Шаг первый
Зазвенел будильник. В комнате темно, как будто ночь никуда не уходила. Ева открыла глаза, окинула взглядом окружающую черноту и облегченно вздохнула…
- Все как всегда, кроме того, что мне сегодня ночью удалось немного поспать…Надо вставать, дежурный уже включил свет в коридоре… Вставать, да надо вставать…
Тусклый мерцающий свет пробивался сквозь решетку в двери.
Ева работала, и жила здесь больше полугода и даже привыкла, что на всех дверях и окнах решетки, что солнечный свет забыл о ее существовании, что стены служебного помещения, которое уже на такое долгое время стало ее домом, обиты черной, звуконепроницаемой тканью. Иногда от тоски она хотела разбиться о них, но, к сожалению это было невозможно…
Ева Робски была врачом психиатром, хотя глядя на эту хрупкую светловолосую девушку, никто не смог бы этого предположить. Она всегда одевалась только в черное, не считая белого рабочего халата, зеленые бездонные глаза были пусты, жизненная искра в них потухла так давно, что нельзя с уверенностью сказать жила ли она когда либо там.
Утренний восьмичасовой обход – обязательная процедура.
Взяв в руки с десяток личных дел, Ева направилась по бесконечному, тускло освещенному коридору в главное здание больницы, ее ждали пациенты…
Гулкие шаги эхом раздавались в вязкой тишине. Спутанные мысли проносились в ее голове, оставляя после себя следы, как неизвестно откуда взявшиеся капли теплой крови на девственно белом снегу. ( «… А может это настоящая любовь… А может это настоящая любовь… Какая, черт возьми, любовь… Я не знаю, когда его увижу… Сегодня он Лео – завтра Майкл…. Боже, за что?...»)
Незаметно для себя Ева пришла. В первом корпусе главного здания было чуть больше света, дыхание жизни чувствовалось сильнее. В серых стенах, в мерцающих лампах у потолка, в несмолкаемом гуле работающей вытяжки слышалось нечто живое, пугающее и родное одновременно.
Заглянув сквозь решетку в двери, Робски вошла в палату, села за стол, Он лежал на кровати лицом вниз и не шевелился. Так происходило всегда, сегодняшнее утро не стало исключением. Открыв дневник для записи консультаций и личное дело, начала разговор.
- Здравствуй Майкл. – Сказала робко Ева, в надежде, что это будет так, но ничего не изменилось.
- Лео, извини, сегодня я не смогла тебя узнать.
Лео поднял голову с подушки, сел. Его глаза пристально смотрели в пустоту, как будто ждали чего то. В таком состоянии он мог находиться долго, приходилось ждать часами его личную победу над немотивированным страхом.
- Привет….. Зачем пришла? Нас увидят!!! Они следят за мной! Они могут все узнать!!! Зачем пришла, спрашиваю!!!! – Не вставая с кровати, злобно произнес Лео.
- Успокойся. Я просто хотела поговорить. Ты в безопасности, никто тебя не обидит. Как ты себя чувствуешь? – Пыталась успокоить беспокойного пациента Ева, она чувствовала себя разочарованной, ее ожидания не оправдывались с самого утра.
Лео явно был сегодня не в духе, хотя так нельзя сказать, просто он сегодня Лео, а не Майкл.
- Не знаю,- все, что смог ответить Лео и отвернулся к стене. Это означало, что говорить он больше не будет, как бы она не старалась.
- Я принесла тебе подарок, оставлю его на столе. Когда появится желание, посмотри. Я прийду завтра, тогда и поговорим. Хорошо?
Робски положила на стол детскую головоломку, поднялась и ушла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Следующим пациентом по списку оказалась Александра, ее палата находилась рядом и ни чем не отличалась от других палат, такая же серая и бездушная, чем-то напоминавшая комнату Евы.
