ПРАВДИВЫЕ ИСТОРИИ ВАСЬКИ ПОФИГУЕВА
Добыча
В пять лет мир интересен своими познаваемыми сторонами. Хотя и в этом возрасте бывает скучно. И в пять лет, тоже имеются воспоминания, которые потом сотрутся, оставив только миги... Скучное и обидное ясельное время прошло, оставив кучу непонятностей и вопросов: Зачем нянечка, умывая детей, всегда старалась, чтобы хозяйственное мыло, обязательно, попало в глаза и если этого не происходило - она повторяла процедуру, а затем, схватив за шкирку - окунала головой в ванную с водой, словно прополаскивая бельё... Зачем он ждал своей очереди, стоя в строю к ванной? Зачем, в больнице, ему давали только сухое печенье, а конфеты и фрукты забирала в свою сумку толстая тётенька в белом халате? Зачем рассыпаются кубики, так красиво и высоко выстроенные? Зачем жучки лазят в земле? Зачем новая воспитательница снимает с них трусы - она, что, писек не видела? В последнее время его интересовал и другой вопрос - почему его не забирают родители, сразу после работы, а забирают только вечером, когда большинство детей уже забрали? Ведь дом то - вот он, рядом, совсем рядом...
В один из таких дней томительного ожидания, Васька наблюдал, как за детьми приходили их родители и те, счастливые, уходили домой. Вон и за Наташкой мама пришла, о чём-то своём говоря с воспитательницей... Возле самого уха раздался шепот Мишки Бровенко, с которым они дружат давно, даже в яслях вместе были.
- Там добыча лежит...
- Где, там?
Мишка увлёк его за собой, под большую деревянную машину, откуда был виден лежащий у ног взрослых кошелёк...
- Знаешь, сколько там мороженого! - представил Мишка.
Да, мороженое Васька любил... Ему, по выходным, давали беленькую монетку, чтобы он купил самое дешёвое мороженное и принёс сдачу - несколько жёлтеньких монет. Монетки доставали из кошелька, значит, и в этом - были монетки на мороженое. Идея была очень вкусной и заманчивой. Васька обошёл машину и готов был поднять оброненный Наташкиной мамой кошелёк, но застыл в изумлении... Чья-то ловкая рука, появившаяся из-под машины, успела его взять, до наклоняющегося Васьки. Непорядок, кто-то вмешался в их события. Но обнаружив, что это успел сделать Мишка - он восторженно улыбнулся, от запомнившейся картинки. Они удалились в дальний угол детского сада, где, спрятавшись за не скрывающей их беседкой и усевшись в непонятных позах, стали делить высыпанные из кошелька деньги.
- Эта большая монетка, с Лениным - мне, а три поменьше - тебе... - делил Мишка.
- А с жёлтыми, что делать? На них мороженое не купишь - их на сдачу дают.
- За это - их надо выкинуть. - предложил Мишка, и жёлтая мелочь разлетелась, падая в радиусе их позиции. Один из них сидел в позе "пол-лотоса", другой в позе "алмаза", хотя этому их никто не учил и названия, положений их тел были им неизвестны. Они погрузились в мечтательные представления "о мороженом" и в более честное деление неравномерных кучек с белыми монетками. Время исчезло, оставив только грёзы их сладкого пребывания. Они уже были счастливы, вкушая своим представлением, моменты грёз. После нескольких мирных пределов, стопки более или менее выровнялись. Было уже не важно, сколько мороженных и конфет испробует каждый - перед ними, ровными стопками стояли их мечты. В кошельке находилось еще большое количество разноцветных бумажек - рыжих, зелёных, синих и красных, но разве на них можно было купить мороженное!
-Эту бумажку можешь взять себе. - сказал Мишка, бросая Ваське синюю, скомканную бумажку.
- Зачем она мне! На неё даже мороженое не купишь, разве - колбасу... - Васька вспомнил, что такую бумажку люди протягивали продавцам, в обмен на большую палку колбасы. Колбаса в доме иногда была, но есть её, когда захочешь, запрещали - пугали отравлением. И бумажка, тут же, полетела в окружающую пыль, куда отправились и остальные, красные, зелёные, и даже одна коричневая бумажка, на которую они долго смотрели с сомнением - "А вдруг на неё можно купить конфет?". Они забыли о времени, забыли о группе и воспитателях, провалившись в небытиё. Очнулись они, когда их нашли всполошившиеся воспитатели, с помощью угодливых пионерок. Вокруг них в радиусе пяти метров лежали скомканные денежные купюры и мелочь, а перед ними пирамидальные стопки с другой светлой мелочью. В такие состояния забытья, Васька погружался и раньше, только это ни как не было связано с деньгами или мороженным, это было пребыванием в другом мире. Угодливые пионерки быстро собрали деньги, при подсчёте которых оказалось, что не хватает трёх рублей. Но мальчишки объяснили, что им эти бумажные деньги не нужны, а Васька покосился на одну их пионерок, понимая, что это её рук дело, но высказывать своё понимание не стал - не знал, как доказать. Погружение в мечты закончилось и они оказались в руках людского правосудия, решавших, что с ними делать. Оказалось, что Наташкина мать получила на заводе получку и пришла платить за детский садик. А поскольку в сумке было много "вкусненького", то её дочь, доставая вкуснятину, выронила из сумки кошелёк, замеченный Мишкой. Пришедший отец, узнав о событии (об украденной получке и мировом позоре семьи коммуниста), не стал забирать его из садика, а удалился домой, для обсуждения и принятия волевого решения. Первая буря, казалось, рассеялась.
- А меня бабка с дедом будут очень сильно ругать, если услышат от воспитательниц, а не от нас. Пошли, сходим ко мне, прощения попросим, они добрые, может простят. Тебя же, всё равно, папка забирать не будет... Помоги, а!
Васька почувствовал необходимость своего присутствия у Мишки дома и ощутив свою унылость, по поводу грядущих перемен, согласился - Мишке надо помочь, он - хороший друг и понимают они друг друга с пол слова.
- Получится, что мы сбежим из садика... - высказал Васька последнее, тормозящее предположение.
- Они подумают, что тебя отец забрал, мы Юрке скажем - его последнего забирают. А если не пойдём - меня лупить будут...
В голове у Васьки посветлело от принятого решения. Они вылезли через дыру в заборе и отправились к Мишке. Идти было далековато, но по дороге они нашли развлечение в виде огромных луж и заболоченных озерчишек, в которых плавало много интересных головастиков, совсем маленьких лягушек и жуков-плавунцов. Последние, напоминали рыцарей в доспехах, из недавно увиденного кинофильма. Зайдя в дом к Мишке, они были радушно встречены стариками, накормлены вкусным супом и оправлены в Мишкину комнатку, смотреть "Весёлые картинки".
