Татуированные пальцы ухватили сигарету, он скрестил ноги и бросил взгляд на Рику, который имел отсутствующий вид, словно находился в далеком от них мире.
– Можешь идти, Рику. Ты мало что можешь тут сделать… – Запястье изогнулось, татуированные пальцы сбили пепел с сигареты в маленькую стеклянную пепельницу.
Взгляд подчиненного встретился со взглядом Хакуэ, и он кивнул. Не сказав ни слова, он поднялся со стула, взял свой пиджак и направился на выход из кабинета. Глаза следили за каждым шагом, он чувствовал себя под контролем. Они уже вели его туда, куда надо. С новым доном Хакуэ все определенно изменилось. С Киёхару он мог шутить, не уважать его и обзывать его разными непарламентскими выражениями, но с Хакуэ у него была дистанция. Конечно, ему не приходилось обращаться к Хакуэ по формальному титулу, но было так непривычно, и он знал, что Хакуэ чувствует то же самое. Киёхару как-то сплачивал их всех, несмотря на все случившееся, он был связующим звеном, и любое чувство неудобства или неловкости моментально исчезало, стоило ему открыть рот. Принужденная усмешка – этот мудак отлично знал, как развеять напряженные моменты. Сунув руки в карманы, перебросив пиджак через руку, он смотрел на простирающуюся перед ним улицу. Его шаг остановились перед входом в переулок, он вспомнил, что на этом самом месте Кё взял его на мушку и на этом самом месте Киёхару его спас, как и в любой другой раз. В его глазах появилось отсутствующее выражение, когда образы промелькнули в его сознании, возвращая его в ту ночь, он чувствовал себя почти что в театре, зрителем в аудитории, смотрящим пьесу, никуда не годную из-за повторяющихся актов.
Все эти воспоминания преследовали его и показывали, что если бы он поступил по-другому – итог был бы совсем не таким, все бы изменилось. Качая головой, зная, что его сознание вернется к ночи, которую он слишком часто прокручивал в уме, к ночи, которую он хотел забыть и в то же время никогда не забывать. Но сейчас он хотел только добраться домой и лечь спать, позабыв об этом дне.
~~~
Ногти впивались в плоть вытатуированного дракона, его рука обвилась вокруг чужой шеи, а бедра двигались ему навстречу. Зажмурившись, он ощутил, как эти бедра вжались в него и тело припало к нему, и он застонал, словно его ударили в комок нервов:
– О боже… Я тебя… ненавижу… – и сощурился, услышав саркастический смешок, вонзив ногти еще глубже в растатуированную кожу.
– Могу остановиться… если ты меня так ненавидишь. – Усмешка тронула уголки его губ, даже когда у него перехватило дыхание с очередным толчком в него, и он мягко застонал, когда Рику грубо двинулся под ним ему навстречу. – Я… восприму это… как «нет».
Колени вжались в матрас, а руки обхватили парня за талию, и он, подняв бедра, толкнулся в Рику сильнее, чем раньше, даже не заметив, что тот обвил его шею обеими руками.
Комнату наполнил звук соударяющихся тел, тяжелого дыхания при смене позы. Ноги обвились вокруг талии начальства, спина выгнулась – и это было всё, что было нужно Киёхару, пальцы ног свернулись и вжались в матрас, и он сел, подтянув того к себе на колени и грубо насадив Рику на себя. Оба стонали при смене позы, пальцы Рику вцепились в волосы Киёхару, губы ласкали шею начальства, пощипывая его в перерывах между вздохами и стонами его имени.
– О боже… так близко…
Полузакрытые глаза распахнулись – и увидели нахальную улыбку на его лице, он хотел что-то сказать, но тот снова насадил его на себя, пальцы вцепились в пряди волос, и он уткнулся лицом в шею Киёхару, тяжело дыша.
