Это было никому не известное место. В глубине темного, непроходимого леса, большей частью состоящего из широколиственных, размашистых деревьев, чьи громадные темно-зеленые лапы бросали причудливые тени, находилось болото. До этих мест никто никогда не доходил, но если бы кто-то и забрел к нему, то с уверенностью заметил, что болото весьма обширно.
Сквозь мощные стволы и мясистые листья ни солнечный, ни лунный свет в чащу не проникал. Однако если день на болоте всегда казался сумрачным и немного туманным, то с наступлением ночи краски сильно менялись.
Через болото шла незаметная тропа. Найти ее было неимоверно сложно, но некоторые осторожные местные животные ее прекрасно знали. Петляя между кочками с губковым мхом и ямами, наполненными прозрачной, то вязкой водой, тропа удалялась все дальше, вглубь болота. С каждым шагом становилось все темнее и сумрачней. С каждым вздохом окружающие тебя звуки стихали. В итоге, в один прекрасный момент ты замечаешь, что кроме твоего уставшего шага и тяжелого, немного хрипящего от напряжения дыхания иных звуков на болоте нет. Тропа делает крутой поворот, огибая особо мощное дерево, заслоняющее от твоих глаз дальнейшую дорогу. Тебя пугает могильная тишина болота, тебе кажется, что за тобой постоянно наблюдают чьи-то глаза, неустанно следящие за передвижениями. Когда в голову забирается такая мысль, ты судорожно оборачиваешься, так как боишься, что именно сзади этот кто-то к тебе и подойдет. Но, ничего не увидев, ты продолжаешь идти вперед. Каждый твой шаг отзывается в голове случайными шорохами, которых вовсе нет, но ты их прекрасно слышишь. Разыгравшееся воображение отныне тебе неподвластно, оно живет своей собственной жизнью, где нет места тишине и покою. Оно заставляет тебя снова и снова оборачиваться, по спине стройными рядами проносятся «мурашки», постепенно начинает крутить желудок от страха. Чувство незащищенности полностью тебя поглощает, ты больше не можешь ему сопротивляться. И это заставляет тебя сорваться с места и последние метры поворота тропы преодолеть бегом. Оскальзываясь и спотыкаясь, проваливаясь в лужи и зачерпывая сапогами слизь, ряску и ил болота, ты, наконец, оставляешь этот поворот позади. Ты резко останавливаешься, смотришь вперед. На мгновение твое лицо становится будто восковым: оно не отражает ни одной мысли, ни одной эмоции. Но это длится лишь мгновение. Работу мозга никто не в силах остановить, а значит, то, что ты видишь, проникнет тебе в голову, потом в душу, найдет свою мысль и эмоцию и обязательно отразится на лице, в движениях, в восклицании. В жизни мы стараемся всегда эти моменты слабости скрыть или сгладить, завуалировать, придав им иное значение, но там, на болоте, когда вокруг никого нет, мы совершенно свободны от предрассудков и опасений. Когда нас что-то сильно удивляет или покоряет, то наше самовнушение, недавно играющее злую шутку, отходит на задний план, поэтому в миг восхищения или сильного потрясения мы полностью отдаемся тому, что видим и воспринимаем.
Прямо перед тобой возникла совершенно иная картина. Тропа, такая узкая и ненадежная, перешла в тонкую, то твердую насыпь, словно сделанную рукой человека. Она напрямик подводит к небольшому островку неправильной формы, со всех сторон окруженному водой. Словно ров в миниатюре, вода проходит под поваленным деревом, служащим мостом к острову.
Сквозь все те же широколиственные вековые деревья немного видно черное ночное небо, но ни звезд, ни луны на нем нет. Однако свет ночных светил все же проникает сквозь листву, падая на мох и отражаясь от воды. Свет преломляется, проходя через листья, поэтому поляна, вода и остров словно светятся призрачным, фосфоритным цветом. Светящиеся изнутри разными оттенками, светло- и темно-зеленые, яркие и тусклые, ядовито окрашенные в лесные цвета и спокойные тона предметов успокаивают воспаленные глаза. Сам воздух, кажется, наполнен оттенками зеленого. Прозрачный и плотный, он манит посмотреть прямо на остров. И ты не в силах противостоять этому зову.
Твой взгляд падает на остров, и ты видишь старое, ссохшееся дерево, давно уже лишенное листвы и жизни. Его скрюченный ствол много лет назад облюбовали лишайники и мхи, под трухлявой корой ведут свою тайную жизнь термиты и слизни. Но не это привлекает твой взгляд и заставляет забыть обо всем на свете.
Прямо в центре сгнившего ствола зияет громадная дыра неправильной формы. Глубока она или нет – тебе неизвестно, но ты об этом и не думаешь. Прямо в этом напоминающем гроб дупле, совершенно нелогично и противоестественно для тебя ярким красным светом полыхает цветок. Похожий и на лотос, и на орхидею одновременно, он бросает рваные, но прекрасные в своем беспорядочном свечении бардовые и красные тени. Его полупрозрачные лепестки позволяют разглядеть жилы и вены цветка. Пульсирующие, словно человеческие сосуды, жилы пропускают природные соки, черпаемые из почвы этого безжизненного, мертвого болота. Цветок со всех сторон окружили тонкие лианы и вереск, ряска и тина, крадущаяся к нему в надежде навсегда затушить огонь его живого свечения. Тебе становится страшно за жизнь этого прекрасного создания, такого беззащитного и одинокого в пустоте лесной чащи. Ты будто даже слышишь его учащенное сердцебиение, когда приближаешься к нему ближе. Цветок покоряет тебя, ты не можешь оторвать от него взгляд, потому как теперь тебе страшно оставлять его одного, оставлять на съедение болоту. Но в один момент ты начинаешь иначе смотреть на цветок и на то, что его окружает. Мхи и ряска, тина, лишайники и плетущиеся пальцы плюща замерли в определенном порядке. Присмотревшись, ты видишь в них затейливые узоры, неприметную, но существующую гармонию, тонкую логику и правильное расположение. Все то, что некогда казалось тебе мертвым, всего лишь незаметно замерло в одной из миллионов позиций этого лесного балета. Все это чем-то напоминает теоремы из высшей математики: ты увидел необходимость, одну сторону доказательства, но не достаточность. Существует колоссальное количество вариаций движений в таком балете, тебе никогда не запомнить их все. Но в этом нет нужды. Достаточно лишь понимать, что то, что кажется ограниченным, определенным, упорядоченным, на самом деле живо, изменчиво. В нашем мире нет таких явлений, про которые можно с определенностью что-либо сказать. Мы называет что-то ограниченным, тем самым вгоняя это что-то в рамки нашего понимания и объяснения. Но ведь мы не видим всех аспектов. И никогда не увидим.
Подходя к красному цветку, в первую очередь мы видим живое существо в царстве теней, жаждущих его погубить. Но вникнув в жизнь цветка и ядовитого плюща, обвивающего тело ссохшегося дерева, мы находим еще один смысл в поговорке: «Не все то, чем кажется».
Петрозаводск. 28.06. 2009 г.