- Ну, что, сказал? - спросил Васька.
- Нет, пока рано, нужно момент найти подходящий. Я их знаю - они когда, в подходящий момент узнают - ругаться не будут и простят.
Выждав "подходящий момент" - они признались, рассказав о мороженом, конфетах, вкусно проносящихся у них перед глазами. Старики посмеялись, кое-что им объяснив, и убедили их больше так не делать. А узнав о том, что Васька специально пришёл "просить прощения" - они и вовсе стали снисходительными к детскому пониманию жизни, в котором не было понятия "украсть", "навредить".
- Слушай, а может мне домой пойти, в садик уже не пустят... - сказал Васька, глядя на уличную темноту. Меня, наверное, накажут - со мной-то, никто не пришёл прощения просить.
- Меня дед не отпустит. Хотя, спросить можно.
Через время в комнатку зашёл дед с вопросом: "Не будут ли тебя искать родители? Время уже позднее...". Даже предложил проводить. Но провожатый пришёл через некоторое время. Это был отец, с прутом в руке. Он провожал Ваську до самого дома, настигая на бегу прутом, пинками и подзатыльниками. "Эх, юркнуть бы куда-нибудь, спрятаться... Да ведь найдёт!". Он бежал, падал, подвывал, останавливался передохнуть и снова бежал подгоняемый прутом и пинкарями. Домой они прибыли довольно быстро и когда, во дворе, отец выкинул прутья (дабы соседи не видели процесса воспитания), Ваське показалось, что наказание он получил сполна. Но это оказалось только началом. Его, впервые в жизни, по-настоящему выпороли ремнём - было больно, но, по сравнению с прутом в темноте, терпимее. Затем, его поставили на горох. Стоять на нём коленями было неудобно и больно, гречка, хоть и впивалась в коленки, зато к ней быстрее привыкаешь и не чувствуешь. Затем экзекуция с ремнём продолжилась и он стоял уже на гречке. После этого, видимо, ритуал взрослых "по очищению от грехов" закончился и наступило время молитвы. Его заставляли повторять, неоднократно: "Простите меня, пожалуйста, я больше не буду так делать", пуская при этом горючую слезу. И чем слеза была обильней и горче, тем больше удовлетворения это приносило родителям. Видимо, тот несмываемый позор на них, о котором они говорили, прекрасно смывается его слезами. Затем, наступили дни послушничества. Его оставили ночевать в детском саду, где в темноте его грустных мыслительных процессов появился дяденька в чёрной одежде, рассказавший ему: почему его не забирают, чем обернулась Мишкина добыча. Этот дядечка растворился в той же темноте мыслей, откуда и появился, предупредив его о некоторых ближайших изменениях в его жизни. Стало грустно, когда увидел нескончаемую темноту ближайших лет жизни. Благодаря этой "добыче" - его будут за всё наказывать ремнём... Отныне отец, под магическим влиянием ремня, будет убеждать его ставить рекорды в отжимании, качании пресса, приседании... Это неплохо отразится на его физической подготовке и в школу он придет физически выносливей и сильней своих одноклассников. С тех пор он запомнил, что украсть - это найти что-нибудь. И иногда прибегал домой, радостно рассказывая, как Олег с соседнего дома "украл на дороге кошелёк с гамном" и как мальчишки весело над этим смеялись. Слово "стырить" он не употреблял при родителях, да и напоминало оно ему действия разведчика в тылу врага.
Дачи
Детсадовские дачи находились далеко в лесу, за Славяногорском, куда везли их на автобусах, около двух часов. Одного места в мальчишечьей палате не хватало. А поскольку кровати были прикручены к полу, то самого провинившегося в дороге мальчика Серёжку Воробьёва - поселили в девчачью палату.
- Ну, как ты там? - спросил Васька по истечении нескольких дней.
- Даже интересно. Не ожидал такого...
- Какого? Расскажи!
- Только не говори никому... Нет, не буду рассказывать... Потом, ладно?
- Ладно. А когда это потом?
- Не могу, пообещал не рассказывать, даже маме...
- Но я же не мама! Хотя, раз пообещал не говорить... Лучше потом расскажешь.
Ждать долго не пришлось. Васька лежал у двери и, при появлении во время "сон часа" воспитательницы, в поле зрения, считал себя обязанным предупредить остальных весельчаков об опасности криком "Шухер! Питка!". Он и стал первым кандидатом на отселение, вернее - на замену Воробьеву.
- Ну, вот! И рассказывать не надо - сам узнаешь. Ты девчонкам нравишься, они мне по секрету сказали. Вечером сам всё узнаешь. - успел сказать Серёга, меняясь с ним палатами. И теперь, из мальчишечьей палаты, был слышен Серёжкин предупреждающий окрик. Перешептывания девчонок были ему слышны и понятны. Они не знали: поступать ли им с Васькой так же, как и с Сергеем. Вечер наступил быстро. Всех уложили спать и начались девчачьи рассказы "про жёлтое пятно и чёрную-чёрную комнату". В полночь приносили горшок, один на всех. А поскольку, спали все без трусов, в одних ночных рубашках, то девки просто садились на него, закрывшись полами рубашек, а ему пришлось задрать рубаху и мочиться стоя. Как только он начал процесс - со всех кроватей вскочили любопытные девчонки, с неподдельным интересом осматривая его достопримечательности. Неловкости он не ощутил, но спросил удивлённо:
- Вы чего вскочили, письку не видели, что ли.
- А нам интересно!
- Ну посмотрите... - и он стоял, задрав рубаху, с приподнятым "пистолетом", повернувшись несколько раз, так, чтобы было видно и находящимся сзади. Особо активных девчонок было шесть или семь. Остальные согласились с интересно слагающимися обстоятельствами. Несколько девок, в знак благодарности, тут же показали свои. Потом все кинулись по кроватям и замерли. Засыпая, он слышал их совещание и понял, что завтра утром они все, без исключения (19 девочек), будут показывать ему "все свои прелести".
