10. 01. 76
У Иосифа на дому собралось много отказников. Встречались с американским евреем из Лос-Анджелеса. Он доставал из своей необъятной сумки подарки, передавал Иосифу в руки, и тот немедленно - присутствующим. Женщины пришли в восторг. Каждый подарочек, то ли часики, то ли цепочку, то ли брошку встречали с юмором, громкими восклицаниями и доброжелательным смехом на брошенную кем-то реплику.
Встреча туристов стала одной из обязанностей Иосифа. Он даже разработал туристический маршрут, включая посещение еврейского кладбища. Остатки еврейской культуры в Кишинёве мало кого интересовали, как и сам город. Еврейское будущее в Израиле, оно в людях, которые пока ещё находятся здесь, им нужно помочь, не дать лавине еврейского возрождения остановиться. Некоторые из туристов чувствовали себя неуверенно, стараясь поскорее встретиться, в основном, с отказниками и передать учебники, литературу о еврейской культуре, религии. В большинстве своём приезжали люди высокоидейные, гордящиеся своей высокой миссией помочь советским евреям, люди с широкой улыбкой, относящиеся с живым интересом к мелочам повседневной жизни отказника. Некоторые даже приглашали в Америку, обещая помощь в устройстве.
Когда все разошлись, американец, не говоря ни слова, зная о подслушивании, вынул несколько книг, в том числе «Эксодус». Лучшего подарка и не придумаешь! Иосиф кивнул головой и молча крепко пожал ему руку.
Из Новой Ушицы Иосиф возвратился две ночи назад. Именно ночи, потому что день как-то проходит. Ночью Иосиф не спит, в лучшем случае, дремлет. То ли во сне, то ли наяву ему кажется, что он находится в гетто, подымается на холм и видит летит громадный белый самолёт. Над леском, тем самым, где могилы, он взрывается и медленно падает, охваченный белым холодным огнём. Иосиф открывает глаза, Мина слегка похрапывает, из другой комнаты доносится ровное дыхание Раи.
13. 01. 76
Изю Койфмана и Раю Шехтман сняли с московского поезда. Арестовывал ст. лейтенант привокзальной милиции. В отделении их ждали кгбэшники Колицын, Кулаков и ещё несколько человек. Обыскивали в разных комнатах. Изю даже заставили раздеться. Колицын ругался, угрожал, обещая судьбу Сендера. Продержали три часа. В основном, их интересовала встреча с американским туристом на квартире Иосифа. «Отчего вам было так весело? – спрашивал Колицын, - вам нужно было поплакать перед американцем, больше бы дал».
19. 01. 76
В субботу, то есть позавчера Изя Авербух по примеру москвичей вызвался проводить научные технические семинары. Иосиф думал об их значении и не пришёл к положительному результату, как и тогда в Москве у Лернера. Рациональное звено этих семинаров, пожалуй, в дополнительной встрече отказников. По мнению Иосифа семинары должны носить исторический оттенок, пробуждать национальную память от истоков к настоящему для будущего. Недаром власти, решая еврейский вопрос в Союзе, отрезали поколения от еврейской истории, от еврейской сущности.
Авербух сразу же принялся организовывать и внёс предложение о коллективизации имеющейся литературы (конечно, не советской), учебников иврита, составлении списков с описью у кого что находится. Миша Абрамович развеселил публику меткой репликой: «С копией в КГБ». Иосиф понимает Изю, он жаждет активной деятельности, распространяя научный порядок на происходящее возле синагоги. Опыт к нему ещё не пришёл.
Изю Кофмана снова сняли, но не с поезда, а с автобуса и не в Кишинёве, а в Бельцах. Уезжая, он оставил родителям, чтобы не волновались, маршрут своего движения. До Бельц ему удалось благополучно добраться, но не далее. Как маршрут попал в КГБ.
24. 01. 76
Иосифу снова приходится часто ночевать в Тирасполе, отцу плохо, даже очень, и помочь невозможно.
Утром с вокзала он поехал домой и к синагоге опоздал. Маленький переулок кишел людьми, но отказников собралось совсем мало, человек десять. Иосиф ещё не успел поздороваться и осмотреться, как к нему подошли два незнакомых пожилых полковника, будто ждали появления Иосифа, и попросили разойтись. Только теперь Иосиф обнаружил, что люди, хотя и штатском, имеют армейскую выправку. Близился съезд Коммунистической партии Молдавии.
