Сирота. Гл. 1

               

                В  одной  деревне   Старицкого  района на  самом  краю  к  лесу  стояли три дома  бревенчатых, похожих  друг на  друга. В этих  домах  жили три  семьи. В  самом крайнем к  лесу  семья  Петровых, глава Мефодий  Тихонович, мужчина  средних  лет, его жена  Лукерья Митрофановна, моложе мужа  лет на пять и  12-  летняя  дочка Фрося. Рядом  с  ними  в  сторону  деревни  жила  семья Петровых  Андрея Тихоновича (брата Мефодия  Тихоновича). Жена его   Анисья  Владимировна 37 лет и  с  ними жили  их  двое  детей:13-  летняя  Маруся  и 11- летний Коля. Рядом  третий  дом  в  сторону  деревни был  занят семьей  Поливановых. Хозяин Иван Федорович 40 лет, его жена Клавдия Григорьевна  36 лет  и  двое  детей:12-  летний Алексей и 10-  летняя   Валентина. Семьи  жили  в  большой  дружбе. Праздники справляли  вместе и в  работе  помогали друг  другу. Дети  их  между  собой  тоже дружили  и  заступались друг  за  друга.
            В  июне 1941  года пришла  огромная беда. Началась война.  Сразу  же всех  мужчин  взяли  на  войну. В  деревне  остались одни женщины и дети.  Мужчин  посадили  на  телеги  и  повезли   в район. За  телегами  с плачем  шли женщины  и бежали  ребятишки  и с  причитаниями плакали.  Ор стоял  на  всю округу. Проводили  сыновей, мужей, отцов до  первой деревни и стали прощаться. Молодые парни  обнимали и целовали своих  невест, мужья  своих жен, сестры  своих братьев. Ребятишки  облепили  и отцов  и матерей, цеплялись  за  их ноги и руки и ревели. Наконец,  лошади тронули  телеги,  и   все  мужчины снова  сидели  на  телегах  и смотрели, как убиваются их  родные.  Некоторые  женщины  теряли сознание. Их  поднимали, терли руками  виски, давали  выпить воды. Лукерью  Митрофановну   Петрову  вели  под  руки  соседки, у  нее  разболелось сердце.  Она  еле шла, часто падая. Ее  дочка Фрося схватилась за  подол   юбки своей  матери  и  тащилась  за  ней, громко плача. За  Фросей бежали  ребятишки  и тоже  плакали.
             Лукерья  Митрофановна дома  отлежалась, на  утро  пошла  в  колхоз  на  работу  со всеми  женщинами и  подростками. Через  две  недели почтальон принес в  дом  Лукерьи   похоронку  на  мужа.  Муж  Лукерьи погиб  на  войне  в  первые же  ее дни. Жена  этого  удара  не  выдержала. К  ночи  она  скончалась. Хоронили Лукерью  Петровну  всей  деревней. Фрося шла за  гробом и  все  кричала:
-Мамочка, на  кого  ты  меня  оставила, зачем   умерла? Как  же  я теперь  одна буду  жить?!
Сирота  я,  сирота, никому  я  теперь  не  нужна.
             После похорон  матери, Фрося  вошла в  пустой   дом, залезла  на русскую  печь и  дала  волю  слезам.
 -Милые мои  мамочка  и папочка, почему  вы  меня  оставили  одну?
              Вскоре  в  дом  пришла  тетя  Анисья,  папиного  брата  жена.  Она  сняла  с  печи  Фросю, усадила  за  стол  и  стала  ее  уговаривать  перейти  жить  к  ним  в  дом.
-Не  горюй,  наша  сиротка.  Где двое детей, там  и  третьему    места  найдется.  Мы  тебя  все  любим  и  в  обиду  никому  не  дадим.
Фрося  согласилась  жить  у  родственников.  Тетя   Анисья  взяла  за  руку Фросю  и повела  к  себе домой. Коля  с  Марусей  встретили Фросю  радостными  криками. Обступили ее  и стали  снимать пальтишко  и обувь. Коля  сказал:
-Фрося,  я  тебя  буду  всегда оберегать  и  заботиться  о  тебе.  А сейчас  покушаем  и  будем  играть. Фрося  немного успокоилась. Деревенские  жители  одобрили поступок  Анисьи  Владимировны. Обещали  помогать,  чем  только  могут. Дети  с  мамами ходили работать  в  колхоз. Но  техники никакой  не  осталось, все  увезли на  фронт. Ни  лошадей, ни коров, ни овец, ни   комбайнов, ни тракторов, ни плугов-  ничего  не осталось. Работали лопатами, граблями, вилами, тяпками, топорами.
              Пошел  по   деревне  слушок, что  фашисты  приближаются.  Военные  предупредили  жителей  деревни, что  из  деревни  надо  уходить.
Жители  деревни уходили,  кто  к   дальним  родственникам, кто  в  леса, но  многие  шли  к Москве, по совету  военных. Красная армия  по- немногу отступала, но  с  боями.
Анисья Владимировна достала  на  колесах   тачку, положила  в нее  кое-какую  одежонку, документы, сухарики, два байковых одеяла, посадила  в  коляску детишек  и  поехала  к Москве.  Было   тяжело,  и  она порой снимала  детей  с коляски, и они  шагали   пешком. Иногда  попадали под  бомбежку, под   обстрелы. Мокли  под дождем, замерзали от мороза, от   снега. Часто  их подвозили  военные  на лошади, либо  на   машинах. Так  и шагали, и ехали  день  за  днем.  Ночевали  в деревнях,  принимали их  хорошо.  Иногда кормили. Никто  в ночлеге  им  не  отказывал. Сколько  дней  они  добирались  в  сторону  Москвы, одному Богу известно.  Но очень  долго. И,  наконец,  добрались  до Павшино. И там их  встретили, выделили жилье  и  дали талоны на  хлеб и  крупу.         Вскоре  Анисью Владимировну  устроили  на работу в  Павшинскую  больницу  санитаркой. Дали ей  продовольственную  карточку. Ей  и  детишкам  выдали кое-какую  одежонку. Тетя   Анисья  взяла  троих  детишек и  повела  их  в  ремесленное  училище  при  заводе.  Приняли, дали  место  в  общежитии, прикрепили  к столовой. Коля, Маруся  и Фрося стали  учиться  в ремесленном. Анисья  Владимировна навещала детей  и обязательно приносила  им  по  кусочку  хлеба,   отрезала от  своего пайка.  Она  видела, как дети худели, бледнели.   Чувствовалось, что  сказывается недоедание.
В  ремесленном  всех детей  одели  в  форму.  Правда,  форма была  не такая  уж   теплая. Но что  поделаешь, шла война.
                Пришел  день, когда  они  все  трое  пришли  в цех  на  практику. Прошли практику  и их  приняли  рабочими  оптиками.  Шли дни, месяцы  и годы. Фрося, Маруся  и Коля   заметно подросли и  как- то  повзрослели.  Коля  ухаживал за Фросей.  Он от  себя  отрывал  кусочек  хлеба  и  ей давал. А она  делилась с Машей.  Работали по 12 часов  в холоде  и  шумном  цехе. Подушечки пальцев  рук  болели  от работы. Но план они выполняли  и получали рабочие  продуктовые карточки.