- Здравствуй. Произнесла Робски, входя. Алекса сидела за столом и рисовала. Выглядела она сегодня хуже, чем обычно, более изнуренной, мертвенная бледность, черные круги под глазами и бегающий из стороны в сторону взгляд, выдавали внутреннее беспокойство. Еве стало страшно, дыхание участилось, казалось, в комнате находится еще кто-то, странный шум зазвучал отовсюду, как звук ненастроенного радио, к тому же сквозь монотонное шипение пробивались грубые мужские голоса, они яростно спорили. Ева выронила папки из рук и от гулкого удара об пол очнулась. Собрала рассыпавшиеся документы и села напротив Александры.
- Я принесла тебе чистую бумагу для новых рисунков и мелки.
Алекса схватила со стола «подарки» и прижала их к груди.
- Вижу, ты рада, надеюсь, тебе это поможет. Боже, да ты, наверное, не спала всю ночь!
Ева была поражена. На стене у окна появилось с десяток новых «пугающих» произведений Александры, и всего-то за одну ночь.
- Можно посмотреть? – спросила, оглянувшись Робски.
Алекса явно забеспокоилась, руками закрыла уши и стала раскачиваться из стороны в сторону. И чем быстрее она это делала, тем сильнее становился шум вокруг. Пронзающий, промозглый, как ветер в зимнюю стужу.
Ева побледнела, ее бил озноб. Через несколько секунд она попыталась заговорить, попросить свою пациентку прекратить, но кроме душераздирающего крика, не получилось ничего.
Александра остановилась, замерла, шум моментально исчез, как будто, его вовсе и не было, только в палате осталось холодно. Пар шел изо рта и исходил от рук Алексы, которые теперь мирно покоились на столе.
Робски старалась успокоиться и подошла к последним рисункам Ксандры. Ничего нового она как врач не увидела, на каждом листке была изображена девушка с развивающимися на ветру волосами, со скорбными глазами из которых как слезы бежала кровь, наполнявшая ванну и стекавшая на пол….
От увиденного у Евы перехватило дыхание, если бы она видела это впервые.
- Нет никакого прогресса, Александра, но все, же очень красиво… Может ты мне завтра нарисуешь что-нибудь другое, например, свой самый счастливый день или событие. Договорились?
В этот момент Робски подошла к Алексе, взяла ее за руки, немного сжала их в надежде, что через прикосновение сможет передать свою поддержку в борьбе пациентки с заболеванием.
- До завтра, - сказала Ева и уже выходя из палаты услышала спасительное «пока». Тихое, робкое, неуверенное, но первое слово за последние семь лет в жизни больной девушки.
Выйдя из палаты Ева было направилась дальше по коридору, но услышала шаги за спиной. Обернулась, но там никого не оказалось.
- Может это дежурный? – спросила она вслух у себя, но звук приближающихся шагов усилился. Ева побежала, ей стало страшно. Вдруг как гром прозвучали слова – « Это не больно, все будет хорошо, ты просто успокойся. Ей становится хуже, надо увеличить дозу препарата. С другой стороны, чтобы стало лучше, нужно пережить ухудшение».
Внезапно темнота поглотила ее, стало тихо, исчезло все, реальность и подсознание – все смешалось. Сколько это продолжалось неизвестно, да и никто и не мог знать. Неожиданно сквозь вязкую темноту прорвался луч тусклого света, хлопнула дверь, реальность вернулась также, как и уходила, как резкий порыв ветра на горной вершине.
Ева очнулась в палате, перед ней сидел пациент Томили Макс.
- Здравствуй Томи, - говорила Робски, а сама в это время пыталась прийти в себя, нервно перелистывая личное дело. Этого пациента она консультировала впервые, в сопроводительных документах содержалась запись: « Слабоумие, беспомощность, спутанность сознания, дезориентация, параноидальный бред». Теперь нужно было самой наладить контакт и сделать соответствующие выводы.
- Здравствуйте. Рад вас видеть, хотя мы и не знакомы. Можете мне объяснить, что я здесь делаю?