Миша Абрамович предложил зайти во дворик синагоги, что и сделали. Отказники обсуждали своё отношение к политическому событию в стране. Нельзя правителям дать забыть об отказниках! Решили отреагировать письмом-протестом. Каждый вносил свою лепту предложением, Иосиф записывал текст. Через несколько минут во дворике появились милиционеры старшина и с ним ещё двое и принялись выгонять отказников в переулок и обзывать «жиды», «жидовское отродье». На выходе у самой калитки арестовали Мишу Абрамовича. Поднялся протестующий крик. Иосиф сказал, что никто не уйдёт из переулка, пока не освободят Мишу. Один из полковников завопил (другого слова и не подберёшь) громким голосом: «Как вам не стыдно! Родина может быть только одна! Вы, отщепенцы, предаёте её!» Рая Шехтман тоже на высоких нотах: «Родина – это там, где народ, там, где родители! Вы поддерживаете национально-освободительное движение в Анголе, но не хотите признать еврейский народ. Не антисемитизм ли это!» Полковник раскраснелся, а рядом молодое лицо Юры Шехтмана. «А что ты понимаешь, сопляк…» - и надвинул ему на лоб шапку. Все сгрудились вокруг Юры. Полковник продолжал бесноваться: «Товарищ свидетель, прошу зафиксировать. Они меня, старого заслуженного человека, вынуждают к драке!» Второй полковник приблизил своё лицо к лицу Иосифа и зашипел слюнное: «Ну, ну надвинь мне шапку на глаза, трус! Ты можешь только продавать родинку…». Чесались руки, но было бы глупо попасться на провокацию. Иосиф, не отвечая и не трогаясь с места, прятал руки за спину. Маленькая группа евреев возле синагоги стояла, окружённая со всех сторон машинами, телекамерами, милицией и их свидетелями. Полковники-пенсионеры и не пенсионеры, воспитанные сталинской диктатурой, пробовали сегодня вернуться к методам тридцатилетней давности.
Миша сидел в Октябрьском отделении милиции. На угрозы Колицына, отвечал: «Я угрозы не принимаю, только визы…». Его освободили часа через два. От синагоги толпой пошли к зданию ЦК. Впереди отказники, за ними хвост милиционеров в форме и в штатском, хвостом – милицейская машина. Ясно было, что провокация исходит от местных властей в расчёте на испуг. Не вышло. В приёмной вручили протест, посидели для приличия, как победители, на скамеечке напротив здания ЦК и разошлись.
Говорят, что москвичу Лунцу дали разрешение. Значит не всё так безвыходно, освобождают отказников.
02. 02. 76
29 января Изю Авербуха срочно вызвали в ОВИР. Капитан Муравский, новый работник, которого женщины возле синагоги прозвали любимчиком, объявил ему о разрешении. Изя остолбенел от неожиданности. Муравский, поняв его состояние, терпеливо втолковывал, что Изя находится в МВД, что если он очень скучает за своими родными в Израиле, то может с ними воссоединиться.
Изя приготовился быть в отказе длительное время, успел даже провести несколько технических семинаров. «Это непостижимо, - возмущался он то ли серьёзно, то ли в шутку. Только вчера мне обещали вкатить десятку за семинары, за синагогу, за подписи…. Я приготовился к длительной борьбе. Всё-таки я кандидат наук! Разве не нужны специалисты советской власти?» Возле синагоги такого ещё не видели, покатывались от смеха. Каждый хотел бы оказаться на его месте.
К синагоге снова подошли два полковника, пробовали провоцировать и разгонять. Почувствовав, что не арестовывают, осмелели даже те, кто в прошлый раз тихо ушёл. Поднялся крик, да ещё какой! Не могут понять полковники, что сталинский заряд страха ослабел.
Иосиф пробует устроиться на работу. Бюро трудоустройства ломится от заказав на инженеров, но не с еврейской записью в паспорте. На предприятии «Культприбор» требовался энергетик. Низкие сараи, плотно уставленные станками до такой степени, что пройти трудно. На полу стружка, масло, грязь, ужасный шум. Работают глухонемые. Ставки мизерные. Иосиф не мог представить себе, что при социализме эксплуатация беззащитного слоя населения может принять такие нечеловеческие, рабские формы.
В ЦК, куда Иосиф пробовал записаться на приём, разговаривать с ним отказались. После долгих раздумий Иосиф решил воспользоваться телефоном Полякова.
- На ловца и зверь бежит, - дружески отреагировал голос на другом конце провода.
- Я собирался встретиться с тобой и просить не подходить к синагоге, будем арестовывать. Близится 25 съезд партии. Мы не шутим. За то, что тебя уволили, те получили нагоняй.
- К синагоге я, конечно, подходить буду, а тюрьма в моём положении не так уж страшна. Скажи мне, когда я получу разрешение? Сколько можно сидеть и ждать без работы?