Проснулся он от разговоров, но глаза не открывал. Затем, резко встав на кровати, задрал рубаху... Древко его знамени стремилось ввысь, освещаемое утренними лучами солнца, и это вызвало неописуемый восторг уже не спавших девчат. Те, кто чуть опоздал с пробуждением, просили повторить для них ещё и ещё раз, что он и делал, играючись и смеясь. Потом сел в позу полу лотоса и предложил им начать свои показы. Началось со скромного поочерёдного вставания, но он заявил, что так не честно и пусть они не просто встают, а также танцуют, приседают (раздвигая ноги) или наклоняются. Наклоняться никто не захотел, но зато, как они танцевали! На "сон часе" показы продолжились, превратившись в игру. Смотреть письки ему было уже не интересно. Интересней было другое - как каждая из них вела себя, что от них исходило... Одна - сама простота и скромность, делала всё, чуть смущаясь, но с доверием. Вторая - войдя в состояние смешливости, исполняла танец индейца. Третья - обдавала волной интриги и возбуждения. Четвёртая - просто показывала, со страхом думая о том, что будет, если об этом узнает её мама! Целую неделю игры были в разгаре. Потом, умышленно провинившегося Серёжу, снова перевели в палату девочек.
После полдника, он подошёл к Ваське.
- Как ты их научил? Они теперь в такую интересную игру со мной играют!
- Ни чему я их не учил. Я им показал, как можно играть.
- Девки просили не говорить никому.
- Сам знаю, не чеканутый.
Васька немного даже жалел об обратной перемене, но она уже произошла и ничего, с этим, сделать было уже нельзя.
Наступило время помывки. Всех детей повели в общую душевую. Девчонки смущённо визжали, закрываясь и прижимаясь к стенам, не обращая внимания только на Ваську с Сергеем - эти были уже "своими". Быстренько ополоснувшись под душем, Васька пошёл в банное отделение, спросить разрешения у воспитательницы, на то, чтобы покинуть это шумное место и подождать всех на улице. Визг из детского отделения, шум воды и широкие квадратные колонны, дали ему возможность подойти неслышно, но тут он увидел такое(!), от чего замер и опешил. Он долго не мог понять, что он увидел, пытаясь найти этому объяснение. Муз работницу, исполнявшую роль воспитательницы, было не видно, было только слышно, как она поёт в дальнем закутке. Голая нянечка с намыленной головой и грудью - его тоже не удивила. Но там мылся ещё кто-то, совсем рядом, и Васька осторожно выглянул из-за столба... Это была прачка, он видел её и раньше. Её лицо напоминало мужские черты и раньше, но тут он увидел ещё одну черту, точнее "принадлежность". Не смотря на большую женскую грудь, внизу торчала "принадлежность" и это было ему непонятно. Он подкрался поближе, почти в плотную... Эта "принадлежность" была намного меньше, чем у отца, но все ж довольно солидных размеров. У тётенек он такое видел впервые. Услышав, что пение прекратилось, он поспешил "по-тихому удалиться", ведь воспитатели хорошо знали его маму, работающую муз работником в другом садике. Зачем нужны лишние неприятности! Мальчишки возбуждённо делились впечатлениями, о том, кто и у кого подсмотрел, но ему это было не интересно и он начал одеваться.
После полдника, вкусив песочного печенья и какао и спрятав две положенные конфеты "на потом", он подошёл к Сергею и, отозвав его в сторонку, рассказал об увиденном несоответствии.
- А ты, точно, видел?
- Зачем бы я тебе врал! Долго разглядывал, даже как она мыла его...
- Так не бывает!
- Но я же видел!
- Может, тебе приснилось?
- Тогда мне и полдник приснился, и ты... Ущипни меня, чтобы след остался, а то я уже сам ничего не понимаю. А ещё я попробую себя укусить, чтоб следы зубов остались.
След оставался долго, особенно след от укуса. Следы зубов исчезли уже в изоляторе, куда Васька попал после "солнечного удара"... если это был именно солнечный удар, а не какой-нибудь другой. Последнее, что он помнил, придя в себя - было непонятное состояние, звуки в воздухе, проносящиеся перед глазами... Он присел возле травы и резкий запах ударил в нос. Во рту появился какой-то привкус, а яркий и сырой запах усиливался... Он попытался понять это, попытался задуматься... и всё... Полный провал всех событий. Очнувшись, он не понял, где находится, что происходит и даже, пока не появились знакомые лица, не помнил кто он. Говорили, что он долго спал, очень долго... Лежать одному было скучно, вставать запрещали, а отпустили его только после того, как начали поступать дети с дизентерией. Глаза некоторых девчонок светились радостью и душевным сопереживанием. А его дружок Мишка Бровенко, тут же увлёк его искать интересных жуков-носорогов. С поисками жуков Ваське не везло, но зато, как приятно было сидеть в дупле большого, зелёного дуба, забыв обо всём, потеряв счёт времени и мигов... Пару раз их даже искали, ругали, но потом отнеслись лояльно к их уединённому месту. Один раз, чтобы вытащить из огромного дупла Ваську, не желающего играть, Мишка устроил перестрелку шишками и желудями. И хотя из дупла кидать было не удобно, но один желудь попал Мишке в очки и линза растрескалась в разные стороны. Больше всех ругали и обвиняли Ваську. Ругали воспитатели, родители Миши, его родители, так как, им пришлось покупать Мишке новые очки. И после всех выслушиваемых претензий и наказаний, Васька шёл в дупло и сидел там, внутри дерева, вкушая необыкновенный запах коры и прелости, забывая обо всём. Это, пожалуй, и было самым памятным моментом в его детской жизни.
