отснял все на кинокамеру или хотя бы описал в блокноте все номера программы. Я бы вам сейчас такую здесь накатал главу! Но… Но, дорогие читатели, вы должны сами сочинять сценарии собственных праздников, а не заимствовать их у других авторов. Свое – оно родное, близкое и самое сладкое, да. Кое в чём я в скором конце вам помогу, конечно, по старой дружбе. Ну а сейчас надо довести до конца этот рассказ.
А неудачники - завираи вернулись в школу, узнали адрес новой дислокации турслёта и прибыли на поляну, едва волоча ноги от усталости, только к конце праздника. Как раз костры уже догорали, скатерти были накрыты – вот им  поесть и досталось. «Ох, - падали они на траву. - Пи-и-и-ть!». Обжарили на палочках сосиски, опустошили наши термосы, бутылки с водой; в общем, вели себя по-завирайски, пользуясь жалостью, которую к ним, уставшим попусту, все проявили. Но праздник удался. И девчонки наперебой им его                пересказывали. А я дал почитать бумажку со стихами, обращенными к Петру Первому. Описывать обратную дорогу    неинтересно. Нормаль добрались, без происшествий. Никого в пути не потеряли, ничего в лесу не забыли. Только кроссовки и фотоаппарат. И термос. Но это не наши. Не надо быть этими, как их... Отгадайте загадку: «В огороде не растят, дразнят им всегда растяп». Вот  именно.




















                250

        Последний звонок
После Нового года началась нервная подготовка к последнему звонку и выпускному вечеру. Учёба – это важно, само собой. Многие уже с осени поступили на подготовительные курсы в разные вузы,     а  наш Иван - в мой родной агроинженерный университет с целью поступить на переводческое отделение педфака.  Как они с Мишкой Машкиным вне школы занимались английским – надо отдельную книжку писать.
Меня классный руководитель Белла Рахмановна попросила  что-нибудь сочинить к выпуску ребят из школы… Но по порядку.
Чем отметить последний звонок? Будет традиционное  хоровое пение во дворе школы, которое соберёт толпу слушателей-зрителей, традиционный проход выпускника с первоклассником на плече, который станет трясти колокольчик – такое по все стране можно увидеть. А вот что-нибудь оригинального можно? Можно. На мои стихи композитором Михаилом Протасовым написана песня «Последний звонок» и будет напечатана в 3-м номер «Стригунка»   Я даю классу стихи и ноты, они с музыкальным педагогом, каким – решите сами, разучивают и  поют её на школьном празднике в зале. Такого еще нигде не было. Вы будете первые исполнители песни. Самый оригинальный номер. Согласились.
А  ещё  нужна короткая и легкая, несложная в постановке пьеска, что-то вроде капустника. Сможете? Попробую. 
Работа началась. Но разве могла   пьеса обойтись без моих завираев? Конечно, нет. И они в ней были представлены. И читана пьеса в классе в присутствии педагогов и одобрена и принята к постановке. Но…























                251

У Беллы Рахмановны возникли сомнения. Она, как мне кажется, побоялась, что постановка пьесы отнимет у ребят масс времени от подготовки к экзаменам, А потом главный персонаж, прототип Завирая Первого неожиданно и тяжело заболел, перепугав  родителей, друзей и всю школу. Так что в жизни обошлось без постановки, о чем я очень жалел. Но  всем выпускникам и всем педагогам была  вручена папка с золотым тиснением, в которую вложили и песни, и стихи, обращенные к каждому одиннадцатикласснику, и каждому учителю, плюс экземпляр этой пьесы, а девчонкам  еще и песни, им посвященные.
И я хочу, чтобы в книге произошло то, чего не  случилось в жизни – это будет правильно и в соответствии с законами драматургии:  чтобы в финале книги ее герои  сыграли эту пьесу…

                *         *          *
25 мая. Рекреационный зал полон.  Свет притушен, задняя стенка сцены, усеянная зажженная ёлочными лампочками-малютками, таинственно мерцает, как космос, настраивая зал на общение с вечностью, с быстротекущим временем… Беззвучны, едва различимы пока на сцене выпускники. Вперёд выступают ведущие: ученик и ученица, их лица высвечиваю прожекторы-пистолеты.
Ученица:  Дорогие друзья! Дорогие учителя, родители и гости! Дорогая, родная школа! Завершается первый важный этап нашей жизни, нашей юности.
Ученик:      Как стремительно мчится время! Кажется, только вчера мы не все буквы выговаривали, а сегодня вон какие говоруны вымахали! Правда, у доски некоторые до сих пор предпочитают отмалчиваться.
Ученица:   Подожди! Что-то ты сразу не в ту сторону поворачиваешь. У нас не классное собрание об успеваемости и дисциплине. У нас   торжественная линейка, посвященная окончанию учёбы в средней школе. Подбирай слова, соответствующие моменту. Ведь сегодня – последний урок!
Ученик:   Ой, блин, последний?  И больше не надо бежать на занятия? Ура, пацаны, по домам!

















                252

Ученица:   Ну что ты всё никак из детского возраста не выйдешь. Остроумен тот, кто умеет острить к месту.
Ученик:      Хорошо. Дорогие друзья! Все, кто пришёл на последний звонок! Близится миг, который встанет, как поется в песне, «…между прошлым и будущим. Есть только миг, за него и держись!». Кажется, я начинаю понимать смысл этих слов. Последний звонок – и есть тот самый миг, который свяжет воедино наше прошлое и наше будущее!
Ученица:  Этот миг, уйдя в прошлое, будет постоянно держать связь между нами и  родной школой, напоминая нам о наших учителях, друзьях, о замечательной этой поре, помогая нам твёрже и уверенее совершать свои шаги в будущее.
Ученик:    Вот и хорошо было бы сейчас хоть на  немного из этого мига заглянуть и туда, и туда.
Ученица (не понимая):   Куда «туда»?
Ученик:   В прошлое. И в будущее.
Ученица:  Ну, чего захотел!
Ученик:    А мы это запросто. Ведь этот миг, скажу тебе по секрету, - волшебный. В этот миг всё возможно!
Ученица:    А как?
Ученик (заговорщически): Сюрприз. На чердаке школы наши завираи нашли странное сооружение.
                Ученики обступают ведущих
Да, нашли. И на нём была надпись: «Машина времени». Мы думали, что это от Макаревича, а Антон взял и дёрнул за одну ручку. И мы все как будто бы куда-то провалились. И оказались вдруг на колокольне. А внизу всадники, телеги, люди в армяках да зипунах. И священники с кадилами. На месте нашей школы ведь церковь стояла. Вдруг нас заметили и начали кричать, как в том кино: «Нечистая, нечистая!» Мы






















                253

заорали, Антон дёрнул ручку назад и мы вернулись в наше время: опять чердак и темнота.
Ученица: Вот, вот, темнишь ты что-то. Юрка Старченков тебе сейчас крикнул бы: «Врать-то!» Не верю я тебе!
Ученик:   Почему?
Ученица:   Хотя бы потому, что Антон Васёнов с вами никогда на чердак не полезет!               
Ученик: Ну не Антон. Это Ныря был.
Ученица:   Ладно выдумывать. А откуда она там взялась, эта машина?
Ученик:   Не знаю. Может, выпускники прошлых лет сделали. Может, физик с историком на совместном уроке придумали. Может, ветром занесло…
Ученица: А может, это раскладушка нашего сторожа Аурэла…
Ученик:   Не знаю… Но давайте попробуем связаться с прошлым. Чем мы рискуем? Ребята, тащите установку.
Установка почти готова: рамка – большая, в виде контура экрана телевизора;   перед ним – кинопроектор «Русь» и экран от него. В «кадре» - стол, стулья. Выпускники занимают места в зале.
Ученица: Ну, Антон, давай вторую попытку!
Ученик:   Только не резко, чуть-чуть.
         Антон нажал кнопку кинопроектора. На экране – первое выступление                хора первоклассников на концерте для родителей. И понеслись            реплики и ребят и взрослых: «О, Господи!...-  Когда же это было?... –           До революции… – До ГКЧП… –Ой, это же наш Митя… – Антон… -           Сашка,  Сашка Мошкин!- Смешные-то какие! И так далее.
                Экран гаснет. Зажигается свет.
Ученица:   Ой, хочу еще посмотреть на нас, на маленьких!
Антон:       Пожалуйста!
























