Режиссер в который раз взглянул на часы и нервно дернул щекой. Минутная стрелка двигалась так лениво, словно догадывалась, как он истомился в ожидании, и этой своей вальяжной неторопливостью хотела сделать ему назло. Осталось всего пять минут до назначенного часа, но даже они казались вечностью. Господи, и зачем ему приснился этот сон?
- Привет! – нежный голос Актрисы застал его врасплох, заставляя вздрогнуть от неожиданности. – Я не опоздала?
- Нет, нет, что ты! – Режиссер вскочил, галантно подставляя Актрисе стул. – Твоей пунктуальности можно позавидовать. Чай, кофе, или, может, что-нибудь покрепче?
- Выпью-ка я мартини, - Актриса обворожительно улыбнулась. – Спектакля сегодня нет, а, значит, получить экстаз от творческого взлета мне точно не грозит. Придется добывать это состояние другими путями.
- А ты хочешь получить экстаз? – засмеялся Режиссер. – Нет ничего проще, могу тебе в этом поспособствовать.
- Вечно ты все опошляешь, - Актриса вздохнула и театрально закатила глаза. – Я женщина замужняя и на всякие провокации не поддаюсь, не забывай об этом.
- Так я же тебе не руку и сердце предлагаю, - Режиссер откровенно рассматривал пышный бюст Актрисы. – Речь идет только о совместном достижении экстаза.
- Ладно, шутник, умерь свой пыл, - Актриса, пытаясь скрыть смущение, копалась в сумочке в поисках сигарет. – Лучше рассказывай, зачем звал.
- Ты читала сценарий нового спектакля? – Режиссер щелкнул зажигалкой, давая Актрисе прикурить. – Что скажешь?
- А что тут говорить? - Актриса затянулась, прищурившись. – Сильная вещь, успех, бесспорно, обеспечен.
- Я тоже так думаю, - Режиссер, словно заправский фокусник, вращал в пальцах зажигалку. – Так вот, хотел предложить тебе главную роль. Не против?
- Мне? Ты шутишь? – Актриса не могла скрыть удивления. – А как же Прима?
- А причем здесь Прима? – Режиссер недовольно поморщился. – Пока еще я решаю, кому какую роль играть.
- Решаешь, может, и ты, - Актриса затушила в пепельнице недокуренную сигарету и тут же достала новую. – Но сожрет она меня. Причем, с потрохами. И не подавится.
- Честно говоря, не понимаю, чего ты так боишься, - Режиссер недоуменно смотрел на перепуганную собеседницу. – Во-первых, повторюсь, решения принимаю я. А, во-вторых, главная героиня прямо как с тебя писана – такая романтически-характерная леди, с двойным дном. Прима своим напором только все испортит. Да и что здесь, собственно, обсуждать? Завтра объявлю всем, и делу конец!
- Ты с ума сошел! – вскрикнула Актриса. – Не вздумай этого делать! Уже месяц только и разговоров, как об этом сценарии. И никто не сомневается, что именно Приме достанется главная роль. А тут такой поворот событий. Представляешь, что начнется?
- Ну, и что же? – презрительно скривился Режиссер. – Поведай неразумному.
- Будто сам не понимаешь! – Актриса ломала в руках зубочистки, одну за другой. – Мгновенно сплетни поползут, что мы с тобой любовники и поэтому ты мне лучшие роли отдаешь, и вообще всячески продвигаешь.
- Послушай, - Режиссер старался сохранять спокойствие, - ты намного талантливей Примы и все прекрасно об этом знают. Да и повода для подобных домыслов мы никогда не давали. Но даже если у кого-то хватит наглости молоть всякую чепуху, не вижу смысла обращать на это внимание. Пусть говорят, что угодно, мне наплевать!
- А мне – нет! – голос Актрисы дрогнул. – Я очень переживаю, когда меня обвиняют во всех смертных грехах. Тем более, несправедливо.
- Милая моя, - в глазах Режиссера зажглись игривые огоньки, - именно этот вопрос решить легче легкого. Все ведь в наших руках. Если обвинения станут не беспочвенными, тебе проще будет выносить общественное презрение, именуемое в народе «зависть обыкновенная»?
- Опять ты со своими шуточками, - Актриса обиженно отвернулась. – В общем, спасибо тебе за столь лестное предложение, но я вынуждена отказаться. Собственного спокойствия ради. Да и твоего, между прочим, тоже.
- Боишься, значит? – язвительно поинтересовался Режиссер. – Так всю жизнь на вторых ролях и просидишь.
- Зато в теплоте и комфорте, - упрямо ответила Актриса. – И нервы здоровыми сохраню. Которые, кстати, не восстанавливаются.
- Как хочешь, - сухо пробормотал Режиссер. – Тебе жить.
- Ну, не будь таким злюкой, - Актриса ласково погладила Режиссера по плечу. – Слушай, раз уж ты сегодня такой щедрый, роли даром раздаешь... Я хотела бы тебя кое о чем попросить.
- Валяй, - Режиссер попробовал отпить остывший кофе.
- Помнишь Стажера, который в «Отелло» стражника играл? – Актриса немного разволновалась, и на ее щеках проступил легкий румянец. – Он очень талантливый мальчик, правда. И такой старательный.
- Извини, но что-то не припоминаю, – голос Режиссера был наигранно невозмутим. – Так в чем суть просьбы?
- Ты не мог бы дать ему небольшую роль в новом спектакле? – в голосе Актрисы послышались заискивающие нотки. – Чтобы у него появился шанс себя показать, засветиться перед публикой.
- Засветиться, говоришь? А что это ты о нем так печешься? – вкрадчивым, не предвещающим ничего хорошего тоном, спросил Режиссер. – Он тебе кто – сват, брат? Или, может, сын внебрачный, грех беспечной молодости?