Жёлтая справка
Васька Пофигуев уже вырос... и учится в первом классе. Сейчас его не обманешь, показав на шмеля и предлагая поймать большого трутня, схватив его вместе с цветком. Правда, мальчишки, во дворе, все постарше и пытались смеяться над ним, но в такие моменты он пользовался выдуманной и рассказанной ранее историей "о жёлтой справке". Почему жёлтой? Просто, когда он говорил, от безвыходности: "Не лезьте ко мне - я дурак! И справка у меня есть... дома." - Смеявшиеся над ним, спрашивали: "Какая справка? Из жёлтого дома?". Под жёлтым домом подразумевалось, покрашенное в жёлтый цвет, здание, с зарешёченными окнами, в котором находились люди, по определению врачей считающиеся "не в себе". Сам он, неоднократно бывал возле этого здания - друг и одноклассник Валерка Бушуев - жил рядом с этим "желтым домом", а Валеркина мать работала там санитаркой. Видел он так же и людей помещённых туда. Из открытых окошек часто улыбались люди, находившиеся в чём-то своём, бессвязно выкрикивая радостные приветствия и наслаждаясь новым лицом общающегося с ними человека. Иногда, они смотрели на мальчишек, как на два цветка, растущие на клумбе. Когда Ваське, впервые попала в руки записка, написанная карандашом на вафельной обёртке, корявым почерком и непонятными словами - он сказал тому радостному дяденьке, что не понимает, о чём тот написал. Дяденька, ни сколько не смутившись, продолжал показывать на небо, на солнце, на траву, на них, что-то бессвязно говоря. Казалось, что они общались на разных языках. Валерка был более опытен в подобных общениях и даже иногда переводил с того языка. На балконе пожарного выхода второго этажа, появился ещё один желающий передать радостное известие о жизни. Бумажку немного унесло ветром, но Васька поймал её на лету. Эти загогулины были ещё непонятнее предыдущих, хотя некоторые слова он разобрал. Этот человек называл себя неземным именем Татантус и можно было понять, что он рад их видеть и просит, хоть иногда приходить в гости, он может написать ещё много радостных новостей и ему очень нравится расчесывать песок и умываться солнцем. А Валерка, прочитав эту "ерунду", добавил, что у дядьки есть двое детей, лет по двенадцать - он их всех знал. И когда мальчишки уходили, им, со всех окон, радостно махали руками, выражая все свои невыраженные наилучшие пожелания и любовь к жизни, находящейся "по ту сторону мира" (с тех пор эта фраза, прочитанная на обёртке, стала для него образом). Вот такая история была у Васьки, связанная с "желтым домом". Родители, узнав, запретили ему туда ходить. Поэтому на вопрос: "Какая справка?" - он отвечал - "Жёлтая!" и сомнения, в его правдивости, исчезали. Редко, но всё же приходилось доказывать, не только наличие не имевшейся "справки", но и наличие в нём самого "дурака, которого лучше не трогать". Приходилось хватать каменюки и гнать на обидчиков волну сомнения и страха, запуская камень над головой. Что-то не давало ему стать "настоящим дураком", может, не доставалось отчаяние. Доведённый до отчаянья, он мог наброситься на обидчика, вдвое превосходящего по силе, весу и росту... Наброситься с кулаками, вырывая зубами клочья одежды, бодая головой в любую сторону, пачкая его своей кровью и получая удары не чувствовать боли, пока не оттаскивали... Но камнем по голове - не мог - считал это не честным действием. Васька любил приглашать к себе домой всех, кто желал. С одними он играл в шашки, с другими в настольный футбол, с третьими в прятки... Ему было непонятно: за что его ругали родители, о каких пропавших деньгах и золотой монете они говорили, каких признаний добивались от него с помощью ремня? В его реальность не верили и приходилось выдумывать, сочинять наивные сказки, в которые верили. Сказка о "жёлтой справке" всем очень понравилась и к нему почти не приставали. Даже в школе, в кругу учителей, она пользовалась успехом и долгое время, из соображений этики, учителя не спрашивали у родителей, о наличии оной справки. Действительно - психику детей нужно беречь!
"Барбарис"
Единственная передача по телевизору привлекала внимание Васьки. Шла она, на одном из двух транслировавшихся каналов, раз в неделю и называлась "Клуб кинопутешественников". Её он не пропускал, как не пропускал и выступления, становящегося популярным, клоуна Олега Попова.
Стук в дверь, прервал его путешествие и на пороге стоял Санёк. Он был года на два постарше Васьки, но общался с удовольствием.
- Пошли, погуляем!
- Там путешествие интересное.
-Где, "там"?
- В телевизоре.
- Потом поздно будет, все конфеты выкопают...
- Какие конфеты? - спросил заинтригованный Васька
- "Барбарис"! Ну, если не хочешь - я один пойду!
Срезать конфеты с "новогодней ёлки" - ещё куда не шло - он сам их навешивал. А вот выкапывать конфеты, из земли - он ещё не пробовал.
- Ладно, иду...
Через пять минут они находились в палисаднике одного из домов, где плодородная земля была перекопана и валявшаяся рядом ботва говорила о том, что хозяева недавно выкопали картошку.
- Ну и где твои конфеты?
- Тут. Только искать нужно внимательно. Знаешь, как грибы ищут по приметам?
- Так то ж грибы! Врёшь, поди...
- Сейчас, я только лопатку найду...
Санёк довольно быстро нашёл детскую лопатку и принялся искать, а Васька наблюдал за приметами. В тех местах, где находились конфеты, земля была рыхлая и сырее. Охватив своим зорким взглядом территорию будущих раскопок, Васька увидел много таких мест. Это как в книжке, про минёров, которую он сам ещё не читал, но ему рассказывали... Пользоваться одной лопаткой, на двоих, было не удобно и Васька быстренько начал копать, своими цепкими руками врезаясь в землю. Неглубоко, показался первый фантик, потом второй... Дела шли успешно. Проходившие мимо граждане даже не замечали ничего необычного в двух копающихся в земле "кладоискателях"
- Слушай, а как они здесь очутились? - спросил Васька, начавший подозревать нестандартность ситуации.
- Цыгане закапывали... Они так детей заманивают.
Васька оглянулся по сторонам - цыган рядом не было...
- А зачем?
- Не знаю. Может, к себе, в табор забирают...
- Я когда в Иловайске был, тоже к цыганам ходил, только табора там не было. Дядькина жена их всех знает.
- Она цыганка?
- Не знаю, но похожа и песни цыганские поют на свадьбе.
- Говорят, цыгане детей продают.
- Не слышал. Я когда Таньку продавал - продешевил, говорят.
- Какую Таньку?
- Их дочку, сестру двоюродную... Рубль дали с Лениным и мелочи немножко. Дружок жениха карманы брюк вывернул и сказал что у них нет больше. Ну не расстраивать же свадьбу из-за этого! Мне ещё кулёк конфет дали - "трубочки". А взросляки все надо мной смеются: "Дурачок ты маленький!" - говорят...
- А ты бы им справку показал!
- Они ж не приставали! У тебя сколько конфет уже?
- Пятую копаю... А ты?
- У меня уже восемь... Слушай, а точно, это цыгане закапывали?
- Может и цыгане, а может и дед-страрьёвщик, который тряпки по дворам собирает...
- У которого лошадь на асфальт кучами кладёт? А ему, зачем закапывать?
- Он детей травит. Слышал истории, про дядек и тётек, которые маленьких детей травят?
- Нет...
Санёк коротко рассказал некоторые истории, блуждающие в народных умах и пополняющиеся новыми и новыми страшными подробностями. Глядя на уже выкопанные конфеты в своих руках, Васька высказал свою догадку:
- Нет, это не вредители... Тогда, уж лучше цыгане... А как ты про конфеты узнал?
- Смотрю, пацанята поменьше, копают что-то...
- Так, может, это их конфеты? - выказал свою догадку Васёк
- Зачем бы они их закапывали, они бы их съели!