                254

Нажимает кнопку. Экран высвечивается без изображения. Аппарат стрекочет. В раме кадра появляется первая учительница Валентина Константиновка Булгатова. Первоклассников изображают выпускники, среди них Иван Моршан и Сашка Мошкин. Все  что-то      старательно рисуют.
Ученица:    Ой, а сейчас куда мы попали?
Ученик:    Туда же, в первый класс. Нет, во второй или третий, наверное.
Ученица:     А кто это?
Ученик:      Не узнаешь? Это же Валентина Константиновна Булгатова! Наша первая учительница!
В. К. (обращаясь к ученикам, строго):  Кто ходил в «Макдон»?!
                Ребята тут же вскидывают над головами флажки с   эмблемой «Макдональдса»
Ребята:   Мы не ходили! Мы там не были!
Ваня:      Ой!
В. К.       Почему ты ойкнул?
Ваня:      Мошкин щипается!
В. К.:      Не щипается, а щиплется, следи за своей речью! А Мошкин выходит из класса и без матери не возвращается!
                Сашка покидает «класс»
В. К.: (Ивану, но может быть на его месте и другой ученик) Ну вот, покажи, что ты там нарисовал?
         Берет у него листок, показывает залу.
Ваня, этот твой рисунок я сохраню и вручу его тебе и вам всем – ваши рисунки -  на вашем последнем звонке, когда вы окончите школу. Это будет очень и очень скоро, к сожалению. Вот что я приготовила для вас… (Хочет показать, но в это время входит Мошкин в пальто и платке или шляпке своей матери).























                255

«Мама»:   Вызывали, Валентина Константиновна?
В. К. Здравствуйте, Людмила Петровна. Саша очень способный мальчик, но очень неусидчивый. И обожает подраться. Вчера в раздевалке забил десятиклассника, едва разняли. А сегодня очень больно щипал товарищей.
 «Мама»:   В кого он такой? Ну, прямо не знаем, что с ним делать? Ущипнуть что ли разок, чтобы опомнился? Скажу отцу, пусть разберётся с ним по-мужски.
Уходит. Валентина Константиновна выходит на авансцену,
                через рамку «машины времени» - из прошлого в настоящее
                и вручает выпускникам их работы, нарисованные ими
                в начальной школе, показывая рисунки залу под возгласы                удивления, восхищения и доброго смеха
Ученик:     Внимание! А сейчас машина времени отправляется в пятый класс!
Включается проектор: на экране фрагменты турслёта  шестилетней давности: вот ребята поют в вагоне электрички, нестройной цепочкой бредут туристы вдоль железнодорожного полотна к лесу. Вот Мошкин добывает брюлики, свалка у костерка, где Сашке дают тумаков, забег завираев по дистанции, песни у костра и другое. И снова смех и ахи, и охи мам.
        Экран гаснет, зажигается свет.
1-й ученик:  Вот мы и побывали в прошлом. А можно ли на этой машине в будущее слетать?
2-й:   Пока нельзя.
3-й:   Мы все вместе на земном шарике в него летим.
4-й:   Это понятно. А  нельзя ли слетать с опережением?

























                256

3-й:   С опережением ты всегда в буфет летаешь.
2-й:   Пацаны, не заводитесь. Я сказал, что слетать нельзя, но я не говорил, что нельзя заглянуть в будущее.
3-й:   Ну всё ясно, сейчас ты начнёшь говорить о прогнозировании, щеголять непонятными словечками. Умный, как Роман Плинер.
1-й:   В будущее заглядывать не надо. Его можно спрогнозировать, смоделировать, рассчитать на компьютере. Главное – наметить, чего хочешь достичь, кем стать, когда и что совершить. А потом делаешь программу, ставишь дискету и…
Ваня:  Прошу при нас с Сашкой непонятными терминами не сыпать и не завираться.
3-й (Первому):  Это неинтересно.   Просто жить, куда интересней. А знать наперёд все минуточки своей жизни – кошмар! Другое дело – разочек заглянуть в будущее.
2-й:   Пожалуйста! Эта конструкция позволяет установить видеосвязь с будущим. Пробуем?
4-й:   А на сколько лет вперед?
1-й:   Давай лет на пятнадцать!
2-й :  Включаю!
В зале гаснет свет. Работает вхолостую, без пленки,
                кинопроектор, мерцая лучом и стрекоча. создаёт некую    таинственность происходящего. В экране «Машины
времени» возникает «постаревший» Сашка Мошкин с приклеенными усами. Он беседует с мальчишкой – с любым из первоклассников.
Мошкин ( на шее у него динамовский шарф):  Ты понимаешь, что ты наделал? Ты знаешь, у кого ты пытался снять с «Мерседеса» эмблему? У моего старого другана Ваньки Моршана!























                257

Первоклассник (трёт глаза):  Да я… Я больше не буду…
Мошкин (строго): Как фамилия?
Первокл.:   Литвиновский…
Мошкин:   Из какого класса?
Первокл.(канючит):   Господин учитель, простите…
Мошкин:   Нет, ты, господин Литвиновский, скажи, из какого ты класса?
Первокл.:   Из первого «А».
Мошкин:    Имя?
Первокл.:   Серёжа…(плачет).
Мошкин:    Отчество?!
Серёжа:   Дмитриевич… (ревёт).
Мошкин:   Ну, Серёга, ты даёшь! Передай моему другану Митьку, папашке твоему, чтобы он тебе уши нарвал!
Серёжа:   А папы нету…
Мошкин:    А где ж он? Опять воюет? А ведь обещал на вечер встречи выпускников приехать.
Серёжа:   Он в командировке в Америке.
Мошкин:    И что он там делает?
Серёжа:    Защищает американцев от канадцев. У них там конфликт.
Мошкин (с удовольствием, расплываясь в улыбке):   Завираешь?!
Серёжа: Если завираю, то только чуть-чуть. А что, я вас обидел? А папка уже прилетел. И скоро будет здесь…
Мошкин (прогоняет его):   Ладно, чеши отсюда. (Поворачивается к залу). И в кого они только пошли, детушки наши?! По алгебре – ни в зуб ногой, в истории – ни бум-бум… Объясняешь им, объясняешь… А они считают, что Александр Невский – это Розенбаум из Питера… Да…   Вот   иду    на   вечер  встречи, а этот шплинт у Ваньки  эмблему






















                258

откручивает…. Так, ну ладно. Мне на вечере встречи роль дали: прочитать стихотворение, которое я читал пятнадцать лет назад на последнем звонке (роется в карманах). Куда я листок засунул. А, вот он (достаёт бумажку, разворачивает). Нашёл!  (Принимает позу чтеца, декламирует):
                ОДА
        Родной школе от 11-го выпускного
 Вы знаете эту школу?
 Её вы не знаете. Вот!
Такие у нас приколы-
Хватаются все за живот.