- Давайте по порядку. Я тоже рада вас видеть. Меня зовут Ева Робски. Хотела бы узнать о вас поподробнее, чтобы помочь решить сложившуюся ситуацию. Что вы можете рассказать о себе.
- Ну… Зовут меня Томили Макс. Родился и живу в Денвере. Окончил среднюю школу и колледж с отличием. Недавно женат.
Разговор о прошлом явно оживил его, глаза заблестели, на лице появилась улыбка. Воспоминания Томи были яркими, насыщенными, наполненные глубокими и теплыми чувствами. Но дальше определенного момента не продвигались, и этот факт забавлял и настораживал одновременно.
Внезапно Еву охватило невероятное подозрение и она спросила:
- Томили, вы знаете сколько вам лет?
- Мне двадцать шесть, но скоро день рождения и станет немного больше, - Томи говорил это и в предвкушении предстоящего праздника улыбался.
В этот момент Ева совершила жестокий поступок, хуже могло быть только убийство несчастного человека собственными руками, хотя, если бы он мог запомнить – это и было убийство.
- Вот, взгляните. Кого вы сейчас в нем видите? – Произнесла Робски, протягивая маленькое карманное зеркальце.
Макс принял предложение и без капли сомнения посмотрел на свое отражение, от увиденного стал белым, как будто заглянул смерти в глаза, изо всех сил вцепился в край стола, за которым он сидел. Ужасу не было предела, ведь из зеркала на него смотрел седовласый мужчина, лицо которого испещрено морщинами, на правой щеке зиял глубокий шрам.
- Господи, что вы наделали? Что со мной? Я сошел с ума? Нет! Это вы сумасшедшая! Что за фокусы, вы надо мной издеваетесь?
Робски, наблюдая за проистекавшей живой и неподдельной реакцией, спокойно подошла к пациенту, которого сама довела до такого состояния и взяв за руки подвела к зарешеченному окну.
- Не правда ли, погода мерзкая? Когда же выглянет солнце? – спросила, отвлекая спутавшееся сознание Томили Макса.
Не прошло и секунды, как Томили стал прежним.
- Да, погодка нынче не очень. Здравствуйте. Мы с вами знакомы?
Ева понимала, что он все забыл, и в данных обстоятельствах беспамятство служило спасением.
- Нет, не знакомы, но возможно позже… Я зайду завтра.
Макс кивнул, соглашаясь с услышанным, не отрывая взгляд от окна.
Робски собрала оставленные на столе документы и вышла. Несколько минут в нерешительности простояв в коридоре, повернула к себе, на сегодня с нее достаточно. Она устала, будто вечность не спала. Проходя мимо палаты Майкла – Лео, заметила, что дверь открыта и в проеме стоит он.
- Этого не может быть! Я закрывала. Вдруг Лео каким то образом выбрался, он опасен, – испуганно перебирала Ева мысли одну за одной.
- Майкл, как ты здесь оказался? Почему не в палате? – дрожащим голосом спросила в надежде, что человек, стоящий перед ней действительно Майк.
- Тебя жду…..
Он сделал шаг навстречу, изо всех сил прижал к себе Еву. Страстное возбуждение прошло сквозь них током, дыхание стало прерывистым и частым, губы слились в поцелуе жарком и опьяняющем. Руки Майкла скользнули по телу любимой, желание заглушало разум и сознание, термитом расплавляло титан. В такие редкие моменты Ева хотела бы умереть, чтобы остаться с этим чувством навечно.
- Я люблю тебя…. – прошептала она.
Майкл молчал, но это было не важно, она знала ответ, ничего и не нужно говорить, все было сказано во взгляде. Их любовь преступна, пронизана ложью и безысходностью. Все происходящее казалось сном, кошмаром наяву, когда разум теснил чувства.
Майкл отстранился, неясно откуда появившийся порыв ветра захлопнул за ним дверь.
