In uomini, in soldati sperare fedelitA?
Вы ожидали верности от мужчин, от солдат?
/CosI fan tutti. Mozart/
Его разбудила жажда. Это была не здоровая жажда, которая возникает после трёх сетов игры в теннис или дня, проведённого на лыжах; жажда, которая возникает медленно. Это была изнуряющая, безжалостная жажда, происходящая от того, что тело пыталось восполнить жидкость, которую выместил алкоголь. Внезапно проснувшись, он лежал в постели, покрытый тонкой плёнкой пота, в липнущем к телу, сыром нижнем белье.
Сначала он думал, что может перехитрить её, проигнорировать и снова впасть в свой пропитанный потом сон, из которого жажда его вытолкнула. Не отрывая раскрытый рот от подушки, он повернулся на бок и натянул на плечи одеяло. Но, несмотря на то, что тело его жаждало отдохнуть ещё, он не мог принудить его проигнорировать ни жажду, ни слабое волнение в желудке. Он лежал, неподвижный и совершенно лишённый воли, приказав себе заснуть снова.
На несколько минут это ему удалось, но потом церковный колокол, зазвонивший где-то в направлении города, вернул его в сознание. Мысль о жидкости просочилась в мозг: он представил себе стакан газированной минеральной воды с запотевшими боками, фонтанчик с питьевой водой в коридоре начальной школы, бумажный стаканчик "Кока-колы"... Жидкость была нужна ему больше, чем что-либо, что вообще предоставляла ему жизнь как желанное или доброе.
И снова он попытался принудить себя заснуть; но понял, что проиграл, и теперь у него нет иного выбора, кроме как выбраться из постели. Он начал думать, с какой стороны постели встать и не будет ли пол в коридоре слишком холодным, но потом отодвинул все эти соображения в сторону так же яростно, как и одеяло, и поднялся на ноги. Голова его запульсировала, а желудок зафиксировал отторжение его нового положения относительно пола, но жажда проигнорировала оба эти явления.
Он открыл дверь комнаты и вышел в коридор. Длина его освещалась светом, который просачивался с улицы. Как он и боялся, кафельное покрытие отнеслось к его босым ногам жестоко, но мысль о воде, которая маячила впереди, придала ему воли проигнорировать холод.
Он вошёл в умывальную и, ведомый абсолютной нуждой, поспешил к первой же раковине из тех, что выстроились в ряд на стене. Открыв кран с холодной водой, он позволил ей стекать целую минуту - даже в этом состоянии он помнил ржавый тёплый вкус воды, когда она только начинала литься из этих труб. Когда вода, стекающая ему на руку, стала холодной, он сложил обе руки ковшиком и наклонился к ним. С шумом, как собака, он втянул воду в себя и почувствоввал, как она движется внутри него, по пути охлаждая и спасая его. Опыт подсказал ему, что после первых нескольких глотков надо остановиться; остановиться, подождать и посмотреть, как отреагирует его растревоженный желудок - не слишком ли удивится он поступлению жидкости, не содержащей в себе алкоголя. Сначала это ему не понравилось, но юность и хорошее здоровье пришли ему на помощь, и в конце концов желудок его принял воду спокойно, и даже попросил ещё.
Будучи счастлив подчиниться, он снова наклонился над раковиной и сделал восемь или девять больших глотков, и каждый из них приносил всё больше облегчения его измученному телу. Внезапный поток воды запустил что-то в его желудке, и это что-то в свою очередь запустило что-то в мозгу; у него закружилась голова и он вынужден был наклониться вперёд, вцепившись руками в раковину, пока мир вокруг него не затих снова...
Он опустил руки под всё ещё бегущий ручеёк и выпил ещё воды. В какой-то определённый момент опыт и чувства подсказали ему, что пить ещё больше будет уже рискованно. Тогда он выпрямился, закрыл глаза и провёл мокрыми ладонями по лицу и ниже - по футболке спереди. Он поднял подол футболки и вытер им губы; потом, освежённый, чувствуя, что может снова начать воспринимать жизнь, он повернулся, чтобы идти обратно в свою комнату.
И тогда он увидел летучую мышь, или же то, что его замутнённые чувства сначала восприняли как летучую мышь - прямо там, чуть неподалёку. Летучей мышью это быть не могло, поскольку в нём было добрых два метра длины, а в ширину оно тем более выглядело, как человек. Но очертания у него были, как у летучей мыши. Казалось, это что-то опирается о стену и тем себя поддерживает, а голова его возвышалась над чёрными крыльями, которые свободно свисали по бокам; внизу же вырисовывались когтистые лапы.
Он быстро провёл руками по лицу, словно желая стереть видение, но, когда он открыл глаза снова, тёмная фигура была всё ещё там. Он отодвинулся от неё и, движимый страхом оттого, ЧТО может случиться с ним, если он отведёт глаза от "летучей мыши", он медленно подвинулся в сторону ведущей в умывальную двери, туда, где, он знал, находится выключатель для длинных рядов неоновых лампочек. Ведомый страхом, смешанным с недоверчивостью, он держал руки сзади, - одна ладонь, распрямлённая, скользила, словно прокладывая ему путь, перед ним по кафельной стене - уверенный, что контакт со стенкой - это его единственный контакт с реальностью.
Как слепой, он следовал за своей "зрячей" рукой по стене, пока не нашёл выключатель, и длинный двойной ряд неоновых лампочек загорался одна за одной, пока свет, яркий, как днём, не заполнил комнату.
Страх заставил его держать глаза закрытыми до тех пор, пока не начал мерцать свет - страх того, какое ужасное движение может быть вынужден сделать этот абрис летучей мыши, если кто-то потревожит безопасность его убежища в почти полной темноте. Когда свет замер, молодой человек открыл глаза и вынудил себя взглянуть туда.
Хотя яркий свет преобразил и явил истинное происхождение этих очертаний, он всё же не убрал их похожесть на летучую мышь, как и не свёл к минимуму угрозу от этих свешивающихся крыльев. Крылья, тем не менее, оказались облегающими фалдами тёмного сюртука, который служил центральным элементом их зимней форменной одежды; а голова "летучей мыши", теперь освещённая, - головой Эрнесто МОро, венецианца и, так же, как и мальчик, теперь склонившийся над ближайшей раковиной в приступе сильнейшей рвоты, студента Военной Академии Сан Мартино...
ДЕТЕКТИВ. ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО