Все отделения милиции изнутри выглядят совершенно одинаково. Скрипучие стулья, вот-вот готовые развалиться, тяжелые обшарпанные письменные столы, давно требующие замены, истертый (а кое-где и вовсе заплёванный) пол. По установившейся и Бог весть почему прочно укоренившейся традиции венчает обстановку портрет Железного Феликса, с явным осуждением взирающего на весь этот бардак.
Описываемый кабинет, очевидно, считался «крутым»: столы были оклеены не жёлтым шпоном, а коричневым, у порога лежало подобие коврика, на столе – мраморная пепельница с горой окурков и даже Дзержинский в золоченой багетной раме смотрел куда веселее. А стулья…ну, не будем о непоправимом.
За длинным столом, небрежно развалившись в казённом кресле (смертельно опасная забава), сидел немолодой мужчина с золотыми звёздами на погонах и серебряными стрелами в волосах. Его чёрный форменный берет возлежал посреди стола, а майорские пальцы приводили в исполнение смертный приговор очередному окурку.
Хлопнула дверь, и на пороге возникло новое лицо. Это была женщина того же возраста, что и майор, то есть лет сорока с небольшим. Её ярко-голубой берет резал глаза. Майор поморщился: сей цвет ему в последнее время был более чем несимпатичен.
- Здравия желаю, товарищ гвардии майор. – равнодушно произнесла женщина, опускаясь по другую сторону стола.
- И вас туда же, товарищ гвардии майор. – ещё более равнодушно ответил мужчина.
В глазах обоих читалась самая зелёная тоска.
- Как там в море? – вяло поинтересовалась майор воздушно-десантных войск.
- Сыро в море. А в небе как – не дует? – так же вяло спросил майор морской пехоты.
- В небе холодно…
Эта шутка никого не веселила, так как ей было уже лет десять. Голубой берет лёг рядом с чёрным. Обмен любезностями состоялся.
Офицеры устало разглядывали друг друга. Это молчание не было неловким, наоборот. Классики утверждали, что время гасит ( вариант – убивает) чувства. Они были неправы лишь в одном: с течением лет гаснет не только любовь, но и ненависть.
- Всё так же предпочитаете «Gitanes», товарищ майор?
- Угощайтесь! – морпех протянул импортную пачку с синеватым абрисом танцующей цыганки. Щёлкнула зажигалка, клубы синеватого дыма медленно поползли вверх. Ах, как же не хотелось начинать этот дурацкий разговор, но…
С тех пор как майор Тимьянов и майор Пелагеева появились в городе, прошло не так уж много времени, но и этого вполне хватило, чтобы устроить областной милиции хорошую и весёлую жизнь. Между их подчинёнными то и дело вспыхивали драки, а, учитывая уровень подготовки, это было сравнимо с небольшим смерчем. О, разумеется, сами господа офицеры до низменного рукоприкладства не опускались, но всегда приветствовали друг друга примерно так как сегодня. С той лишь разницей, что после извечной шутки про море и небо разговор развивался в следующем направлении:
Тимьянов (задумчиво)
- Я бы с превеликим удовольствием выпил водки на ваших похоронах.
Пелагеева (после трёхсекундного молчания, мечтательно)
- Я бы на ваших – тоже!
После этого одновременный глубокий вздох наглядно демонстрировал недостижимость этой светлой мечты. Утешало лишь то, что начальнику местного УВД приходилось вдвое горше: он-то мечтал, чтобы сдохли оба.
- Ну, майор, что делать-то будем? – прищурился Тимьянов.
- Прежде позвольте осведомиться у вас, товарищ Тимьянов, почему вверен-ное вам элитное боевое подразделение нарушает порядок в городе? – в подчеркнуто вежливой речи командира десантников сквозила едкая ирония.
- Могу вас просветить, госпожа Пелагеева. После того, что ваши, с позволения сказать, бойцы устроили на Второе Августа, Октябрьская Революция кажется игрой в солдатики. Согласитесь, что ввиду сложившейся ситуации, мои подчинённые вполне имели право защитить себя.
