Пока город спал

 
Почки на деревьях взрывались, точно маленькие фейерверки. Так природа отмечала приход весны, а город спал и ничего не слышал. И только  одна одинокая фигурка вдруг появилась на сонной улице. Девушка шла привычным маршрутом к магазину, в котором работала первую половину дня. В оставшееся время она шила и вязала, чтобы хоть как-то материально поддержать свою  небогатую семью. Все вокруг считали ее старомодной. Она и вправду казалось, была из прошлого века, но это нисколько ее не беспокоило.
Подойдя к магазину, она удивилась тому, что он был закрыт. Только тогда она заметила, как было тихо вокруг, а окна в соседних домах были пустыми и темными, как ночью. Ни машин, ни прохожих. Не было слышно и птичьих трелей, таких привычных в этот утренний час. Было странное ощущение, что она сама все еще спит, хотя она отчетливо помнила противный звонок будильника, разбудивший ее.
- Магазин закрыт, наверное, сегодня выходной, – подумала она, но  почему-то домой не повернула, а пошла дальше по длинной мостовой, уводящей ее в сказочный сон. Все ее существо переполняло непонятное чувство радости, а ноги сами несли ее куда-то в неизведанное и очень волнительное. Она шла, казалось, целую вечность по совсем незнакомому городу, закутанному в легкий голубоватый туман. Город спал глубоким сном, но за зашторенными окнами она отчетливо ощущала сонное дыхание спящих там людей. Никого вокруг не было, никаких лунатиков и полуночников. Она и пустой город. И вот он завел ее в тупик, как пешку в шахматной игре. Она оказалась перед старым домом,  с облупившимся фасадом, но именно в нем на первом этаже светилось одно единственное окно. Оно притягивало ее, как магнит. Сердце ее бешено стучало, ноги не слушались, но она все же подошла к окну и заглянула внутрь комнаты через грязное и мутное стекло. То, что она увидела там, взволновало ее еще больше. На диване лежал очень худой молодой человек, таким мог быть только умирающий. Она сразу поняла, что он срочно нуждается в ее помощи. Она тихонько постучала в окно, но больной никак не отреагировал. Тогда она толкнула дверь, которая на ее счастье была не заперта на ключ, и вошла в комнату. Повсюду были разбросаны шприцы, наркотики, грязное белье, но она, казалось, не замечала всей этой грязи. Она видела только его лицо, бледное, почти прозрачное, с провалившимися глазами, и оно ей казалось прекрасным.
Она встала перед ним на колени, дотронулась до его руки и вдруг почувствовала, как внутри нее проснулось новое, неизведанное чувство. Ей так захотелось прижать его к своей груди, приласкать и убаюкать, как младенца. Она сделала это с такой необыкновенной нежностью, что любой ребенок мог бы позавидовать подобному чувству. Он приоткрыл глаза. Они были мутными, ничего непонимающими. В них была мольба. Она никогда в своей жизни не пробовала наркотиков, но странное дело, она испытывала то же самое, что и он. Она понимала, что ему нужен укол, но вместо этого она почему-то расстегнула блузку, обнажив свою девственную грудь и, как маленького ребенка приложила его к ней. Его рот взял сосок сначала робко, но, осмелев, полностью завладел им, жадно глотая ее живительную утреннюю росу. Она уже любила его, и в ее нетронутом источнике было столько чистой и искренней любви, что она била ключом из ее груди. А он пил из этого родника, набираясь сил, заряжаясь ее любовью, возрождаясь к новой жизни. Словно новорожденный у груди своей матери, он безмятежно уснул. Она баюкала его, повторяя:
- Ничего не бойся, любимый мой, я с тобой.
А там за окном, разгоняя сонный туман, просыпался город. Солнце было на своем месте, словно охраняло эти шумные улицы и деревья, с только, что народившимися на свет липкими  ярко-зелеными листочками.