Меньше всего я желаю оправдаться, за то, что здесь произошло. Да, наверняка, большинство сочтет меня жестоким безумцем, совершившим неслыханное злодеяние. По людским меркам так оно, наверное, и есть, однако, в масштабах Вселенной мои действия сравнимы с действиями бродяги, раздавившим ногтем бесполезную блоху, и даже менее значительны. Но, скоро все это перестанет иметь какое-либо значение, ибо пробил час, и я в последний раз гляжу на привычный мир, а перед моими глазами проносятся картины прошлого. Действие препарата уже начало сказываться, и все предстает теперь с необыкновенной яркостью. Но было ли то в реальности? Не является ли все это, включая меня самого, всего-навсего незначительным мгновением из грез уснувшего божества далеких сфер?
Все что я помню из детства, это прохладная келья в доме моего наставника да стол, заваленный потертыми гримуарами и ветхими манускриптами. По рассказам мастера Митрака, моей матерью была падшая женщина из трущоб. Сия особа, была так осчастливлена моим рождением, что не утопила меня в выгребной яме лишь по той причине, что желала заработать пару медяков на продаже новорожденного. Мне оставалось лишь благодарить судьбу, что на пути ей подвернулся безобидный астролог, а не жрец одного из кровавых культов, наводнивших в ту пору Малефаис. Старый Митрак и сам не знал, зачем ему на старости лет понадобился крохотный уродец, ведь по его словам, он терпеть не мог назойливых мартышек, каковыми считал всех детей без исключения. Пожалуй, не в последнюю очередь тут сыграла роль моя сверхъестественная тихость и нетребовательность внимания.
Что ж, ученик из меня получился прилежный – это легко, когда окружающие не желают видеть тебя за пределами твоего дома, и всяческими способами дают тебе это понять. Я могу лишь строить догадки, откуда пошли эти слухи, но по достижении пятнадцатилетия, я узнал всю глубину их омерзительности. Вся округа давно шепталась о том, что я и Митрак уже далеко не просто ученик и учитель. То и дело мне доводилось выслушивать прозрачные намеки на мою чересчур изящную, едва ли не женственную внешность, вкупе с сутулостью, якобы отметившей мою порочную склонность. Надо ли говорить, что единственной греховной любовью моего наставника являлось разве что вино, будь-то изысканные, дорогие сорта или дешевое, разбавленное пойло – тут все зависело от его нерегулярной прибыли.
Наибольшую ненависть во мне вызывали человеческие самки, заливисто смеявшиеся, в то время как их дружки «героически» пинали меня по земле. Жалкое отребье, грубые скоты. Я так и не смог до конца привыкнуть к среде недолюдей, которых видимо не устраивало мое умственное превосходство и образованность. Сердце мое наполнялось ядом, не знавшим выхода, и единственное, что я мог в этом случае предпринять, это забыться, уйдя с головой в науку. Это было не так просто, но, юношеские годы дарят упоительную страсть ко всему новому, непознанному. Страсть, которая позднее уже никогда не вернется, как говорил мой пьянчужка-наставник.
Лишь один раз я смог отплатить за свои обиды. Это было довольно давно, но, я запомню его на всю жизнь. Одна из двуногих тварей женской разновидности зашла слишком далеко в своих попытках унизить меня. Раз в неделю мне выпадала незавидная участь хоть за едой и выпивкой для наставника на рынок. К величайшему сожалению, старый пень, никак не мог скопить на самого дешевого раба для работ по хозяйству. Таким образом, мне приходилось отвлекаться от своих наук и с величайшей досадой выполнять его распоряжения.
На рынке я чувствовал себя особенно некомфортно – вонь, толкотня и шум толпы выводили меня из себя. Я чувствовал себя подавленным, несчастным , и мечтал поскорее завершить дела, чтобы оказаться в уютных стенах дома. Особенно неприятны мне были скользкие взгляды, которые на меня бросала некая девка, с не по годам выдающимися формами. Их эта бесстыдная, грязная тварь и не думала скрывать, что, впрочем и свойственно ей подобным особям. Другой вопрос, каким слепым идиотом являлся ее отец, вырастивший подобное? Всякий раз, когда я случайно встречался с ней взглядом, она глумливо ухмылялась мне, и всячески демонстрировала из себя похотливую шлюху. Должно быть в ее убогом умишке складывалась картина, что она раздразнила меня, а я словно животное, не могу противостоять низким инстинктам, как те тупые самцы, что периодически отирались возле нее. Ха! Как бы не так. Я стойко выказывал полнейшее равнодушие и ни на миг не ронял достоинства. В один из таких дней, она набралась наглости до той степени, что позволила себе уже совершенно недопустимое. Это случилось, когда, возвращаясь с рынка, я остановился у фонтана, чтобы немного освежить припекаемую солнцем голову. Чьи-то руки настойчиво обхватили меня сзади. Я отскочил, инстинктивно ожидая, что меня хотят ударить и отобрать купленную еду. Это движение едва не отправило меня в фонтан. Сзади прозвучал смех. Я обернулся и увидел ее. Бесстыжая ухмылка в очередной раз вызвала во мне прилив гнева, который я едва сдерживал.
- Чего ты боишься? – прошипела эта змея. – я тебя не обижу. Иди сюда.
Я застыл на месте, не зная как поступить. Бежать от самки было бы унижением, терпеть ее выходки – не лучше. Она же и не думала убираться.