– О боже… о боже… Киё… – Он так сильно вцепился ему в волосы, что пальцы побелели, пытаясь не бормотать бессвязные слова, но с каждым движением в нем этот ублюдок задевал его точку, и он стонал какие-то бессвязные слова. Пальцы выпустили его волосы и схватились за бицепсы, придерживаясь, – и он почувствовал, что достигает пика, губы у его уха, глаза зажмурены, рот приоткрыт, выкрикивая его имя.
– Киё…
~~
Резко открыв глаза, он сел на кровати, в груди было тяжело, он оглянулся – он был у себя в комнате. Рядом с ним было пусто, ни следа другого тела, и он тихо застонал, осознавая, что ему опять приснился Киёхару. Он вытер с шеи струйки пота, медленно оглянулся и изумленно воззрился на часы, вглядываясь во тьму и пытаясь рассмотреть, сколько времени.
Четыре часа утра.
С тяжким вздохом он швырнул подушку через всю комнату, у него не только сон прервался на самом интересном месте, он еще и слишком рано проснулся и знал, что уже не заснет. Свесив ноги с края кровати и не обращая внимания на боль в паху, он поднялся с матраса. Рука вслепую потянулась к выключателю тусклой лампы, он сонно моргал – еще одна бессонная ночь, и он был уверен, что на этот раз она будет другой.
Сузив лаза, он вышел из комнаты, помедлив у зеркала на стене и повернувшись спиной к отражению, глядя через плечо и проводя пальцами по контуру татуировки – бабочки. Такой же рисунок, тот же цвет, что у Киёхару, группа распалась, но никто из них не будет забыт, неважно, как все закончилось, на каждом из них была вытатуирована бабочка, чтоб никто не забыл.
Глубоко вдохнул, опустил руку. Все изменилось, но ведь к лучшему, правда? Качая головой, он собрался было в кухню – чего-нибудь выпить, но внезапный звук удара об пол вывел его из его состояния, и он увидел, что звук раздался из комнаты Киёхару. Он в непонятках ринулся по коридору, открыл дверь и увидел начальство, шатаясь, придерживающееся за вешалку и роющееся по карманам в поисках сигарет.
Сощурившись, Рику двинулся к нему.
– Какого черта ты делаешь? У тебя постельный режим! Ты что, не слышал, что доктор сказал, или ты был под кайфом от обезболивающих? – Вырвал у него сигареты и бросил через всю комнату. – Он еще сказал, харэ курить, а то твоя рана будет долго затягиваться.
Киёхару тоже сощурился, почувствовав, что его за талию обхватила рука, пытаясь помочь удержать равновесие, он отстранился и как-то умудрился устоять сам, но шатаясь.
– Я, блин, не парализованный. Я могу самостоятельно ходить. Мне не нужна помощь, бляха-муха, мне нужна сигарета! Уже неделю не курил… – Со стоном он доковылял до валяющейся на полу пачки и уставился на нее – надо было наклониться и подобрать.
Кровь закипела – Киёхару отказался от его помощи, и этот упрямый осел ходит и делает что-то, требующее усилия, несмотря на предписания врача. Вот почему Хакуэ был временным доном: чтобы Киёхару спокойно выздоравливал. Но этот тупой осел пытался разгуливать – ему точно светят еще три недели постельного режима. Он подобрал сигареты, прежде чем тот успел наклониться, зная, что тот более чем раздражителен из-за отсутствия никотина в организме.
– Только попробуй со мной подраться – и опять отправишься в больницу. Инвалидом.
Подняв бровь в ответ на угрозу Рику, он был вынужден снова сесть на постель. Рику поправил простыню и протянул ему сигарету.
– Скуришь одну в неделю! И всё. Пока не вылечишься, тебе нельзя выкуривать обычные три пачки в день. – Сунул пачку в карман пижамных штанов и строго посмотрел на него. – А теперь клади свою костлявую задницу в постель и отдыхай. Как ты думаешь, почему тебя за всю неделю никто не побеспокоил? – На его лице появилось любопытное выражение, ему стало интересно, ответит ли Киёхару, но только тот открыл рот, Рику прервал его, качая головой: – И только попробуй сказать, козел, что это я никого не подпускаю… – Конечно, он так и поступил, но для пользы этого ублюдка. – Как только кто-нибудь из Ямагучи переступит порог, ты тут же соберешься уйти с ним. Мне не нужно, чтоб у тебя разошлись швы и ты залил кровью только что вымытый мною пол! Так что клади свою задницу.