То шубу кому-то порвали,
То что-то сломали в спортзале,
То словно всех смыло волной –
Прошёл Аурэл* наш родной.

Вот солнышко светит в окошке.
Девчонки в углах: «Шу-шу-шу…»
И всем успевает Мошкин
Навесить на уши лапшу.

Наш юмор неистощимый,
На всё мы находим ответ.
И мы обожаем химию,
Наш самый любимый предмет.

Чего бы мы, братцы, стоили,
Чего б мы имели, братики,
Когда б не любили истории
И, главное, математики?
               
* Аурэл – всегда нетрезвый школьный сторож

















                259

А физика? Ну, конечно же!
А так же физ-ра и лит-ра…
А что не успели с вечера,
Успеем добить с утра.

За двадцать минут сочинение
«Тоталитаризм» настрочим.
На инглише как привидения
Сидим, по-английски молчим.

Познанья у нас не узкие,
Надежна их глубина.
Уйдем, углублённые музыкой
На вечные времена.

Потянутся годы длинные.
Всех выпущенных не счесть.
Но память не смеркнет о Плинере,
он школы краса и честь.

Доску к стене, из мрамора,
Примкнут с золотой строкой:
«Здесь Сомкина того самого
Нога ступала порой».

И как на экране стерео,
В пыли коридорной светясь,
Возникнет однажды мистерия –
Отрывки из жизни про нас.





















                260

Вот с Рыбаковой Танею
Сашка заводит трёп…
Вот, погружённый в молчание,
Ваня Моршан сморщил лоб…

Вот речи фонтан не в силах
Заткнуть наш  Щеглов  Денис,
Суворина просит Литвиновского
Исполнить шлягер на бис…

Время школьное, милое,
На миг остановись!
…………………………

Черменцев рисует шаржи,
Ныриков вбросил жетон…
В общем, творил здесь каждый
Всё, что задумал он…
………………………………..
Вы знаете эту школу?
Не знающий не поймёт,
За что мы пошли бы пешком к ней
Сквозь вечный арктический лёд.

О, если б могли мы с любовью
К сиянию ваших лиц
Достать со всего Подмосковья
Цветы изо всех теплиц!






















                261

Не надо выдумывать рая.
Пусть стены твои стоят,
Школа наша родная –
И рай наш и радостный ад!
2-й:     Ребята, что-то звуковая связь в ту сторону заела. Алло, алло! Ответьте прошлому!
Мошкин (озираясь): Чего это? Кто здесь?
3-й:    Мы из прошлого! Из вашего выпускного года! Ответьте, кто вы!
Мошкин:     Кто, кто, Мошкин, кто ж еще.
4-й:     Санёк, ты что ли?
Мошкин:     Ну, я.
                Все по очереди задают ему вопросы
- А кем ты стал?
Мошкин:    Кем надо, тем и стал.
- А где работаешь?
Мошкин:    А вы не поняли? В нашей школе, историю преподаю.
- А что там у вас?
Мошкин:    В каком смысле? А, понятно. Звезды на башнях Кремля остались, Ильича еще не захоронили. Метро стоит двадцать рублей.
- Сколько?
Мошкин:     Двадцать, глухие что ли. Сколько было тогда, мы уже и не помним. Сейчас кризис в стране, как и во всём мире. Все дорого. Школьный переулок с одной стороны закрыли и там построили школьный бассейн. А переулок переименован и называется теперь он Расщупкинский тупик.
- А за что?
Мошкин:     Наш Расщупкин президента спас.























                262

- Какого президента?
Мошкин:    Какого надо было, того и спас. Вам скажи, а потом вы его не изберёте и все нам поломаете, знаю я вас.  . А сейчас у нас президент… Ой, тоже не скажу, причина та же.    А в Америке президент чёрный, во как!
- А наш?
Мошкин:  Не понял.
      - Наш чёрный?
Мошкин:  Наш не чёрный, не красный и не голубой, он белый, понятно. Но многие ещё хотят красного, Но вряд ли пока у них что-либо получится.
- А как вы там, вообще?
Мошкин:     Да всё нормально. Как и пятнадцать лет назад. Всё и все на своих местах. Даже спартаковская эмблема на сливном бачке в туалете на третьем этаже.
-А кто кем стал? Литвиновский где?
Мошкин: Третью военную академию заканчивает, генштабовскую.
- А Плинер?
Мошкин:     Четвёртый секретарь посольства в Лихтенштейне.
- А Ванька Моршан?
Мошкин:     Личный переводчик президента!
- А…
Мошкин:    Пацаны! Мне пора идти. Могу только всех успокоить: у нас всё нормально. Пока! Всем привет, особенно Мошкину! Передайте, чтобы сам сюда не совался: уши надеру.
- За что?
Мошкин:    За что? Учиться надо было получше. Так что налегайте, пока молоды, не на пиво, а на учёбу!
- А девчонки, девчонки где?























                263

Мошкин (напевает):     «Девчонки, их подруги, все замужем давно…», как поётся  в старинной песне. А Настасья – главный редактор президентской газеты. Ну, пока! 
- А поёте, поёте что?   
Мошкин:    Как всегда – «Музыка, музыка», о Москве, наши песни.
- А Завиранглия?
- Она у каждого своя. Вот Серёга Литвиновский, наверняка её уже создал.   А ушедшие завиранглии не возрождаются. Только гимн иногда поём… Ну все, прощайте!
Мошкин из будущего уходит со сцены. Ребята вздыхают.
1-й:     А давайте нырнём ещё глубже в будущее. Машина может на тридцать лет вперёд…
2-й:     На двадцать давайте.
3-й:     Поехали.
Снова работает кинопроектор. На экране – нерезкое
изображение – для фона (или проектор работает
без заправленной ленты. для обеспечения яркого
пятна света).
Голос из-за кадра:    Алё! Сивой-то плёхо соединяица. Видимости никакой. Одна слысымость. Я слусаю вас. Кто выходит на свясь?
1-й:    Алё, алё! Это Москва?
Голос:     Мосикывыа…
2-й:     Это школа?
Голос:     Сикола, сикола…
3-й:     А почему так плохо говорите по-русски?
Голос:     Я очина холосо гавалю по лусыка. У меня по лусыка толика пятёлочики.
2-й:     А что вы там сейчас делаете?





















                264

Голос: А чичаза у нас по всей сиколе идёта улока япоския языка.
1-й:     А почему?
Голос:     А потомусита мы сначала купили Курилиские остлова, потома, когыда вы их плоели, мы пликупили Дальния Востока, потома Сибиля…
1-й:     И где же теперь Япония кончается?
Голос:     В Любелцах, где живут любелы. А от Одинцова Белолуссия начинается, однако.
2-й:     А кто у нас президент?
Голос:     Кто у вас, не знаю, а у нас Владимила Владимиовича…
3-й:     А где же Литвиновский?
Голос:     Генелала Литвиновская командует каспийским флонтом, однако. Япония ласшиляется…
4-й:     А школа, а капелла?
Голос:     Елизавета Геолгиевна на семинале в Лондон, а капелла, как всегда, в Амелике, плавда, тепеля в Юзыной.   
1-й:     А Плинер?
Голос:     Плинела, однако, посола в Лихтенштейне.
2-й:     А вы кто?
Голос:     Дивановский, однако. Мы с Челменцевым осинь многи лисовать, однако, иелоглифоф. Вот, помогаем лодной сиколе.
3-й:     Алло! Алло! Бред какой-то… Помехи, ничего не слышно… Мистификация…
4-й:     Чего, чего?
1-й:     Мис-ти-фи-ка-ци-я! слова надо было учить и литературу почитывать.
2-й:     Неужели это ждет нас в будущем?
Митя Дивановский и Митя Черменцев, сегодняшние, появляются
в рамках экрана.


