- Как тебя зовут? Я уже давно заметила тебя на рынке. Мой отец торгует специями, и я иногда помогаю ему.
Не дождавшись ответа, она шагнула ко мне, должно быть, чтобы совершить что-то гнусное и унизительное, что свойственно мерзкой природе всех самок.
- Перестань смотреть на меня так испуганно.
Кровь застучала у меня в висках – это отродье считало, что я боюсь ее. И должно быть очень скоро с ее подачи по всему городу разнеслись бы слухи об этом. Чтож, стоило проучить ее, чтобы впредь в этой безмозглой голове сохранилась лишь мысль о уважении к людям, которые находятся на более высокой ступени интеллекта.
Я прервал ее ударом наотмашь. Видят боги, доселе мне не доводилось ни на кого поднимать руку, и эмоции которые меня в тот момент переполнили, были ни с чем не сравнимы. Я увидел себя словно со стороны, карающим низкую подлую тварь, и разум мой погрузился в эйфорическое состояние. Я не слышал ни ее криков, не чувствовал сопротивления. Помню лишь безумный взгляд ее расширенных глаз (кажется она совсем не ожидала такого поворота), когда я сжимая горло суки, топил ее в фонтане.
Остановиться меня заставили женские крики позади. Обернувшись, я заметил указывающую на меня старуху и несколько мужчин бегущих навстречу. Оставив шлюху и свою ношу, я без оглядки бросился прочь.
С тех пор из дома я выходил еще реже. Митрак едва не прибил меня после тех объяснений, что я дал, однако, благоразумно не посылал меня больше на рынок.
Но, вернусь, пожалуй, к тому, что составляло мой главный интерес, прошедший через большую часть жизни.
Так вот, как всякий неофит в эзотерическом и теософском учении, я испытывал потребность в лихорадочных поисках и углублении знаний. Шаг за шагом, это привело меня к оккультному искусству. Главным источником сакральных знаний для меня долгое время оставалась Книга Эйбона. Именно на ее ветхих страницах я впервые узнал жутковатые секреты, целиком, захватившие мое воображение и открывшие иную сторону реальности. В этой реальности не было ни прошлого, ни настоящего ни будущего, а все сущее было лишь сном триединого Йог-Сотота . Вездесущего и всеобъемлющего. Бесконечного. Внутри него, в самом сердце бесконечности, восседает на своем троне его брат-близнец, Черный Султан демонов Азатот. Из своих чертогов, наполненных сводящей с ума какофонией флейт, этот бог-идиот посылает произвольные волны вероятностей, управляя судьбами всего сущего, каждой частицы макрокосма. Им служит Ползучий Хаос – Ньярлатотеп, что обитает в Великой Пустоте, где царит изменчивость форм и нет жизни. Много чего Запретного узнал я, и это стоило мне седых волос, но я не капли не жалел.
В одну из ночей, когда я заснул прямо над книгой, меня посетило туманное видение, насколько зыбкое – настолько и чудесное. Долгие луны я провел пытаясь восстановить его в памяти, прибегая к самогипнозу и наркотическим трансам. К сожалению, мне с большим трудом давалась наука Сновидения. Таинственные грезы упорно ускользали от меня, дразня скрытыми туманной пеленой обрывками. Только это нисколько не умаляло во мне уверенность, что в том видении я узрел стены Кадата. Заоблачного. Кадата, что вздымает свои ониксовые башни посреди Ледяной Пустыни, где-то за полярным кругом. Cо временем, это таинственное место стало моим безумным наваждением. За то, чтобы увидеть его хотя бы на кратчайший миг, я готов был заплатить всем, что имел. И я лихорадочно искал, любые нити, ведущие к царству нечеловеческих грез. Несколько раз я делал попытки воспеть его загадочную красоту в стихах, но в бессилии бросал это занятие – слишком скуден человеческий язык, чтобы описать даже туманные очертания умопомрачительных конструкций, волею неведомого гения застывших на границе сна и яви. Мало того, ни один из известных мне поэтов-мистиков, не смог бы отразить ту хрупкую, неуловимую магию, что нанесла мне неожиданный визит.
В один из дней я пришел к пониманию, что Малефаис держит меня словно трясина. Я задыхался в его сонной атмосфере и чувствовал, что пора предпринимать действия. Поделившись своими мыслями с Митраком я разумеется не ожидал, что он отпустит меня с легким сердцем. Однако спорить он не стал, дав на первое время денег да напутствие, чтобы я прекратил быть мечтателем и поскорее нашел себе достойное занятие. Ибо, если я снова вернусь, он прогонит меня крепкими ударами своего посоха. Я не слишком поверил в его показную суровость, но это было не важно, ибо знал, что никогда не вернусь. На рассвете я отбыл за городские стены с одним из торговых караванов.
