Вадим

Прощание Славянки
Остались мне одни воспоминания,
А люди удивляются - как так?
Того и этого не примет их сознание,
И кто из нас святой, а кто дурак...


Ну, а понимать - то тут особо нечего:
Вера - солнце в сердце, без границ.
И любовь, и доброта - понятия вечные,
Не закончились бы перечни страниц...



Я поднималась с Театральной площади на Лубянку. Шла мимо красивых, стильных зданий старой Москвы и мне было грустно. Не потому, что в этот день случилось что - то особенно печальное, а просто так. Я шла, задумавшись о чем - то своем, время от времени бросая взгляд на оставшиеся кое - где барельефы. Я люблю центр этого древнего города, такого же усталого, но не сгибаемого, как и его жители, и когда брожу по его улицам, отдыхаю душой.
- Ой! - под ноги я, по обыкновению, не смотрела, да и перед собой, видимо, тоже, потому что ухитрилась лоб в лоб столкнуться с каким - то мужчиной. Переведя взгляд с его куртки чуть выше, я увидела лицо молодого человека лет 25 - 27. Лицо, скользнув по которому, тут же возвращаешься взглядом обратно. Продолговатый овал с гордым, античным профилем, гладкая, нежная кожа, густые, вьющиеся крупными локонами светло - каштановые волосы и зеленые глаза. Кажется, я смотрела на него несколько секунд.
- С вами все в порядке?
- Что? - я стряхнула с себя легкое оцепенение и вернулась в плавно текущий поток времени.
- Вы не ударились? - улыбнувшись, переспросил он, и я увидела, какая живая и приятная улыбка у этого парня.
- Нет, нет, все нормально, - поспешно заверила я, и тут же пожалела, что не умею хитрить: мне хотелось еще хоть на миг задержать его около себя.
Смущенно улыбнувшись, я сделала пару шагов в сторону, потому что мы загораживали дорогу. На первом же шаге у меня подвернулась нога. Со мной это случается часто - правая голень устраивает выкрутасы - и я не обратила на это внимания. Моего прекрасного незнакомца это, однако, обеспокоило.
- У вас болит нога? - спросил он, увидев, как я поморщилась.
- Немного. Но это скоро пройдет.
- В таком случае, я провожу вас. Куда вы идете?
- О... Это не очень далеко, но надо перейти через площадь. Малая Лубянка.
Тем временем, мы не спеша двинулись. Незнакомец слегка придерживал мою руку.
- Знаете, там католический собор?
- Да, знаю.
- А я вот недавно узнала. Моя подруга хочет пойти на мессу, но одна стесняется, и она попросила меня встретиться с ней около собора, что бы посмотреть, как там вообще.
- Ваша подруга католичка?
Каждый раз, когда он заговаривал со мной, у меня внутри пробегал приятный холодок - у парня был необыкновенно красивый, четкий и, я бы сказала, поставленный голос, смягченный еще мальчишеской звонкостью.
- Нет, она не католичка, но, может быть, она захочет ею стать... Вопрос веры прост и сложен одновременно, но подходить к этому нужно понемножку, осторожно. Вы согласны?
- Полностью.
Незнакомец посмотрел на меня и его взгляд показался мне серьезным и немного усталым. Мы по подземному переходу вышли на другую сторону площади и я огляделась:
- Кажется, налево.
- Я провожу вас до собора.
- Спасибо, вы очень добры. А я даже не подумала, что отнимаю у вас время.
- Ничего, у меня есть не большой запас.
На правах того, что мы прошли вместе так много (целых 10 минут), я наконец задала вопрос, который закономерно мучил меня с момента нашего столкновения.
- Извините, вы так много для меня сделали, можно узнать ваше имя?
- Вадим.
- Какое хорошее имя, в нем и простота, и мужественность одновременно. Я люблю это имя с тех пор, как прочла не законченный роман Лермонтова. Как жаль, что он не успел дописать его - это был бы шедевр...
- А как зовут вас?
- Евгения.
- И как вас называть? Полностью, или...
- А, какая разница, зовите, как хотите.
- Мы все равно расстанемся к утру? - вдруг засмеялся мой загадочный спутник, и от былой серьезности не осталось и следа.
- Честно говоря, мне бы не хотелось расставаться с вами так быстро, но я и так уже злоупотребила вашей добротой.
Я с трудом поверила себе, когда услышала:
- Мне то же не хотелось бы расставаться с вами, но у меня работа.

