Глава 5
ОТКРЫТИЯ ОДИНОЧЕСТВА.
Х Х Х
Серафина не знала, долго ли спала, но внезапно очнулась от постороннего, не вписывающегося в привычные шорохи ночной квартиры звука, а открыв глаза, не сразу сообразила, откуда он исходит, и вообще, не продолжение ли сна наяву, поскольку в зеркале продолжали мелькать неясные картины. Когда поразительный феномен растаял, стекло еще долго фосфоресцировало, маня в прошлое, предлагая наплевать на реальность и с головой окунуться в чужую загадочную жизнь. Серафина не забыла увиденного, но не имела времени на размышления. Именно грубая реальность нахрапом вторглась в ее ненадежное убежище.
Слабый металлический скрежет доносился от входной двери: кто-то ключом или отмычкой пытался вскрыть замок. Страх ледяной волной окатил Серафину, вернув ее к действительности и, повинуясь годами выработанной привычке, рука машинально потянулась к выключателю. Вовремя опомнившись, девушка вскочила с кровати и поспешно принялась одеваться.
Воры, или кто они там были, долго не могли справиться с замком, а шуметь опасались, не желая привлекать внимания соседей. Стараясь не зацепиться за мебель и не наделать грохота, Серафина заметалась в поисках подходящего места для укрытия. В тесной спальне спрятаться оказалось негде. Она слышала, как дверь начинает подаваться под упорным натиском снаружи и, прикрыв постель пледом, создав видимость отсутствия хозяйки, распахнула окно.
Какое счастье, что из-за болезни тети Клавы щели остались не заклеенными, и рама отворилась бесшумно. Серафина глянула вниз. На газоне лежали крутые сугробы мокрого снега. Расчищая тротуары, дворники имели нехорошую привычку сбрасывать грязное месиво на обочины. Она мысленно возблагодарила нерадивых уборщиков. Если хорошенько размахнуться, можно попасть прямехонько на макушку кучи. Но если промажешь, переломы обеспечены. Второй этаж расположен не очень высоко над землей, но для хрупкого человеческого тела расстояние вполне достаточное.
Послышался громкий щелчок открываемого замка. Ахнув, Серафина вскочила на подоконник и прыгнула, мягко приземлившись точно в цель, провалилась в снег с головой и там затаилась. Заваленная серой влажной массой, она не видела и не слышала происходящего снаружи, но хорошо представляла, как, не застав хозяйку, злоумышленники с бранью обшаривают квартиру. Вряд ли им потребуется много времени на осмотр двухкомнатной «хрущобы», и теперь они наверняка совещаются, недоумевая, куда подевалась противная девчонка. Наверняка, за подъездом следили, поджидали, пока она уснет. Серафина припомнила неприятное ощущение дискомфорта, охватившего ее при входе. Наверно, стоит лучше прислушиваться к внутренним предчувствиям. Но что толку размышлять здраво, лежа в мокрой груде снега и трясясь уже не от мистической чертовщины, а от настоящей, дальше некуда, опасности…
Постепенно промозглая влага промочила одежду, и Серафина задрожала еще и от холода. Не в состоянии долго томиться неизвестностью, она осторожно высунула нос наружу, но пришлось прождать больше четверти часа, пока из подъезда не вышли двое. С минуту посовещались, размахивая руками, потом свернули за угол, и оттуда донесся рев мотора резко сорвавшейся с места легковушки.
Тогда она осмелилась вылезти из кучи и по-воровски тайно прокралась газоном к подъезду. Останавливаясь на каждом лестничном пролете, тревожно прислушиваясь к царившей на площадках гулкой тишине, впервые задумалась: а кто и за что ее преследует? Кому понадобилась ее скромная персона? Или она кому-то должна? Единственным известным недоброжелателем являлась Тамара, но чего ей опасаться, если соперница больше никогда не появится? Или Катыгов решил выкрасть ее силой? Нет, это уж совсем ни в какие ворота… Как ни аккуратно поработали взломщики, замок подпортили. Не зажигая электричества, Серафина на цыпочках прошла в ванную и встала под горячий душ. Рисковала, конечно, но ждать на улице невозможно. Воду успели подать, значит, время около пяти утра. Постепенно согреваясь, она продолжала ломать голову над причинами покушения. Но кроме Катыгова и Тамары конкурса на роль злоумышленников никто не выдерживал.