При малейшей возможности напасть на верный след я сосредотачивал на этом все силы. Сейчас я думаю, что Провиденье вело меня своим маршрутом. Как иначе объяснить то множество удачных совпадений, благодаря которым я встречал все новые открытия о древних тайнах Земли? Общаясь с мудрецами-отшельниками, философами и оккультистами, ночуя в древних склепах, под убаюкивающий шепот ветра безлюдных пустынь, я по крупицам собирал знания о пути, что ведет к Внешнему Миру; величии и могуществе Древних, что обитают в его пространстве. Так, однажды, я направил свои стопы в Тайямал, чьи нефритовые минареты, возвышаются на фоне заката, словно обитель божества из туманных легенд. Древний город, основанный потомками лемурийцев. Тех самых, что принесли на эту землю зловещий культ Тсатоггуа, существовавший там с дочеловеческих времен. Их змеиные глаза и плоские лица навевали ассоциации с чертами примитивных медных божков, вокруг которых в клубах фимиама похотливо извиваются низкорослые танцовщицы. Внутри же все было не так страшно, по крайней мере внешне, жизнь за исключением некоторых культурных особенностей, там мало отличалась от той, что протекала в Малефаисе и прочих городах, где я задерживался – ни тебе кровавых изуверств, ни фанатичных жрецов славящих приход обитателя бездн Н’Каи. Так вот, я пришел туда, жадно ловя слухи о чернокнижнике, что прогневал владыку Тайямала и в спешке тайно бежал из города, дабы сохранить свою жизнь. Если верить тем слухам, в подвале его дома происходили вещи, о которых мало кто отваживался говорить вслух. Дом чернокнижника городской глава уступил мне почти даром, хотя и без особой охоты. Я выглядел в лучшем случае, как нищий студент, которому больше негде приютиться, нежели адепт темных наук. Должно быть поэтому ни у кого не возникло подозрения в моих намерениях .Дешевизна обуславливалась и той репутацией, какую неизбежно получает всякое жилище чародея либо колдуна. Все ценное из него уже успели вынести, однако слишком подробно дом никто не обыскивал, боясь натолкнуться на защитное заклятие или ловушку.
Увы, из-за своего замкнутого образа жизни, я стал чересчур отчужденным и чаще всего вежливо уклонялся от налаживания любого общения, выходящим за понятие делового. К счастью, это не сказалось на наличии денег в моем кошельке - услуги астролога везде пользовались широким спросом.
Темные покои дома на улице Серебряных теней прельстили меня своей тишиной и уединенностью. Я проводил день за днем исследуя каждый угол, пока наконец не нашел ход в подвал. Его скрывала тяжелая деревянная панель, которую когда-то скорее всего украшал дорогой гобелен. Лишь чудом те, кто обыскивал дом, не узнали ее секрет. Узкие ступени вели в таинственный, непроницаемый мрак. Я захватил масляную лампу, и бормоча защитные заклинания начал осторожно спускаться. Это заняло не больше тридцати ударов сердца, и то лишь по тому, что я не спешил очертя голову. Внизу находился коридор, словно в подземной темнице. Поначалу я задумал пустить по нему пару кошек или собак, чтобы проверить на наличие ловушек, но нетерпение в раскрытии тайны пересилило, и я двинулся вперед – что поделаешь, молодость безрассудна.
В глубине подземелья нашлась железная дверь, над замком которой пришлось здорово потрудиться. Но это того стоило. За ней находилась довольно большая комната, единственным предметом в которой являлся установленный в центре небольшой, ступенчатый алтарь. На нем я и нашел этот жуткий гримуар, обернутый полуистлевшим переплетом из человеческой кожи. Кто знает, из каких времен он мог прийти в наш мир? Имя автора должно быть не сохранилось даже в легендах. Но язык письма, что испещряло ветхие страницы, был мне знаком, хоть я и не владел им в совершенстве. Иероглифы принадлежали временам Древней Гипербореи, давно уже уничтоженной нашествием безжалостного Итакуа.
Дрожа от предвкушения, я засел за изучение труда при дрожащем свете свечей, коих здесь было в избытке. Перевод текста затруднялся не только его архаичностью, но и общей запутанностью, возможно порожденной болезнью разума. К счастью я уже хорошо приноровился к освоению эзотерических трактатов, и множество терминов не ускользнули от моего понимания. Не было и речи, чтобы перевести всю книгу в краткие сроки, и я просидел за книгой до зари, досконально переводя самую первую страницу. Затем мой измученный мозг отказался, что-либо соображать, и я погрузился в забытье.
В дальнейшем, я приноровился к манере изложения гиперборейского волшебника и процесс изучения ускорился. С маниакальной настойчивостью я изучал имена богов и демонов Внешнего мира, а также заклинания их призывающие. Один из представителей потустороннего мира, привлек мое внимание, как достаточно близкий нам по разуму, чтобы вступать в контакты. Имя ему Содагуа – вечно голодный демон-пожиратель , порожденный бездонным чревом Шуб-Ниггурат, младший брат жабоподобного Тсатоггуа; обитатель Нижних Сфер, Князь Червей, посредник Великих Древних. В его честь на отдаленных могильниках раздается вой пирующих гулей, а в глубоких пещерах Лэнга некрофаги совершают свои непотребные обряды. Судя по нескольким гравюрам, его облик являл собой колоссальную гору плоти, состоящую из переплетающихся фрагментов тел существ, послуживших ему пищей. Их безумные стоны и вопли знаменуют его приход сводящей с ума какофонией. Посреди этой безобразной массы то и дело жадно раскрывается вертикальная щель вечно голодного рта. Искусству древнего художника, к счастью, была не подвластна вся кошмарность облика древней твари, о чем честно сообщалось в книге. В подлунном мире пока еще не родился тот гений, что смог бы передать все нюансы порочной мерзости и невыносимой чуждости Содагуа.
