– Андрюша, – сказала как-то Маша. – Ты не заметил, как сейчас стало спокойно? Нет? А я обратила внимание. Знаешь, я впервые поняла – как, оказывается, хорошо, когда все спокойно! Я в тот день, когда метеорит крышу пробил и каменный дождь в пустыне прошелся, испугалась страшно за нас всех. А ведь тот метеорит мог залететь к нам в комнату. Будь он чуть тяжелее, и лежали бы мы на кровати… Мне не по себе от этих мыслей. И только вчера, когда мы забыли вроде бы про те случаи, я подумала, что ведь раньше я не ценила спокойствие, обыкновенное человеческое спокойствие. Наверно, то знак мне был, чтобы я ценила каждую минуту жизни и поняла, что у меня есть все для счастья. Пусть квартира тесная, к тому же, может, удастся нам ее расширить. А даже если не удастся, не в этом же счастье. Счастье в красоте каждой секунды.
Записав разговор с профессором, Андрей Иванович много дней пытался осознать, что же такое рассказал ему Птицын. Никак не укладывалась в голове живая субстанция. Получается, что, например, он, Андрей Иванович, с одной стороны, один-единственный владелец своего собственного тела, а с другой стороны, его тело принадлежит всему человечеству. И не только тело, но и сознание, и подсознание, и все остальное. Ну и картина получается! А раз, скажем, он принадлежит всему человечеству, то, выходит, человечество, если будет на то необходимость, всю информацию о нем может получить. Только как? Это уже другая ступень. Здесь нужны более глубокие знания. Но в принципе это возможно. И информацию об исчезнувших людях тоже можно получить. И о городе все можно выведать, если он как-то связан с человечеством. Ну и дела! Если все сказанное профессором – правда, то это знание – просто кладезь! Пропал человек, а его легко найти, даже не входя с ним в непосредственный контакт. Но тут, наверно, должны быть определенные ограничения: вдруг какой-то человек не хочет, чтобы о нем что-то узнали, он имеет на это право. Что тогда делать? Наверно, должен появиться закон, регулирующий вторжение в сознание человека. Сейчас такой закон кажется смешным и невозможным. А кто знает, что будет в будущем? В будущем все возможно.
Андрей Иванович решил, что ему нужно снова встретиться с профессором, так как во время последней беседы с ним он почти ничего не понял. Обязательно нужно встретиться, просто необходимо. Только Птицын сможет помочь ему понять всю глубину новых знаний. Неужели действительно человечество есть единая субстанция? Неужели такое возможно? Неужели, неужели? Если это так, то, в таком случае, открываются необъятные возможности. Человечество может стать богом для самого же себя. «Или я все не так понял? – терзался в догадках Андрей Иванович. – Ага, и меня бог заинтересовал. Какой-то бог меня тоже заинтересовал. Нет, определенно есть что-то магическое в этом понятии».