Х Х Х
Этой ночью ее больше не беспокоили, но уснуть Серафине не удалось, да и ложиться было не к чему. Стрелки на часах приближались к шести, а сегодня утреннее дежурство. Острое ощущение грозящей опасности не покидало ее, и в последнее время жизнь научила доверять предчувствиям. Дом перестал быть надежной крепостью, едва не превратившись в смертельную ловушку. В любой момент дверь снова могут взломать и ворваться… Тут фантазия Серафины иссякала. Она не представляла, что именно хотят от нее требовать и какими способами, а потому жутко боялась. Что люди в подобных случаях предпринимают для собственной безопасности? Идут в милицию? Но что она там скажет, если происходящее эфемерно и необъяснимо с житейской точки зрения? Некие люди неизвестно зачем пытаются проникнуть к ней в квартиру? Но где связь между салоном уважаемого доктора Катыгова? Отвратительное ощущение неумолимо приближающейся беды заставляло поспешно искать выход. Не исключено, в милицию обратиться придется, но лучше сначала с кем-нибудь посоветоваться.
С Мики! Как же она забыла о старом добром школьном друге? Ни разу за прошедшие полгода не вспомнила о его существовании, а ведь Никита, конечно, давно поступил в институт. Интересно, куда? Серафине стало стыдно. Она бессовестная эгоистка, и нечего выбирать выражения! Болезнь тетушки заставила не только забыть обо всем житейском, но и надолго, если не навсегда выбила из колеи привычного спокойного существования.
Решено! Вечером она навестит Мики и расскажет ему о своих злоключениях. Никита умный, он подскажет, например, куда обратиться за помощью, не вызвав подозрений в прогрессирующей шизофрении с манией преследования. Отец у него занимает высокий пост в налоговой инспекции и там, в непосредственной близости к правоохранительным органам, должны знать, как помочь попавшему в беду законопослушному гражданину. А пока станут решаться, проблемы, придется пожить на даче. Правда, сейчас не лето, и в домике холодно, но лучше померзнуть месяц – другой, нежели лишиться головы навсегда.
Когда решение было принято, на душе полегчало. ъ
Связанные с похоронами тягостные хлопоты на время заставили Серафину забыть о многом, в том числе и кусочке чужой жизни из прошлого, пойманном в одиноком сновидении. И если путешествию в пространстве и времени сохранились отменно вещественные доказательства, то сновидение невозможно было связать ни с чем. Оказалось, что и имена людей с фотографий она, растрепа, успела забыть, помнила только имя девушки – Дара. Потому как очень похоже на обычную Дарью. Остальные же звучали непривычно и, сразу не записанные на бумаге, вылетели из памяти.
Отбирая вещи для дачного вояжа, она продолжала мучиться угрызениями совести, и одновременно сознавала, что расстаться со снимками свыше ее сил. Один за другим брала их со стола, внимательно всматривалась, пробуя на ощупь качество неизвестного материала, делавшего лица на снимках живыми и одухотворенными. Или здесь причина в мастерстве фотографа? Но каждый раз Серафине казалось, что кто-нибудь из них вдруг улыбнется, повернет голову и заговорит…
Она взяла фото девушки и подошла с ним к зеркалу. Неужели… Измученное, с заострившимися чертами отражение выглядело пародией на свежую восемнадцатилетнюю (не больше) красавицу с загадочным блеском в мерцающих глубоким, необычного цвета оттенком глазах. Немного великоватый рот – отличительная особенность внешности и матери, и ее детей. Но то, что смотрелось изысканно и красиво на молодых ухоженных лицах, превратилось в натуральное уродство на худой до посинения физиономии Серафины Хожиняк. Сейчас она больше, чем в детстве напоминала ротастого щелкунчика.
- Двойники? Или родственники? – шепотом озвучила она давно вертевшуюся в голове стыдливую мыслишку.