Мы уже стояли в не большом, ухоженном дворике перед собором.
- Жаль, а то, после того, как я встречусь с подругой, можно было бы договориться. Она ведь все равно сегодня ни на какую мессу не пойдет. Так, зайдем, посмотрим, почитаем, вон, объявления на стенде. Думаю, это займет не много времени.
Подул свежий осенний ветерок, и Вадим застегнул верхнюю пуговицу на куртке. Я увидела длинные, чуть плоские, чувственные пальцы на в меру узких, гладких ладонях. Что же касается внешности - это была последняя капля - он слишком красив. Тут я во - время вспомнила, чего мне стоила предыдущая влюбленность в не в меру красивого парня и подумала, что все к лучшему - больше нам встречаться не следует.
- Мы могли бы увидеться завтра вечером? Я буду свободен.
За доли секунды в моей душе произошла отчаянная схватка между женским началом и желанием жить спокойно. Но все мои проблемы от того, что почти всегда побеждает первое.
- Хорошо. Если вам удобно, встретимся завтра. Мне очень хочется пообщаться с вами.
- А мне - просто побыть рядом.
Я смутилась, и что бы скрыть это, быстро попрощалась:
- Пойду зайду внутрь, поищу подругу. Когда и где мы встретимся?
- Давайте здесь, скажем, в семь часов.
- Договорились.
Вадим улыбнулся мне и быстро пошел назад, на улицу. А я смотрела ему вслед и внутри меня плескались разные чувства: радость, что снова увижу его, страх перед новым потрясением, потому что выходить из них с годами все тяжелее. А еще, я чувствовала, была почти уверена, что этот милый мальчик обладает не только прекрасной внешностью, но и умной, светлой головой. Как оказалось впоследствии, я не ошиблась.

     Зайдя в собор, своей знакомой я там не обнаружила. Через несколько минут началась месса, и мне пришлось передислоцироваться во дворик ,где я пол - часа читала объявления на стенде и изучала афишу с расписанием месс на разных языках. Потом не спеша прошлась до метро и обратно, питая слабую надежду на то, что зазвавшая меня сюда особа все же соблаговолит появиться. Но надежды оказались напрасны. Вот уже закончилась очередная воскресная месса (а было именно воскресенье), и стайка довольных собой прихожан выпорхнула из церкви. Из афиши я знала, что следующая служба начнется через пол - часа. «Ну, что ж. Потратить столько времени и уйти ни с чем? Была - ни была. Зайду. Хоть буду знать, что это такое - месса в католическом храме.»  И я, приободрившись, шагнула через порог собора. Конечно, по сравнению с великолепными итальянскими храмами, собор святого Людовика имел не презентабельный вид и, кажется, находился в состоянии ремонта. Но там было уютно и чисто, а так же довольно светло, что меня и порадовало. Я заняла место на скамейке и решила следить за тем, что делают окружающие меня люди и внимательно слушать речь священника. Зазвонил колокольчик и все встали. В пресвитерий  вышел молодой человек в красивой бело - красной одежде. Издали его черты показались мне знакомыми. Молодой человек поднял голову, посмотрел в зал и произнес первую фразу. Сказать, что я удивилась - не сказать ничего. Это был Вадим. Разумеется, я забыла о том, что хотела наблюдать за окружающими, и вообще, понимала я не много. Мой взгляд был прикован к Вадиму. К его длинным, красивым пальцам, гордому профилю и курчавым волосам. Его проповедь оказалась доверительным разговором с сидящими напротив него людьми. Он говорил о понятных нам и близких вещах, а так же о вопросах веры одним и тем же хорошим, простым языком и умел объяснить так, что не понять было просто не возможно. Его молодость и, наверное, еще не утомленность своей профессией, заставляли его «заводиться» по ходу речи ,и я чувствовала, как эта горячность, и, благодаря той же молодости, оптимизм, задевают людей, оставляя след в их душах. Его простые слова входили в мое сердце, его острый ум заставлял забыть о проблемах, его юность и красота ложились на душу целительным бальзамом. А когда  впоследствии я узнала, что он москвич, мое сердце наполнилось гордостью. Таких людей надо заносить в Красную книгу, почему - то подумалось мне. Я сказала об этом Вадиму, и он рассмеялся. Как же я люблю его смех!

