- Небо! Какое оно сложное! Если вот так сидеть, смотреть вверх, и представлять, что летишь, что небо - это низ, то облака кажутся причудливой поверхностью. Они там, далеко внизу, как океан Соляриса. И смотри: солнце светит, и видны расходящиеся лучи. А ведь солнце далеко, и потому лучи на самом деле параллельны, ну не удивительно ли?! Я же вижу, что лучи расходятся. Вот если бы я летела на ракете, и смотрела в телескоп на землю, то я бы увидела, как от облаков идут тени. Никаких лучей от солнца, никакого веера...
Ежик не затыкался и все нес и нес ерунду про небо своим гнусавым голосом. Ненавижу ежика, башку бы ему оторвать. Я уже не могу. Хочу обнять, завалить, целовать, кататься по траве. А потом будем в зеленых пятнах, исколотые, с сухими травинками на одежде.
Украдкой вытираю ладонь от травы и кладу на голый животик под легкомысленной маечкой. Ежик все лепечет про свое небо, он как будто не замечает. После земли и травы живот кажется руке божественно нежным. Иногда он подрагивает, на мгновение напрягаясь. Пальцы скользнули вниз, начав от ямочки пупка, и стали туго протискиваться в джинсы. Уже чувствуются трескучие волоски, но не достать.
- ...А когда несколько самолетов пролетает, движение воздуха превращает инверсионный след в какие-то загадочные символы, похожие на иероглифы. Я точно знаю, что они что-то означают!
Обнимаю свободной рукой и, подловив момент, хватаю ежика за голову. Пытаюсь ее оторвать. Борьба, шумное дыхание. Ежик упирается лапками и вырывается. Какой я коварный. До губ не дотянуться, я прижимаюсь к шее и захожусь поцелуем. Ежик, пару раз дернувшись, соскальзывает с ее руки, и рука ослаблено опускается.
Ежик, кукла-рукавичка, лежал в траве и потерянно глядел мимо нас на небо.