- Приятно, понимаешь: выкопал и съел... как сокровище нашёл!
- А ты почём знаешь?
- Представил... А может нам хватит копать? У тебя сколько?
- А у тебя?
- Полный карман. Пошли, а то темнеть скоро будет и отец бить будет, за то, что возле дома не гуляю.
Во дворе, ватага пацанов угощалась "ископаемыми конфетами", наперебой сочиняя свои варианты их попадания в землю. Остановились на доброй старушке, которая, тайно, закапывает гостинцы для детей. Конфеты отряхивались, бережно обдувались от налипшей земли и елись.
Когда стемнело, его позвали домой. Обнаруженные родителями, две оставшиеся конфеты поставили его перед вопросом:
- Где взял?
- Тут недалеко... Выкопал...
- Опять ты врёшь! Если не скажешь правду - отец будет пороть. Говори лучше, по честному!
- Я, по честному, и говорю - выкопали с Сашкой... Они - в земле, по одной закопаны были.
Для родителей было не понятно: как КОНФЕТЫ могут находиться в земле! Для них, конфеты были только на витрине магазина, на какой-нибудь кондитерской фабрике и дома, в большой вазе, во время праздников. Они недоумевали, выслушивая его искреннее признание, дополненное вариантами: с цыганами, со старьёвщиком, с доброй бабушкой... Прилипшие к фантикам комочки грязи и песчинки, попавшие на сами конфеты, говорили в пользу Васьки. На короткое время, у родителей наступил тормоз мыслей. Разные картины проносились у них перед глазами, но зачем, кому-то, закапывать конфеты, чтобы кто-то другой их выкапывал! Затем отец взял большой фонарь, подозревая, что с Сашкой они могли и договориться, и предложил идти... искать конфеты.
"А вдруг, там больше нет? Вдруг мы все выкопали?" - со страхом подумал Васька, но шёл молча, в надежде на лучшее...
А минут через двадцать, они вернулись домой и в руках у отца было ещё несколько конфет... Ни отец, ни мать, не понимали происходящего - это выходило за рамки их привычного понимания. Узнав, что он уже ел эти конфеты, ему разрешили съесть и эти, предварительно промыв в воде.
Васька уснул, таким же кисло-сладким сном, каким был и вкус розоватых конфет. А родители обсуждали недавнюю тему, находя при этом гораздо больше вариантов, опасений и подозрений.
На следующий день, встретив на улице своего дружка Юрку, Васька рассказал ему вчерашнюю историю "об отравленных конфетах", после которых, с ним, ни чего страшного не произошло. И они отправились на то же место... продолжать поиски конфет. Три конфеты, все же, нашли... Что и являлось подтверждением конфетосодержащей земли. Решили: прийти на это место на следующий день и поискать ещё. Ближе к вечеру, встретился Санёк, томившийся целый день взаперти, по поводу пропавшего из дома рубля, и предложил Ваське сходить, накопать ещё конфет. Васька рассказал ему историю с родителями. Как отец, почти ночью, при свете фонаря, искал доказательства Васькиной невиновности... Как они с Юркой, уже сегодня, рылись в этом огороде...
- А сколько штук накопали?
- Не помню...
- Тогда не пойдём, может, там уже и нету...
История, с конфетным кладоискательством, набирала обороты. На следующий день, ватага мальчишек, вооружённая совочками, копалась на территории "конфетоносного" участка. Увидев, что находимые конфеты были не "Барбарисками", а "Школьными"... и подумав о том, что родители, на этот раз - уж точно не поверят (!) - Васька пошёл во двор. А ребята вернулись довольными и целую неделю, всем двором, бегали искать конфеты... Пока кому-то не надоело их закапывать. Решили, что добрая бабушка ушла к другим мальчишкам.
Карты
В карты Васька играть не любил, как и в бросание кубиков. В воздухе появлялось что-то отяжеляющее и давило на него своим объёмом. На душе становилось пакостно и обидно. Обидно не от результата игры, а от предрешённости. В такие моменты он понимал что проиграет, понимал заранее и ничего не мог с этим сделать... И изнутри поднималась волна огорчения, не смотря на попытки её остановить. Слёзы лились сами по себе. Он искал в воздухе удачу, вслушиваясь в ощущения, и когда находил - это не радовало его, ведь результат, опять же, был известен.
Во втором классе отец пытался увлечь его коллекционированием значков. Значки были разные: значки городов, значки с Лениным, иностранные значки, значки детские... всего - около двухсот, или более... Периодически, Васька щедро раздавал значки друзьям и подругам, а отец пытался понять - куда исчезает коллекция? Учиться во вторую смену ему очень понравилось. Можно было подышать солнечным воздухом, игнорировать расписание дня, висевшее над столом. Ох уж эти расписания! Где на каждое действие отведено количество времени, а времени на то, чтобы побыть без мыслей или подумать, о чём-нибудь отвлечённом - в расписаниях не было. Как не было указано времени на туалет и поджаривания яичницы на газовой плите, которая, в отсутствии родителей, служила печью для переплавки стеклянных трубочек в колбы, бусы и другие забавные игрушки. Забравшись на шкаф, который почему-то называли не иначе как "шифоньер", он начал разглядывать плёнки от фильмоскопа, значки... И тут его взгляду предстало что-то, завёрнутое в бумажку. Это была колода карт с изображениями голых женщин. Разглядывая карты, он заметил интересную особенность - те карты, на которых было видно всё - интереса не вызывали, а те, на которых было размыто или не видно - интриговали своей тайной. Находка была очень ценной... Так сказали большие ребята со двора, которым он вынес показать. Правда, он заметил, что некоторые карты исчезли, но удивился только тому, что они взяли самые неинтересные. Затем, другие мальчишки предложили ему меняться или подарить... В итоге, карт осталось 24. После визита к маме, в детский садик, Васька отправился домой с мальчиком из третьего класса. Их мамы работали в одном садике, значит и им нужно было дружить (так их убедили). Васька научил его собирать и есть вкусную смолу, с деревьев вишни и абрикоса. А раз этот мальчик - друг, значит, и голые карты ему нужно показать... как другу. В один момент Васька ощутил, что-то нехорошее, почудился запах грядущих неприятностей... И он подстраховался, взяв с нового друга слово: не при каких обстоятельствах не рассказывать своей матери. Объяснение было простым:
- Раз матери вместе работают, то твоя мать может рассказать моей... А этого не должно произойти. Во-первых - меня будут бить, а это очень больно. Тебя не наказывают?
- Нет.
