Что такое писать роман? И вообще, как создается литература? «Из какого сора растут стихи...»
Можно ли ответить на эти вопросы? Задался я такой целью при нашей очередной встрече с писателем. Как строится его рабочий день? Например, сегодняшний, ничем не примечательный, один из осенних сентябрьских дней.
Я знаю, что Николай Алексеевич, начинает свой литературный рабочий день ранним утром. Был тому свидетелем. Вспоминаю нашу поездку с Николаем Алексеевичем в Монголию.
1999-й год. В Улан-Баторе, уставшие после долгой и насыщенной впечатлениями поездки и сытного ужина с монгольскими супом, мантами и соленым чаем, мы расположились отдыхать в квартире монгольского журналиста Бадара. На следующее утро, когда я проснулся, Николай Алексеевич уже давно работал. Было около 7 часов. За окном кричал продавец молока, предлагая свое самое лучшее молоко на свете. А Николай Алексеевич уже заканчивал третью страницу рукописи одной из притч своего романа.
Это была замечательная поездка. И Николай Алексеевич часто вспоминает ее: степные просторы Монголии, добродушных и гостеприимных хозяев степей – кочевников, нашего друга Бадара. С ним я познакомился в Улан-Удэ и после наших бесед об истории Монголии, Азии, Чингисхане он любезно согласился организовать нашу поездку к сердцу монгольского мира – к тому месту, где когда-то стоял город Каракорум, столица могучей Монгольской империи.
В тот день, перед выездом к Каракоруму, мы долго не могли уснуть в предвкушении встречи с древней и загадочной историей. И выехали в неблизкий путь — длиной в 400 километров — чуть свет. Следует заметить, наш гостеприимный хозяин не зря гордился своей, недавно купленной в российском Владивостоке «Тойотой Кариб», машина с честью выдержала наш протяженный маршрут, который начался ранним утром под ярким сиянием на южном темном небе Утренней звезды. Той Утренней звезды, которая светила и Николаю Константиновичу Рериху в его путешествиях по странам Азии, и много столетий до него многочисленным воинам самого Чингисхана. Может быть, и он стоял под этим небом, как мы, и говорил сам с собою, как описал Николай Алексеевич в своем романе «По велению Чингисхана» (первая книга, глава восьмая «Новые силы»): «Сможет ли он когда-либо вот так просто идти по степи, смотреть на звезды, видеть в них мирный лик своего отца, не взывая к нему о помощи? Именно идти, а не скакать, подскакивая на крупе коня и вдыхая запах его пота, шагать себе, постигая суть своего пути...
Может, поэтому он и любит ночь, что лишь под звездным небом становится самим собой: беззащитным, каким осознавал себя с первых шагов…».
Может быть, у нас, в Якутии, звезды не так близко, как в степях Монголии, но светят они так же ярко. «Звезды на небе казались налитыми, будто зрелая ягода: вот-вот посыпятся вниз!» (первая книга, глава десятая «Отбор войска»). «Правда?», – спрашиваю Николая Алексеевича.
Он отвечает: «И небо ближе. И звезды сияют ярче».
Мы опять мысленно возвращаемся в тот 99-й год. Вспоминаем о Монголии, о Хар Хоруме или Хара-Хорине, как называют сами монголы известный всем Каракорум, развалины которого в 1889 году открыл известный сибирский исследователь и общественный деятель Николай Ядринцев.
Каракорум был основан в 1220 году в верхнем течении реки Орхон, впоследствии, уже после переноса столицы Монгольской империи в Пекин, постепенно пришел в упадок. Его уже нет. Когда мы приехали на место города, оказалось, что на самом деле мы ехали побродить не по руинам даже, а по холмикам, которые когда-то были роскошными дворцами и улицами цветущего города, и постоять на основании колонн Дворца хана Угэдэя, побывать в древнем монастыре Эрдэнэ-цзу, в общем, прикоснуться к вечности.