Проведение вызова можно было устроить раз в луну, и в определенное время, когда небесные светила занимали надлежащее место. Ритуал требовал присутствия женщины в расцвете лет, носящей Камень Рождения, открывающий Врата во Внешний Мир. Камень покоился среди реликвий храма Шуб-Ниггурат. Мужчинам туда хода не было. Мысль о необходимости похитить реликвию, приводила меня отнюдь не в религиозный трепет. Нет, я пал духом перед сложностью поставленной задачи. До сих пор удача не баловала меня, не рассчитывал я на нее и тогда, предпочтя окунуться в омут наркотической депрессии. Не помню, сколько дней бесцельно кануло в небытие, прежде чем высшие силы сжалились надо мной и ниспослали шанс на удачу.
Перво-наперво, я отыскал в одном из городских притонов опытную воровку , которую уговорил на похищение талисмана плодородия. Не думал, что мы придем к соглашению так быстро и просто, ибо леденящие кровь легенды о проклятии богини надежно хранили святилище и его служительниц от процветающего воровства и разбоя. Особенно гневить богиню опасались женщины, желающие удачного деторождения. Но, к моему облегчению, мне попалась достаточно свободная от суеверий авантюристка, предпочитающая быстрые и легкие деньги. При других обстоятельствах, я ни за что не согласился бы иметь дел с этой миниатюрной, темноглазой бестией, по виду способной перехитрить хоть царя демонов. Эта особа, явилась в храм, переодевшись обычной прихожанкой. Отстояв церемонию, она задержалась у алтаря, подменила камень и благополучно покинула храм вместе с прочими женщинами. Сия добыча стоила мне десятка золотых, и то, лишь потому, что воровка скептически относилась к свойствам камня. Так или иначе, я сделал из него нагрудный медальон и теперь приступил к поискам той, которая должна была надеть его на церемонию.
Я чувствовал себя, крайне некомфортно пустившись ночной порой на это доселе несвойственное моему образу жизни предприятие. Мысли лихорадочно прокручивались в голове, не складываясь во что-то связное. За пазухой у меня покоилась духовая трубка, наполненная сонной пыльцой дерева Накас. Такими пользовались племена пигмеев-людоедов из джунглей, за Змеиной рекой. Торговец, продавший мне ее в лавке одного из портовых городов, уверял, что щепотка этого зелья, помещающаяся на мизинец ребенка, свалит с ног мужчину в расцвете лет; две щепотки – самого крепкого гладиатора в Маулгаре. Добыча, которую я искал, была гораздо слабее и менее опасна. Тем не менее, нервная дрожь то и дело находила на меня, а ладони становились скользкими от пота. Случалось это каждый раз, когда я замечал перед собой чью-то фигуру – что могла принадлежать человеческой самке. Это могла быть и чья-то юная дочь, бегавшая тайком к своему ухажеру, или одна из тех избалованных блудниц, что ищут приключений в трущобных тавернах, когда их жирные мужья-купцы сладко спят в обнимку с мешками золота. Перспектива быть застигнутым на похищении женщины приводила меня в панический страх. Именно поэтому, я не нашел в себе силы позаботится о «материале» для ритуала заранее, и вышел на охоту в ту самую ночь, когда откладывать было уже некуда.
-Эй! - донесся до меня хрипловатый голос.- парень, ты какой-то нервный. Тебе явно нужна женщина, чтобы снять напряжение.
От стены борделя отделилась тень, выросшая в рослого верзилу-негра. В первые мгновения я застыл от страха за свою жизнь – насколько бы я не ненавидел своих соотечественников, эти черномазые скоты внушали гораздо большее отвращение своей примитивностью и тягой к насилию. Я искренне не понимал и не понимаю, как цивилизованные люди могут терпеть этих дикарей вблизи от себя, когда на них нет ошейника и рабского клейма. Кричаще яркие шелка, золотые браслеты и перстни на руках красноречиво заявили о занятии черномазого, раньше чем до меня дошел смысл его слов. И тут же в моей голове метеором промелькнул план дальнейших действий. Стараясь, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно, я ответил:
-Да, было бы не плохо.
-Не беспокойся, мои девочки следят за собой. У меня найдутся сучки на любой вкус – белые, черные, да любой масти. Хех, по секрету: есть одна красотка, у которой между ног имеется кое-что любопытное, да такого размера, что (уж на что я жеребец) не стыдно было бы иметь и мне. Так что, если тебе по душе разнообразие – чего стесняться, все мы люди – ты уж говори сразу, не пожалеешь.
Блеск его крупных, как у верблюда зубов, соперничал с золотыми побрякушками на широкой груди. Я с трудом удерживался, чтобы не врезать по ним чем-нибудь увесистым, и прервать поток грязи, что изливала толстогубая пасть. Дождавшись, когда поток красноречия наконец иссяк, я произнес то, что хотел сказать с самого начала:
-Я хотел бы отвести женщину к себе.
Сутенер взглянул на меня пристальнее. По какой-то причине, возможно в силу звериной осторожности, такая мысль явно пришлась ему не по вкусу.
-Это еще для чего? Могу показать вполне приличное место, где никто не будет тебе мешать.
Эта ночь была слишком важной, чтобы легко отказаться от подходящей возможности. Чувствуя, что мой шанс ускользает, я едва не запаниковал, но из последних сил взял себя в руки.
-В домашней обстановке я чувствую себя комфортнее. Могу заплатить сверх обычной цены.
