В лавку Оля все-таки вернулась. Стала работать, как раньше. Только боле ее Игнат Матвеевич одну никуда не отпускал. Все время с кем-нибудь, а чаще сам с ней отправлялся. Нередко в лавку заходили Иван Спиридонович с женой. Подолгу сиживали, все расспрашивали. Потом уходили, так ничего и не купив. Все уже и привыкли, что за Олей постоянно чей-то глаз есть. И даже другие работники поглядывали. Доходило до смешного. Как-то один мужчина спросил у нее дорогу до базара. Оля не успела толком ничего показать, как из лавки выбежало несколько человек и чуть взашей не прогнали незваного гостя. А как узнали, в чем дело, извинялись и даже снарядили человека проводить до базара.
Былой неприязни между Олей и Варварой Петровной и след простыл. Даже наоборот - с некоторых пор они стали подругами. И часто сидели рядом, о чем-то говорили. А когда Оля домой уходила, почти всегда Варвара Петровна ее провожала.
И Оля успокоилась после пережитых волнений. Опять стала весела и жизнерадостна. И господин этот больше не появлялся. Так и жили. С утра в лавку. Вечером обратно. И все время либо с родителями, либо с хозяевами лавки.
Иван Спиридонович с Анной Егоровной уже стали изредка переговоры меж собой вести - дочь-то у них в девках засиделась. А и как не засидеться? Когда доступа к ней ни одному парню нет. А отпустить ее одну куда на гульбище было боязно. Да Оля и не рвалась туда. А замуж вроде выдавать надобно. И стали они присматривать жениха Оле. Сказали же она, что за любого пойдет, на которого родители укажут. Но опять же где найти такого жениха, чтобы дочке счастье мог сделать? Хотели со Степаном, сыном Игната Матвеевича, да он сказывал, что в городе себе невесту сыскал. Перебрали всех молодых людей, да так ни на ком не остановились.
Так бы они и мучились, если бы не один случай. Зашел как-то в лавку отец Пантелеймон, свечей купить. Увидев Олю, ничего не сказал, только покачал головой как бы осуждающе. Стоявший рядом Иван Спиридонович приметил это и, когда батюшка, расплатившись, вышел, догнал его и спросил без обиняков:
- Что вам, батюшка не понравилось?
- А почему ты решил, что мне что-то не понравилось? – строго спросил отец Пантелеймон.
- Да как-то вы неодобрительно глянули на дочь мою. Если что есть на душе про Олю, так Богом молю - скажите. Мы ж люди необразованные, может чего и не так делаем, а ведь хочется, чтоб у дочки все было, что надобно.
- Тогда зачем ты ее в лавке гноишь?
- Как это? Не понимаю, батюшка. Чем же в лавке плохо?
- А тем! Вы, вроде и о дочери печетесь, а по уму-то губите ее!
- Вы так, батюшка, не говорите, - повысил было голос Иван Спиридонович, - мы для дочери своей...
- А ты на меня не кричи! – зарокотал отец Пантелеймон, - Ишь, моду взяли сразу глотку драть! Ты послушай, что тебе люди-то умные говорят!
Иван Спиридонович прикусил сразу язык и выжидающе стал смотреть на батюшку.
- Я думал, было, что вы ее замуж отдадите. Ну что ж, девка для того и рождена, чтобы женой чьей-то быть. Ан нет - даже женихаться никому не даете. Окружили вниманием своим и никого до нее не пущаете! В лавку пристроили. Да что она в лавке-то найдет. Как свечи вон продавать? А ведь она в гимназии лучшие результаты показывала! Понял ли?
- Прости, батюшка, меня бестолкового, но не понятно. Ну, училась, училась, так ведь отучилась же уже, - отец Пантелеймон взглянул строго на Ивана Спиридоновича, - не серчай, батюшка, а лучше надоумь - что нам делать надобно. Я ж тебе благодарен за то буду.
- Господи, - перекрестился отец Пантелеймон, Иван Спиридонович, видя это, тоже сделал крестное знамение, - прости дурака. Он не грешник, он просто необразован, - и уже обращаясь к стоявшему перед ним совершенно растерянному мужчине, - Учиться Оле надобно!
- Учиться?
- Да! Учиться! В город ехать, учиться!
И отец Пантелеймон, как всегда, ничего боле не говоря, резко развернулся и пошел. А Иван Спиридонович стоял совсем ошарашенный. «Учиться! Это ж надо придумать такое! В город! А чем здесь плохо? И отец мой, и дед, никто наук не знал - и ничего, люди достойные были и уважаемые. А тут - учиться!» С такими мыслями вошел он в лавку. Посмотрел, как споро Оля выдает товар и залюбовался. «А может и прав батюшка? Может действительно – чего ей здесь делать? Чем она хуже того же Степки? Он в городе живет – и ничего! А мы с женой приезжать будем. Хоть город увидим - а то и не были ни разу.»
Анна Егоровна, как узнала, что отец Пантелеймон присоветовал, только руками всплеснула:
- Да как же ее одну то в город отправить? Она ж там пропадет! Она ж такая беззащитная. Ее ж каждый обидеть сможет.
- Вот я про то. Как отпустить? А если судьба это ее? А? А мы ее сами то и сломаем? Порушим судьбу-то? А?
- Ну и не знаю даже что и сказать-то. И так плохо, и этак негоже.
- Был бы человек надежный в городе. А так не решусь. Нет, не осмелюсь.
Так и не приняли решения. Но на всякий случай решили у самой Оли узнать - хочет ли она?
- Батюшка! – обрадовалась Оля, - неужто правда? В город? Учиться? Я с удовольствием! Очень бы мне это хотелось! Только как же я там одна-то? –запнулась девушка.
- Вот и мы с женой думаем. Как же одна-то? Боязно.
Вдруг в дверь постучали.
- Кого бы там? Ну-ка, Оля, посмотри, кто там в гости наладился?
Оля вышла и через некоторое время вошла совершенно растерянная.
- Ну кто там? Оля, да что ты, Лешего увидела что ли?
- Батюшка, матушка, там...
- Да кто? Кто там? Да говори же, не томи!
- Там ... Николай.
Иван Спиридонович переглянулся с женой, встал, крякнул, прошелся по комнате, потом остановился и сказал Оле:
- Ну, приглашай, что ли. Посмотрим, с чем он пожаловал.
Оля убежала в сенцы.
ВАН © 01.07.2009
Жена поэта, часть 11 (http://www.proza.ru/2009/07/02/356)
Жена поэта, часть 9 (http://www.proza.ru/2009/06/30/657)