                265

Митя (смеется):  Нет, ребята, это мы вас дурачили просто-напросто. А вы и поверили. Что-то в машине сломалось, вот я и решил посмешить вас.
2-й      Дулачока!
3-й:     Ладно, давайте попробуем ещё раз. ставь на масимальную отметку.
4-й:     На тридцать лет вперед. поехали!
     Снова стрекочет кинопроектор. В «кадр» условного
телевизора-монитора входит персонаж – лысоватый,
седой, с седыми усами (парик театральный
либо самодельный из купальной шапочки). Ребята ахают.
1-й:     Моршан, ты?
Персонаж (берет гусиное перо, пишет, оглашая текст):  «Ещё одно, последнее сказанье, и летопись окончена моя…»
Поднимает голову, смотрит в зал.
Ваня:      Ну, я, а что?
1-й:     А зачем ты в летописца превратился?
Ваня:     А, это… Это у меня роль такая. Мы готовимся к 30-летию со дня окончания школы. Вот и учу (Читает в образе):
Поведаю я вам, друзья, о детстве,
О том, как мы учились кое-как…
Снимает парик, усы и бороду.
Ваня:     Ох, устал я от этих репетиций. Ну, прямо, как в 11-м классе: то «Огонёк», то «Последний звонок», то еще что-нибудь…
2-й:     А какой сейчас год?
Ваня:     2027-й.
Ребята ахают.
3-й:     А почему же ты такой молодой?
Ваня:     Ну, не такой уж и молодой. Просто выгляжу так.
4-й:     И почему?























                266

Ваня:     Через двадцать лет после окончания школы один из наших одноклассников открыл секрет долголетия. И вот мы все такие   молодые.
1-й:     И все живы?
Ваня:     Вот именно. Да и времени прошло всего ничего, чё вы так всполошились-то? Белла Рахмановна сейчас бьется над новым сценарием «Последнего звонка». Елизавета Григорьевна гостей иностранных принимает, красной икрой  угощает их в буфете. Хор к поездке в Японию готовится… Химичка ведёт научный кружок. В стране опять   перестройка. Сплошная химизация и электрификация.
2-й:     А билет в метро сколько стоит?
Ваня: Поживешь с наше, узнаешь.
3-й:     А что за секрет, что за секрет?!
Ваня:     Секрет простой: учиться смолоду как следует, быть добрым и веселым, любить и уметь петь, завирать, никого не обижая… Ну, кое-что он придумал из биохимии, которую тоже надо любить.
4-й:      А подробнее?
Ваня:     Подробнее нельзя, потому что можете ещё помешать.
1-й:     А кто сделал открытие, скажи?
Ваня:     И этого не скажу. Вдруг на него повлияете. Тогда время изменит свой ход и… сами понимаете, в кино не раз видели, что влиять нельзя.
2-й:     А я знаю, это – Плинер!
Ваня:     Плинер – посол в княжестве Лихтенштейн. Не гадайте, всё равно не скажу. Доживёте – узнаете.
3-й:      А как ребята, ребята как? А как я?
Ваня:     Ты во вкус учёбы вошёл, как только школу кончил. Три вуза, семь    специальностей…    А   Ныриков тренер -  сборной по кёрлингу.





















                267

Сейчас на мировом чемпионате в Антарктиде. С Васёновым   повидается.
4-й:     А что Антон там делает? За сборную выступает?
Ваня:     Налаживает контакты с инопланетянами. Он под Антарктидой страну НЛО открыл.   Город строит Комсомольск-в-Антарктиде.
1-й:     Как это?
Ваня:     Очень просто. Он изобрёл легчайший непромокаемый и тёплый материал, который буксируют туда по океану и строят из него город.
2-й:     А девчонки?
Ваня:     Рыбакова дирижирует Государственным хором! Суворина с мужем в Австралии в командировке. Корновалова работает в «Лукойле». Настя от газеты «Завтра» улетает на машине времени во вчера, чтобы взять у вас интервью. Встречайте гостью, вот именно!
Выпускники встают так, как в первый раз на построении.
Вперёд выходит Настя  Ильюшенко, обращается к соученикам.
Настя:     Дорогие одноклассники! Мне нужно взять у вас короткие интервью для будущего. Мы заранее договорились с вами, что вы напишите свои прогнозы о себе, о том, чего вы планируете достичь в жизни, когда думаете обзавестись семьёй, сколько хотите иметь детей, где жить и так далее. В общем, записать свои мечты на жизнь и запечатать их в конверты, не оглашая сегодня.
А через тридцать лет на вечере встречи в школе мы вскроем их и прочтём, посмеёмся и поплачем вместе над нашей юношеской наивностью, над нашей наивной, но такой замечательной юностью, удивимся и прозорливостью многих или некоторых из вас. И не думайте, что ждать придётся очень долго. Но, передавая мне конверты, пусть каждый из вас скажет по одной заветной фразе.






















   
                268

Ребята передают Насте конверты, подготовленные
и надписанные заранее, сопровождая передачу
краткими репликами, например: «Буду врачом»,
«Хочу стать банкиром» и проч.
1-й:     Ну что ж, друзья! Настало время прощальных слов. Близится последний звонок.
Вперёд выходят ученик и ученица, например, Настя и Сашка.
                Они читают стихи, а Таня Рыбакова сопровождает чтение
игрой на фортепиано.
Сашка:
Мы уходим совсем. Время школьное невозвратно.
Оттого и глаза повлажнели у вас и у нас.
Всё яснее теперь то, что было совсем непонятно.
Мы ещё пожалеем и вспомним о многом не раз.
Нас простите за то, что учили не всё мы, как надо.
И сегодня припомните школьную юность свою,
Где проказы с упрямством служили ненужной преградой
На дороге познания в школьном прекрасном раю.
Настя:
Сколько тайн сохранят наши добрые школьные стены.
Мы с учителем чаще шептались, чем с мамой родной.
На всю жизнь остаёмся друзьями-подружками с теми,
Кто доверие наше ценил, как приказ наградной!
Сашка:
Нас простите за то, что у вас седина заблестела,
И за то, что дерзя, ваших лиц искажали черты.
Вот и кончилось всё. Пусть играет прощальная тема
И шуршат по-осеннему старых тетрадей листы.