      Мы встретились на следующий день, ровно в семь часов. Я шла по Малой Лубянке, и напротив собора мне мигнул фарами 600-ый "Мерс". Я не поняла было и уже хотела свернуть в сторону,но "Мерс" загудел, и из него вышел мой мило улыбающийся кавалер.
- Ого, какая тачка. Не слабо, - похлопала я по капоту железного коня.
- Не обращай внимания. Это все так, мелочи.
В устах любого другого это прозвучало бы, как бахвальство, но что - то в тоне Вадима заставляло ни на секунду не усомниться в истинности его слов. «Профессиональная привычка?» - мелькнуло у меня в голове. «Нет, он слишком молод для этого. Он такой, какой есть, и в этом вся прелесть.» Мы доехали до Манежной, посидели в кафе, потом оставили машину и прошли пешком через весь Новый Арбат, а там - до Смоленки. Мы говорили о многом. Я рассказала ему о важных для меня моментах своей жизни, и мне хотелось знать его мнение обо всем. Когда я спросила Вадима, кем он работает, он он ответил, что его работа связана с людьми. На вопрос, где учился, ответил, что в МГУ. И все. Мне было немного обидно, но я понимала, что он почему - то не хочет, что бы я знала о его профессии. То ли стесняется, то ли боится меня отпугнуть. А может, просто хочет пообщаться, не ставя между нами определенной преграды, которая, видимо, возникает, когда люди узнают о его работе. Для наших людей это загадочная профессия. Пройдя по Старому Арбату и Волхонке, мы вернулись на Манежную площадь. Красиво горели фонари, били маленькие фонтанчики. Несколько минут мы молча сидели на скамейке, уютно укутанные в знакомые с детства любимые улицы.

- Обожаю этот город,шумный,муторный и снежный,
- Я оплел его корнями,я давно попал в осаду
- Красной площади,Лубянской,Театральной и Манежной,
- А теперь спешу в объятья Александровского сада...-

