Дмитрий Быков. Списанные. – М.: ПРОЗАиК, 2008. – 352 с, ISBN: 978-5-91631-001-6
…Кто-то из писателей ХХ века (вот хоть убей, сейчас не вспомню, кто) сказал: «Если произвольно взятого мужчину старше 35 лет без всяких объяснений бросить в тюрьму, в одиночную камеру, в глубине души он будет совершенно точно знать, за что его посадили».
Примерно это случилось и с Сергеем Свиридовым, главным героем нового романа Дмитрия Быкова «Списанные». Правда, ему ещё не исполнилось 35, а всего лишь 28, да и в тюрьму его никто не бросал.
Его просто-напросто внесли в список (эх, «список» следовало бы выделить курсивом, но движок Прозы, увы, этого не позволяет…).
Свиридов, типичный представитель как бы интеллигенции постсоветских времён, сценарист, пишущий для о-очень патриотического телесериала, узнаёт о списке совершенно случайно: его тормозят на таможне, когда он собирается лететь в Крым, в «Артек», на детский кинофестиваль. На фестиваль его всё-таки пускают, помурыжив немного, но первый звоночек уже прозвучал, и с этого момента жизнь Сергея Свиридова меняется кардинально.
«/…/ есть люди неправильные, изначально обреченные если не на заклание, то на пожизненный бег с препятствиями, лягушачье перепрыгиванье с листка на листок, как в древней компьютерной игре «Перестройка». Он был из таких, это было родовое проклятие, родимое пятно, его видели все, начиная с одноклассников, и зря он пытался себе внушить, что во всем виноват талант. Талант ничуть не реже осеняет здоровых, жизнерадостных, охочих до любой работы,» – ёмко и безжалостно характеризует Свиридова автор. Да, герой такой и есть. Он застал распад Советского Союза почти ребёнком, он сформировался как личность уже в новом либеральном обществе; казалось бы, ему должно быть неведомо, что есть страх… но страх, экзистенциальный, необъяснимый страх, наверное, за прошлые десятилетие въелся в самые наши гены, потому что сам факт попадания в список выбивает Свиридова из колеи, страх начинает прорастать в нём, как семечко сорняка, терпеливо дожидавшееся своего часа…
Да что это за список такой, в конце концов?! – спросите вы.
У меня нет ответа на этот вопрос. Это Список как архетип, Список как символ всех списков, которые когда-либо были и когда-либо будут. Никто не знает, кто, по какому принципу и для чего его составил.
Список просто есть. И в нём названы фамилии 180 человек, включая самого Свиридова. Эти люди принадлежат разным социальным стратам, они разных возрастов, убеждений, национальностей, профессий… у них нет ничего общего.
Кроме одного. Их объединил список.
«Списанные» (так они сами себя называют) чем-то напоминают мне героев телесериала LOST, оказавшихся в результате авиакатастрофы на необитаемом острове. Они продолжают жить (вернее было бы сказать –- пытаются жить) обычной жизнью, но они незримо уже отделены от социума, надёжнее затерянного острова изолированы принадлежностью к списку 180-ти. Список обнародован, в Интернете появляется даже сайт spisok180.narod.ru, и эти люди, не имеющие между собой ничего общего, волей-неволей начинают сплачиваться в некий, аморфный пока, коллектив. Кто-то берёт на себя роль добровольного организатора, проводя встречи списанных с выездом загород, на шашлыки; кто-то тщится стать доморощенным фюрером этой группы численностью в 180 человек; кто-то всеми силами старается отстраниться от происходящего, как будто в сложившейся ситуации можно быть самому по себе…
Автор подаёт происходящее глазами главного героя, как их воспринимает Свиридов. Список асфальтовым катком проходит по судьбам попавших в него людей. Кого-то выгоняют с работы, кого-то, наоборот, поощряют премией. Никто не понимает, кем и с какой целью спущен «сверху» этот список, поэтому в каждом конкретном случае реакция на него непредсказуема, вполне в духе кафкианского абсурда… Сам Свиридов теряет хлебное место сценариста о-очень патриотического телесериала, вынужден перебиваться случайной халтурой. Жизнь списка, как болото, всё прочнее затягивает его, он пытается барахтаться, он не привык быть в одном ряду с кем-то, он привык быть сам по себе… но барахтаться уже бесполезно – коготок завяз, всей птичке пропасть. Медленно и неумолимо рушится его привычная жизнь. Свиридов теряет любимую девушку (позднее оказывается, что она тоже попала в список), и пустоту потерявшего смысл существования заполняет отчаяние и страх перед чем-то непостижимо-ужасным, что теперь должно произойти…
В конце концов, он просто сдаётся, как та лягушка из притчи, которая отказалась сучить лапами в сметане, и душный мирок списка поглощает его.