                269

Настя:     Сколько же вы с нами возились! И дополнительно занимались, и в театры заталкивали, и по турслётам водили…
Сашка:     А сколько с родителями нас обсуждали?! Я вот тут подсчитал…
Настя:     Ты родителей пока не трогай, на всякий случай. Не на Марс улетаешь. Давай в последний раз об учителях. Я, например, каждого люблю и каждого помню.
Ваня: А у меня по фортепиано было девять педагогов. Только одного начинаю любить, как он в Израиль уезжает, и назначается другой.   Разве каждого упомнишь?
Настя.     Ну. а кого из предметников ты больше всего любил?
Мошкин (вмешиваясь): Ты соображаешь, о чём спрашиваешь? Нам же еще экзамены сдавать! В Африке есть такая поговорка: пока не переплывёшь реку, не дразни крокодила. Не задавай провокационных вопросов.
Ваня:     Я скажу. Люблю каждого учителя, и они мне платили тем же, вот спроси любого, и любой ответит, даже поклянется, что он одинаково сильно любил каждого из нас, но особенно Мошкина.
Хохот в зале.
Сашка:     Конечно, особенно меня!
Снова хохот в зале. Евгений Александрович,
смеясь, переглядывается с писателем
и вытирает платком мокрое лицо
Настя:      Саш, а помнишь, как ты в пятом классе нашел кучу денег и купил букет роз?
Мошкин:     Ничего я не помню.
Ваня:     Да ты что? Ты преподнес букет учительнице математики, и она сказала: «Спасибо, Саша!», а потом: «Но, Мошкин, двойку в четверти я тебе все равно поставлю!»























                270

                И снова смеется весь зал, вспоминая
многими уже забытый случай.
Мошкин:      Я понимаю так, что сейчас прозвучат стихи, посвященные нашим дорогим  учителям.
И ребята по очереди читали стихи каждому учителю. Стихи очень личные, персонифицированные,   читателям они могут показаться неинтересными, но вдруг они пригодятся вам в дни окончания вами своей любимой школы? Поэтому автор не скупится, хотя и опасается искусственного увеличения объема своей повести.
Первой внимала стихам   Валентина Константиновна:

                Первому учителю
Вы отрыли нам слово,
В тайну книги ввели.
В класс входили мы, словно
В заповедник Земли.
По начальным ступеням
Поднялись малыши.
Это трудное время,
Здесь нельзя без души.
Вы открыли нам числа,
Поведя от нуля.
Время быстрое мчится,
Умножая, деля…
Мы за школьным порогом
Соберёмся не раз
И, припомнив о многом,
Не забудем о вас.
Кладезь наших вопросов,























       271

Наш толковый словарь,
Наш судья и философ,
Объяснивший букварь,
Добрый Первый Учитель,
Автор первой главы!
В Школьной книге звучите
Первой строчкою вы!
Первой песни напевом,
Первым школьным звонком,
Первой дружбой и первым
В паруса ветерком!
Ну разве в такую минуту может удержать слезы старая учительница?
Затем получила в подарок стихи от класса словесница, преподававшая литературу  всего один  год, последний, но  ребята прониклись и к предмету, и к учителю любовью:
У века, знаем, финиш будет бурный,
Писателям даст пищу наперёд.
Мы ринулись бы все в литературный,
Приди вы к нам пораньше хоть на год.
Нам как-то не везло с предметом этим:
То царь Эдип был нам не по зубам,
То педагог в загранке, то в декрете…
Нет, честно, не везло с предметом нам.
Ах, если б чуть пораньше
Хотя бы на годок
Явились вы, у класса
Прорезался бы слог.






















                272

И с Буниным под мышкой
Балдели б, не стыдясь,
Начитанные слишком,
Графьям  уподобясь.
Не путать ударенья
Вы научили б нас,
Читать стихотворенья,
Взбираться на Парнас…
Но даже то, что дали
Вы нам за этот год,
Достойно всех медалей,
Что президент даёт.
Спасибо вам за это.
Душой за нас горя,
Нам добрый лучик света
Дарили вы до лета
                С начала сентября!
Наталья Васильевна так растрогалась, что даже слегка всплакнула. А уже звучали стихи, посвященные классному руководителю Бэлле Рахмановне:
Сквозь углы, координаты, параллели
Мы сначала прорывались кое-как.
Но пятерки будут в вузе, коль у Бэллы
У Рахмановны имеешь ты трояк.
Что нам тангенсы и игреки в квадрате,
Доминанты, нахождение корней…
В нас она ещё воспитывала братство,
Мы себя как дома чувствовали с ней.
Мы уйдём, но кто же дальше по дороге
Поведёт нас, от дурной храня молвы?
В математике какие нынче боги,
Мы не знаем, но Богиня – точно – вы!


















                273

И стойкий математик Белла Рахмановна достала из рукава носовой платочек… А строчки стихов уже звучали дальше, обращенные к учителю физики:
О, физика! Наука из наук!
Тепло и свет. Потоки электронов.
Не может быть, чтоб кто-нибудь да вдруг
Рукою голых проводов не тронул.
И сам предмет мог быть порой жесток.
Стоишь столбом, бывало, на уроке,
И вдруг тебя пронизывает ток –
Дрожишь в магнитном будто бы потоке.
Да, физики не знать – нехорошо!
Ведь без неё и нем, и глух, и слеп ты.
Благодарим вас за электрошок –
За вашу часть учительской нам лепты!
Игорь Алексеевич Голомазов только головой потряс, выслушав  придирчиво эти строки: не напортачено ли что-либо по науке. А стихам уже внимала химичка Полина Яковлевна, заранее приложившая к глазам платок:
Мой предмет любимый – химия,
Не забуду ваше имя я.
Не забуду ваше отчество,
Пока жизнь моя не кончится.
Потому что в жизни химия
И, конечно, биология
Людям всё необходимее,
Чем похвастают немногие.
От полета от космического
И до средства огородного
Нет предмета более практического,
Более, представьте, благородного!



















                274

Молодому педагогу информатики, новейшего предмета, стихи пришлись по душе:
«Миллион задачек сразу
Мне решит товарищ мой.
Он с одним огромным глазом
И с квадратной головой» -
Над такой загадкой дети
Раньше мучились до слёз.
Информационный ветер
Тот ответ до всех донёс.
Что ни хутор, то компьютер.
Сядут бабки вчетвером -
Прочь лото, давай на хутор
Нам систему Си-Ди-Ром!
Выше, общая культура!
Подключайся в Интернет!
Отстучи, клавиатура,
Мегабайты внутрь дискет.
«На просторе, песня, лейся!» -
Выводите на дисплей.
Кто сумел освоить бейсик,
Тем живется веселей!
А двум новым молодым преподавателям английского языка, Екатерине Первой и Екатерине Второй, стих был преподнесён один, но на английском языке. Можете представить их реакцию:

























                275

Everything is beautiful. All,
All is very good and I go.
I go to study at the universitet…
I live with you English not so bed.
After this I will have visit for you?
Чтобы спеть Вам эту песенку свою.
You ask, as always: “What is you name?”
I answer to you: “It;s all the same!”
А потом Вам песню допою,
Because I love you!
Такого школа еще не слышала. да она многого еще не слышала. И сегодня услышит, если захочет. А пока – школьному военруку, полковнику в отставке Миколе Момотенко:
Ах, если б можно было вдруг
Все возвратить на прежний круг
И тормознуть на вираже –
Согласны мы на всё опять,
Всё  вновь учить и повторять.
И даже ОБЖ!
Но время не погонишь вспять,
А впереди всех нас, как знать,
Ждут, притаясь, уже
Небезопасное житьё,
Незащищенное бытьё… -
Храни нас ОБЖ!
Ну а уж как не поприветствовать хором и не покачать своего любимца –   немолодого уже физрука, отпустившего бородку для солидности, но всё равно они его кличут между собой Толяном, Натолием и Толиком, да ещё Анатомием, а при нем дядей Толей:





















