Альберт Львович Аристов торопливо передвигал содержимое своей души, в которую давно не заглядывал. Коробки, свертки и ящички были подписаны каллиграфическим почерком и лежали на привычных местах. Вот изящная коробочка с гравировкой «Успех» сверкает никелированными бочками, возвышаясь надо всем. Впрочем, при близком осмотре она кажется мельче, да и былой блеск потускнел. Потемнела от времени и многостворчатая вычурная коробица «Любовь женская». Несколько раз попадалась под руку несуразная коробчонка «С - кем - не – бывает», которая с детства была стыдливо спрятана под огромный полупустой ящик «Хороший Я». «Утраты безвозвратные» занимают черный бархатный ящичек, который лучше вообще не трогать, т.к. он не подъемен из-за туго спрессованного содержимого. Однако потеря никак не находилась. Альберт Львович даже наткнулся совсем некстати на невзрачную «Совесть», которая мирно лежала на дне души, имея форму твердого круглого жезла с пружиной внутри. Но передвигать ее он не решался, прекрасно помня, что при любом соприкосновении она выпрыгнет из футляра как змеиное жало. Имея хорошее воспитание и образование, господин Аристов на дух не переносил громкую речь. А выпрыгнувшая совесть говорила громко скрипучим, ржавым голосом, притом то, о чем ее совершенно не спрашивали.
Поиски продолжались по второму кругу. Искомое имело форму свертка, завернутого в фольгу. Лаконичная надпись гласила: «Талант». Талант не был громоздким и увесистым, но он изредка бередил душу, напоминая о себе. Душа распухла и обрюзгла со временем. Уж дети выросли и упорхнули. А талант так и оставался маленьким тщедушным изгоем без определенного места проживания в душе. Обычно после нечастых походов с женой на выставки художников фольга начинала поскрипывать, неугомонный сверток исходил желчью от зависти и нереализованности. Альберт Львович вдруг отчетливо вспомнил, что полгода назад, посещая выставку авангардистов, непоседа вел себя неожиданно смирно. Только ночью талант тихо-тихо плакал и уж больше хозяина души не беспокоил.
Аристов медленно ходил по мастерской, которая занимала весь верхний этаж недавно построенного коттеджа. По просторному помещению разгуливал запах маслянной краски, олифы и растворителей. Этот настой богемы сопровождал все его детство и юность. Талант заставлял бегать в изостудию, помогал быть дипломантом художественных выставок.
А вот сейчас его нет…
- … Будучи простым прорабом, а теперь гендиректором, я все эти годы шел к тебе, - говорил вслух Аристов в прозрачную тишину, - как же ты мог?
Мольберт, покрытый белым ватмоном, безмолвствовал. С пустого холста, натянутого на подрамник, упала капля сырой грунтовки.
… Отвечать на вопрос было некому…