- Поведение ваших пехотинцев просто возмутительно. Я бы настоятельно рекомендовала вам провести для них курс лекций на тему подобающего поведения в обществе, и о культуре речи в частности.
(К слову, по части нецензурного словарного запаса командиры долго могли бы соревноваться на равных, а молодых новобранцев переплёвывали раз в десять по причине опыта, возраста и особенностей характера).
- Позвольте и мне в таком случае выразить своё недоверие к тому факту, что ваши десантники изъясняются точно кисейные барышни.
Первый раунд окончился вничью. Спираль набирали новый виток, ибо всё сказанное прежде было так, разминкой перед микровариантом Страшного Суда, на котором принято припоминать все прегрешения.
- Третьего дня компания сильно нетрезвых молодых людей в форме морской пехоты завязала ссору с пятью военнослужащими моей части. Они нецензурно оскорбляли их, называя «голубыми в беретах» и провоцируя на конфликт. В результате завязавшейся неравной драки: пятеро моих и двадцать ваших – трое моих ребят получили серьёзные телесные повреждения.
- Ваши «ребята» получили телесные повреждения исключительно в результате собственного беспредела. Общеизвестно, что они у вас всегда нарываются первыми. – отрезал Тимьянов. – и потом, - он поднял вверх палец, - ваша история сильно расходится с той информацией, которой я располагаю.
- Нуте, нуте… - Пелагеева подалась вперед, изображая крайнюю заинтересованность.
- Во-первых…а, собственно, это я уже сказал: ваши люди нарываются первыми. Во-вторых, меня смущают названые вами цифры: морпехов было не 20, а 10, да и ваших было отнюдь не пять, а, как минимум, втрое больше. И последнее – третий, еще не загнутый средний палец выглядел несколько двусмысленно – если уж кто и был пьян, так это ваши парашютисты.
Пелагеева засопела: она не любила слово «парашютисты».
- Я бы порекомендовала вам ваших водолазов держать на привязи. Не стоило бы вам давать увольнительную больше, чем одному человеку в день.
Теперь засопел Тимьянов
- Я вам то же самое могу посоветовать. Шагу нельзя по городу пройти, чтобы не наткнуться на подвыпившую компанию десантников, орущих непотребные песни. Можно подумать, что они сюда не в армию, а на курорт приехали!
Женщина-майор уперлась кулаками в стол:
- Вы вполне могли видеть на улице моих ребят. По просьбе милиции в помощь им был набран патруль из пятнадцати человек...
- Ах, так, значит, их все-таки было не пять? – с иронией уточнил Тимьянов.
- Да от ваших головорезов город охранять – батальона не хватит! – достаточно резко бросила Пелагеева. Это была своего рода игра: кто кого первым заставит повысить голос, и доблестная гвардии майор чуть было не проиграла. Но ее голос тотчас же выправился и вновь зазвучал спокойно-иронично:
- Умоляю вас, товарищ гвардии майор! Займите ваших бойцов хоть чем-нибудь кроме еды, сна и парадов. Праздность – мать всех пороков.
Глаза Тимьянова сузились, он пристально смотрел на пепельницу, очевидно, гипнотизируя ее подвинуться поближе.
- На День Города МОИ патрулировали набережную, дабы…
- Патрулировали набережную? Тогда какого черта они так лихо отплясывали на пляже в дискобаре «Дюна»?
- Вышеупомянутый дискобар является излюбленным местом тусовки вашей драгоценной десантуры. Бармен данного заведения зазвал наш патруль внутрь, дабы помочь вновь навести порядок в помещении…
- Пыль, что ли, со стойки вытереть?!
На этом месте был сделан перерыв на перекур (или перекур на перерыв – кто его знает?). Устало откинувшись в креслах, отец (и мать)- командиры сделали по первой затяжке. Крепкий дым лилльских сигарет помогал расслабиться. Пелагеева провела рукой по лицу, Тимьянов потер пальцами веки.
- Каким, должно быть, тихим был этот город до… нашей эры… - протянула с сожалением майор ВДВ.
- Вы имеете в виду – до нашей с вами эры? – усмехнулся в ответ оценивший шутку майор морской пехоты.