Но сколько ни всматривалась a снимки и одновременно в собственное отражение, так и не нашла ответа. Тайна оказалась не по зубам глупой и любопытной девчонке, опозорившей себя пусть невольным, но воровством. Натворила дел, называется – и здесь, и там, и теперь бегает, прячась, как заяц от собачьей своры. Подарок друга бездарно проворонила, а снимки посторонних людей, принадлежавшие даже не земным структурам, позорно стащила. Ну и кто она после этого?
- Простите меня! Простите! – прошептала Серафина и заплакала.
Расстаться со снимками сил не хватило. Завернув их в драповую ветошку и опустив в пустую косметичку из гобелена, застегнула молнию и бережно уложила среди вещей. Мало ли, пусть будут под рукой. А там, на даче, успокоившись и все хорошенько обдумав, может решит что-нибудь полезное…
Вместительная спортивная сумка раздулась, как самка бегемота, и Серафина, положив поверху портмоне с документами, с трудом застегнула молнию. Поспешно оделась. Занявшись снимками, она и так потеряла непростительно много времени. Помимо воли появилось жутковатое предчувствие, будто уходит из дома навсегда. На пороге Серафина остановилась и окинула смятенным взглядом прихожую. Вот глупости! От страха у нее буйно разыгралось воображение. Не исключено, произошла досадная ошибка, и завтра обстоятельства прояснятся…
Но взять себя в руки не получалось. Она смертельно, до тошноты и дрожи боялась…
Серафина не собиралась тащиться с мешком на работу и вызывать нездоровое любопытство сослуживцев. Давно, в детстве, ей приходилось гулять по берегу реки, и там она открыла тайное убежище в дупле старой ивы. Забиваясь туда целиком, с головой и ногами, любила сидеть и мечтать… Мечты улетучились, как несбывшийся сон, а дупло осталось – немного не по пути, но она не поленилась сделать изрядный крюк.
Зима выдалась на редкость гнилой и слякотной. Наступила очередная оттепель после обильного снегопада. Пробираясь по берегу, Серафина вязла по колено. Проклиная злую долю, с хлюпающей в сапогах влагой, она едва успела к началу дежурства, и тут только обнаружила, что забыла в сумке портмоне с документами.
День начинался как-то уж очень неудачно…
Х Х Х
Вечером, не заходя домой, Серафина отправилась к школьному другу. За смену она устала и проголодалась, поскольку, несмотря на привычную нетребовательность в пище, домучить до дна больничный рацион сегодня не смогла. Стоило зайти домой поужинать, но мысли о поджидающем в квартире злоумышленнике (безжалостное воображение красочно рисовало громилу с ножом или кровожадного маньяка с удавкой), - это вконец лишало ее самообладания. И в первый раз Серафина с досадой подумала о нежданно – негаданно открывшемся даре, доставившем одни хлопоты и неприятности. Кто знает, может ее готовили к какой-то миссии, но бестолковая растрепа проворонила талисман, и теперь покровитель не сумеет найти ее, чтобы связаться… Ведь зачем-то же он подарил ей вполне натуральный, из металла браслет, и не во сне ей это привиделось, если царапины на руке до сих пор не зажили. Эх, не получилось у нее стать избранницей благородного героя из небесных структур, зато при ней осталось умение вляпываться в неприятности и видеть кошмары во сне и наяву. Тот странный сон, который не дали досмотреть злоумышленники, вызывал в душе Серафины дрожь тревожного ожидания, хотя ничего страшного еще не было показано. Но Некто остался за кадром, тот, который способен причинить ей огромные, ни с чем не сравнимые несчастья. А если преследование наяву и есть козни того, оставшегося за кадром, и блондин из Белого Города приходил помочь ей, подарил охранный амулет, который пустоголовая идиотка не сохранила? И что теперь будет? Серафину трясло от желания забиться в угол потемнее и завалиться спать с целью досмотреть сон, чтобы знать, кого и откуда опасаться. Может, Мики оставит ее ночевать, пусть оно и неприлично для строго соблюдаемой девичьей чести, но не станет же верный друг приставать к ней, как последний… Серафина споткнулась о бордюр и едва не растянулась во всю длину в грязной жиже на асфальте. Провожаемая хохотом пьющих у парапета пиво малолеток, она бегом помчалась по ступенькам.
