***

Эльза Рингхофен
А ГРОБИК ОТКРЫВАЛСЯ…

     - Ну, как так может быть?! Неужели у вас ничего не запирается? – с рыданием в голосе вопрошал представительного вида мужчина, и Фабьену показалось, что он вот-вот рухнет прямо на блестящий пол в коридоре его конторы. Фабьен только пожал плечами. Ничего обнадеживающего сказать несчастному он не мог, поскольку сам был в замешательстве. Не каждый день у него из мертвецкой исчезали трупы. И он сам, и полиция ломали головы, кому могло понадобиться тело молодой жены этого господина, и все пока сходились выводом, что где-то неподалеку завелся маньяк-некрофил. Но как объяснить это убитому горем мужу. Ситуация была не из легких, хотя Фабьен за семь лет практики навидался всякого. По наследству от дядюшки ему досталось похоронное бюро «Путь в небо». Поначалу молодой человек не горел желанием заниматься столь специфическим бизнесом, но потом втянулся, привык к гулким стенам, леденящему кровь лязгу инструментов, когда старик Анри препарировал очередную бездыханную жертву, к рыданиям горюющих родственников, и ко многому еще. Но этот тихий поникший человек в строгом костюме казался ему особенно трогательным. Не прошло и года, как он женился, вот по нелепой случайности оказался вдовцом. Девушка умерла из-за запоздало обнаруженной внематочной беременности. А теперь он не мог даже достойно проводить ее в мир теней.
- Послушайте, - начал Фабьен. – полиция обязательно ее найдет. Наверное, чья-то злая шутка…
Но человек не ответил ему. Он был слишком шокирован, слишком ушиблен страшной трагедией, свалившейся на его плечи. Мужчина тихо опустился в кресло у окна. Фабьен подозвал свою помощницу и распорядился позаботиться о клиенте, а сам не без удовлетворения шмыгнул в свой кабинет. Он очень не любил чувствовать себя беспомощным. И, кроме того, понимал, что эта история с похищением могла плохо повлиять на репутацию агентства. Поэтому и не выходила у него из головы. Кто же мог проникнуть в морг? Непосредственный доступ туда имели только три человека: он сам, коронер Анри и бальзамировщик, здоровенный чернокожий детина лет тридцати шести, Жерар. Но Жерар сейчас в отпуске, и знать об этом деле ничего не мог, да и старик Анри слишком дорожил своим местом, чтобы пускаться в какие-то авантюры. Вот эта-то «невинность» ситуации заводила в тупик и Фабьена, и следствие. С полицией ему еще предстоял долгий разговор, и это угнетало незадавшегося «похоронщика». Он не любил, когда законники лезли в столь тонкое дело. Но сейчас ему грозили личные проблемы, поскольку именно он бальзамировал тот злосчастный труп вместо Жерара.


     Фабьен зло сорвал с шеи мешавший с самого утра галстук и закурил, сладко затягиваясь и смакуя дым. «Дело дрянь» – подумал он отрешенно, и вдруг ощутил острую боль в голове, едва успев осознать, что проваливается в небытие.
***
     Два человека в синих комбинезонах работали слаженно, словно могли предугадать следующее движение друг друга. Лица их были скрыты темными платками, подобно тем, что носят бедуины, мчась по пустыне на лихом скакуне. В сочетании с вполне современными комбинезонами они смотрелись довольно нелепо, но это нимало не смущало их обладателей. Они осторожно, почти бесшумно, положили Фабьена в тканый мешок, наподобие спального, и, ухватив за края, потащили вперед, в зияющую дыру подвального хода, дверь которого хозяин замаскировал под изящную лепнину цвета слоновой кости. Спустя несколько минут о них напоминала только слегка задетая пластина вертикальных жалюзи на окне.
- Мсье Фабьен, – позвала секретарша через запертую изнутри дверь – поставщики древесины здесь. Откройте!
Но никто не отозвался. Ответом было лишь мерное гудение кондиционера.
 