Они продолжали курить. Пепельница (которая, кстати, несмотря на все мысленные усилия не сдвинулась ни на миллиметр) уже вполне напоминала древние Помпеи, любовно припорошенные дедушкой Везувием. Бычки торчали обломками колонн.
- Вы знаете, госпожа Пелагеева, меня уже давно занимает один вопрос. Я никак не пойму стратегии сосредоточения разных элитных подразделений армии в одном и том же городе, - он вздохнул.
- Иными словами, - глядя в одну точку, медленно проговорила его собеседница, - какому идиоту пришло в голову собрать в этом тихом провинциальном городке серьезные, но плохо ладящие меду собой силы?
- Совершенно так.
Они немного помолчали. Тимьянов глянул на часы (они у него были, как и положено – «Командирские») и с неодобрением покачал головой.
- Что-то Пал Сергеич задерживается. Уж полчаса прошло.
- Ну, что вы! День Города – он для горожан праздник, а для доблестной и честной – головная боль.
- Они его, что – накануне отмечают? – Пелагеева хихикнула в кулак. Задумчиво прищурилась.
- Интересно, как там мои без меня? Я-то ведь думала, что пораньше освобожусь. За ними, знаете, если не следить, обязательно какая-нибудь ерунда получится. – Слово «мои» звучало так, будто речь шла о домашних животных или о маленьких детях.
- Н-да, - нехотя согласился Тимьянов. – Что-то мне тоже неспокойно. Поскорее бы…
Дверь хлопнула так, что с потолка посыпалась штукатурка.
- Здравия желаем…- начали офицеры и осеклись. На Павле Сергеевиче лица не было. Нет, вернее, лицо-то было, но принадлежало оно вовсе не ему, а взбешенному самцу орангутанга. В три шага он пересек комнату.
- Пал Сергеич,.. - майор ВДВ нервно сглотнула – я вас уверяю, что бойцы моего подразделения никогда не начинают драку первыми…
Павел Сергеевич застыл восковой фигурой. Инициативу тут же перехватил Тимьянов:
- Со своей стороны заявляю, что произошедший инцидент является лишь превышением допустимой самообороны со стороны моего подразделения…
- Это они виноваты! – хором закончили майоры, указывая друг на друга.
Начальник УВД Павел Сергеевич Мишин как-то странно отреагировал. Глаза его горели адским огнем, ноздри раздувались. Казалось, с него сейчас посыплются искры.
- Почему, - захрипел он, - почему я тогда, тридцать лет назад, стал вам мешать? Если бы я не стал вас мирить, то вы бы, сволочи пьяные, просто поубивали друг дружку и этого всего бы не случилось, не случилось бы… - стонал Мишин.
- Прошу вас, в последний раз! Больше не повторится! – поспешно сказала Пелагеева.
- Больше ни одной стычки! – пообещал Тимьянов, держа за спиной пальцы крестиком.
Тут Мишин внезапно перестал стонать.
- Мне. На ваши междоусобные разборки. КЛАСТЬ! С ПРИБОРОМ! ЯСНО!!? Мне плевать на сломанные ребра. Выбитые зубы и прочую х..ню! Хоть сожрите друг друга!
- Павел Сергеевич… - но голос Тимьянова утонул в громовых раскатах Ми-шина.
- Молчать! Я долго терпел. Слишком долго. Все вам с рук спускал, но теперь.… Даже не надейтесь!
- Да что случилось-то? – в отчаянии рявкнула Пелагеева.
- Что? Вы меня спрашиваете, что случилось? Вы утверждаете, что не знаете?
- Вы насчет той драки, что была три дня назад? – успокаивающе спросил Тимьянов.
- Черта лысого! Насрать мне на это! Ваши уроды, - он ткнул пальцем в морпеха, - человек двадцать, да и ваших, - палец переместился в сторону десантницы, - столько же, так отхепибездили наряд милицейского спецназа, что они, бедные, теперь все время в масках ходят!!!
Он еще что-то говорил, но майоры его уже не слушали. Не сговариваясь, они прыснули в кулак и весело перемигнулись.
Ветер дул с моря. На Владивосток опускался туман.
/20-23 февраля 2005 г./