Там, внутри замкнутого сообщества прокажённых, заклеймённых, тоже бурлит жизнь. На форуме «списочного» сайта кипят страсти, Выдвигаются версии, гипотезы, предположения относительно принципов составления списка; на протяжении романа различных вариантов выдвигается несколько десятков – от забавных до мистических. И ни один из них на поверку не оказывается верным. Всегда находятся один или несколько человек из списка, ломающих найденную, казалось бы, закономерность. Постепенно читатель вместе с главным героем сознаёт, что никакой общей закономерности нет и быть не может. На то архетип и архетип, чтобы не мараться какими-то закономерностями.
Ближе к финалу абсурдность происходящего становится почти фантасмагорической, Случается то, что неизбежно должно было случиться: список берёт в оборот некий политик второго-третьего эшелона, надеющийся разыграть эту карту, чтобы пробиться поближе к кормушке власти. Организовывается марш протеста, чтобы привлечь внимание общественности к проблеме списанных… Как здравомыслящий человек, Свиридов прекрасно понимает, что этот «марш списанных» не закончится ничем, кроме разгона и милицейских дубинок, он понимает, что ему там делать нечего, но – опять же, как человек, не чуждый совести, – он понимает, что не пойти не может, не имеет права, иначе перестанет уважать сам себя, хотя идти на марш ему совершенно не хочется.
Тем более, что имя его таинственным образом исчезает из списка буквально накануне марша.
Автор не даёт ответа, пошёл ли Свиридов на «марш списанных» или нет, оставляя это на суд каждого читателя. По сути, читателю предстоит делать СВОЙ выбор, решать, как бы он поступил, окажись на месте Сергея Свиридова… Каждый даст свой ответ. И каждый, наверное, будет по-своему прав. Диалектика. Против неё не попрёшь.
Этой дилеммой нравственного выбора роман Быкова вызывает в памяти лучшие образцы социально-психологической фантастики. В частности, заставляет вспомнить роман братьев Стругацких «За миллиард лет до конца света». Гомеостатическое Мироздание и Список, Малянов и Свиридов… Параллели более чем зримы и не нуждаются, на мой взгляд, в дополнительной расшифровке.
Кроме того, книга просто хорошо написана, живым, образным русским языком. Как, впрочем, и другие книги Дмитрия Быкова. Несмотря на все фантастические и фантасмагорические мотивы, «Списанные», безусловно, реалистический роман. Реалистический в том смысле, что бОльшая часть реалий, да и персонажей, пожалуй, взята из современной российской действительности, пусть даже под изменёнными фамилиями и названиями. По крайней мере, даже мне, обитателю «ближнего зарубежья» (которое с каждым годом становится всё более дальним по отношению к России), не составило труда «расшифровать» who is who. Наверняка не все, но многие. :)
В послесловии говорится, что «Списанные» являются лишь первой книгой трилогии под названием «Нулевые». По словам автора. Все книги, разные по сюжету, будут объединены рядом общих персонажей. Выход второй и третьей книг обещан уже в нынешнем 2009 году.
Что ж, будем ждать. На фоне нынешнего упадка фантастики и хорошей литературы вообще, книги Дмитрия Быкова заслуживают того, чтобы их прочли.
г. Запорожье,
29-30 июня 2009 г.