***
     Интересно, очень интересно – протянула женщина, вальяжно огибая кровать, на которой возлежал Фабьен.
Он приходил в себя, и это явно беспокоило даму. Она сделала знак стоящему у изголовья пленника парнишке в тюрбане, и тот, повинуясь хозяйке, медленно ввел в вену француза какой-то состав.
- Только смотри, не убей мне его! – произнесла женщина грозно.
- Не беспокойтесь, это безопасно
- На сколько ты его отключил?
- Часа на три, но за ним надо наблюдать.
- Вот этим и займешься. Не хватало мне неприятностей еще и с ним.
Дама поправила сползший с плеча конец легкого розового платка, покрывавшего ее голову, и вставила в мундштук пахитоску. Лысый мужчина в синем комбинезоне вопросительно уставился на нее, ожидая дальнейших указаний. Они находились в просторной, залитой светом комнате богатого дома. Мужчина почесал затылок. Он еще не привык к смене часовых поясов, и к тому, что уже не во Франции, а в Алжире. Он подумал, что Салима, его напарница, гораздо лучше перенесла полет. Да оно и понятно. Салима была уроженкой этой страны, и работала на мадам Ранию уже давно.
- Ну, и что мне с тобой делать?! – спросила она чуть гневно, нарочито выговаривая каждое слово. – Разве не понимаешь, что ты со своими игрищами на Лазурном берегу сорвал, по сути, все дело! Как мне теперь быть с этим «заплечных дел мастером». Через три часа он проснется. А его уже, наверняка, хватились. Мне что, подкупать французского посла, чтобы он замял дело! – мадам Рания сорвалась на крик.
Ее красивое, оливкового цвета лицо стало непроницаемым. Жерар молча стоял, понурив голову. Он был виноват и знал это. Он должен был вернуться из отпуска пораньше. Маленький алжирец в тюрбане испуганно заморгал глазками, боясь, как бы не досталось и ему.
- Где же тогда бриллианты? – спросил Жерар.
- В Париже, разумеется. Из-за тебя их-то как раз и не удалось переправить, а времени на поиск подходящего трупа нет.
- Салима…
- Салима не может там появиться, дурак!
- Почему? – недоумевал Жерар.
Он понимал, что знает далеко не все, но ошибка не казалась ему такой уж непоправимой. -- А ты не соображаешь! Салима соблазнила этого идиота с бриллиантами Пулена, женила на себе, да больно мудреный контракт составил ее ювелир. При разводе ничего не досталось бы. Она, бедняжка семь месяцев терпела на себе его потные ручонки, а ты завалил операцию! Дел-то с твоей стороны было всего ничего – зашить бриллианты в указанный труп, а ты.… Иди, переоденься! И не вздумай цеплять на себя арабские шмотки. Будешь дурить своего шефа, и тихонечко выведаешь, знает ли он, что труп, который он обрабатывал вместо тебя не Салима.
- Костюм? – спросил Жерар игриво, обнажая два ряда белых, как жемчуг, зубов, которые на темной коже казались еще более ослепительными.
- Костюм – утвердила Рания примирительно.
- Черный?
- Черный.
- С белой рубашкой?
- С белой рубашкой.
- И без галстука. Фабьен их терпеть не может.
- Без галстука.
- Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! – пошутил Жерар.
Затем повернулся и направился к выходу, искренне радуясь, что лед между ними стал таять.
Рания владела несколькими нефтяными вышками и железной рукой правила своей финансовой империей, и ему, бедному французскому бальзамировщику очень хотелось исправиться и заслужить доверие этой совсем не типичной дочери Востока. А редкие бриллианты – всего лишь маленький женский каприз.


     Когда он ушел, Рания серьезно задумалась. Ей предстояло решить, как переправить бриллианты, что делать с Фабьеном и трупом похожей на Салиму бедняжки, который вот уже почти неделю лежал в рефрижераторе на верблюжьей ферме, обложенный пластами сухого льда. Жерар ошибался. Бриллианты были нужны вовсе не ей. Чудесные камушки могли обеспечить партнерство с богатым банкиром из Эмиратов. Его жена грезила о редких кристаллах уже давно, и подарить их ей было весьма кстати. Но чертов Пулен не хотел их продавать ни банкиру, ни уж тем более ей. Поэтому Рания и решилась на эту мистификацию-воровство, хотя ввязываться в такое скользкое дело не хотелось. Она посмотрела на молодого Ильхама, сидевшего у постели спящего Фабьена. Тот и не подозревал, что давно уже находится не в своей конторе в Париже, а посреди безбрежных песков Сахары. Француза предстояло перевезти в больницу и пока имитировать вокруг него весь госпитальный быт старой Франции. Пока. Пока она что-нибудь не придумает. Салима в этом деле приняла на себя главный удар. И им все почти удалось. Жерар должен был запечатать камни и перевезти чартерным рейсом тело своей якобы жены и ее сестру на родину. А теперь приходилось выкручиваться.
***
     Человек наклонился, сложившись почти вдвое, чтобы не удариться о низкий край проема самолета. Впереди чернел большой лакированный ящик. Стюардесса с сочувствием посмотрела на него.
- Вы понимаете, да? Я не хочу, не хочу, чтобы ей было холодно…чтобы ее везли в багажном отделении, как…как какую-то вещь. – сказал он как можно более убитым голосом.
- Конечно, конечно – закивала она.
Смотреть на этого человека без боли было нельзя. Потерять молодую жену в самый разгар медового месяца. Что может быть хуже.


     Фабьен подмигнул черному носильщику. Тот кивнул в ответ. Впереди их ждала веселая жизнь богатеньких братцев, без гробов и могил. Драгоценности Пулена были слишком ценны, чтобы омрачать себе жизнь бесполезной возней с теми, кому уже все равно. Ради этого стоило потерпеть. Кто бы мог подумать, что опасное путешествие обернется грандиозным подарком. Поначалу он ведь даже не верил Жерару, не верил, что такое может быть. Но все обошлось на редкость благополучно. Рания получила желаемый кредит дубайского банка и без камней. Они ее больше не интересовали, и мадам предоставила им полную свободу действий в отношении алмазов.
***
     Рассвет еще только тронул небеса ласковым румянцем, и день обещал быть жарким. Впрочем, как всегда. Рания просматривала утренние газеты, лежа на своей огромной кровати с пологом. В кипе арабской прессы она вдруг обнаружила конверт. На белой бумаге значился австралийский штемпель. Женщина приготовилась извлечь оттуда письмо, но из него на простыню выпал довольно крупный бриллиант. Она взяла в руку камешек и рассмеялась. На внутренней стороне конверта значилось крупным почерком Жерара : «СПАСИБО!»