вдруг пропела я, ощущая так редко приходящее спокойствие и удовольствие от жизни. Вадим повернулся ко мне, и я увидела в его глазах отражение своей нежности. Она мерцала белыми звездочками, а его рука взметнулась в темноте и длинные, тонкие пальцы убрали с моего лица подхваченную вечерним ветром прядь волос. Сейчас мне было все равно, чем занимается этот мальчик, он был просто скользнувшим мимо счастьем, которое останется в сердце теплым комочком воспоминаний. «Ва - дим..» Это было не имя, а название далекой, но очень желанной звезды. Я сказала себе, что встреча эта первая и последняя. Еще чуть - чуть, и я влюблюсь в него так, что не вытащу себя даже за волосы. Поэтому, когда он предложил встретиться снова, я готова была открыть ему правду, сказать, что знаю о его работе (может, это в свою очередь, отпугнуло бы его), но не смогла. Мне не хотелось его огорчать.
- Если хотите, можем встретиться в четверг, к сожалению, в выходные я занят. Вадим приоткрыл дверцу машины,приглашая меня внутрь.
- Это не страшно, что вы заняты, у меня то же дела. Четверг вполне подходит.
Мой загадочный принц опять сделал приглашающий жест, и я ответила:
- Спасибо, я доеду на метро. Это был прекрасный вечер, я буду долго его помнить.
Вадим улыбнулся:
- Не хотите, что бы я вас довез? Это не сложно.
- Не стоит, мне на метро привычнее. Я люблю метро. Всю жизнь на нем, туда - сюда. Интересно, сколько часов я провела под землей? Жалко, нельзя подсчитать.
- Значит, встретимся в четверг?
- Хорошо. Там же?
- Да. Я буду ждать вас так же, как сегодня - в 7.
- До свидания, Вадим. Удачи вам.
- Спасибо. Вам того же. До встречи. Да, чуть не забыл: вы встретились вчера со своей подругой, она ходила на мессу?
Его вопрос прозвучал как бы между прочим, но я поняла тревожный подтекст - была ли там и я  и не видела ли случайно молодого умницу - священника с красивой внешностью и потрясающей улыбкой. И я постаралась ответить как можно естественнее:
- Нет, я не дождалась ее, прочитала все объявления и уехала домой.
«Боже мой, я вру священнику! Хотя, сейчас ему меньше всего хотелось бы выступать именно в этой роли.» Я улыбнулась парню и повернулась в сторону метро. Вадим сел в машину, а я не спеша двинулась к цели. Идти было не далеко, но он так же медленно ехал за мной. Я смеялась, жестами уговаривая его прибавить газу, но фара темно - синего "Мерседеса" прощально мигнула мне только когда стражники подземного царства приняли меня в свои дубовые объятия. Всю обратную дорогу я думала о том, что падаю в пропасть, что наши встречи ни к чему не приведут, кроме очередного нервного потрясения, и, в то же время, старалась не думать об этом. «Так редко встречаются такие люди, да еще молодой, умный и красивый мальчик с такой не обычной для московского парня профессией. Зачем отказывать себе в удовольствии пообщаться с ним? Ведь именно в общении с такими интересными людьми истинная ценность жизни. А потом..., не известно, что будет завтра.» Так я уговаривала себя, хотя и понимала, что, наверное, это слабость. Но ,с другой стороны, я то же права. «Ладно, - решила я, - будь, что будет. Мы молоды, и имеем право на маленькую толику счастья."
Мы встретились в четверг, и еще дважды на следующей неделе. И не разу он не упомянул о своей работе. А по воскресеньям я приходила на последнюю мессу, входила в собор, когда моего молодого священника не было в зале, садилась на один из последних рядов и, затаив дыхание, слушала все его проповеди.

       Мы встречались уже два месяца. Я не раз была у Вадима дома. Он жил в большой, просторной квартире в центре Москвы со своим родным братом Володей. Это был веселый, шебутной, добрый и довольно симпатичный парень на два года старше Вадима. Работал в какой - то компьютерной фирме, имеющей филиалы в Европе. Часто ездил в командировки. Он трепетно любил брата и, кажется,  гордился им. Более серьезный Вадим относился к нему, как к ребенку, но отвечал взаимностью. Любил мой милый мальчик так же, как читал свои проповеди - доверительно, нежно, медленно подчиняя ласкам свое красивое тело, вовлекая и меня в этот чувственный поток. Я очень сильно любила Вадима, но к чувству счастья все время примешивалось царапающее ощущение дискомфорта. Я могла бы провести рядом с ним все оставшееся мне на этой земле время, не прося его ни о чем, но мне постоянно казалось, что между нами стоит тень - его профессия, бывшая для него чем - то большим, чем просто работа. Мне было все равно, кто он, я любила его таким, какой он есть. Но иногда, когда мы лежали рядом, а Вадим спал, я вздрагивала от того, что кто - то словно упрекал меня - он не твой. Я тут же внушала себе, что это просто воображение, и на какое - то время это срабатывало, а потом тень набегала снова.

