Дополнение к метро 2034

Сын Грома
У костра было тихо, лишь сипел остывающий чайник.
 
- Саня, как там на двухстах?

В тоннеле любой звук отдавался гулким эхо, но почему-то звуки, идущие с запада звучали как-то близко.

 - Нормально! Что на Марксистской?

Звонкий голос в глубине тоннельной темноты сначала помолчал примерно двадцать секунд, а затем ответил:

 - Ничего! Вам ещё два часа!

 - Ладно!

Длинноволосый Саня ухмыльнулся и продолжил рассказывать.

 - Ну, так вот. Было это два года назад. Я тогда на жил Беговой. Ну, конечно, под
конфедерацией неплохо жилось, пока Ганза охраняла. Да вот только на соседней Полежаевской что-то происходить стало. То крысы здоровые прибегут, то кто-то в трубах пошуршит. А со станции – никого. Даже челноки куда-то пропали. Ходили, ходили, а тут раз – и нету! Ну, Ремнёв тут, конечно, задергался, забегал и давай на Полежаевскую отряды посылать. Я в третьем отряде шёл. Первые два сходили -  никого нет, говорят. Ни людей, ни  палаток, вообще ничего! Ну и мы пошли...
Саня отхлебнул из чайника и гулко крякнул.

 - Где берёте? С ВДНХ, что ли?

Темноволосый парень, сидевший напротив, спиной к тоннелю, кивнул и подогнал:

 - Ты, давай, рассказывай! Нам всем тут ещё два часа торчать!
Ещё двое мускулистых парней кивнули и придвинули винтовки. В двух метрах за темноволосым что-то четырежды капнуло. Саня поиграл бровями.

 - Опять, наверное, трубу пробили? Ну так вот. Там идти недалеко, с километр, наверное, а может метров семьсот. А вот по пути мы на человека наткнулись. У стены, значит, лежит и хрипло так дышит. Ну мы сразу и помогли. Положили на спину, глядь – а у него глаз нету! Спрашиваем, чего это с ним, а он дышит всё и между выдохами только какие-то ошмётки фраз вперемешку с лёгкими пробиваются. Бормочет чего-то. Потом воды дали, громче бормотать стал. «Смерть... гномы... туннель... смерть... заберёт... туннель...». А потом так под конец, совсем хрипло: «Спартаковская! Смерть!»... И помер.
Саня опять отхлебнул из чайника.

 - Нет, всё таки отличная настоечка. Точно с ВДНХ.

Темноволосый нахмурился.

 - Не, ну Лёха, не смотри так! А то не скажу, что там было, и всё!

Лёха наигранно расслабился. За его спиной опять тихо капнуло.

 - Ну и дальше как-то совсем без приключений добрались. Вот только из трубы такой, разодранной, какой-то гул идёт. Как в ведро бубнят, а чего бубнят – не разберёшь. Ну, у Кубы тут очко, конечно, заиграло. Куба – это наш провожатый был тогда. Говорит, сколько раз раньше ходил, небыло такого. Да и звали его не Куба вовсе, а Толик. С нами ещё Ринат шёл, нас трое было. Я прислушался, вроде как магнитофон играет. То ли «Белые розы», то ли «Звезда свиней», кто его знает. И вот когда до станции метров семьдесят оставалось, Ринат орёт где-то сзади «Стойте, братцы!» У него братцы любимое выражение было. Ну, мы с Кубой переглянулись, побежали обратно, а он стоит у этой трубы, и руку в неё по самое плечо засунул. Говорит: «я там что-то нашёл!» и вытягивает это что-то. Ну, тут очко и у меня заиграло. Знаете, что он вытащил?

Саня хитро посмотрел на Лёху. Тот отчётливо сглотнул.

 - А вытащил он здоровую крысу за хвост. Вот как выглядит, по-твоему, здоровая крыса? С три ладони? Нет. Там крыса была толщиной с мою талию и длинной в полторы руки. Нам ещё повезло, она дохлая была! А в зубах у неё голова. Человеческая. Вот маленькая только, в пасти целиком поместилась. Совсем как детская, только с усами. Совсем седыми. Ну, мы тут быстро про этих гномов вспомнили. А музыка в трубе заливается, аж сплясать захотелось. Вот только разглядели мы голову, музыка кончилась, и такой басный голос говорит что-то. Мы все тут испугались совсем, прислушались, что говорит: «Семьдесят один миллион, тысяча девятьсот тридцать два. Би-ип. Бип. Бип. Сигнал атом, внимание! Сигнал атом! Все кто слышит, немедленно вернитесь на перроны ваших станций, угроза атомной атаки. Предписание дальнейших действий получите от милитаризированных отрядов у входа на станцию. Семьдесят один миллион, тысяча девятьсот тридцать два. Би-ип. Бип. Бип. Сигнал атом, внимание!..» ну, и так далее. Мы прикинули, где-то секунд десять получается. А цифры в начале – счётчик повторения. Это сообщение повторяется Семьсот десять миллионов, девятнадцать тысяч триста двадцать, с небольшим, секунд. С самого начала катастрофы. Примерно лет тринадцать,  может чуть меньше. Причём, всё слышно отлично, только потрескивает немного, как будто лента помятая. Ну мы совсем струхнули, побежали поскорее к Полежаевской. И вернулись не место, где мы с Ринатом остановились. А там туман. Странный такой, чистейший, белый, как у Стивена Кинга. Читали? Ну, не удивительно, сейчас его можно только на Парке Культуры достать, там, на поверхности, кто-то у себя дома библиотеку держал. Ну мы туда зажигалку бросили и пригнулись. Вроде не горючий. Принюхались – не ядовитый. И давай медленно туда шагать. Прошагали до перрона, поднялись на него, а там счётчик знаете как зашкаливает? Ну мы посмотрели, а там ворота не закрытые. И человек лежит. Мы к нему побежали, давай его от ворот оттаскивать, а он на спину перевернулся и как заорёт! Мы на него посмотрели – мать честная, богородица святая! У него рот зашитый и глаз три штуки! Мы перепугались, Ринат его за ногу чуть сильнее дёрнул, у него нога то и отпала. А он встал, и на нас побежал...