Мики жил в престижной девятиэтажке в центре, на пересечении главных улиц. Длинный дом из красного кирпича считался элитным, и роскошная четырехкомнатная квартира, недавно полученная родителями Мики, не чета непрезентабельной «хрущобе» Серафины. Поднимаясь в лифте на шестой этаж, она испытывала незнакомое ощущение неловкости и смущения, словно собиралась без спроса вторгнуться в чужую налаженную жизнь со своими опасными проблемами, до которых обитающим здесь благополучным людям нет никакого дела. Ей и на старой квартире почти не приходилось бывать у Мики, а когда семья переехала в престижное жилье на проспекте и совсем загордилась, Серафина знала только номер подъезда, этажа и квартиры школьного друга. Обычно Мики заглядывал на огонек в простенькую «хрущобу», где ему неизменно радовались и встречали блинами с вареньем. Серафина же всегда стеснялась важного, неприступного государственного чиновника и холодной светской дамы, его супруги. Но сегодня у нее не нашлось другого выхода, ей как воздух необходим добрый совет умного человека.
Она сразу поняла, что пришла не вовремя, едва распахнулась добротная, обитая натуральной кожей дверь. В квартире бушевала вечеринка. Открыла незнакомая девица, едко пахнувшая алкоголем и духами, без слов впустила новую гостью и унеслась в комнату под звуки бодрой музыки и затяжного застолья. Невольно Серафина сделала шаг назад, но тотчас появился Мики и застыл в изумлении. Конечно, он не ждал канувшую в безвестность подругу и, наверно, не узнал ее с первого взгляда.
- О, Симка, хорошо, что пришла. Я подумал, ты совсем пропала – не видно тебя, не слышно, и дома не ночуешь.
- Ой, ведь у тебя сегодня…
Серафина смутилась до слез, вспомнив, что именно сегодня у Мики день рождения, а она, бессовестная, не только забыла об этом и не удосужилась поздравить школьного друга, но осмелилась вместо положенного подарка притащить на праздник кучу собственных неприятностей.
- Прости, у меня в голове полная каша… Очень некстати. Лучше я пойду…
- Оставь дурацкие условности. Хорошо, сама наконец явилась. Родители в отъезде, нравы у нас просты, как в Америке, и мы каждому рады. Проходи в комнаты, выбирай место и друзей по вкусу. Свобода – вот наиболее ценное в настоящей жизни!
Мики подвыпил и философствовал. Серафина попыталась отговориться, но он, балагуря, потащил подругу в квартиру и, очутившись в тепле, она почувствовала, как закоченела и проголодалась, пока добиралась через половину города до проспекта.
У Романовских царила идиллия неконтролируемого достатка. Из кухни долетали упоительные запахи стряпни и пронзительный голос кухарки. Идти Серафине было некуда и, преодолев смущение, она подошла к столу, стесняясь своего скромного по сравнению с разодетыми гостями повседневного платья.
Оказывается, Мики завел новую компанию, а она и не в курсе. Не удивительно, если он поступил в институт и нашел интересных, соответствующих его интеллектуальным запросам товарищей. Серафина до боли, до кома в горле почувствовала себя лишней, безнадежно отставшей от жизни и никому не интересной. Особенно острое чувство ущербности она испытала, глядя на беззастенчиво веселящуюся студенческую молодежь. Конечно, вид у компании, мягко выражаясь, легкомысленный, но откуда ей, несведущей, знать, как должны выглядеть современные студенты?
- Ты не смущайся, подружка, это мои, так сказать, будущие коллеги, немного завернутые тинейджеры. А вас, - он погрозил кулаком, - прошу любить и жаловать мою дорогую одноклассницу, самоотверженно погонявшую норовистых коней физики, химии и разных видов гадской математики сразу за двоих. Илья, ау, проснись и позаботься о девушке, - грозно приказал Мики длинноволосому парню в белых полотняных штанах, сдал гостью с рук на руки и был таков.