Ева стояла ошеломленная, не понимая, наяву все происходило или в ее пошлом и больном подсознании. Заглянув сквозь решетку в двери, увидела Майкла – Лео лежащего на своей постели лицом вниз. Все как всегда, только она понемногу сходила с ума. Одиночество - верный любовник, который никогда ее не покидал. В состоянии бреда Ева сползла по стене на пол. Руки…его руки как будто и не отпускали ее тело, она любила себя, любила как в последний раз. Мысль о близости с Майклом пожирали ее изнутри. Секс не закончился бы никогда, но отупев от боли и отчаянья, Ева стала ползти в сторону своей комнаты. А там… Озноб, эхо одиночества и вечности в душе, отрезвило ее разум.
« Я на грани… Лечь в постель, значит согласиться с тем, что обезумела. Да… Все так. Все сбудется, даже если босиком по заснеженной дороге… Не сейчас. Любовь – ложь. Правды нет…»
Выпив с десяток антидепрессантов, она уснула….
Шаг второй
Проснулась Ева через несколько часов и не открывая глаз продолжала лежать, прислушиваясь к себе. Она испытывала противоречивые чувства: горечь потери и облегчение, злость и радость, любовь и ненависть. Мысленно перейдя к физическим ощущениям, почувствовала усталость во всем теле, мышцы были в оцепенении, левая рука стиснута в кулак, удерживая что-то. Ева села, открыла глаза, несколько минут пыталась привыкнуть к темноте. Зрение постепенно приспосабливалось, в сжатой руке оказался осколок зеркала, им она наверное порезала ладонь, так как та была влажной и теплой и где-то вдалеке пульсировала ноющая, вязкая боль. Выбросив в угол комнаты осколок, Робски решила наложить повязку на рану, для этого нужно было видеть немного больше, чем в данной ситуации.
Свет здесь не включали до определенного часа, пришлось воспользоваться свечой. Ее Ева отыскала быстро, а вот зажигалка, куда-то запропастилась. Проверяя карманы медицинского халата, поняла, что порезала руку довольно сильно, вся одежда казалась мокрой. Нащупав, наконец, зажигалку, смогла немного осветить комнату, увиденное ее ошеломило: халат действительно пропитан кровью будто бы Ева принимала ванну в алой жидкости, руки испещрены порезами, несколько ногтей полностью отсутствовали, шею согревал бордовым платком густой синяк. От испуга Ева Робски выбежала из комнаты в коридор. Нужно срочно найти кого-нибудь из сотрудников, попросить о помощи. Добежав до главного корпуса, Ева не смогла никого найти, кабинеты врачей заперты на ключ, все как вымерли, только палаты пациентов открыты. Робски забеспокоилась, что с Майклом могло произойти непоправимое, на полу и стенах виднелись пятна крови. В палату к Майклу Ева решила зайти в последнюю очередь, когда сможет разобраться в произошедшем.
Предчувствие неизбежного не покидало ее, сердце колотилось с удвоенной силой, руки тряслись. Подойдя к комнате Томили Макса Робски пытаясь успокоится, вдохнула как можно больше воздуха и шагнула вперед, в бездну неизвестности… Макс лежал посредине палаты на полу, широко раскинув руки, глаза как таковые отсутствовали совсем вместо них торчали глубоко воткнутые куски зеркала, множество проникающих ранений покрывали все тело, лужа крови окутывала уже остывший труп Томили как одеяло, она была еще теплой. Ева села в нее, не замечая ничего вокруг, отчаянье, грусть, тупая боль и непонимание происходящего боролись с мыслью, что все это ей знакомо. Слезы блестели в глазах, но никак не могли вырваться наружу.