- Устраиваться на работу нет смысла, я надеюсь, что в самое ближайшее время, в конце февраля, начале марта тебе разрешат, и не только тебе. Позвони мне 17 февраля, я сообщу тебе более точно.
Мысли наперегонки заполнили голову. «А что если он врёт? Думает, наверное, что Иосиф немедленно расскажет своим друзьям. Нет, нет, никому ни слова! А если это правда? Что будет с родителями? Так ведь сестра остаётся. Иосиф поможет из Израиля, говорят, что медицина там на самом высоком уровне…. Мина давно просит купить югославский гарнитур, конечно, для израильской квартиры. Ни в коем случае не размагничивать Раю. Синица ещё в небе. Так вот почему они гоняют от синагоги. Партийный съезд боится кучки евреев!»
Мина удивилась, когда вечером Иосиф предложил прогуляться к живущему недалеко от них известному футболисту и посмотреть продаваемый им гарнитур под старину из красного дерева.
14. 02. 76
Решение о поездке в Москву для встречи с отказниками пришло внезапно, скорее всего, как реакция на телефонный разговор с Поляковым, как доказательство, что Иосиф не имеет никаких обязательств перед ним. Кроме того, необходимо было отметить сертификаты во внешпосыторге (без этой процедуры они были недействительны) встретиться с Лунцем. В прошлый раз он отдал ему два рассказа для передачи на запад, хотелось узнать их судьбу.
11 февраля в 7 часов вечера Иосиф взял авиабилет на утро следующего дня в надежде на неожиданность, на то, что служивые КГБ кончают работу в 5 вечера. Пока машина раскрутиться, он будет в Москве. Расчёт оказался правильным.
Лунц собирался. Иосиф поздравил с разрешением и спросил о рассказах. «“Story” твои передал» - успокоил он. В ту же ночь Иосиф беспрепятственно вернулся в Кишинёв с тем немногим, что ещё можно было взять у Лунца – карта Израиля и несколько книг.
Сегодня суббота. Возле синагоги Иосиф рассказал, что был в Москве, виделся с отказниками. С разрешением Лунцу у всех появилась какая-то надежда.
17. 02. 76
После долгих и мучительных колебаний Иосиф снова позвонил Полякову в КГБ, ведь тот сказал позвонить именно сегодня. По голосу и по грубости стало ясно, что Поляков получил от начальства нагоняй.
- Ты нарушил наш договор и продолжаешь нарушать. «Бабки» в Москве взял?
- Я с тобой ни о чём не договаривался. Меня интересует единственная сторона наших бесед. Когда я получу разрешение? Мы когда-то работали вместе, будь человеком….
- Веди себя хорошо, возможно, к концу месяца.
Иосиф попрощался и повесил трубку. Врёт, больше он ему звонить не будет. С сертификатами нужно быть очень осторожным. Бумажку с его номером телефона Иосиф порвал. Время сделает своё, забудется.
Иосиф подготовил письмо-протест к двадцать пятому съезду. Миша Абрамович письмо забраковал, якобы из-за духа лояльности к властям.
- Ты пишешь о нарушении прав человека. Ну а если тебя возьмут на работу, перестанут преследовать, ты останешься здесь? Нужно открыто писать об антисемитизме со стороны властей и именно властей!
Разгорелся спор.
- Когда составляется документ с подписями, необходимо избегать резких обвинительных фраз. Лучше указывать на множество фактов дискриминации евреев, их невозможно опровергнуть. На основании этих фактов каждый читающий сможет сделать однозначный вывод об антисемитизме. Письмо-протест должно быть рассчитано на среднего человека. Многие боятся подписывать резкие письма.
- У меня такое впечатление, что ты боишься властей, заигрываешь с ними. Оставляешь мосты за собой.
Иосиф вспылил.
Ещё недавно ты служил в армии и, насколько мне известно, рвался в комсомольские лидеры, веруя в правоту великих идей коммунизма. Не слишком ли резко меняешь свои позиции? Есть люди, которым безразлично в каких лидерах числиться…. Ты просто ревнуешь меня.
Взаимоотношения между ними, и без того натянутые, ещё более обострились. Возможно, Иосиф переборщил, не стоило ему напоминать о лидерстве.
В конце концов, письмо написали в осторожных выражениях. Подписалось всего несколько человек. Иосиф убеждён, что не только с ним КГБ пробует наладить контакты.
21. 02. 76
Приближается праздник Пурим. Абрамович организовывает театральную постановку. Ожидается много зрителей, поэтому Миша разослал письма в Горисполком, Министерство культуры с просьбой за деньги снять или выделить зал. Артисты – евреи добровольцы, отказники, от желающих нет отбоя. Иосиф вызвался быть ведущим.