-Хм, на сколько ты собираешься ее взять?
-Хотелось бы до рассвета. Могу заплатить и золотом.
-Богато живешь.
-Да вот, решил потратить с умом, то что копил пол года,- я позволил себе криво усмехнуться , хотя пронизывающий взгляд его звериных глаз был мне совсем не по душе.
-Ладно, парень, только без выкрутасов, - выдержав паузу, заявил чернокожий,- Если девочка не вернется к рассвету, я тебя из под земли достану.
Я кивнул, не зная, что сказать. Он махнул рукой, приглашая вслед за собой, и завернул за угол.
-Те, что в борделе с тобой никуда не пойдут, а здесь у меня нормальные, некапризные девченки, - говорил он на ходу .- заплатишь мне три золотых и до рассвета любая из них твоя. Потом заплатишь девченке, ну, смотря, что она будет выполнять. Правило только одно - никакого вреда моей собственности. .Если у нее будет нерабочий вид - я с тебя взыщу, будь уверен. Так что не серди Хогото - целее будешь.
Мы подошли к группе женщин разных возрастов, которые по первому жесту хозяина выстроились в ряд. Мой взгляд почти сразу остановился на высокой, крутобедрой девице с хорошо развитыми формами. Взгляд ее густо подведенных глаз не выражал ничего кроме скуки, но определенно, она была как-раз того типа, который мне требовался. Все прочие были уже или изрядно перезревшими или щупловатыми.
-Она,- твердо заявил я.
Мы рассчитались, и я повел девицу по темным переулкам к своему дому. Она шла не спеша, вульгарно покачивая бедрами и демонстративно не обращая внимания на мою поспешность. Наглая, тупая самка, из тех, что не понимают ничего кроме кнута. Непонятная робость почему-то охватила меня в самый неподходящий момент. Одни боги знают почему, но ее молчание становилось мне все более тягостным, хотя еще вчера, я с уверенностью заявил бы, мало что так ненавижу, как женскую болтовню. Мне все-таки требовалось просветить ее, разумеется, в общих чертах, о ее обязанностях в моем ритуале. Если она откажется, придется применить силу и связать ее. Но все могло получится гораздо проще и естественнее. Я с делал над собой усилие, и кажется впервые лично обратился к самке:
-Как тебя зовут?
-Наала, - все также лениво протянула она после паузы.
-Давай ускорим шаг, Наала. Я должен вернуть тебя до рассвета.
-Как скажешь , - чуть помедлив она вдруг осведомилась, - Ты часом не извращенец? Нет, можешь не бояться, я могу выполнить многие вещи, но надеюсь, ты не замыслил ничего жестокого?
- Нет,- поспешно заверил я.- ты нужна мне вообще не для плотских утех.
Ее глаза подозрительно сощурились.
- Лучше выкладывай сразу, что ты там задумал. Мне встречалось много странных типов с сюрпризами, и ты явно из таких.
В конце аллеи уже замаячила угрюмая громада моего обиталища, и я почувствовал, как возвращается знакомая паника. Мысль, что в любой момент придется возобновлять поиски, причем с оскудевшими карманами, могла толкнуть меня на отчаянный поступок. И скорее всего, утро я встретил бы за решеткой.
- Не пугайся, сейчас я все объясню. Вот смотри,- я достал талисман Шуб-Ниггурат, - я всего лишь хочу чтобы ты надела эту вещь и присутствовала при экспериментальном ритуале. Я не буду тебя связывать и вообще, от тебя ничего не потребуется кроме присутствия.
- Не нравится мне это,- Наала фыркнула, но не остановилась.- а сколько ты мне заплатишь?
-Столько, сколько еще никто не получал за такой пустяк. Две монеты серебром, годится?
-А долго это займет?
-Я уже все подготовил. До рассвета осталось чуть больше одного колокола, так что самое время приступить. Вот и мой дом.
Я открыл калитку и пропустил Наалу вперед. Сейчас она выглядела тревожной, а безразличие сдуло словно ветром. Внутренняя обстановка дома подействовала на нее угнетающе - она даже не напомнила о причитающихся деньгах, лишь осведомилась, нет ли у меня выпить чего-нибудь покрепче.
Я принес ей вина, в которое подмешал дурманящих трав. Пришлось в общих чертах описать суть ритуала и заверить, что она будет отпущена сразу по его окончании. Разумеется, сообщать о том, что это будет вызов демона, я не собирался.
-Сними всю одежду и надень талисман.
Наала легко сбросила те тряпочки, что едва прикрывали ее тело, и приняла поднесенный амулет. Мы прошли в подвал, к двери в комнату для ритуала. Она зябко поежилась, то ли от царившей там промозглой сырости, то ли от от ожидания предстоящего действа. По моему знаку она взошла на возвышение, находившееся в центре очерченного круга, по линии которого горели черные свечи. Я встал напротив, но за пределами круга. Там девушка замерла, как я ее учил, скрестив руки на груди . Когда я начал произносить заклинание вызова, было явственно заметно, что ее бьет мелкая дрожь. Наркотик еще не успел подействовать, но прерывать ритуал было ни в коем случае нельзя. Чуждые словосочетания монотонно падали на холодный камень подземелья. Пожалуй, я ощущал волнение не меньшее, чем сама Наала, но голос мой ни разу не дрогнул. Единственное о чем я молил всех богов, это чтобы участница церемонии не поддалась овладевающему напряжению и не бежала прочь до конца обряда. Но мои опасения были напрасны - когда я произнес завершающее слово, она продолжала стоять в оцепеневшем состоянии. Взгляд ее расширенных глаз устремился куда-то за пределы окружающего полумрака.
