Кто-нибудь помнит, как его звали? Вот-вот, и я не помню. Это же так давно было, ты тогда еще не родился на свет. А дело было так...
Он был Художник. Я бы не назвал его гением, но могу сказать, что писать картины он умел. Ни один местный обыватель не смел сказать слова против Художника. Каждая его картина продавалась за большие деньги. Некоторые даже ставили их на аукцион, настолько уж красивы и популярны они были.
Особенно полюбил его картины Купец. Купец был тоже уважаемым человеком у нас в городе. Бывало, проедет по центральной улице, так народ кланяется. Не в ноги, как рабы перед повелителем, а так, слегка наклонив голову. Уважаемый человек.
Купец уже несколько лет покровительствовал Художнику. Началось всё с того времени, когда Купец случайно увидел картину Художника в ресторане. Она скромно висела на стене - Художник подарил ее хозяину ресторана по старой дружбе. Купец пожелал видеть местного мастера и купить его картины. А у Художника тогда не всё было гладко в этой жизни - дом его сгорел, старуха-мать померла, а дядя не хотел делиться своими средствами. Купец взял Художника под свою опеку. Выделил ему целый дом, где на верхнем этаже Художник спал, а на нижнем работал.
Так продолжалось пять лет. И под конец пятого года решил Художник написать для Купца его портрет и подарить ему. Остальные картины Купец покупал, а портрет Художник хотел просто подарить в знак благодарности за те блага, которыми Купец его одарил.
Он вложил в этот портрет все свои силы. Очень уж непростую задачу он перед собой поставил: всю жизнь он писал натюрморты, пейзажи, а вот портреты очень редко. К тому же сейчас натурщик перед ним не сидел, и приходилось писать его лицо по памяти. Немало холстов пришлось выбросить. Немало карандашей сломать. Немало красок перевести. И вот к концу бессонной недели портрет был уже почти готов.
Художник спешил: как раз сегодня Купец должен был вернуться из столицы. Неделю назад он отправился туда для завершения какой-то крупной сделки, к которой он очень долго готовился и очень сильно переживал.
И вот Купец приехал. Художник уже дописывал портрет, но не показал Купцу. Купец неторопливо вошел в мастерскую и молча по ней прохаживал. Художник очень этому обрадовался: как раз можно подправить брови и уголки глаз, сравнивая их с живым образцом.
Купец часто так приходил - днем, когда Художник работал. Здесь, в его мастерской, было тихо, не то, что на бирже да на рынке. Купец не мешал мастеру и никогда не подглядывал за его работой. Он вообще мало понимал в искусстве работы Художника, зато с радостью лицезрел уже готовые полотна.
Так и сейчас. Купец остановился у окна и долго смотрел на горизонт. К счастью, он не снял шляпу. Это было кстати. Художник добавил узоры на ее полях.
Купец начал издалека. Рассказал, как всё непросто в его деле. Как порой приходится жертвовать личными интересами ради прибыли. И это ему самому не нравится.
Еще один мазок, и борода готова. И еще усы надо слегка заострить.
И конкуренты не дремлют. Вот сейчас, в столице, он поссорился со своим старым товарищем. Наш городок очень его привлекает. Здесь и река судоходная рядом, и дорога ведет прямо в глубь страны - а там есть, кому сбывать товар.
Щеки поплотнее. Вот так. И на висках ярко видна щетина.
Потому дом этот Купец решил продать. Потому что рано или поздно это всё равно придется сделать. А больше свободных домов у него в этом городе нет. Так что в три дня Художнику надо съехать. Куда, неизвестно. Но через три дня сюда приедут новые люди, чтобы открыть в этом доме трактир.
Купец замолчал.
Художник слегка надавил на кисть, и черная щетина на левом виске Купца превратилась в жирную точку. Потом он повел кисть чуть-чуть вправо, и черная краска закрыла собой левое ухо.
Купец развернулся и ушел.
Кисть повернулась в другую сторону и оставила за собой длинную и постепенно сужающуюся линию через всё лицо, словно след от кометы.
Художник посмотрел по сторонам. Он увидел в углу огромный кухонный нож, случайно брошенный там за ненадобностью. Зато сейчас он понадобился. Художник медленно покромсал холст на множество мелких полосок. Холст еще не успел высохнуть, и все руки Художника были измазаны краской. Но он не обращал на нее никакого внимания. Просто продолжал неторопливо резать холст. Теперь он уже никуда не спешил.