                276

Голос:   Кто гонял нас на футболе?
Хор:      Дядя Толя!
           Голос:   Кто водил нас в лес и в поле?
           Хор:      Дядя Толя!
           Голос:  Кто мешки за нас волок?
Хор:     Дядя Толя!
Голос:  Возносил под потолок?
           Хор:     Дядя Толя!
Голос:  Кто водил нас по лыжне?
           Хор:     Дядя Толя!
           Голос:   Кто был с нами наравне?
           Хор:      Дядя Толя!
           Голос:   Кто дороже, чем физ-ра?
                Хор:     Дядя Толя!
                Голос:   Мы кому кричим ура?
                Хор:     Ур-р-а-а! Дяде Толе!
Настя:     Ну вот, а теперь настаёт исторический момент!
Ваня:      Вот именно!
Сашка:    Правильно, именно исторический. А то все подумали уже, наверное, что мы забыли про историю. Как же мы можем её забыть, если нам преподавала ее директор школы? Нет, Елизавета Григорьевна, мы оставили эту минуту напоследок.
Сашка читает стихи, посвященные Е.Г. Вязьминой:
Будто ноет зуб больной:
Вызвали – и ойкнул:
Разве можно Вязьминой
Отвечать на двойку?!























                277

Но и тройку-стыдобу
Крой четвёркой всё же.
Знать своей страны судьбу
На трояк негоже!
Настя:     Тем более, что ведет этот предмет – историю – директор школы! Уходя из школы, мы завещаем тем, кто остаётся, одну из заповедей:
Ваня:     Троечник, помни: предмет, который ведёт директор школы, должен стать твоим любимым предметом!
Настя:     Простите, нас всё время тянет на шутку. Это оттого, что мы пытаемся подсластить горечь расставания.
     Мошкин продолжает декламацию:
Есть предмет, прикоснувшись к которому,
Мы душою пронзаем века.
Постигая России историю,
Познаём, как она велика!
И почувствуем времени силу,
Вашим вещим внимая словам.
За науку, учитель, спасибо,
За любовь к поседевшим векам!
А когда совершим, что дано нам.
И потрогаем вечность рукой,
То по жизни извечным канонам
Мы истории станем строкой!
Настя:     Ну вот, кажется, нам больше не удастся тянуть время, пытаясь уйти от неизбежного, от последнего звонка.
Белла Рахмановна:     Подождите, теперь наша очередь сказать вам кое-что (читает стихи):






















                278

Вы на пороге. Время потягаться
С тем, что за ним: дороги, труд, науки…
Как дальше жить? Взамен рекомендаций
Из будущего вам протягиваем руки!
Не вам искать уютного насеста
И у судьбы вымаливать подачку.
Вы землю получаете в наследство
И все миры вокруг неё впридачу.…
И вам нельзя тащиться в полушаге,
Надеясь на закопанные клады.
Вам обрабатывать поверхность полушарий
По  самому высокому разряду.
За нами вам работать, жить и строить,
Стирая в кровь мозоли на ладонях,
Чтоб каждый час чего-нибудь да стоил.
Чтоб  каждый раз чего-нибудь да понял.
И вам любить. А это так непросто.
И ревности в любви не избежите.
И вам, ориентируясь по звездам.
Лететь домой в земное общежитье.
Чудесная пора придет, поверьте,
И вы иным вперёд пойдёте маршем.
Вам ставить на Пути на Млечном верфи
И строить первый город наш на Марсе!
Да, столько вам достанется работы,
И надо жить, всё время атакуя,
И побеждать, выигрывая годы…
Мы, расставаясь, вам рекомендуем:






















                279

Мир исходить, отстроить – засмотреться!
Прожить, всю жизнь к земле не остывая,
И в каждой точке по частичке сердца,
Как в помощь тем, кто будет, оставляя!
Вот так себя до самой малой клетки
Отдать Земле, до зёрнышка, до капли.
И будет то, о чём мечтали предки.
И в памятники превратятся камни!
И может быть, сбежав от наших пенсий,
Трудиться будем вместе с вами, рядом
Мы – те, кто научил вас первым песням –
Седеющие школьные прорабы!
Может быть не все поняли высокой ноты стихотворения, но накал его и запал передался залу и он отреагировал достойно, польстя поэту аплодисментами.
Белла Рахмановна:  А теперь выпускников поздравляют первоклассники, уже шагнувшие во второй!
«Мелкие», как их называют школьные «деды», читали стихи каждому выпускнику. И здесь не обошлось без улыбок и смеха. Хотите послушать или  довольно? Тогда по сокращенной программе. Что посвящено Татьяне   Рыбаковой и  Лене Корноваловой, вы уже знаете, конечно. Но вот что было прочитано им помимо этого:
   Тане Рыбаковой
Стала песни героиней
Ты поэта одного.
Но чужда тебе гордыня,
Не зазналась, ничего.
И за школьной жизни годы
Ты успела полюбить





















                280

Книги, формулы и ноты…
Но волнуешься: кем быть?
Кем ни станешь ты, послушай:
Будет твой он, новый век.
Ты уже сейчас, Танюша, -
Добрый, славный человек.
Ждёт тебя довольно жесткий
Мир неведомых дорог.
Факультет твой дирижёрский
Завоюешь ты, даст Бог!

     Лене Корноваловой
Посерьёзнела Елена.
Шлейфом формульным шурша,
Милой музыке заменой
Стала алгебры душа.
Неужели нотный стан
Беспокоить перестал?
Что, мечта была так зыбка?
Не  сиял огонь в конце?
Бродит тихая улыбка
На задумчивом лице.
         Что за тайна там трепещет
В глубине зелёных глаз?
Удивит она, конечно,
Нас, друзья, ещё не раз!
Девчонки – самый ревнивый народ на свете. Они делают вид, что им все равно, а на самом деле ловят каждое слово и находят в нем






















                281

порой такой смысл и повод для ревности и обид, что просто диву даешься. Вот и сейчас они как бы с безразличным видом слушают посвящения своим одноклассницам, как бы равнодушно, мол, нас это не касается, но нервы-то натянуты как струны на гитаре у Димки Литвиновского,  и  стоит только прозвучать твоей фамилии,  ты напрягаешься еще больше, как только струны не лопаются.
Анюта Суворина, рыжая красавица ждала, ждала, когда первоклассник прочитает стихи для нее. Она в классе не с первого года обучения, она появилась в школе в четвёртом классе и все ребята  немедленно влюбились в нее, особенно Димка. А успеваемость, естественно, упала. И Анюта не отвергла его чувств, и все считали, что у них после школы – большое семейное будущее. И, конечно, родилась очередная песня:
Весна пришла, вот-вот и лопнут почки,
Шурша, несутся льдины по реке.
И вкривь и вкось бегут в тетрадках строчки.
И заплясали двойки в дневнике.
   Припев:
 Ох, упал, ох, упал
Успеваемости средний балл.
Отчего – понять не дано
Бедным предками, педсовету и РОНО.

Сидят отцы, пот вытирают с лысин.
Им директриса предъявляет счет.
А в коридоре, горд и независим,
Четвёртый «А» расправы молча ждёт.
  Припев.





