Никто не обратил на Серафину внимания, кроме чересчур веселого соседа в шортах.
- О, верно, вы были отменной зубрилой и заработали – таки медаль? Что будем пить по этому поводу, мадам? – с подчеркнуто шутовской вежливостью обратился он к гостье.
- Медали мне не досталось, и пить за нее нечего. Лучше сок какой–нибудь, - смущенная петушиным наскоком шортов, вяло ответила Серафина.
В тепле ее окончательно разморило. Сказывалась бессонная ночь и целый день каторжной работы в больнице. Разложенные на тарелках вкусно пахнущие деликатесы, каких она никогда не видела, вызвали у нее обильное слюноотделение давно не обедавшего человека.
Сосед проворно набросал ей всякой всячины. Серафина накинулась на еду, стараясь соблюсти культурную мину и не выказать демонстративно голодную неухоженность беспризорницы. Утолив первый голод, потянулась к бокалу с пепси и одним глотком выпила его содержимое. Знакомый напиток обжег горло непривычным вкусом и запахом. С трудом переведя дыхание, она покосилась на соседа – уж не схватила ли по ошибке чужой стакан? Шорты коварно ухмылялись. Серафина расстроилась и загрустила, теряя последнюю надежду на помощь. Идиотски же она выглядит в разнузданной компании, где хотят сначала споить, а потом еще неизвестно что сделать. Так она уныло рассуждала, походя хватая и глотая все подряд, ругая некстати прорезавшийся здоровый неуправляемый аппетит. Но когда сосед со сволочным видом придвинул новый стакан бормотухи, Серафина встала, молча возвратила неудобоваримое пойло и вышла в прихожую, ожидая, когда неуемно деловой Мики пробежит мимо из комнаты в комнату.
Расчет оказался правильным. Никита появился с бокалами шампанского на подносе и, увидев ее, остановился.
- Обиделась? Уходишь? Ты подожди, не торопись, - сунув в руки подруге бокал, он примостился рядом у трельяжа.
- Слушай, ну их, - брезгливо передернула плечами Серафина. – Характер у меня не компанейский, да и дело, собственно, на четверть часа…
- О делах потом, - отмахнулся Мики. – Сегодня у нас праздник. Не хочешь за стол, пошли в кухню, Катерина уже ушла. Ну вот, здесь и обсудим твои делишки. Слышно, ты не поступила? – прикрыв дверь, чтобы не мешала музыка, сочувственно поинтересовался он.
- Я и не поступала. Какая учеба без денег? – грустно сказала Серафина. – И потом, тетя Клава заболела…
- А мой предок десять тысяч зеленых одним взносом отвалил, зато на экзаменах спрашивали для виду, а теперь автоматом отметки ставят, - похвастался Мики.
- Что, совсем не учишься? Тебе неинтересно? – изумилась Серафина.
- Ты это о чем? Какой интерес в голой цифири? Провались оно, такое ученье! Зато лет через пять, если повезет, стану банковским клерком.
- Ке-ем?!
От изумления Серафина совсем уж неприлично вытаращила глаза и, боясь уронить, покрепче обхватила бокал.
- Да ты вообще… Я же на экономическом. Отец говорит, через пару лет финансовые организации, особенно банки, будут в горе.
- Да ведь же…
- Знаю, ты за меня все десять лет задачки решала. Тоска смертная! Ну да ничего, мы сумеем скрасить любое паскудное существование. А получим дипломы, разом скука кончится, - Мики выразительно пощелкал пальцами и умильно заглянул подруге в глаза. – Симка, крошка, единственное, чего там не хватает, это тебя с твоей умненькой головкой. Весь курс как на подбор дураки набитые, кроме наркоты и пива ничего умственного не потребляют. Таблицу умножения, представь, некоторые не помнят. Списать не у кого, хоть плачь! Слушай, не пора ли тебе менять романтические бредни на что-нибудь более вещественное?
- Бредни усохли на корню, а вещественного ничего не предвидится, - отхлебывая шампанское, грустно улыбнулась Серафина. – К тому же, еще проблема… - закинула она удочку насчет собственных дел.