- Тогда тебе сложно это объяснить. Ладно... Во-вторых - карты не мои, а папкины... И если мама узнает про них - будет худо - они разведутся. Понял?
- Понял. А что я маме скажу? Врать не хорошо...
- Ты и не будешь врать. Просто не скажешь. Можешь вообще забыть.
- Как это - не сказать? Раз я что-то знаю - я не могу не сказать, это уже обман получается...
- Ты что, хочешь, чтобы меня били, а потом ещё и родители разошлись?! Ни фига себе, дружок!
- Нет, я должен быть честным. Мама хочет, чтобы я был хорошим мальчиком.
- За счёт чего? За счёт того, что меня будут лупить? За счёт того, что мои родители разведутся? А ты, при этом, будешь хорошим и честным... Тебя никто за язык не тянет - можешь и не рассказывать!
- Не могу.
- В общем так, если проболтаешься и у нас будут неприятности - пеняй на себя. Я не посмотрю, что ты не полтора года меня старше - всю морду разобью.
- Мама говорит - драться не хорошо.
- Конечно не хорошо, сам знаю, но иногда вынуждают. И ничего другого не остаётся.
На том они и разошлись. Предчувствие Ваську не обмануло. На следующий день, когда Васька гулял на улице, а до ухода в школу оставался ещё целый час - он увидел спешащую домой маму.
- Ну-ка быстро домой!
- Я только вышел! Уроки сделаны, портфель сложен... - ответил он, но, услышав в голосе матери дребезжащий звук гнева, продолжать не стал и послушно направился в подъезд. Получив в подъезде сумкой по голове и спине, он понял - дела плохи, будут бить. Но мать обычно не наказывала, может обойдётся... Что-то тут не так... Дома, дежурный ремень, с размаху прикладывался к его телу в разных местах. Мама считала себя опозоренной в глазах людей и сотрудников, за то, что её сын показывал мальчишке найденные у отца голые карты. Заводя саму себя мыслями и чувством гнева, мама швырнула Ваську на пол и начала топтать ногами "Раздавлю гадёныша!" "Ноги-то у неё толстые - и правда раздавит... даже дышать тяжело" - думал он, крича о пощаде. Ещё несколько ударов ремня и до вечера наказание закончилось.
"И почему я не ушёл тогда из дома... ещё до первого класса... Ведь убежал же, в одних трусах! Пацаны обещали одеждой помочь и бутербродами. Не нужно было тогда к дому подходить - насильно домой затащили. А он им, тогда, по честному сказал: Я больше с вами жить не буду. Он и сейчас им говорит, что они говорят одно, красиво говорят, вроде правильно, а на самом деле они не такие внутри себя, не такие, какими перед людьми кажутся. Может сбежать? А школа? Кто всех веселить в школе будет? Кроме него некому. Кто будет драться? Кто защитит пацанов от Вовки второгодника, который хотел взять власть в свои руки. Васькина власть хоть и существовала в классе, но она была негласной и давала свободу всему весёлому и справедливому, осыпая Ваську замечаниями в дневнике, двойками по поведению и наказаниями. Не буду сбегать! Скажу им всё, что про них думаю." - размышлял Васька по дороге в школу. Во втором классе его дневник был красным от замечаний, хоть и большинство замечаний были не по делу, а чаще по подозрению. Даже на первой парте, сидя прямо перед учительницей, он не мог сидеть спокойно. Его бурная энергия двигала его в разные стороны и он постоянно ёрзал, вызывая нарекания в свой адрес. Ему уже давно не ставили оценки по поведению за неделю... Сначала ставили каждый день, но когда очередное нелепое обстоятельство или мнение учительницы сулило ему очередное наказание по прибытию домой, хотя он целый день держал себя в руках - он воспротестовал против такой несправедливости и оценки за поведение ставились теперь на каждом уроке. Иногда он даже вступал в спор с учительницей, говоря о предвзятом отношении и умышленном влиянии на наказания, и без того сыплющиеся на него, через день, по разным поводам. Ему ставили в вину, даже то, что он быстро забывал наказания! Но если бы он их помнил - какой ужасной была бы его жизнь, состоящая только из правил и наказаний. А все люди, почему-то жили именно так, сделав это мерилом общества.
На перемене он разыскал виновника случившегося, того честного мальчика... И прямо при всех старшеклассниках набил ему морду, выплеснув всю обиду, как это делали взрослые. Раз так всё вокруг устроено - пусть и он попробует на вкус боль горечь и наказание. Этот честный мальчик, хоть и был на голову выше его, но, после вкушения Васькиных кулаков, прятался от Васьки и, увидев, бросался наутёк.
А после школы Васька уныло плёлся домой, предчувствуя основную часть наказания. То, что он хотел высказать родителям - он уже забыл. Отец быстро повернул ситуацию в свою пользу. Он был председателем народной дружины и сказал, что, во время одного из рейдов, эти карты были изъяты у хулиганов, а он их спрятал, чтобы не достались другим хулиганам. А зачем он их принёс домой и так бережно спрятал - никто Ваське не ответил. Для начала его выпороли, за великий позор для семьи коммуниста. Затем, пересчитав карты, обнаружилась недостача в количестве 12 штук. Экзекуция продолжилась, с одновременным выпытыванием - где остальные, кому давал... Поступать так же, как тот честный мальчик, подставляя других под наказание - Васька не хотел. Держался он долго. Может и зря... Всё равно отец узнал всё на улице у пацанов и, захватив его с собой, отправился собирать недостающие карты. Васькиного отца многие пацаны знали не понаслышке и побаивались его. Четырёх карт всё же не нашли. Васька знал, в чьих руках находятся две из них и догадывался о местонахождении двух других, но говорить об этом уже не было смысла. К тому же, можно было попасть в опалу во дворе - два тайных похитителя были на это способны, а третьему он сам подарил. То ли родители сами устали наказывать, то ли почувствовали свою неправоту... Но на этом история с картами закончилась и на следующий день, или через день, началась уже другая история, с буханкой хлеба.
Вкусный хлеб
Наступил выходной. Можно было выспаться - это хорошо. Сегодня обязательное занятие физическими упражнениями - а это плохо, потому, что занятия проходили под присмотром отца, а ему - всегда мало, сколько не отжимайся и не качай пресс. Грустная процедура под волевым давлением. Потом в гости зашёл дядя Миша, у которого Васька был в гостях и ел очень вкусные мочёные каунчики. Когда хлеб ещё не весь был употреблён, в качестве закуски, Ваську отправили в магазин за хлебом - в это время привозили свежий и ещё горячий хлеб, с хрустящей корочкой. Купив хлеб, Васька, к своему удивлению, встретил Валерку Бушуева, который жил далеко отсюда.