- Неужели с Майклом могло случиться тоже самое? Нет, я не вынесу. В немом оцепенении думала Ева, встала и вошла в палату Алексы. Дверь, которой не стояла на своем привычном месте, а валялась невдалеке…
Робски остановилась у входа. Ее пациентка сидела без движения, склонив голову над столом. Подойдя ближе, дрожащими руками Ева дотронулась до Александры, она была холодна как лед. Стол залит кровью и на этой алой скатерти как розы россыпью лежали отрубленные пальцы Алексы. Ева взяла ее за волосы и подняла опущенную голову, глаза оказались выколоты, вместо них торчали сколки зеркала…
- Как у бедного Томили, значит это сделал один и тот же человек…
- Боже, что у нее со ртом? Произнеся это, Робски чуть не вырвало, рот Алексы был порван от уха до уха, а в нем как в мусорную корзину набиты скомканные листы с рисунками. С отвращением Ева дернула рукой и бросила голову на стол и с воплем неподдельного ужаса как ветер понеслась в палату Лео-Майкла, на входе в которую не удержалась на ногах и упала.
Сколько она пролежала без сознания неизвестно, сквозь туман в глазах и нескончаемый шум в ушах она могла слышать уже знакомые ей мужские голоса…
- Уже лучше.. Вспышек неосознанного гнева и бесконтрольной агрессии больше не наблюдалось.
- Значит будем придерживаться намеченного плана лечения.
- Думаю, скоро наша спящая красавица будет практически адекватна, ну хотя бы сможет ответить нам на интересующие вопросы…
Голоса стихли, шум прекратился и вместе с этим Ева увидела небольшой луч света, исходящий из ниоткуда, в отчаянии схватилась за него и очнулась…
Все тот же полумрак и слабо мерцающие лампы дневного освещения, но воздух вокруг как озоном пропитан запахом страха, крови и смерти.
- Надо войти и узнать, что случилось с Майклом. Ева поднялась на ноги и ступила на порог собственной бездны. Лео-Майкл не лежал как обычно на кровати, он был повсюду, отрубленные ноги торчали из унитаза, тело, точнее то, что от него осталось было грудой свалено в правом углу палаты, внутренности свисали кровавым абажуром на лампе, голова лежала на столе, в зубах которой находилось втиснутое сердце.
Шок – вот, что испытала Ева, она перестала себя контролировать, стала кричать, рвать на себе волосы, бросаться на стены, в ярости скинув голову Лео-Майкла со стола, выдрала сердце из зубов и с жадностью хищника начала его есть. Поперхнувшись очередным куском, наконец остановилась, кинула остатки на пол и заорала:
- За что? Это не может быть правдой! Я любила его! Нет, нет, нет… - маленький, самолюбивый эгоист, повторяла она без конца.
- Все ложь, этот труп не Майкла. Лео… Да.., только он мог так поступить.
- Куда вы спрятали Майкла? Куда? – выкрикнув это из последних сил, встала и пошла в свою комнату, решив успокаивая себя, что приснился очередной кошмарный сон и не более и нужно просто лечь и снова проснуться. Добравшись до нее и от бессилия рухнув в постель, Ева открыла глаза и увидела спасение…
По середине комнаты к лампе кем то была привязана петля, что служило наилучшим выходом из сложившегося положения, ведь она хотела все забыть, уйти, покинуть этот мерзкий мир навсегда.
- Сон, вечный сон и забытье..
- Это не конец,- прошептала Ева перед тем, как отпихнуть стул из под ног, последнюю надежду на жизнь. Веревка так сильно впилась в шею, дыхание стало прерывистым, остатки разума боролись со смертью, но опустошенное сердце и оплеванная душа добились своего. Жизнь покинула бренное тело обреченной девушки, Евы Робски в надежде больше никогда не возвращаться.
Шаг третий
Засасывающая бездна темноты, бесконечное жужжание ламп, гул вентиляции, яркий требовательный пучок света пробивается прямо в глаза. Ева пыталась их открыть, постоянно зажмуриваясь.
- Она реагирует.
- Ева, вы меня слышите? – проговорил давно знакомый мужской голос.
- Да, уберите свет, он мне мешает, тогда я могла бы вас и видеть.
- Здравствуйте, я доктор Коннор, - произнес седовласый мужчина, притушив освещение.
- Ага, очень приятно.
- Как вы себя чувствуете, можете сказать?