                282

Вздыхают мамы: «Дети ведь, по сути»,
Но тайну знает лишь четвертый класс
А дело всё в Сувориной Анюте:
Всем классом в Аньку влюблены сейчас!
   Припев:
Ох, упал, ох, упал
Успеваемости средний балл.
Отчего, понять не дано
Бедным предкам, педсовету и РОНО!
Авторское исполнение этой песни у меня было под строжайшим запретом Ивана, и рыжая моя героиня так никогда и не  узнала о ней.    И сейчас она стояла в ожидании стихов, нервно и незаметно для других подергивая коленкой. Конечно, все, кому   первоклашки ещё не прочитали  стихов,  и вида не подавали, что им это очень интересно. Но Анюта любила, когда ей что-нибудь посвящали – подвиг или поэтические строки. И нервы у нее вибрировали, как струны на Димкиной гитаре.
Наконец, первоклашка произнёс ее фамилию, и у Анюты тонко зазвенело в ушах, она слушала стихи, как через вату:
  Анюте Сувориной
Объясните, откуда,
Ну, скажите на милость,
Это Рыжее Чудо
В классе вдруг появилось?!
Как она хохотала
И чудачилась звонко!
Вдруг серьёзною стала
Хохотушка-девчонка.
                В математике планку
Поднимает повыше.
Много в сердце таланта,
Но каприза излишек.


















                283

Затаилось под спудом
Столько шарма, интима…
Тенью ходит за Чудом
Зачарованный Дима…
Анюта и не всё сразу поняла, и пропустила «каприза излишек», слегка покраснела, ощущая себя сейчас центром внимания школьного зала и своих одноклассников. Кровь прилила к её щекам, и она стала ещё прекраснеё, ну просто царица бала. А сочинитель стихов про каприз не выдумал, он вообще ничего не выдумывал. Просто Белла Рахмановна дала ему готовящиеся к выпуску характеристик учеников, и он по ним слагал свои вирши, удивляя публику и родню прицельным  попаданием в образ. А  точной была способная классная руководительница, сумевшая так хорошо разглядеть и понять своих воспитанников.
Дождались своих панегириков и все остальные одноклассницы, в том числе и Настя:
Нелегка, порой опасна
Журналистики стезя.
Отговаривать напрасно,
Переубедить нельзя.
Здесь мужик не каждый в силе
Одолеть крутой подъём.
Но стоит Анастасия
Очень твердо на своём.
И добьется, знаем точно.
На газетной полосе
Прочитаем  её очерк,
Позавидуем  ей все!





















                284

Автор не хочет дальше испытывать терпение читателя стихами, тем более, что нынче всё меньше среди публики остаётся любителей поэтической строки. Но всё-таки многим, очевидно, хотелось бы узнать, а что было приготовлено для главных завираев. Мошкина и Моршана? Пусть простят нас их одноклассники, у каждого дома хранитьс папка со стихами для чтения в минуты грустные, в моменты воспоминаний юности.
Посвящения для Ивана  и Сашки тщательно скрывались от них и явились неожиданностью и для самих завираев, и для граждан Завиранглии, и для родителей, хотя, в общем, ничего особенного они не представляли. Но когда «мелкий» подошёл к Ивану и извлёк из конверта листок со стихотворением,  министр Врунистр вытянулся в струночку и замер от волнения:
        Ване Моршану
Спит Иван в обнимку с глобусом,
А Земля вершит свой путь.
Он её без всякой робости
Положил себе на грудь.
Как они легко поладили,
Шар земной и наш Иван:
Правой он прикрыл Гренландию,
Левой – Тихий океан.
Что-то нежое-тревожое
Зарождается извне,
Потому что здесь возможное
С невозможным наравне.
Голос слышится далёкий –
Окликает тихо жизнь:






















                285

- Ваня, спишь ты на уроке.
Слышишь, Ванечка, проснись!
Ты проснись, проснись, Иванушка,
А проснувшись, потрудись,
Потому что очень важная
Впереди простёрлась жизнь!
Вещий этот сон поможет нам
На вопрос узнать ответ,
Что ведёт его дороженька
В агроуниверситет!
И вот тут прозвучало объявление, почти как приказ по Завиранглии, которое повергло всю школу в шок: «ВНИМАНИЕ! ПО РЕЗУЛЬТАТАМ ЭКЗАМЕНОВ НА ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫХ КУРСАХ МОСКОВСКОГО АГРОИНЖЕНЕРНОГО УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ АКАДЕМИКА ГОРЯЧКИНА, ЗАВЕРШИВШИХСЯ 25 АПРЕЛЯ СЕГО ГОДА,  АБИТУРИЕНТ ИВАН МОРШАН ПОСЛЕ ПРЕДОСТАВАЛЕНИЯ ДОКУМЕНТОВ ОБ ОКОНЧАНИИ ШКОЛЫ БУДЕТ ЗАЧИСЛЕН НА ПЕРВЫЙ КУРС ПЕДАГОГИЧЕСКОГО ФАУЛЬТЕТА НА ОТДЕЛЕНИЕ ПЕРЕВОДЧИКОВ! Куда деваться7 Надо делать радостные лица  и хлопать в ладоши. Вот именно!
Очередной «мелкий» направился к Мошкину. Зал замер. Послышался шёпот буфетчицы тёти Нюры: «Мошкину, Мошкину будет читать, фулигану!»
  Александру Мошкину
У него своя программа,
Не такой уж он простак:
Он болеет за «Динамо» -
Все болеют за «СПАРТАК».






















                286

Все  налево – он направо,
Все направо, он – нале…
Знатоком высоким ПРАВА
Хочет стать он на земле.
Или с Древних манускриптов
Пыль архивную стряхнуть…
Интересный может выбрать
Для себя он в жизни путь.
Он великий мастер трёпа,
И на школьных стен гранит
Восхищенная Европа
Сашкин профиль укрепит!
И вот здесь, после «профиля» грянули аплодисменты, нет, обрушилась овация, а Санёк, лысый и несчастный после долгой и изнурительной болезни, скелетонообразный, удивительно безнахальный и смущенный, стоял молча и глупо улыбался.
И вновь на сцене остались два десятка выпускников. Они сегодня пришли в школу впервые – без портфелей, что бывает всего один раз в жизни, как и последний звонок. Волнуются жутко, но поют замечательно, даром что ли десять лет занимались хоровым пением и не раз в неделю, профессионалы!
   Последний звонок
У времени быстрые крылья.
Мой друг, оглянись, посмотри:
Как будто вчера мы открыли
Впервые свои буквари.
А завтра дорогою летней
Уходим за школьный порог.
И слышится добрый последний,
Прощальный последний звонок.




















                287

Припев:
    Прощайте, прощайте, школьные стены,
    Храните в себе наших дней голоса.
    А мы забежим как-нибудь, непременно,
    Чтоб в детство вернуться}               
    Хотя бы на полчаса} 2 раза

Проводит нас память несмело
От первых и робких шагов.
И вот уж отчаянно мелом
Начертано слово: ЛЮБОВЬ!
У девочки с парты соседней
Румянец не сходит со щёк,..
И слышится нежный последний,
Прощальный последний звонок.
Припев.

Уже, как обычно, наверно,
Пакет запечатан в РОНО.
И скоро начнётся проверка
Всего, что нам было дано.
Ах, что-то, увы, не успели…
Учитель старался, как мог…
И слышится грустный последний,
Прощальный последний звонок.
Припев:
Прощайте, прощайте,
Школьные стены!






