Я стоял, ожидая и не зная, что нужно делать дальше. В воцарившейся гробовой тишине, раздавались лишь гулкие удары моего сердца. Все вокруг словно замерло, застыло, в ожидании Его прихода. Еще чуть-чуть, и от напряжения я упал бы в обморок. А затем...холод куда-то исчез. Появившееся тепло постепенно наполняло зал. Очень скоро он превратился в настоящую парилку. Я протер глаза от скатившихся капель пота и увидел, что ступни Наалы медленно отрываются от земли. Все еще погруженная в транс, она поднималась в воздух. Талисман между ее грудей отсвечивал багровым светом, словно раскаленный уголек. Однако это свечение было не постоянным - через каждые пять биений сердца оно принимало все более болезненные,неземные оттенки. Мне было не по себе, а ведь казалось я знал, на что иду и все контролировал. От нездоровых переливов сияния вкупе с духотой мне стало дурно.
По телу Наалы прошла судорога боли. . Она очнулась от забытья и обратила ко мне взгляд, в котором зародились страх и непонимание. А через какой-то миг они сменились паническим ужасом С ее губ сорвался тонкий болезненный крик, а затем из паха струйками потекла кровь. Нечто, продолжало держать ее содрогающееся тело в воздухе в вертикальном положении. Она в панике забила ногами и руками, пытаясь ухватить хоть что-то. Скоро ее истошные крики не переставая терзали мой слух. Кровь уже потоком лилась на алтарь, стекала на пол и подбиралась к пределам магического круга. Из последних сил Наала попыталась стянуть с себя талисман, но внезапный еще более чудовищный приступ заставил ее сложиться пополам. Вслед за этим неведомая сила изогнула ее дугой в обратную сторону. Тогда я и увидел, что ее до этого плоский живот теперь шевелился, словно кто-то прорывался изнутри. Кто-то, внутри нее развивался слишком быстро, чтобы пройти в этот мир, как все прочие живые существа. И тогда я понял, что сейчас должно произойти, и какие Врата открывал Камень Рождения. Не смотря на брезгливость и омерзение, вызываемых этим непотребным зрелищем, я не мог оторвать от него взгляда. Агония шлюхи была не долгой, но впечатляющей, а затем Содагуа изволил явиться в этот мир:раздался громкий хруст тазобедренных костей, треск разрывающейся плоти и мое лицо окропила горячая роса с солоноватым привкусом. Комната наполнилось жалобными стенаниями, идиотским бормотанием с прорывающимся визгливым, захлебывающимся хохотом.
Пока я протирал глаза, явившееся создание в пяти шагах от меня, шумно хлюпнуло, что возможно являлось вздохом, а может быть просто шевелением студенистой плоти. Неважно, пока оно там, за кругом, мне ничего не грозило. Несмотря на это, сильнейшее волнение лишило меня какой-либо способности соображать.Я хотел подняться наверх и привести себя в порядок, но ноги с трудом повиновались мне. Царящий здесь жар и вонь от крови и прочих внутренних жидкостей, заставили меня согнуться в приступе рвоты. Подняв глаза от пола, я увидел стремительно разрастающуюся аморфную массу. Останки, потерявшие всякое сходство с телом человеческой самки, стремительно исчезали в жадно причмокивающем провале, служившем монстру ртом. О, боги! Книга чернокнижника не лгала – Содагуа совершенен в своем безобразии! Должно быть, если бы не сдерживающий барьер Круга силы – его квази-плоть заполнила бы собою все пространство подвала. Десятки и сотни лиц, покрывавших его подобно наростам на коре дерева застыли в идиотской отрешенности; их раскрытые рты продолжали издавать безостановочный поток воплей и причитаний, от которых мой мозг и сам был готов возопить.
- Я сыт, и готов выслушать тебя,- раздался вибрирующий голос в моей голове.- если ты сейчас онемел от моего облика, я могу принять вид , да хотя бы той женщины, что только что послужила мне пищей.
-Мне нехорошо, - будто не свои языком произнес я. - я должен выйти.
-Мы должны обсудить кое-что. Или ты призвал меня от праздного безделья?
-Я скоро вернусь, - я чувствовал, что еще чуть-чуть и вновь отправлюсь в обморок,- Мне нужно немного свежего воздуха И...действительно, лучше прими облик этой … женщины.
Я встал на ноги и побрел из ритуальной залы на негнущихся от страха ногах. Сейчас единственной моей мыслью было бежать без оглядки из этого дома, города и наверное даже из страны. Жуткий, первобытный страх проник в мой рассудок до самых глубин.
Наверху я скинул с себя грязную одежду, умылся и переодевшись отправился на улицу. Свежий воздух и солнечный свет, уже проникавшие из окон, должны были привести в порядок мои мысли. Но едва я открыл дверь, как сильный удар в челюсть опрокинул меня на пол. Из глаз у меня посыпались искры и я не сразу сообразил, кто проник в дом. Могучие руки схватили меня за плечи и рывком вскинули на ноги.
