11. 03. 76
День, слава Богу, кончается благополучно. Иосиф, сидя у себя дома на кухне, записывает прошедшее.
В прошлый четверг он ходил устраиваться на работу в Молдсельхозтехнику. К его радости, начальник отдела подписал заявление, осталась подпись-резолюция вышестоящего начальства. Иосиф просидел в приёмной два часа. Встречен был, мало сказать, грубо. Выскочил, как ошпаренный, и сразу, не думая долго, в ОВИР. Ворвался без очереди в кабинет к Парликову и предупредил, что если ничего не изменится, то в следующий четверг оденет жёлтую звезду. Нашёл кого пугать! Десятилетиями становится всё хуже и хуже. Что может случиться за неделю? Однако слово не воробей.
В субботу рассказал возле синагоги о своём намерении. Отказники решили его поддержать, прийти в ОВИР и записаться на приём.
Пожалуй, самое страшное, что в ближайшую субботу исполняется годовщина смерти Мары. Матери будет очень тяжело. Арест Иосифа, что весьма реально, усугубит её состояние. Впрочем, вряд ли власти решатся на судебный процесс, факты дискриминации настолько явные, придётся им сильно поработать.
Во вторник утром к Иосифу пришла Лиля Иоль, сестра Зины Кофман, уехавшей в Израиль. Бедная девочка, ей отказали в сентябре прошлого года, и она в знак протеста хочет присоединиться к Иосифу. Он представляет себе, после скольких мучительных дум Лиля решилась на этот шаг. Он пробует её отговорить, объяснить, как трудно иметь дело с нижними чинами милиции.
- Я готова на всё. Лучше сесть, нежели жить без работы и в неопределённости.
Уже после того, как всё было решено, Лиля призналась, что боится изнасилования в тюрьме.
Утром в четверг Мина и Рая разбежались, как ни в чём не бывало, на работу, в школу. Будни. Иосиф пошёл в ближайшее почтовое отделение, позвонил матери и отцу, говорил долго, принося соболезнование и успокаивая.
В половине третьего Иосиф подошёл к ОВИРу, в зале ожидания которого и на улице толпились люди. Лиля Иоль пришла без звезды. Накануне вечером её отца срочно вызвали в кабинет директора завода, и там кгбэшник предупредил, что бы дочь его не выступала, ей должны вот-вот дать разрешение.
Рая Якубович составила список отказников на приём к Парликову. Иосиф записался последним. Изя Кофман пошёл передать его, но быстро вернулся с отвисшей челюстью: в кабинете КГБ.
Пора. Иосиф приколол к пальто напротив сердца два жёлтых треугольника, скреплённых между собой значком с изображением скульптуры еврейской матери, поставленной на колени, но не сломленной, в фашистском лагере. Получилась шестиконечная звезда. Сердце Иосифа колотилось, но внешне он выглядел спокойным. В общем зале находилось человек сто. Повисла тишина. Некоторые с нескрываемым испугом, некоторые с застывшей улыбкой, очевидно, тоже от испуга. Группа отказников в восемь человек продолжала, как ни в чём не бывало, разговаривать, улыбаться. Через минуту приём прекратился. В зал вышел кгбэшник Кулаков и предложил Иосифу зайти в кабинет. Иосиф отказался, объяснив, что пришёл на приём к Парликову. Кулаков пожал плечами и предложил зайти для беседы любому отказнику. Рая Якубович вошла первая, за ней Лиля Шварцман, Изя Кофман, Лёва Спектр; Рая Шехтман отказалась. Кулаков снова вышел в зал и очень настойчиво попросил Иосифа зайти в кабинет. Иосиф вошёл.
- Что означает эта звезда?
- Если вы в вашем возрасте не знаете, то нам не о чём разговаривать.
- Я понимаю, вы хотели сравнить наш строй с фашистским, вы нанесли политический ущерб Советскому Союзу. Такие звёзды фашисты одевали евреям в лагерях уничтожения.
- Вы проиграете, пытаясь пришить мне ярлык. Жёлтые звёзды известны задолго до фашизма и социализма. Жёлтая звезда означает дискриминацию еврея, впервые применена в начале тринадцатого века. Сможете ли вы объяснить, почему у меня отключён по вашему заданию телефон? Или почему меня не берут на работу? В моём архиве скопилось огромное количество направлений из бюро трудоустройства. Почему власти не отвечают конкретно на мои письма?
- Допустим, что дискриминация есть. Но и вы должны нас понять. Мы не имеем права поощрять эмиграцию евреев – самой образованной прослойки советского общества. В отношении отключённого телефона – я лично буду разбираться. Подыщите себе работу. Мы вам поможем. Мы вас оценим.
Иосиф улыбнулся и покачал отрицательно головой.
Нет. Нет. Пока власти Советского Союза не изменят свою политику по отношению к Израилю, к евреям СССР, вряд ли мы найдём общий язык.
Беседа протекала в вежливой форме, иногда переходя в дискуссию. Посторонний наблюдатель со стороны мог бы подумать о беседе двух приятелей. Со стороны…. Иосиф до сих пор чувствует боль в руке, вывихнутой почти два года назад именно им. Да и глаза не потеплели. Кулаков находился на работе, как и тогда на переговорном пункте по улице Ленина угол Бендерской. Чтобы расположить к себе Иосифа, Кулаков сообщил, что дали разрешение пяти отказникам: Боре Фуксу, Бене Фрукту, Лёне Левиту, Шехмантеру Леониду, Лиле Иоль, Вайсману с семьёй. После этого он потребовал снять звезду, но Иосиф отказался, но всё-таки договорились, что звезда будет снята, когда Иосиф покинет приёмный зал ОВИРа.
Через сорок минут Иосиф вышел в зал с жёлтой звездой на груди. Отказники волновались, прошло много времени, но милицейской машины они не видели ни с чёрного хода, ни с парадного. Сидели и ждали, теряясь в догадках.
Иосиф сообщил Лиле Иоль о разрешении. Лицо её покрылось красными пятнами, она засмеялась, а потом заплакала навзрыд, истерически. Иосиф перечислил ещё три фамилии, Лёню Левита не упомянул: он в бегах, скрывается. Вдруг провокация, от них всё можно ожидать.