Л Ю Б О В Ь М О Я Ш П И О Н С К А Я...
Жизнь шпионская по разному складывается. Некоторым удача так и прет. Например, забросят нашего человека за бугор, окончит он и там разведшколу, а потом его — опять к нам. Полный кайф, понимаешь!.. Лежи себе на конспиративной даче и ни черта не делай. За тебя коллеги даже разведдонесения напишут. А зарплату, между прочим, и с той и с этой стороны регулярно платят, к тому же звания идут. Некоторые вот так, лежа на диване, до полковников дослуживались и двойной пенсии.
А вот другим не везет. Мишку Кадкина после разведшколы при ЦРУ оставили. Работенка такая, хоть разорвись на две части: и за ихними террористами нужно присматривать и нашим донесения писать. Одни сплошные нервы, а не жизнь.
Потом влюбился Мишка. Тут уж, честное слово, хоть на три части самого себя рви: нашим, вашим и еще Шейле кусочек. Шейла — это любовь Мишкина: глазки у нее голубые, коса русая и личико улыбчивое. Такой девушке где-нибудь в Рязани хороводы между березками водить, а она за три года два института вражеской контрразведки закончила.
Женился все-таки Мишка... Он — шпион, она — шпионов ловит. В общем, жили дружно. Потом дети пошли. Встанет Мишка ночью, колыбельку покачает, а потом за стол — свои шпионские донесения писать.
Иной раз тоска по Родине одолеет: задрожит рука у Мишки и слезы на бумагу — кап-кап... А на бумаге цифирь проступает — симпатические чернила проявляются.
Больше всего на свете Мишка своей красавицы-жены боялся. Вот же он враг — рядом с тобой. Поцелует тебя враг, улыбнется тебе враг, а потом и по головке погладит. Заболеешь или ранят тебя террористы — враг от тебя ни на шаг не отойдет. А шпиону в горячечном бреду проговорится раз плюнуть.
Мишка бывало, мечется и стонет:
— Уйди же, уйди, дура!..
Шейла ему на грудь упадет и плачет.
— Майкл, любимый!.. — шепчет ему. — Я с тобой!..
Даже в бреду Мишке спокойно на родные российские березки полюбоваться не давали. А еще бывало прильнет к Мишке Шейла и смотрит на него. Смотрит и молчит!..
Выкурит Мишка сигарету и спрашивает:
— Ну, что смотришь?..
Шейла его ладошкой по груди погладит, вздохнет и шепчет:
— Да так, Майкл... Странный ты какой-то!
Тьфу, черт!.. Да как тут не быть странным-то?! Дети, например, у Мишки кто? Старший — Джонсик, средний — Питер, а дочка — Мери. Если к своим смываться придется, их-то с собой не заберешь. Но они хоть и от Шейлы, а все равно же родные и самые любимые!..
Заглянет маленькая дочурка Мэри своими огромными глазищами в лицо Мишки и спрашивает:
— Пап, ну почему ты все-таки такой грустный?
А что ей скажешь? Врал, конечно, Мишка. Закурит он, отойдет к окошку и врет-врет-врет... Мэри маленькая совсем, что она понять сможет? Даже когда она и с секретными бумагами играла, Мишка на это внимания не обращал. Ребенок же!..
Мери пальчиком по шпионской цифири водит и спрашивает:
— Папа, а это что?..
Мишка только рукой махнет, так, мол, донесение мое шпионское...
Мэри говорит:
— Пап, а неделю назад здесь совсем другие циферки стояли: вот тут, например, вместо 456-097-345, было 455-903-434. Помнишь, пап?
Мэри и арифметике по шпионским Мишкиным бумагам училась...
Потом Мишка провалился все-таки. Главное все хорошо было, а потом — бац!.. Спасибо наши предупредить успели. Сигнал простой, если кактус на подоконнике, значит дома засада.
Три дня Мишка от погони уходил, пять машины вдребезги разбил, но ушел все-таки. Как он к нашим добирался — не перескажешь, только однажды зимней ночью нашли наши пограничники в сугробе бывшего шпиона, а теперь уже чуть живого героя-разведчика Мишку...
Чуть оклемался Мишка и в кабинет к генералу Сидорову на доклад пошел. Открыл он дверь, глядь, а за столом, рядом с генералом, Шейла сидит!.. Первым делом Мишка за пистолет схватился. Шейла, кстати говоря, тоже. Еще хорошо, что оружие у обоих отобрали, иначе перестреляли бы друг друга запросто.
Улыбнулся генерал Сидоров и говорит:
— Вот познакомьтесь, товарищи: это Миша, а это Надежда. Вы хоть и муж и жена, но свои все-таки.
Свои, блин!!..
Мишка шепчет белыми губами:
— Товарищ генерал, что же вы раньше не предупредили?!
Генерал говорит:
— Нельзя, Миша, разведчику расслабляться. Сам понимаешь, какая у нас работа.
Бросились друг к другу Мишка и Надя, обнялись...
Вдруг Надя кричит:
— А дети наши как же?!!..
Ей тоже через два океана удирать пришлось. Кактус на подоконнике — это вам не шутки. А дети, Надя решила, с мужем остались.
Снова улыбнулся генерал, кнопку на столе нажал. Глядь, дети вошли, Джонсик, Питер и Мэри. Вот оно, настоящее счастье шпионское!.. Главное, снова все вместе и все живы! Даже генерал Сидоров и тот всплакнул немного.
Потом говорит он Мишке:
— От детей, ребята, ничего не утаишь, это вам не ФБР какое-нибудь. Им, а не нам, спасибо за кактус на подоконнике скажите, особенно Мэри. Если бы не она, сидеть бы сейчас вам двоим в обнимочку в тюремной камере.
Вот такая вот история.
Жены своей Мишка больше не боится. А вот детей — да. Потому что от них ничего не утаишь: ври им, хоть на изнанку во лжи вывернись — все равно не проведешь. А потом время придет и станут дети решать, что с вами, мама-папа, делать: то ли сдать вас куда надо, то ли спасти. Но будь жизнь твоя хоть трижды шпионской, если любишь по-настоящему, нет в твоей жизни ни капельки лжи. А любовь — штука волшебная. Она и не таких дурачков спасала...