      В притихшей после мессы церкви никого не было. Я ждала своего возлюбленного в пустой ризнице, рассматривая скромную обстановку, которая вызывала у меня неизменно легкое благоговение. Дверь открылась и вошел Вадим. Он был безупречно красив в черных слаксах и рубашке, подчеркивавших белизну его нежной кожи. Белый квадратик воротничка удачно разбавлял  темный фон одеяния. Я сидела на письменном столе и, увидев парня, улыбнулась:
- Привет, я жутко соскучилась. Не видела тебя целых три дня.
Красивое, словно у античного бога, лицо Вадима не выразило никаких эмоций. Он доводил меня этим до исступления, а когда я начинала таять на глазах, улыбался своей бесподобно - потрясающей улыбкой. Любимый подошел к шкафу и поставил на полку книги, которые держал в руках.
- Раздевайся, - спокойно, словно здороваясь, бросил он.
Глаза мои округлились:
- Здесь?!
Мой милый мальчик любил импровизации, но эта привела меня в довольно сильное замешательство.
- Дорогой мой, а тебя не выгонят с работы за такие фокусы?
- Я запру дверь.
Зная Вадима пять месяцев, я постоянно открывала в нем все новые стороны. Он обладал острым и ясным умом, таким утонченным обаянием, при котором люди тянулись к нему, увидев всего один раз, красотой греческого бога и улыбкой Моны Лизы. Еще с первой нашей встречи я подозревала в нем жилку авантюриста, но сейчас убедилась окончательно.
- Ты сумасшедший, - усмехнулась я и, прыгнув со стола, потянулась к ремешку на юбке,-  Может, все - таки, закроешь дверь?
Видеть перед собой портреты Римских Пап и темно - коричневое деревянное распятие посередине было несколько необычно и щекотало нервы. Впрочем, мой загадочный любовник не оставил мне возможности думать о чем - то постороннем. Он любил порывисто, но последовательно, грубо, но до безумия ласково. Порой мне казалось, что он забыл обо мне, но через мгновение я с головой утопала в его нежности. Для меня он был потрясающим любовником, но, наверное, это закономерно - я намертво и по всем статьям привязана к человеку, с которым вместе быть никогда не смогу. Когда мое тело было выжато и наполнено блаженством до краев, мы поднялись к потолку и зависли там на мгновение в безвоздушном пространстве. Когда я открыла глаза, Вадим был одет так же аккуратно и выглядел так же безупречно, как и в тот момент, когда вошел сюда.
- Привет, принцесса, - его волшебно - завораживающий голос  ставил точки над «и» в его демоническом шарме (ни при его профессии будет сказано).
- Я уже хотел доставить прекрасного принца, что бы разбудил тебя, - улыбнулся любимый, застегивая на руке поблескивающий серебром браслет часов.
- Меня вполне устроит и тот, которого я вижу перед собой.
Едва я успела одеться, в дверь постучали. Вадим отпер ее с совершенно невозмутимым видом. Вошел его молодой коллега, постарше нас года на два. Поздоровавшись, он взял со стола какие - то бумаги и, мило улыбнувшись, удалился. Открыв створку шкафа, я приводила в порядок детали своего туалета.
- Честно говоря, я немного испугалась. А что, если бы он пришел на несколько минут раньше?
- Подумаешь, - пожал плечами мой молодой священник, порой больше похожий на блестящего гусара, - спрятали бы тебя где - нибудь. Например ,в том же шкафу. Одного моего воскресного одеяния хватит, что бы скрыть тебя полностью.
- Не пристало девушке по пыльным шкафам лазить, - слегка разочарованно протянула я.
- Конечно, - улыбнулся Вадим и присев на письменный стол, поднял трубку телефона, - но сейчас в роли оставленного без присмотра супруга выступаю я. Кстати, пыли там нет.
Набрав номер и чуть подождав, он отключился.
- Звоню брату, где - то шляется.
Я улыбнулась, вспомнив этого чудесного парня.
- Передавай Володе привет. Я скучаю по нему... Слушай, - вдруг насторожилась я, - а твой коллега не расскажет?
Вадим изумленно посмотрел на меня:
- О чем?
- О том, что видел здесь.
- А что он видел? - голос Вадима был невозмутимо  спокойным.
- Он видел только то, что в ризнице кроме меня находился кто - то еще. Дверь была закрыта, ну и что? Мало ли, какие у нас дела. Может, личный разговор. А что он думает, никого не касается. Чем бы дитя не тешилось...
– Ну, ты и сукин сын!.. - с невольным восхищением протянула я, любуясь этим необыкновенным парнем.