Огромный сутенер Наалы, встряхнул меня. Из потока его брани, я догадался, что он проследил меня и Наалу до самого дома, а когда она не вернулась с рассветом, пришел взыскать с меня долг. Поднимаясь с пола, я лихорадочно соображал, что бы ему ответить. Единственное, что пришло мне на ум, это воскликнуть прежде чем он еще раз ударит меня кулаком:
-Прости меня, господин Хотого! . Позволь я заплачу тебе в два раза больше, чем ранее, за твое беспокойство.
Собиравшийся было вновь накинуться на меня верзила приостановился.
-Конечно же, я возьму с тебя деньги за задержку, но Наала в твоем доме не останется ни одного лишнего мгновения! Плати и веди меня к ней!
Я отдал ему все имевшееся золото, а затем подгоняемый тычками , повел к подвалу.
-Какого демона ты ее туда привел?- удивился верзила, спускаясь вниз вслед за мной.
Оставалось только надеяться, что Содагуа уже принял вид Наалы, и черномазый ублюдок не заметит отличия.
Я открыл железную дверь и дохнувший от туда смрад скотобойни едва не сбил нас с ног. Верзила с недоумением посмотрел на меня.
-Проклятье, что она там делает?!
Не прекращая сыпать ругательствами, он втолкнул меня внутрь и вошел следом. В круге свечей, застыла в оцепенении обнаженная фигура Наалы.
-Какого демона, ты торчишь там? - раздраженно рявкнул верзила.- одевайся, мы уходим!
Ни один мускул не шевельнулся на ее лице, выражение глаз не изменилось ни на йоту.
-Что ты с ней сделал? Опоил чем-то?
Я замешкался, и не получив ответа гигант обрушил на меня град ударов, после которых я остался лежать в полубессознательном состоянии.
Сутенер сплюнул на меня, и направился к своей подопечной. Я молил лишь об одном - чтобы он не разрушил защитный круг.
-Очнись, Наала! Мы должны выйти отсюда. Клыки Голгора! Почему здесь все в крови?
Когда раздался его крик – неожиданно по женски пронзительный, я с трудом подавил в себе желание посмотреть в ту сторону и получить окончательное удовлетворение от агонии мерзавца. Впрочем, он быстро прервался, уступив место омерзительным звукам пиршества. Не помню, сколько я просидел в прострации - в этой колышущейся тьме время, казалось остановилось.
-Итак, зачем ты вызвал меня? - раздался голос в моей голове.
-Я хочу увидеть Кадат.
Казалось прошли эоны, прежде, чем Содагуа произнес:
- Никто из смертных еще не являлся туда.
-Ты не можешь отказать тому, кто тебя призвал.
- Не могу, но готов ли ты дать плату, которую я желаю за свою услугу? Готов ли ты обречь свой немощный разум на бесконечное страдание в Великой Пустоте, где нет ни материи, ни жизни, ни смерти, а лишь бесконечность переменчивых форм хаоса?
Такие мрачные перспективы заставили меня похолодеть от ужаса.
- Нет. Я желаю, чтобы ты открыл для меня дверь в Кадат и убирался в свое логово, - я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал тверже, но вряд ли обманул монстра. Моя вера в успешность предприятия таяла с каждой секундой.
- Ты – дерзкое ничтожество, должен был понимать, - голос Князя Червей становился все более невыносимым, он словно ввинчивался в мой мозг , - без расплаты я все равно не уйду. Твои пожелания – пустой звук для меня. Если бы ты мог пообщаться с тем, кто жил в этом доме до тебя, то узнал бы, что не стоит звать меня, если не имеешь десятка-другого живых тварей, для моего насыщения.
И всеже, пожалуй я окажу тебе милость. Ты увидишь все моими глазами, одними из сотен моих глаз. Сделай шаг за черту, и ты познаешь, каково это..
Жуткие стоны и полоумные вопли совсем оглушали, но слова Содагуа поразили меня леденящей догадкой. Тот чернокнижник – он никуда не бежал из Тайямала. О, нет – бедняга обрел жуткое квази-существование в утробе вечно голодного пожирателя! Должно быть к этому времени он тысячу раз пожалел, о том, что не попал в руки царских палачей.
- Я вижу сомнение и страх в твоих глазах, - булькающий многоголосый смех прервал мои мятущиеся мысли, - Как легко порой отказаться от мечты, не правда ли? Что же, я окажу тебе милость, которой подобные тебе не заслуживают. Ты узришь путь, что лежит к Кадату. И этот Путь проходит через Врата Жизни.
Словно ослепительная, кроваво-красная вспышка сверкнула у меня перед глазами и когда я очнулся, вокруг уже не было грязного подвала, ни чудовища, вызванного мною из Вечного Мрака. Я стоял на песке, обнаженный как в день своего рождения. Позади меня простирались величественные джунгли. Исполинские деревья обвитые колючими лианами, устремляли свои вершины к самому небу, в котором оглашая воздух истошными криками носились какие-то черные твари. Они то исчезали в окутывавших небо облаках, то стремительно падали в густую чащу - чтобы потом взмыть ввысь, держа в когтях трепещущую жертву. Но сколь бы я не напрягал зрение, мне так и не удавалось толком понять, на что были похожи эти создания, равно как и их добыча. Из зарослей непрерывно доносились какие-то шорохи, потрескивание, стрекот, шипение. А впереди меня катила свои воды огромная река - столь широкая, что я с трудом различал противоположный берег. Поверхность воды все время находилась в движении, по ней расплывались огромные круги, то и дело оттуда выскакивали твари, блестевшие серебристой чешуей, похожие на рыб - но не рыбы. Буруны и огромные круги показывали, что вслед за ними под водой охотятся и некие громадные существа.
