Плацкартный вагон поезда №56 «Москва-Самара», забегаю за пять минут до отхода бросаю вещи на свою боковушку и в тамбур, курить. В тамбуре уже четыре человека. Трое молодые подвыпившие, один из них весьма поддатлив и лет сорока «бугайчик» - пузатый мужик, лицо которого заламинировано потом. Двое менее поддатливых гордо рассказывают, про своего более развязавшегося товарища «бугайчику», улыбнувшемуся во все свои 32, стальных как в одном из фильмов «бондианы», зуба … « Это Дениска, он с корабля и падок на баб… за это мы его и любим». Докуриваю, возвращаюсь в вагон.
Вагон переполнен мэтрами мелкооптовой торговли и сводящими с ума запахами. Амбре невообразимое. Если взять роту солдат, не мывших неделю ноги, помножить на аромат старости, изрядно сдобренный душистыми медикаментами, да прочие человеческие нечистоты, и ядовитый, до рези в глазах и удушья флёр дешёвых духов, получится, сей устойчивый стойкий, как мечта парфюмера запах. Моё койко-место рядом с уборной, аромат которой тоже не спутаешь, аммиак с привкусом мятной зубной пасты. Напротив, в купе сидят четыре весьма дородного сложения бабищи, они переоделись в привычную одежду и достали кур гриль. Видимо был дан условный сигнал, и все прочие пассажиры тут же достали из мешков, пакетов, коробок, тележек и ещё бог знает, откуда подобный деликатес. Общий аромат вагона – «мечта беременной во время токсикоза».
Пытаюсь уйти в чтиво. Но томик Салтыкова - Щедрина и его «Мелочи жизни» не спасают, а лишь подчеркивают ситуацию. Набивши желудок, оптовики требуют у проводницы, скромной хрупкой девочки лет 18, чаю и делятся секретами своего не простого бизнеса. «Лужа» и «Черкизон» в их рассказах представляются как некий «затерянный мир» или новая «земля обетованная». Достаю сборник сканвордов, и тут у меня происходит встреча сознания с хаосом. Не знаю, какой интеллектуал составлял сканворд, но темперамент Онегина – повеса, а золотая опора Батыя – ода, а иначе в клеточки не помещается. Поезд плавно останавливается. Настолько плавно что, с багажных полок летят вниз, на колени сидящим: мешки, тюки, коробки и тележки. Падший багаж отправляется на место. Предвкушаю встречу со свежим воздухом.
Рязань. Техническая остановка 20 минут. Проводники заботливо сливают содержимое биотуалетов, торговки, с красными, обгоревшими на солнце лицами, очень навязчиво зычными голосами предлагают пиво, семечки и мороженное. Из вагона, в котором еду, выходит подышать только «бугайчик» со стальными зубами, остальные наслаждаются устойчивым ароматом поезда. «Бугайчик» всё также заламинирован ровным слоем пота. Он, судя по горящим глазкам не зря провёл время от Москвы до Рязани и явно жаждал общения с «родной душой». В качестве «родной души» заспанный проводник соседнего вагона.
- Вот на западе, в энтом грёбаном Сешеа, нечего не понимаю… -говорит «Бугайчик» и смачно сплевывает.
- Точно, хрен разберёшь.- зевая так, что остаётся удивляться, как не порвался рот поддерживает разговор проводник.
- Ну, а эта Наеми Камбил… ведь швабра – шваброй, стыдно в угол поставить. А у их идеал красоты. Или эта унесенная ветром…
- А пёс её знает.
- Не суть. Вечный идеал ихой Красоты. А у нас? – смотрит на проводника лукаво обладатель стальных челюстей.
Пожимает плечами.
- У нас: рупь ведро в любом колхозе. – «Бугайчик» начинает расходиться. – Я, только одно понял. – многозначительно молчит, не выдерживает, и его прорывает.
- Я, понял, почему у них мужики по утрам бегают. Он бедный сутрева встал, под одеяло посмотрел, там жена испугался и давай с утра не срамши круги нарезать. И на работе он типа до ночи торчит, типа бабка зашибает. Да ничего подобно просто эту шмару видеть не хочет. А у нас?! У нас! С утра встанешь потяяяянешься… глядь под одеяло. – Далее глаза рассказчика сделались настолько масляно – осоловевшими на сколько только можно себе это приставить. - А там?! ТАМ ЖЕНА!!! – тут был произведен совершенно первобытный победный рык, мощный на столько, что на какое то время он заглушил не только шум пролетающих локомотивов, но и торговок пивом семечками и мороженным. Взоры всех, даже семафоров устремились на ценителя русской красы, и даже воцарилась секундная тишина. «Бугайчик» поняв что, стал поводом для данного стоп-кадра, гордо расправив плечи, и выставив на зависть всем пузо, гордо вошёл в вагон.
Четыре часа утра просыпаюсь от богатырского храпа ценителя русской красоты, сотрясающего вагон, и от душащего аромата дешевых ядовитых духов которыми брызгаются бабищи, рисуя себе лица и готовясь к выходу. Собираюсь подышать в тамбуре рядом с купе проводника, открываю дверь и… могу сказать только одну фразу: « Лучше два пожара, чем один переезд». Тамбур забит под завязку. Действительно такое ощущение, что кто-то переезжает, причем настолько дельно, что не побрезговал взять с собой и плинтуса и оконные рамы и сантехнику. От шока и безысходности сажусь на свою нижнюю боковушку. Станция «Звезда» стоянка 2 минуты. Хрупкая проводница, каким то чудом пробивается через тюки и коробки и открывает дверь вагона. Бабищи вскочили и уже оказались на перроне, и с мастерством которому позавидовал бы, любой иллюзионист за эти две минуты очистил тамбур. Глядя на количество багажа на перроне, я подумал что, вынесли не только содержимое тамбура, но и полки и матрасы и что вагон идеально пуст. Но нет, такая картина повторяется на каждой остановке уже до Самары.
Самара 8 утра, а температура уже +29. По перрону важно прохаживаются таксисты, ненавязчиво предлагая свои услуги: « Слышь на…это… поехали на.. не ну я не понял на?… мы едем на?»
ЗДРАВСТВУЙ РОДИМЫЙ ГОРОД!