Татуированные пальцы взяли протянутую сигарету, он хотел что-то сказать, но, конечно, Рику вставил свои пять копеек, как всегда за последнюю неделю. Сунув в рот сигарету, он следил за пачкой в чужом кармане, и тут заметил более чем заметную выпуклость на его штанах. Усмехнувшись, он обнял его за талию, привлекая к себе Рику и дергая его за штаны.
– Похоже, кому-то снился хороший сон… – Усмешка стала шире, почувствовав, что тот пытается отстраниться, но даже в таком состоянии он не дал ему возможности. – Я могу сделать его явью, если ты мне позволишь. – Их глаза встретились, и тут он получил смачную пощечину, выпустил его и схватился за щеку, сощурив на него глаза. – За что, блин? Я предложил. Очень вежливо.
– Нельзя делать ничего требующего усилий, тупой осел. И хватит извращаться. Ты мне не снился.
– Меня подстрелили. Мне не делали операцию на сердце. К тому же… – Его улыбнуло это отрицание, забытая сигарета выпала изо рта. – Потом возьму и приснюсь… И ты кричал мое имя… – Его слова оборвало дверное хлопанье. Сузив глаза, он подорвался с постели, взялся за рану и уковылял из спальни. Проклятый гаденыш доведет его до смерти.
~~
Он вздернул голову, почувствовав, что его дернули за нос, поднял глаза – Киёхару снова усаживался за свой стол, ухмыляясь.
– Спустись с облака, ты должен и меня развлекать, ты знаешь?
Потерев нос, он замахнулся кулаком на Киёхару:
– Заткнись! Не помню, где это сказано, что правая рука дона должен его еще и развлекать. Сам себя развлекай! Я тебе не придворный шут. – Скрестив руки на груди, он сощурился на него. Во время лечения Киёхару вел себя как упрямый осел, но спустя несколько недель он снова занял место дона. Наконец дела пошли обыденно, и после устранения Кисаки и Кё у Киёхару было меньше работы. Наконец всё пошло как надо, и хоть Киёхару временами его и бесил, он находился при нем, как и обещал. Даже хотя ему иногда и хотелось его убить, это чувство скоро проходило, он уже однажды потерял Киехару, и второй раз чуть было не потерял; он не пытался лишиться его и в третий раз.
Усмехнувшись на ребяческую позу Рику, он бросил в него пустой пачкой сигарет, острожно обозревая его.
– Может, ты позже меня «развлечешь». – Нахальная улыбка украсила его губы, и он перевел взгляд на новоприбывшего – это зашел Хакуэ, услышал это замечание и закатил глаза.
– Старик, оставь пацана в покое со своими сексуальными инсинуациями, у нас работа. – Киехару бросил взгляд на Рику, который был более чем благодарен новоприбывшему Хакуэ. За время его лечения эти двое, должно быть, сдружились, что даже удивило его.
Время изменило всё; это был самый важный урок, который он вынес из недавних событий. Люди изменились, города изменились, и изменились даже стратегии войн, но не изменятся две вещи – его преданность Ямагучи и его отношения с этими двоими, стоящими в его офисе. Он был уверен, что новообразованное трио с одинаковыми татуировками не пройдет через такое же предательство и боль в сердце, через которые они уже прошли. Хакуэ был его лучшим другом и замом, а Рику был…
Мысль прервалась, когда Рику выдернул его из кресла.
– Спустись с облака, работа ждет. – Эти слова передразнивали его собственные, и он просто усмехнулся ему и последовал за ним на выход из офиса.
А Рику – он сохранил ему жизнь.
КОНЕЦ