- Ты умеешь говорить серьезно? – Актриса начала раздражаться. – Вечно на каком-то приколе. Не хочешь помочь – так и скажи!
- Не понимаю, зачем так остро реагировать на обычные шутки? – смягчился Режиссер. – Как-будто первый день меня знаешь. Так кто он тебе?
- А никто, - Актриса потупилась. – Просто приятный, хороший мальчик. И одаренный. Вот и хочется что-то сделать для него.
- И он, конечно, совершенно не привлекает тебя как мужчина? – хитро усмехнулся Режиссер.
- Если даже и привлекает, то что из этого? – резко выдохнула Актриса. – Между нами ничего быть не может в любом случае. Хотя бы потому, что я несвободна! И вообще, по какому праву ты мне устраиваешь допрос?
- Да успокойся ты, психованная! – Режиссер взял Актрису за руку. – Хорошо, посмотрю твоего мальчика. Пусть зайдет ко мне завтра после обеда.
- Спасибо! – глаза Актрисы увлажнились. – Ты так много делаешь для меня, просто не знаю, как отблагодарить.
- Подсказать? – глаза Режиссера смеялись.
- О, Боже! Ты неисправим! – Актриса аккуратно высвободила свою ладонь из рук Режиссера. - Мне пора бежать уже, а то муж ругаться будет.
- Повезло ему с женой – практически восточная женщина, - Режиссер заметно погрустнел. – Тебя подвезти?
- Не стоит, мне же тут недалеко, пешочком пройдусь, - Актриса легко коснулась губами щеки Режиссера. – До встречи, дорогой!
- Пока! – Режиссер проводил взглядом стремительно удаляющуюся, стройную фигурку и печально вздохнул.
Какой же он все-таки дурак! Так поддаться влиянию обыкновенного сна! Вроде, не мальчик уже, откуда такая впечатлительность?
Два дня назад, почти под утро, ему приснился премьерный показ спектакля, поставленного им по тому самому, нашумевшему, сценарию. Был полный аншлаг, публика аплодировала стоя и заваливала сцену цветами. В главной роли была она, Актриса. Восхищенный зритель никак не хотел отпускать ее со сцены и от пронзительных криков «Браво!» закладывало уши. Когда же Актриса, такая красивая и неземная в своем воздушном розовом платье, словно воспарила над сценой в ярком цветочном ореоле, Режиссер испытал то самое щемящее чувство восторга, которое покинуло его много лет назад. Он взирал на Актрису из зрительного зала, как на Богиню, спустившуюся с небес, и слеза умиления скатилась по его щеке. Режиссер попытался прорваться на сцену, чтобы преподнести Актрисе букет так любимых ею желтых роз, но публика словно обезумела. Через минуту от роз остались лишь втоптанные в пол лепестки, а сцена, вместе со стоящей на ней Актрисой, оторвалась от земли и полетела, уплывая все дальше и дальше. Режиссер заплакал от безысходности, горько, как в детстве, и проснулся.
Ощущение от сна было двояким. С одной стороны, он был рад своему пробуждению – чувство тоски за удаляющейся Актрисой было просто невыносимым. С другой стороны, этот давно позабытый страстный восторг был именно той эмоцией, которой ему не хватало, к которой он так безуспешно стремился все эти годы. С ней мир мгновенно окрашивался в совсем иные, насыщенных цветов, тона. И смысл жизни приобретал реальные, четкие очертания.
Самое интересное, что сон улетел в ночь, а ощущение осталось в памяти живым, пульсирующим комочком. Вот тогда Режиссер и подумал, что это предзнаменование, знак свыше, и принял решение предложить Актрисе главную роль. Да что там говорить, он уже полностью ассоциировал ее с героиней сновидения, и все испытанные ночью чувства перенес в реальную жизнь. Актриса превратилась в Музу, а он - в восторженного почитателя ее таланта, готового бросить весь мир к ногам своей Богини.
Господи, бред-то какой! Выпить, что ли? Режиссер поискал глазами официанта. Возможно, и бред, но отчего так сдавило горло и застучало в висках, когда она заговорила об этом Стажере? Может, ревность? Черт знает что происходит, а он совсем не владеет ситуацией! Да и чем тут владеть-то? Она произнесла твердое «нет» и этим все сказано.
Право, сейчас лучше напиться, а там будь что будет.
Режиссер залпом выпил принесенный официантом ароматный коньяк и подумал о том, что самым правильным сейчас будет не заморачиваться, а отпустить ситуацию. В конце концов, жил столько лет без всего этого, и дальше проживет. Нет, ну какова нахалка! Видит же, что ему небезразлична, а про сопляка своего сказать не постеснялась! Никакого уважения к чужим чувствам! Режиссер влил в себя очередную порцию коньяка, даже не почувствовав вкуса. Приятное тепло разлилось по телу и спазм, сдавливающий горло, наконец-то, отпустил. Вот она, благодарность человеческая. В конце концов, кем она себя возомнила? Тоже мне, примадонна местного масштаба! Честно говоря, ни о каком таланте и говорить не приходится, так, на слабую троечку тянет. Эх, сколько волка не корми… Если бы не он, до сих пор из массовки бы не вылезла! Да и до Музы ей как до Луны, если не дальше!
Режиссер выпил еще рюмку и с интересом посмотрел на сидящую за столиком напротив компанию девушек. Одна из них – высокая, стройная, с пышной гривой каштановых волос – явно выделялась на фоне всех остальных посетителей озорной улыбкой и лучезарным блеском васильковых глаз. Режиссер залюбовался ею сквозь теплую коньячную пелену, и знакомое щемящее чувство восторга начало медленно разливаться в груди…