- Ты как здесь оказался?
- К Ржавому в гости заходил.
Под "Ржавым" подразумевался ещё один одноклассник с фамилией Ржавский.
- А меня за хлебом послали. Гость пришёл. Гости у нас не часто приходят, чаще родители в гости ходят - их приглашают. Мама песни поёт, а папа показывает, как нужно водку пить одним глотком. Хлеб ещё горячий, хочешь корочку грызнуть?
- Конечно, хочу!
- Ну, кусай!
- А ругать не будут?
- Я скажу, что это я откусил. На улице хлеб вкуснее...
- Ага... - сказал Валерка, вгрызаясь в буханку.
Они погрузились в романтику улицы, перемешанную с запахом свежего серого хлеба. Валерка подал интересную идею - прогуляться быстренько к речушке, наловить гальянов и попировать на берегу. У него даже спички с собой были. Пока они решали, как лучше поступить - осталось пол буханки хлеба. Терять было уже нечего. Валерка сказал, что у него есть, спрятанные возле жёлтого дома, двадцать копеек и на них можно будет купить новую буханку хлеба, а эту пустить на корм рыбам. Идея была не плохая, а главное - вопрос с новой буханкой решился сам собой.
На речушке, которая была по колено, местами чуть глубже, вода которой была прозрачной, не смотря на то, что в неё стекали отфильтрованные заводские стоки, было здорово. Они развели костерок, кормили рыб, потом, засучив штаны, ловили ускользающих гальянов. От рук пахло рыбой. Они ели полусырых гальянов, у которых успела поджариться только кожура. Валерка рассказал историю с велосипедом.
- У меня старшего брата недавно в милицию забрали.
- Аж в милицию! Ого! А что он такого сделал?
- Ничего не сделал. Побили и отпустили.
- Как побили!?
- Пару фингалов поставили и велосипед забрали.
- У тебя велосипед был? Ух, ты... А мне не покупают.
- Мне тоже не покупали. Это придурок один, из "жёлтого дома", записку мне кинул. Там было написано, где спрятан велосипед. Думал, он фигню написал. Но решил проверить, раз недалеко. Точно! Старенький, немного ржавый велосипед "Урал". Брат его смазал, покрасил, а его за это в милицию.
- За что?
- Документов на велосипед - нет. Покрашенный, значит - угнал и перекрасил. Били его, спрашивали, где угнал. Он им про дурачка рассказал - не поверили. Потом отпустили, а велосипед забрали себе.
- Так же не честно!
- А честно и не бывает. Мамка ходила жаловаться - сказали: "Скажите спасибо, что не посадили. Если бы велосипед официально числился в угоне - мы бы с ним по-другому разговаривали". Появился велик и нет его больше. Я видел его, у вас "на горе", когда в дот немецкий лазил - девчонка катается, милицейская дочка.
- Ты тоже в дот лазил?
- Главное, чтобы голова в амбразуру пролезла.
- Видел там кровать ржавую?
- И кровать видел, и вход замурованный, и подземный ход... только он заваленный. Мы, с Ржавым, решили свечками запастись и разведать на каникулах.
- Говорят, там заминировано было.
- Да врут всё! Этот ход, аж в дальний лес должен уходить, где землянку с боеприпасами недавно нашли.
На улице вечерело. Неожиданно им встретились ребята постарше с Васькиного двора.
- Скипидарчик! Тебя там родители ищут, беги домой! Опять отлупят дурака.
Васька, прозванный во дворе "скипидарчиком" за быстроту и подвижность, опомнился от речной романтики.
- Валерка, побежали за деньгами - нужно ещё хлеба купить!
- Какой хлеб! - кричали мальчишки со двора, - Все магазины уже закрыты. Ох и получишь ты сегодня! Они все дворы оббегали, тебя искали. Беги домой! Или лучше не беги - мы скажем, что видели тебя, что ты из дома ушёл, обиделся на них. А через пару дней придешь, как ни в чём не бывало...
- Если я приду через пару дней - меня отец сразу убьёт.
- Не убьёт, глупенький... Зачем ему тебя убивать?
- Чтобы наказать, что бы больше так не делал никогда, чтобы не мучиться со мной... Нет, нужно идти домой... Ох и влетит опять...
Он шёл по темнеющей улице домой, в попытке придумать себе оправдание. Не придумав ничего подходящего, решил рассказать, как было на самом деле.
Жаль, что его не поняли.
Домовые
Второй класс Васька уже закончил и узнал, что в третьем, у них будет новая учительница. Интересно, как быстро они менялись. В первом классе Анна Павловна ему очень нравилась, от неё исходило какое-то тепло и глаза у неё были очень мягкие. Но она ушла на пенсию и их класс рассортировали. Одни попали в "А", другие в "В". Учительница из класса "А" не захотела брать способного, но беспокойного ученика, портящего всю дисциплину. И это его радовало - он знал, что эта учительница бьёт указкой и таскает за уши и ему этого "ну ни как не хотелось". А узнав, что класс "В", в который он перешёл, будет переименован в "Б" - снова обрадовался - нравилась ему эта буква. К тому же он знал в этом классе почти всех. В этом классе с ними была Надежда Викторовна, которая, устав смотреть на жужжащего прямо перед её очами, непоседливого Ваську, устав записывать замечания в дневник - пересадила его на последнюю парту, откуда можно было мечтательно смотреть в окно. Говорят, теперь их будет учить Галина Васильевна, которая очень не любит, когда бьют детей - это очень хорошо - может она и папку накажет. Во дворе, во время каникул, было интересно и многодетно, пока всех не отправляли по пионерским лагерям и бабушкам в деревни. Скоро и его отвезут к бабушке в Ясиноватую, а потом в пионерский лагерь. У родителей уже весь его летний отдых спланирован. А пока, можно вдоволь порезвиться, вместе со всеми, во дворе.
В один из таких вечеров, на фоне темнеющего неба, устав играть в глупые игры, ватага детей затронула тему таинственных разговоров "о страшном и неизвестном". Васька слушал, удивляясь и восхищаясь рассказам "о неведанном". Особенно нравились рассказы Лёлика и Олега, они были чуть постарше. Лёлик говорил, что бабаев, которыми пугают детей - нет.
- А мои родители говорили раньше, что он в темноте прячется. - признался Васька, - Я заходил в темноту - никого не видел, кроме звёздочек, вокруг... Чувствую - кто-то есть, а ни кого не вижу!
- Это домовой. - сказал знающий Лёлик, - А ещё есть лешие.
