Клеймо

 

       В  памяти семилетнего мальчика навсегда остался  день,  когда в июне 1942 года в дверь тбилисской квартиры майора Г. А. Смышляева  постучали  и   отдали телеграмму. Я живо схватил её.  В следующие мгновения мама  как-то застыла у окна. Я услышал сдавленный  стон  или какой-то всхлип. Вдруг показалось,  что  в комнате стемнело чуть ли  не до сумерек. В глазах матери ужас.
       Стало понятно: пришла беда. Сообщалось о без вести пропавшем. Стал успокаивать: а вдруг жив?
       Но мне, мальцу, было ещё не возможно даже представить весь масштаб трагедии. Мать видела дальше.
       По бесчисленным примерам она хорошо знала: на нас ложилось пожизненное клеймо семьи труса, предателя и, если обнаружится среди пленных,то уже врага народа. Никакой социальной поддержки со стороны государства!  А путь к получению высшего образования для меня будет закрыт наглухо. И это не смотря на миллионы военнопленных и многих оккупированных (возможных изменников!) на захваченных    территориях. 
       Но об этом узнали много позже, а тогда ходили только слухи. Тем не менее сомневаться не приходилось. «Сарафанное радио» было точнее и  правдивее государственного.
       Слава богу, вскоре пришла другая телеграмма:
      «Ваш муж полковник тов. Смышляев Г.А. состоял в должности командира 161 полка 95 стр. дивизии,  доблестно и честно дрался с врагом  и погиб  смертью храбрых на поле боя на своём служебном посту.»
       Далее сообщалось, что семья может гордиться своим мужем и отцом  и рассчитывать на помощь  партии  и  правительства. Как потом оказалось, это  были не просто слова вежливости и  и сочувствия. Они  скрывали тяжкие последствия:  в течение месяца  я окончательно лишился последней надежды увидеть отца.
       Страшное горе!  Но и дикий парадокс.  Отец  геройски  погиб, однако, радуйся: теперь он вне подозрений!  Мороз по коже.
       Естественно, я переживал, как  боготворящий отца сын. Остался, однако, очень муторный осадок в душе.  Это испытание сомнением с годами привело к  настороженному отношению к  власть имущим.   А потом развилось недоверие  к государству в целом.
       Подобные  травмы  не проходят без последствий, особенно в детстве. 
       Так система коммунистического воспитания  потеряла одну из  своих будущих марионеток – комсомольца и  даже, может, члена партии.
       Этот  случай   явился  первым  звеном  для моего сомнения в правильности  господствующей идеологии.  Год от года жизнь   подбрасывала всё новые факты и вопросы, на которые не отвечали ни учителя, ни учебники…
       Почему, например,  в  «Истории СССР» 5-го класса подробно рассказывается о борьбе с князьями  крестьян, которые   в то же время, при такой-то драке,  ещё и  успешно оборонялись от иноземных захватчиков? Почему мужики поверили и поддержали эксплуататоров Минина и Пожарского, сочли их народными героями и дружною толпою, а то и строем, пошли за ними? 
       И как вообще можно жить всё время ненавидя и  подозревая друг  друга в  измене?  Не тогда ли победа достаётся третьему? 
       Наивность  детских  вопросов  искала  взрослых  ответов.
       Паранойя этой настойчиво внедрявшейся взаимной ненависти и подозрительности, фатального недоверия ко всему и ко всем,  обратилась к самому  государству. Корни происшедшего стали очевидны едва ли не всем. Но сколько прекрасных людей погибло за это  время! Напрасно, жестоко и несправедливо!
       
       В монографии  «Осколки» я рассказываю об отчаянной борьбе с немецкими танками двух героев – защитников Малахова кургана,  майоре В. Ф. Моздалевском  и  капитан-лейтенанте А. П.Матюхине.
       Оба, несомненно, достойны были  высших  наград. Но,  если смерть  первого   «благополучно» подтвердилась, то второй  выжил,  и тем самым покрыл свою голову несмываемым  позором.
       В 1945 году американцы освободили  Матюхина  из плена  и он попал в наш  советский  фильтрационный лагерь. Представьте, как  надо было  замордовать  человека,  чтобы  даже  такой мужественный,  он покончил с собой.!  За что воевал?  Кого защищал?  Своих палачей?
       Допустим,   это  «случай». Хотя о подобных «случаях» я слышал и читал  очень много. Но в те  времена об этом не писали, да и сам записывать не догадывался. Не модно было.
       Поэтому приведу несколько примеров из записей тех, кто оказался  тогда умнее, смелее и взрослее. Даже успели  поместить в интернет. Вот примеры  из  записей Людмилы Овчинниковой.
      «Офицер, попавший в плен, раненый, после войны был отправлен в лагеря. Когда он вернулся, смог устроиться только истопником в котельной.
       Бывшая медсестра, выжившая в отечественном  концлагере, 10 лет боялась переступить порог отдела кадров, чтобы не подвести мужа, работавшего на оборонном заводе.
       Солдат из Севастополя поступил учиться в педагогический.  Способного   студента выдвинули на именную стипендию. Его вызвал  особист: <Как ты сюда попал? Ты, сдавшийся в плен, будешь учить наших детей?>»
       Сколько крутой  ненависти прозвучало в его голосе! Ему, развалившемуся за просторным  столом,  даже в дурном сне не могло присниться то, что пришлось пережить парню в плену. Он, конечно, в противоположность стоявшему перед ним, считал себя до конца преданным  социалистической Родине и родной партии.
       Руками таких служак Россия сама уничтожала себя. А другие  страны с удовольствием  помогали ей в этом. Да и сейчас рады  подсобить.
    