                288

Храните в себе наших дней голоса.
А мы забежим как-нибудь непременно,
Чтоб в детство вернуться
Хотя бы на полчаса}2 раза.
Ах, как они пели! Значит, прочувствовали торжество и печаль минуты расставанья со школой. И мамы, и учителя держали платочки возле глаз, полезли за платками и отцы. В том числе и писатель, и полковник Евгений Александрович, и Леонид Рыбаков…
Может быть, где-то и запоют снова. Когда эту песню взяла в публикацию «Пионерская правда», редакторы выбросили третий куплет, так как РОНО уже называлось по-другому ( ну не глупость?!). И автор для нынешних выпускников предлагает уже проверенный в одной школе припев: / Уже по ЕГЭшным конвертам / Разложены тесты для нас. / И скоро начнётся проверка/ Всего, что мы знаем сейчас…»,  далее -  по тексту)
Так чудесно завершился «Последний звонок». Мы возвращались домой вместе с Анютой Сувориной: нам в Сокольники, ей – на Преображенку. Провожал ее Димка. Они целовались в углу вагона.     Мы с Ваней сидели в середине. Иван делал вид, что его вовсе не касается то, что происходит в каком-то углу…






























                289
 
  Прощай, Завиранглия!
  Ваня сдал экзамены на подготовительных курсах и поступил в вуз до окончания школы. Ему  оставалось одолеть выпускные экзамены, получить аттестат и оформить  студенческий билет.  Я уже жалел, что     разафишировал это в школе,  не повлияло бы оно    на  оценки в аттестате. Хотя хвалиться там особенно нечем было. Но всё-таки, вот именно, говоря по-ивановски.
- Ты уж постарайся,- твердили мы сыну,  провожая его на очередной экзамен, и  я открывал пузырёк с корвалолом. Да, всё шло по стандарту, как во всей стране, так и в нашей семье. Ничего особенного тут не напишешь.
Как и чем измерить волнение родителей за своих детей, какими единицами – километрами, килограммами, градусами, амперами или вольтами, барам и или паскалями? Часами бессонных ночей, литрами корвалолов или кружками черного кофе? Ученые, где вы
                35
Выпускной вечер – обычен, фамилия ученика – взбегает на сцену, слушает слова,
 получает аттестат, отдает его матери или отцу и ждет, когда эта бодяга закончится, чтобы отправиться на торжественный банкет с безалкогольными (врать-то!) напитками.
Все отличие нашего вечера состояло в том, что получали два аттестата, об окончании двух школ: средней и музыкальной. Когда  нам вручали первый, сказали, что тут больше заслуги отца, нежели сына. Ну и ладно, и на том спасибо. А к музыкальному аттестату был приложен восторг Ивановым успехам в сольфеджио (аплодисменты).  И еще: банкет состоится на пристани в Пирогове под навесом. Далее выпускники садятся на корабль, зафрахтованный отцом Рыбаковым, и отправляются в ночное аквапутешествие с высадкой на остров, где намечается шашлычный разгул с купанием.




















                290       

Иван твёрдо заявил, что если я поеду с ними, он туда и носа не покажет. Пришлось остаться на асфальте, только помахать рукой моим завираям, отъезжающим от школы на автобусе. Обидно, вот именно, что поделаешь. Но мысленно я был с ними, разве я могу оставить своих героев в ответственную для них минуту жизни.
Дорогостоящий «корабль» оказался самоходной баржей.
- Назавирал нам Рыбаков, - подметил Сашка Мошкин, взойдя на  посудину и облокачиваясь на борт.
- Назовем это судно в связи с этим «Завиранглией», - предложил Иван Моршан.
- Достойно, - сказал капитан – Завирай Первый. – Отдать концы!
Поплыли. Баржа медленно отходила от берега.
- Ну вот, надо сделать заявление, вернее, последний приказ по Завиранглии. – Сказал король.
- Согласен! – ответил министр Врунистр. – Дело в том, что Завиранглия была страной-кораблем: она плыла по школьной жизни…
- Еще скажи учительскую банальность, что в океане знаний… - это по-школьному –  шняга, - вставил слово кто-то из ребят.
- А  все, что по школьному нам теперь неинтересно? – спросила Рыбакова.
- Святого не трогать! – предложила Настя.
- Стоп, стоп! Сейчас сформулирую, - запротестовал Завирай Первый. – Завиранглия - это страна нашего школьного детства и наш корабль одновременно, во как я  придумал. Так надо. Чтобы завершить… Чтобы все завершить. Не мешайте, я сейчас. Школы больше нет, мы уходим, нет, мы уплываем во взрослую жизнь. А там, вспомните положение о Завиранглии, такой страны быть не может. У каждого из нас будет своя жизнь, свой корабль, вернее – своя каюта.
- На большом  корабле, - добавил Иван. - По имени «Россия».





















                291

- Точно, - согласилась Лена Корновалова. – Ребята, заходите ко мне в каюту в гости!
- Да погоди ты… - шикнул на нее Мошкин. – Кто-то в пятом классе снова откроет свою Завиранглию, напишет для нее законы. А наша свой путь завершила… Половину пути мы прошли почти бессознательно, при социализме, где нас и в пионеры приняли, помните?
- Вот именно, - вставил Иван. – И клятву давали, а как мы могли ее сдержать? Её и взрослые коммунисты не смогли…
- Коммуняки, - крякнул сзади Ныриков, мастер керлинга.
            - Заткнись, - жестко бросил Мошкин.
- И никто нам теперь не скажет: «Вперёд, комсомольское племя!» - Изобразил рыдания Щеглов.
            - Нам Белла всё сказала, как надо и даже в стихах. И этого достаточно.
- А коли вторая половина пришлась на капитализм, то вперед, капиталистическое племя! – двинул лозунг Мошкин.
- Значит, мы наполовину те и наполовину эти, по школе хотя бы? – задал всем вопрос Иван. И завираи примолкли. –  Значит, мы так половинками и останемся на всю жизнь? Ништяк!
            -  А целыми?
- Не останемся, еще пять лет в институтах, а дальше разберёмся. Может, перекрасимся, как многие коммунисты. А что, нельзя, да? -  улыбнулся министр Врунистр, бывший уже министр.
            Мы в своей «Завиранглии» доплыли до континента взрослости, извините за косноязычие. И по сему я объявляю: «Прощай, Завиранглия! Прощай навсегда! Открыть кингстоны! Ура!» провозгласил торжественно и пафосно Завирай Первый.






















                292

Кто-то хлопнул пробкой шампанского. И «Завиранглия» медленно погрузилась в пучину памяти.
Приказ по Звиранглии, последний: «ОТКРЫТЬ КИНГСТОНЫ! ДА ЗДРАВСТВУЕТ ВЗРОСЛАЯ ЖИЗНЬ! Но не забывайте! Вспоминайте! Помните всегда! «Будут внуки, потом все опять повторится сначала!», Завирай Первый. «Вот именно!», министр Врунистр.   
      
       P.S.   Тем Завиранглия и дорога нам, что она исчезла, погрузилась в небытие, или дрейфует где-то в памяти Сашки Мошкина,  Ваньки Моршана и Мишки Машкина, и никогда уже не возникнет под их началом. Но она  - страна волшебная и всегда появиться там, где однажды начнут дружить по её законам школьники – наследники моих завираев. Так что Завиранглия – это вечная, бессмертная страна детства.      

              P.S.  Тем Завиранглия и дорога нам, что она исчезла, погрузилась в небытие, или дрейфует где-то в памяти Сашки Мошкина, Ваньки Моршана и Мишки Машкина и никогда уже не возникнет под их началом. Но она страна - волшебная и всегда появится там, где однажды начнут дружить по ее законам школьники – наследники моих завираев. Так что Завиранглия – это вечная, бессмертная страна детства.