Один из парней усмехнулся

 - Как же он побежал, кода вы ему ногу оторвали?

 - Так в том то и страх весь, что ноги то у него три! Мы сначала не заметили, а вот потом поздно было. Из ворот нечисть попёрла. Вы людей с двумя головами видали? То-то! Уверен, вы все читали эти книжки, забываю всё время... Ну, которые Шляпкин высмеивал... А! Сталкерские эти, про Чернобыль! Читали? Представляли? Забудьте. Такого нет даже там. Ну и бежит на нас этот паук без лапки, всякие уроды по полу подползают. Этот трёхногий на ходу разваливается, видать, его радиацией здорово накрыло. Кого там только не видали: люди без ног,  люди с ногой как у кузнечиков, коленками назад, всякие слизняки здоровые, с пятью руками, с шестью глазами, двухголовые... Слава богу, мы оттуда драпанули по быстрому, а то зажевали бы нас, как турникет пальто. Бежим по тоннелю, уже мимо трубы пробежали, она нам вслед ещё «девятьсот восемьдесят четыре. Би-ип» проговорила. Вот тут и началось. Рината какая-то трёхногая образина догнала и за сапог нежно обняла. И голову сразу открутила, чтоб не орал. Мы с Кубой бежим, про пулемёт орём, чтоб издалека услышали. Только до заставы добежали, как бац – по нам из этого пулемёта очередь дали. Ну мы и залегли, орём: «Это мы, третий отряд! За нами мутанты бегут!» Проскочили первый пост и бежим дальше. Метров пять пробежали, как из тоннеля этого, треклятого, какое-то щупальце липкое, вроде языка, выскочило и Кубу за ногу уцепило. Он кричит, ножом размахивает, а на пулемёте кто–то шибко умный сидел и по щупальцу из своего орудия зарядил. Оторвало, конечно, вот только рефлекс сработал, щупальце сжалось, и Куба лопнул, как стеклянная банка под сапогом. Потом, когда отбились, подорвали туннель ко всем чертям. Метров пятьдесят, наверное, завалили. Вот такой вот хиппи-энд, ребята.
Лёха сглотнул ещё громче. За его спиной тихо капнуло и пошуршало. Тот поёжился, оглянулся через плечо и пересел поближе к Сане, лицом к туннелю. В темноте опять что-то пошуршало. Один из бойцов встал и направил автомат на тоннель.

 - К-кто здесь?

Темнота не ответила.

 - Ребята... Ребята, свет!

Саня напрягся и поднял фонарь. Резко очерченная косматая фигура, похожая на собаку-переростка, нырнула в одну из боковых дверей. Лёха поднял с земли свой автомат, а Саня и второй боец начали расчехлять пулемёт.

 - Может, показалось?

 - Ага, это у тебя туннелефобия развивается, побольше йода кушай!

Саня всегда любил пошутить.

Лёха и второй боец застыли в напряжённых позах. Саня достал из пояса гранату. Боец номер 1 спиной зашагал к станции. Лёха обернулся.

 - Ты идиот? Нас тут если не контузит, то осколками посечёт!

 - Не. Я такое уже видал. Оно света боится, видал, как от фонаря шарахнулось? У меня не боевая, а этот... флэшбэнг, во! Прячь глаза!
Саня замахнулся, чека упала на пол. Пробормотав что-то вроде «баю-бай, глазки закрывай», Саня умело метнул гранату, угодившую точно в дверной проём. Из двери полыхнуло, послышался визг.

 - Всё, больше не сунется пару дней. А кто знает, зачем тут дозор вообще нужен, там ведь все тоннели глубоко, мутантов нет, затопление не грозит?
Лёха ответил, не отрываясь от пулемёта:

 - Недавно в Китай-городе эпидемия началась. Кто заболел, сами подальше в туннели уходили, чтоб всю станцию не заразить. Понимали, видать, что если одна станция заразится, всё! Кранты всему метро! Ну и на Авиамоторной обосновались. А потом, когда места стало не хватать, то на Римской и Ильича тоже жить стали. А болезнь странная такая, её сначала не заметно, а потом такие измененья в организме наступают. Заразная очень, говорят. Посидишь с заражённым рядом минут пять и всё! Каюк тебе! Вот такая вот штука...

Саня тихо крякнул и подобрал с земли чайник:

 - Эх... Жалко мне вас ребята. Ну ладно, мне домой пора, счастливо!

И Саня зашагал домой...

На восток...