А вода в реке была темно-красной.
«Иди!»- словно прошептал мне на ухо властный голос, и я послушно двинулся вверх по течению. Время и пространство словно ничего не значили для меня, каждым шагом я казалось, преодолевал огромные расстояния - и в то же время как будто оставался на месте. Но и сама обстановка вокруг меня менялась, ни на секунду не оставаясь на месте, словно один мир буквально прорастал сквозь другой. Я видел, как на месте пустыни за считанные минуты возникает болото, а вместо душных и влажных джунглей неожиданно появляется ледяная гладь замерзшего океана. Калейдоскоп самых разных созданий - прекрасных и отвратительных, притягивающих и ужасающих,- все это проносилось перед глазами, никогда не повторяясь, раскрываясь во все новых мирах и обличьях. Я видел огромные города из черного камня, в которых жили холоднокровные твари со змеиными головами, чей разум настолько превосходил разум человека, насколько тот превосходит мартышку. Видел, как на вершинах гигантских зиккуратов совершались величественные и ужасающие обряды и реки крови текли по улицам города, дабы утолить жажду познания жестоких мудрецов. Видел высочайшие шпили Алого города, проклятого логовища суккубов и вампиров. Прекрасные и жестокие создания, они проводили вечность в чувственных и кровавых оргиях. Посредине этого города стоял величественный Багровый дворец, где правила Богиня в Красном, о которой сказано, «что Её красота, в конце времен заставит мертвых выползти из могил, чтобы целовать Ей ноги». Передо мной простирались топкие болота в которых, поросшие исполинские папоротники и хвощи, меж которых ползали безобразные создания, терзавшие и пожиравшие друг друга. Надо мной возвышались исполинские черные пики меж которых с криками носились черные демоны. Но всюду, где только можно было видеть был один единственный ориентир - широкая красная река, несшая свои воды из какой-то неведомой дали в которую меня направляла воля вызванного мною божества. И вновь и я шел вперед, в смутной надежде увидеть исток этого неиссякающего потока.
Но наконец передо мной сплошной стеной встала гряда исполинских красных холмов. Среди них виднелся зев огромной пещеры с пульсирующими стенками, пронизанных прожилками кровеносных сосудов. Уродливые черные растения прорастали у его входа, с ветками подобными жадно распяленными щупальцами и безобразными черными плодами. Они слабо покачивались как будто от ветра- вот только ветра не было и в помине. С ужасом увидел я как на одном из «плодов» вдруг открылся рот с острыми белыми зубами и злые глаза пристально вперились в меня.
У подножия этих деревьев ползали невыразимо уродливые существа, истекавшие зеленоватой слизью. Я так и не смогу сказать, на кого они были похожи – они напоминали одновременно множество живых тварей и в то же время никого вообще. И тем, не менее они показались мне смутно знакомыми. Все эти твари непрерывно сражались между собой, убивая и пожирая друга.
А из разверстой пасти пещеры, сокращающейся подобно рту плотоядного растения, с ревом вырывался мощный красный поток, стремившийся исчезнуть где-то вдали. Время от времени одно из чудовищ подходило к воде и соскальзывало в нее, чтобы быть унесенным мощным потоком.
-Великая река - раздался над моим ухом свистящий голос, исходящий, казалось отовсюду и ниоткуда.- Из Врат Жизни истекает она, порождая все сущее что есть в этом мире- смертных тварей, богов и демонов. Мерзость и ужас, насилие и похоть, красота и уродство- все это плоть от плоти Госпожи Шуб-Ниггурат. И для тебя настало время вернуться назад.
В ужасе я замотал головой, и тут же перед моими глазами все стало расплываться и терять свои очертания. Вскоре я вновь сидел в грязном подвале перед Князем Червей.
Несмотря на всю степень потрясения, я смог собрать свою волю в кулак.
- Если ты не исполнишь мою волю, я никогда не выпущу тебя отсюда! Можешь сидеть здесь века напролет. Я запру подвал и уйду отсюда, - ухватился я за свой последний аргумент. Сейчас это казалось мне самой трезвой мыслью.
Внутри Круга, Содагуа заполнивший все свободное пространство, приобрел вид колонны, упирающейся в самый потолок.
- Время ничто для меня. Ты можешь бежать отсюда хоть на край света, но когда-нибудь, кто-то освободит меня . И тогда я приду за тобой, где бы ты ни был. Ты можешь надеяться, что это произойдет уже не при твоей жизни, но лучше не строй иллюзий – мои прожорливые слуги найдут тебя в твоей могиле и доставят ко мне. Не зря же меня прозывают Князем Червей!
Если бы демонам была свойственна человеческая мимика, я мог бы поклясться, что мясистые губы чудовищного рта скривились в сардонической ухмылке.
Я окончательно понял, что мечта моя потеряна навсегда.
Единственным правильным решением видящимся мне, было принять сильную дозу наркотического препарата, который разрушит мой мозг и убьет меня . Но, до того, как его действие скажется на мне, я подожгу свой дом, чтобы от меня и моих вещей остался лишь пепел, непригодный в пищу. И тогда, останется лишь надеяться, что Князь Червей не найдет меня на том свете.
20.08.2010