       Никто не знает точных цифр побывавших в плену. А уж погибших – тем более.
       Так в одном Севастополе  без оружия и боеприпасов  бросили на произвол судьбы примерно 95 тысяч солдат.  Мало того, их ещё и предали,  объявив предателями.
       Старшее  поколение помнит: им достались допросы, подозрения,  клеймо в личном деле. Всё в соответствии с указанием вождя: «У нас нет военнопленных».   
       Как спасали героев? По принципу «своя рубаха ближе к телу».
       По приказу Москвы с мыса Херсонес на подводных лодках Л-23 и Щ-209 и нескольких транспортных самолетах были вывезены только высшие командиры и комиссары СОР - генерал Петров со штабом, командиры дивизий, командование флота, партийное руководство и чины НКВД - всего 498 человек, а также около трех тонн документов и ценностей.
       Той же ночью отплыли все, имевшиеся под рукой, исправные плавсредства - на них тоже сажали по спискам, они доставили в кавказские порты 304 человека. Эти генералы и есть эвакуированные войска, а партийные бонзы и их родственники - население.
      
       Плавсредств для солдат не предусматривалось.
      
       Воинствующий  особист, который так распалялся перед бывшим пленным из Севастополя, выполнял установку, спущенную свыше, причём гораздо раньше, чем прозвучала знаменитая фраза о военнопленных.   
       Можно было всласть упражняться в коммунистической  фразеологии перед своей бесправной жертвой. А таких  жертв по стране насчитывалось более 5 млн. 734 тыс. человек. ( Не больше ли?)
   
      «Советский   Союз,   и   фашистская    Германия с самого начала войны фактически отказались от исполнения требований всех международных конвенций о военнопленных». Трогательное единодушие!
       Гитлеровцы беспощадно расстреливали евреев, коммунистов, НКВДешников.
       Но  не менее жестокой  по отношению к советским  военнопленным была и политика советского руководства. Отказываясь от любых переговоров об оказании  помощи советским военнопленным при посредничестве Международного Красного Креста, сталинский режим уже в первые месяцы войны объявил их изменниками Родины
 
       В приказе народного комиссара обороны СССР №270 от 16 августа 1941 года,  в частности, говорилось о том, что семьи дезертиров—командиров  и  политработников  подлежат  аресту.   Сдавшихся красноармейцев уничтожали  как наземными, так и  воздушными средствами, а их  семьи лишали государственного пособия и помощи.
       На протяжении всей войны коммунистическое руководство не предпринимало никаких попыток облегчить отчаянное положение советских военнопленных и всячески насаждало пропагандистское представление о них,  как о государственных преступниках.
      
       Не хочется останавливаться на столь пронзительной ноте. Это, прежде всего, несправедливо. 
       Оглядываясь вокруг, вижу счастливые лица  молодых,  потоки новых  собственных  автомобилей,   яркие одежды.  Всё чаще слышу смех.
       Всё это оплачено океаном крови  старшего поколения.
       Не так быстро сокращается разрыв между благоденствующими  и бедствующими. Хватает пока и нищих и бомжей (даже слово такое родилось). Но как увеличилась динамика жизни! Каждый день что-то меняется.
       Невероятное вчера сегодня  уходит уже  в  прошлое. Иная живопись, иная музыка, иные дома, улицы, другие порядки… 
       Не прежними стали проблемы. Всего хватает!  Появились не знакомые  прежде угрозы. Тем не менее – дышать стало свободнее, появились надежда  и перспектива.
       Главное – мы вырвались из такой ямы, подобной  которой  не бывало в истории человечества.
       Не огорчают, а обнадёживают слова великого  писателя М. Горького: 
«Мир будет всегда достаточно плох для того, чтобы желать лучшего».