- Давай, Симка, к нам в институт, - бесцеремонно перебил Мики. – тебе все эти расчеты – пересчеты тьфу, семечки. Знаешь, как хорошо мы с тобой заживем?
- Подожди, - насторожилась Серафина, - ты же говорил, ВУЗ престижный, конкурс большой, денег много надо. Учебный год вы разгаре… Не пойму я тебя, Романовский!
- Ты дура, милая моя, или прикидываешься? – неожиданно рассердился Мики. – У тебя есть то, чего нет у меня, способное заменить любые деньги. А у нас ректор – фанатичный любитель молодого женского тела, особенно таких, как ты, тихоньких скромниц. Так и быть, по старой дружбе я за тебя походатайствую.
- Ну, Романовский, а ты, оказывается, жук! – опомнившись, проговорила Серафина, и громко, на грани истерики, расхохоталась.
- Не пойму, что здесь смешного? – искренне обиженно проговорил Мики. – Думаешь, я корыстолюбец, для себя одного стараюсь, чтобы было кому мои задания решать? Тебя тоже жалко. Посмотри в зеркало – исхудала в скелет, под глазами черные круги, а платье, наверно, из бабкиного сундука достала? Пораскинь мозгами! Такая жизнь подходит, тебе с твоей глупостью и щепетильностью осталось заказать место на кладбище рядом с Клавдией Семеновной. А я реальные перспективы предлагаю.
- Да лучше подохнуть с голоду в старых девах, - в сердцах проговорила Серафина, поднимаясь и со стуком ставя на поднос недопитый бокал.
Мики смотрел на нее грустно и с сожалением.
- Что ж, будем, значит, считать, что договор не состоялся, - вздохнул он и залпом выпил свое шампанское.
- Значит, будем, - безнадежно повторила Серафина.
- Ничего ты не поняла, - насмешливо скривился Мики. – Помнишь, как оно у Островского: «Жизнь дается только один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было больно за бесцельно прожитые годы»?
- Ты сам дурак, Романовский, и в школе ворон считал. Это было сказано совсем по другому поводу, - вздохнула Серафина, оделась и, не прощаясь, аккуратно прикрыла за собой дверь.
Х Х Х
Никогда прежде не случалось Серафине попадать в такое, как сейчас, безвыходное положение. Она медленно брела по улицам, куда глаза глядят, не решаясь возвратиться домой. Действие спиртного давно закончилось, приятная теплота ушла из тела, уступив место мелкой холодной дрожи. Тоненькая курточка их стеганой плащовки не грела, и она не раз пожалела, зачем не оделась по-зимнему. Втянув голову в плечи, воровато оглядываясь на каждом углу, Серафина ходила и думала об упорно складывающихся не в ее пользу обстоятельствах. Вот уже приходится прятаться, а что будет дальше? Игра в кошки – мышки не продолжится больше недели, потом ее настигнут, если кому-то всерьез понадобилась ее жизнь. В том, что ее хотят убить, Серафина больше не сомневалась.
- Вот тебе и умненькая головка, а ничего придумать неспособна. Не место, видно, тебе на плечах, - поддев носком сапога ледышку, пробормотала она и вдруг остановилась, вперившись невидящим взглядом в ярко освещенную витрину магазина.
Ее осенила блестящая мысль, и Серафина пожала плечами, недоумевая, почему не догадалась раньше. Надо пойти в больницу и попросить, чтобы ее перевели на постоянные ночные дежурства, мотивируя столь странное желание, например, боязнью ночевать одной в квартире. После похорон никто не удивится. От ночных смен сестры и нянечки стараются откреститься, используя любые предлоги, значит, Танталов должен пойти навстречу…
Окрыленная внезапно найденным решением, Серафина бегом бросилась к остановке, и через полчаса сидела в приемном покое, наслаждаясь тишиной и принятой на похмелье таблеткой аспирина. Как и ожидала, ни у кого не вызвало удивления ее появление в чужую смену. Ее заботливо уложили на кушетке в сестринской, там, где она по настоянию Валентины спала в первый раз и увидела отрывок странного, на грани реальности сновидения…