Звонки. Непрерывные телефонные звонки уже два часа подряд. Не то, чтобы я вступила в гильдию защитников безмятежного сна и эти навязчивые трели мешали мне сосредоточиться на пересчете слонов. Я просто не выношу, когда кто-то нагло вторгается в мою жизнь. Тем более по ночам, потому что ночь – мое личное время, которое я не хочу никому посвящать. Особенно, если звонивший явно нетрезв и зол.
Почему я не отключаю телефон и позволяю наматывать свои нервы на провода? Виной тому простое любопытство, от которого, как утверждают англичане, с бедной кошкой случилось что-то нехорошее.
Когда в очередной раз я дрожащей рукой поднесла трубку к голове, словно пистолет к виску, потому что была уже достаточно напугана, мой ночной кошмар объявил, что находится на пути ко мне и скоро мне не поздоровится. Впрочем, это вольный перевод его замысловатых фраз, потому что в приличном обществе за такие слова лишают клубной карты минимум на год.
Понятно, что я подумала не о том, какие полуфабрикаты можно быстро приготовить для этой встречи. Что ему нужно? Кто он? Откуда меня знает? Почему так зол? Что мне делать, наконец?
Вопросы, на которые не дал бы ответа ни один философ мира. Мой любимый Шопенгауэр, наверно бы, просто меланхолически прикрыл ладонью глаза.
Сегодня он мне не помощник. Я боюсь, и этот страх, конечно, вызван жаждой жизни, желанием узнать, сколько градусов выше нуля покажет завтра оконный термометр. Вернет ли сосед штопор? Уберут ли в подъезде следы вчерашней подростковой оргии?
Может, мне позвать кого-то на помощь? Моя соседка спросонья не найдет свою челюсть, и хотя без нее она очень мила, не думаю, что это сможет кого-то впечатлить надолго. Настолько, чтобы он отказался от своих членовредительных намерений.
Сосед сверху, наиболее дееспособный обитатель дома, уже, увы, не доступен для общения. Сама виновата, зачем дала ему штопор? Третий штопор на этой неделе, который улетел в неизвестность.
Милиция или еще что-то подобное? Не смешите меня. Я должна подготовиться к вечности, а на лице расцвела ироничная улыбка.
А потом, не все ли равно, где, когда и как ты навсегда потеряешь способность мыслить и делать выводы? Почему не сегодня?
Я подошла к двери, которую в припадке самосохранения закрыла на все замки, и снова повертела ключами, только теперь в противоположную сторону. Вот так, пусть дверь останется цела. Должно же после меня что-то остаться неповрежденным?
Каждый день я бью тарелки, это не маниакальное пристрастие, подлежащее исследованию эскулапов, просто я заметила, что тарелки любят летать. Они вырываются из рук, устремляясь в потолок. На этом их устремленья и заканчиваются. Бескрылые мы все, бескрылые.
Ожидание становится все более напряженным. Я жажду его увидеть. Ни одна Джульетта так не ждала своего Ромео. Я хочу его до скрежета зубов. Я перекладываю из одной руки в другую добрую старую гимнастическую палку.
Кажется, что весь город занят этим напряженным ожиданием. Даже собаки не лают.
Наконец хлопает подъездная дверь. Милый, сейчас я тебя увижу!
Он воздвигся на пороге, осторожно входит в прихожую. Открытая дверь явно его озадачила. Он вытягивает вперед руку, словно слепой, осваивающий новое для него пространство.
Я вдруг подумала: «Как мы с ним похожи. Я тоже иду по жизни наощупь, набивая шишки, и так же, как он, боюсь открытых дверей».
Выхожу из своего укрытия.
- Привет, я тебя заждалась. Прости, что не встретила у подъезда. Выпьешь что-нибудь?
Он удивленно крутит шеей, она у него идеально проворачивается по окружности. Вот это трюк! Он меня уже восхищает.
Я с детства обладала способностью заводить очень непрезентабельные знакомства. Бродяги и нарушители закона оказывались для меня более интересными собеседниками, чем приличные граждане, которые всегда ходят на зеленый свет. Потом я выросла и сама стала скучной и приличной, скорее из желания никому не противоречить, а не по собственному выбору. Выбор сделали за меня и заставили признать его своим.
- Ты кто? – таращится на меня глазами с теннисный мяч мой визави.
- Живу здесь.
- А Тоська где?
- Я и есть Тоська, только, конечно, Тося. Вы мне звонили.
- А Тоська где?!
Он осознал ситуацию только после того, как мне пришлось нарисовать ему схему сложных обменов, продаж и прочих перемещений, в результате которых я оказалась в этом глухом городишке, на этой окраине, где, говорят, зимой даже появляются волки.
Жаль парня, рассчитывал застать здесь вероломную возлюбленную, которая сбежала от него вместе с взятым в банке кредитом. Понятно, что кредит был большой, платить ему нечем, и удовлетворить жажду справедливости сегодня ему не придется.
Как изменилась ситуация! Мой палач превратился в жертву: вот и пойми что-нибудь там, у людей.
Мы мирно проговорили до самого утра. Он чудесно скрасил мое одиночество, заодно починил протекающий кран.
Пока я готовила завтрак из того, что было, он приволок из магазина недельный запас продуктов.
Я очень ему благодарна, потому что уже год не выхожу из дома. Мой мир ограничивается компьютером и телефоном.
Я только на вид такое иглокожее существо, меня легко ранить. Такой парадокс: человек самое беззащитное и одновременно опасное создание.
Мой дом – это мой ковчег. Он спасает меня не от потопа, я сама иногда заливаю соседей. Здесь я пытаюсь честно разобрать эту жизнь по полочкам, чтобы не предаваться самообману.
Драные джинсы, экстремальная стрижка, избыток эксцентричности – вот и все, что я такое.
Не придумав ничего хорошего, не создавай себе проблемы.
- Звони, когда продукты кончатся, - он протягивает руку.
- Ты со своей Тоськой поосторожней, если найдешь.
- Ладно. Это я выпил вчера, набузил.
- Забыли.