Ведь все, что он делал, он делал от чистого сердца и широкой, светлой души - молился ли,сложив вместе свои красивые, длинные пальцы, читал ли горячие, на долго остающиеся в памяти проповеди, принимал ли исповедь с искренним желанием помочь или любил обычную, земную женщину, даря ей нежность и силу своего молодого организма. Он все делал искренне, а потому, мне ни на секунду не пришло в голову, что его действия могут быть оскорбительными. Просто потому, что они и небыли таковыми. И все же, иногда мне было обидно, что парень, обладающий таким количеством привлекательных мужских и человеческих качеств, покоряющий десятками слабые женские сердца, выбрал для себя, может быть, единственно правильную в его положении дорогу. И выбор этот он сделал не для того, что бы спрятаться от поклонниц, а потому, что действительно верит в то, что делает. «Каких людей теряем....» - грустно усмехнулась я и тут же подумала - «дурочка, этого мальчика ждет не легкое, но блестящее будущее.»  Я смотрела, как он вновь крутит телефонный диск, и все эти мысли журавлиной стаей проносились у меня в голове. Вадим спрыгнул со стола, взял забытую еще утром куртку и распахнул дверь.
- Пойдем, Белоснежка.
- Пойдем.
Я взяла его за руку и мы сошли в темный и тихий зал собора. Какая судьба ждет нас впереди? Я не знаю. Но одно я знаю точно: нам обоим хотелось бы остаться верными себе и тому, что нам дорого.
 
        Вернулся Вадим. Его не было почти два месяца. Один Бог знает,как мне его не хватало. Было такое ощущение, что спрятался куда - то солнечный луч, освещавший дорогу. Я уже не могу без его ранящих душу, но попадающих прямо в десятку слов, они как резец талантливого скульптора, сбивают все лишнее с такой простой и удивительной истины о том, как надо жить. Не могу без его мягкого, искристого и молодого юмора. Мне не хватало его  красивого и звонкого голоса, его зеленых  глаз, обрамленных от усталости темными кругами, не хватало красивого, тонкого лица, коротких, вьющихся каштановых волос, длинных, чувственных пальцев на бледной кисти... Мне было плохо без него. Летом Вадим выглядел прекрасно, тогда, когда я увидела его первый раз. Сейчас он устал. Он был уставшим еще до поездки - под глазами появились темные круги. После возвращения его веки вплоть до переносицы словно накрашены коричневой тенью. Он ездил защищаться в Варшаву: отец Вадим теперь лиценциат богословия, а в переводе на русский - кандидат богословских наук. Для меня это стало подтверждением моих мыслей о нем. Его наполненная до краев личность, как глубокое, чистое озеро ослепительным сиянием отражает солнечный свет. И я предполагала, что карьера его пойдет быстро, и на долго он здесь не задержится. Не знаю, какой будет следующая ступень, но очень хочется, что бы он был счастлив. А пока Вадим здесь, и я ценю и наслаждаюсь каждой секундой, проведенной рядом с ним. Я помогаю ему, как могу, и вижу благодарный взгляд его внимательных, лучистых глаз.

Я ждала Вадима. Красивый и грациозный, он выпорхнул из подъезда и, обернувшись, помахал мне рукой. Этот жест означал, что ему совсем некогда и что он скоро вернется. В черном летнем костюме, белой, расстегнутой из - за жары рубашке, с черным дипломатом в руке, он казался чем - то, до рези в глазах, нереально - прекрасным и одновременно - совершенно гармоничным на фоне старых переулков  одного на двоих города. Прошел ровно год, как мы познакомились. Легкий и стремительный, он завернул за угол и исчез. И тут же моя душа со всех ног бросилась за ним. Через несколько томительных мгновений я ступала по его следам и мне казалось, что идя сейчас где - то впереди, он взлетит и, растворившись в прозрачности неба, исчезнет. Это было страшно. Канцлер апостольской администратуры европейской части России, красивый, талантливый, как океан под солнцем - лучистый и наполненный до краев, католический священник. Влюбиться в такого человека легко. Любить трудно.