- Нет, леших нет. - оспорил его Олег, - Это только в мультиках их показывают. А вот лесовики - действительно есть. Один из них меня так запутал, что я заблудился. А про домовых мне бабка рассказывала. Сам не видел, но говорит, что он лохматый.
- А я ещё и не такое слышал! - начал рассказывать Лёлик, - Инопланетяне есть! Говорят - на Марсе живут, или на Венере. Прилетают к нам пообщаться.
- Ух, ты! - воскликнул Васька, - А какие они?
- Страшные... Как скелеты... И зелёные...
- А серебряные есть? Мне серебряные больше нравятся... или голубые...
- Синие есть! - вставил Виталька, - А ещё жёлтые и оранжевые, как огонь!
Наступившая темнота придавала этому разговору особый вкус. Светящиеся в глубине неба звёзды и неполная луна, создавали чарующее действие рассказов. Детские фантазии лились, перемешиваясь с услышанными ранее историями, превращаясь в мечты, увлекающие своими глубинами. Похоже, всем нравилось в этом пребывать. Счастливые глаза Лёлика, всегда преувеличивающего... Хитрые и довольные глаза рыжего восьмиклассника Золотарёва, пугавшего всех рассказами об исчезающих кораблях и людях, о чертях и ведьмах, о скелетах с косой... Все вглядывались в небо, надеясь увидеть летящих инопланетян...
- А ко мне дядьки приходят... То один, то другой... Недавно ещё одного видел. - сказал задумчиво Васька, вспоминая необычные сюжеты из своей жизни.
- У меня тоже дядька есть! Даже два! - ответил Олег, - В этом, ничего такого нет!
- И у меня дядьки! Целых три! - гордо произнёс Лёлик, - Один, даже военный!
- Да причём тут родные дядьки! - говорил Васька, у которого родных дядек было четверо. - Я про других дядек говорю. Они иногда ко мне приходят, когда я один.
- Откуда приходят? И куда? - спросил Виталька.
- Из воздуха приходят. Один - предупреждает, показывает, что будет. Второй, просто, зачем-то со мной разговаривает, смеётся, спрашивает о всяком разном...
- Спра-ашивает о всяком-разном... - передразнил Золотарёв, - Врешь, поди! Пацаны, Скипидарчик вам всё врёт!
- Не вру! Я врать не люблю... Только папе с мамой вру иногда, когда приходится. С этими дядьками интересно. Только одного из них я боюсь - он про меня всё знает... даже показывал, что потом будет, когда вырасту. Но они на меня не ругаются, просто дружат.
- Может это домовые? - предположил Лёлик.
- Почему ж их тогда несколько? - спросил Олег, - Если бы один - я бы согласился, а несколько, да ещё и из воздуха приходят, как инопланетяне - не верю.
- А я верю, - произнесла молчавшая и слушавшая внимательно Ирка. - Мы с Васькой в детском садике вместе были - он хулиганит, но не врёт. А дядьку, такого же, я тоже видела, только испугалась сильно. После этого, он больше не показывался.
- Я же говорю - домовой! - снова заголосил Лёлик, - Говорю же, что домовые есть!
- А почему, тогда - они не только дома ко мне приходят? И тётенька, иногда, в других женщин запрыгивает и из них со мной говорит, заботливо и по-доброму.
- Так это ведьма! Они всегда превращаются, чаще в кошек, но могут и в людей. Прикинь, мы с Иркой разговариваем сейчас, а она ведьма!
- Не ведьма я! - возразила Ирка Якимчук, - И в кошек - не превращаюсь!
- А ведьмы, они какие? - спросил Васька, - Добрые?
- Нет. - ответил ему Лёлик, - Они злые, хитрые, вредные и заколдовывают.
- Кого заколдовывают?
- Детей... и людей тоже... Превращают их в разное и люди умирают.
- Бабка говорила - их убивать надо, когда они в кошек превращаются. - пояснил Олег, - Тогда они не могут колдовать. Бабка в церкву ходит и там про ведьмачек рассказывают и про Бога.
- Какого Бога?
- К которому в церкву ходят... А вообще - он живёт не здесь, а на небе. Бабка и заговоры знает, от домовых. А про Ваську, когда он заходил, сказала, что у него Зырчик в глазах.
- Нет у меня никакого зырчика! Врёт она всё! Не знаю я ни какого Зырчика!
- Есть, есть... Глаза, как у япошки, а зыришь на нас. Правда, пацаны?
Все пристально начали вглядываться в Васькины глаза с отёкшими веками, отчего, "зырчик", действительно там появился. Васька понял, что они называли "зырчиком", но это был его взгляд на людей и смотреть по-другому он не умел, сколько себя помнил.
- Ты лучше про ведьмачек расскажи и про домовых. - предложил он.
- Ведьмачки летают на метле. - проявил свои знания Лёлик, - А ещё, они в колесе катаются и колдуют. Про бау Ягу слышал же - ведьмой была! А домовые по домам живут, бегают по дому, пугают и ложки воруют.
- А зачем им ложки? - спросила Ирка.
- Запасаются, на всякий случай.
- А у меня нет домового... - грустно сказал Васька, - По дому никто кроме меня не бегает... Вот бы мне такого дружка! Мы бы с ним...
- Вы бы, с ним, всю квартиру перевернули, а потом тебя одного наказывали бы. - сказал Виталька.
- Я бы с ним в путешествие отправился. Далеко... за наши меловые горы...
Из раскрытой форточки, которая чаще использовалась Васькой, как микрофон для всех соседей, во время очередного наказания - раздался голос Васькиного отца, предлагавший безоговорочно идти домой. Васька пошёл, так и не узнав много интересного и таинственного. Даже желание не загадал - что толку, всё равно, пока оно не исполнится.
Эпилог
Взрослые всегда думали, что дети ничего не понимают, не наблюдают, не помнят. В чём-то Васька был глуп, но за этой глупостью выглядывал наблюдатель, фотографируя разные моменты жизни. Друг Мишка, который ещё в детском саде пробовал со мной, на вкус, мой кал - погиб в автомобильной катастрофе в 23 года (не помогла народная примета). Валерка Бушуев отсидел в тюрьме. Девчонки давно стали чьими-то жёнами и мамами... Отец умер, в конце девяностых, видимо, молитва третьей жены о его скорейшей кончине дошла до небесных ушей с большим опозданием, раз он успел испортить жизнь ещё и четвёртой. Дуб, наверное, давно ушёл на дрова... Так что обижаться на правдивые истории вроде некому. А если кто и обидится - его право... или его глупость.
Васька Пофигуев 2003