- Да что то не очень. Голова жутко болит… И…, приподнявшись и бегло осмотрев себя, Ева спросила – Почему я привязана? Где я?
- Вы в Горвардской городской Клинической больнице, уже идете на поправку и буквально через несколько минут будете отвязаны. – спокойно ответил доктор.
- Понятно.. Скорее ничего не понятно. Ощущение как будто вчера вечер проводила дома, легла спать и очнулась здесь. И у меня изнывает от боли все тело. – прошептала измученная Робски.
- Как говорится «Только пройдя через боль и страдания человек может понять ценность дарованной ему и другим возможности существовать и получить толчок к кардинальным изменениям.» У вас был выбор, помочь нам и излечиться или нечего не делать и остаться в больнице на неопределенный срок. Вы захотели и смогли воспользоваться предложенным вам выбором.
Ева закрыла глаза, тяжело вздохнула, так оказалось легче сбросить с себя пелену, в которой она сейчас находилась. Мысли роем диких пчел носились в голове новоявленной пациентки…
- Только я знаю, что могу, могу жизнь начать с новой страницы, буду считать, что только родилась…но…, - немного поколебавшись, Ева открыла глаза. Врач, молча, стоял рядом и что-то записывал.
- Доктор Коннор, когда я пойду домой?
- Нам нужно удостовериться, что с вами все в порядке и наконец, что вы в состоянии о себе позаботиться.
В это время подошел молодой санитар и снял удерживающие ремни с кистей рук и ступней Робски.
- Спасибо,- выдохнула Ева и, освободившись от сковывающих и терзавших ее пут, в блаженном спокойствии заснула.
Неделя бесконечных тестов и консультаций пролетела почти незаметно. Следы от электрических ожогов и бесконечные ушибы медленно, но верно исчезали, как будто кто-то невидимой, заботливой рукой тайком стирал их с искалеченного тела. Только сердцу по прежнему было не спокойно, часть его казалось, потеряна навсегда, а свободное место заняла всепоглощающая пустота. Ева ничего не говорила доктору Коннору на консультациях о своих переживаниях, боялась, что никогда не отпустят, что придется всю оставшуюся жизнь догнивать в холодных стенах психиатрической больницы.
Настал день выписки. Доктор Коннор, как ни странно радушен, улыбка не сходила с его лица, васильковые глаза светились неподдельной радостью.
- Ну вот и все, сегодня мы с вами прощаемся. Хочется думать, что все будет отлично. Мы вызвали вам такси, оно отвезет прямо к дому. Рады?
- Да… не знаю, буду, наверное, скучать пока не найду себе достойного занятия.
- Может планы какие-то есть?
- Планы? Хм.. перекрашу волосы, сделаю тату и заведу любовника для начала, - отвечала засмеявшись Ева.
- Шутите? Это хорошо. Вот и машина подъехала, - сказал Коннор, выглядывая в окно. – Я вас провожу.
Проходя в последний раз по коридорам, Ева мысленно прощалась с ними как со старыми друзьями, по которым возможно и будет скучать, но увидеться еще раз…нет…ни за что!!!
Уже сидя в автомобиле решила, что не станет даже оборачиваться, так не легко расставание воспринималось ее сознанием.
- Ну, поехали домой. Вам доктор сказал адрес доставки? – улыбнувшись, обратилась Ева Робски к водителю.
- Не беспокойтесь, все что нужно я знаю…
Автомобиль тронулся в настоящее, которого так боялась Ева, боялась и не знала, что с ним «настоящим» и делать то… Человек жив, когда есть цель, когда знаешь зачем. Ни того ни другого она не знала. Путь домой оказался долгим и изнурительным…
Вдруг машина резко затормозила, впереди скорей всего случилась какая-то авария.
- Теперь придется ползти в пробке, - сказала она водителю, вглядываясь в боковое окно.
Там, за окном на столбе висели объявления о пропавших людях, среди многих были фотографии и имена откуда то знакомых ей Лео, Майкла, Александры, Томили Макса, и… доктора Коннора………………