Город, восторженно описанный в трудах европейских путешественников, улетучился в степной дымке под натиском войн и походов, безжалостного времени и ветров, дующих со стороны горных хребтов. Остались только легенды. Теперь, по прошествии веков, это место на реке Орхон, где располагался город, также священно, как не найденная до сих пор таинственная могила самого потрясателя Вселенной.
Николай Алексеевич долго бродил по пустынным местам, может быть, выстраивая один из эпизодов своего романа, может быть, вдыхая степной воздух пропитанный древней историей. Я ему не мешал. Потом мы устроились на ночлег в холодной гостинице. А наутро, когда я просыпался, силясь вспомнить свой ночной сон, Николай Алексеевич уже вернулся с прогулки по окрестным сопкам.
Николай Алексеевич и сегодня не изменяет своему рабочему графику. Ранний подъем в 4 часа утра. Работа до 7-8 часов. И так на протяжении всех этих лет. Каждое утро Николай Алексеевич начинает с общения с природой. Сосны на даче напоминают ему его малую родину – небольшое селение на берегу могучей Лены. Село Тыайа расположено в одном из красивейших уголков Кобяйского улуса в среднем течении реки Лены.
«Как же широка и необъятна красавица Лена! Поглядишь в одну сторону, потом в другую и нипочем не различишь, где река кончается и где начинается небо. Словно поглощая все пространство, какое может охватить глаз, стекает Лена с южного неба и, проплыв по земле мимо Таас Тумуса, мимо Каменного мыса, вновь восходит вверх, сливаясь там с северным небом...
На том берегу лучи восходящего солнца позолотили вершины Янских гор. Но постепенно и само солнышко начинает выглядывать из-за гор. И вот оно уже высоко в небе. Горит все ярче, все больше набирает силу Солнце».
Так описывает Николай Алексеевич в повести «Таас Тумус» родные свои места. И я знаю, что он в самые важные моменты своего творчества и жизни обязательно едет в Тыайу или в родное село матери – Куокуй. Как это было, когда он начинал свой роман. Или, нынче, в год окончания романа и своего юбилея.
Николай Алексеевич, считает, что «процесс работы над большой темой должен быть непрерывным». Когда он работает, для него не существуют ни телевидения, ни разноликой прессы, ни суеты мирской. Все это отвлекает, уводит от главного. Погружение в тему означает проникновение через толщу времени в реалии описываемых событий, и все это требует от писателя огромного напряжения не только интеллектуальных, но и физических сил. «Я работаю каждый день, где бы ни находился. Постоянно со мной бумага и ручка. Это единственная возможность быть в теме. Второй раз обрести то рабочее состояние души, когда ты находишься в описываемом времени, почти невозможно», — говорит он.
В его словах о том, что он солдат великого императора, на самом деле, заключена аллегоричная формула работы писателя.
На мой вопрос о том, как он отдыхает, Николай Алексеевич, отвечает: «Читаю специальную литературу, то есть книги, статьи, в основном научные, исторические и философские исследования о том времени, об эпохе Чингисхана».
Но, конечно, его главная отрада – это охота, рыбалка. Он уточняет: «Не просто туристическая, а именно настоящая, с крупной добычей или уловом».
Что касается главных событий в его жизни, Николай Алексеевич, на первый взгляд, делает неожиданные повороты в своей судьбе. Так было и когда он заканчивал университет и принимал решение стать литератором, и когда он принялся за тему Чингисхана. Это всегда было неожиданно для окружающих. Но для него это были осознанные решения. В конце концов оказывалось, что он был готов к этому, может быть, всей своей предшествующей жизнью. Он считает, что выбор в далеком 1972 году был сделан правильный. Не политика, которую он сразу отверг, не наука – подумав, тоже отказался. И будто кто-то с небес его подтолкнул к письменному столу. Он уверен, не в обиду другим будет сказано, что «литература – единственный способ раскрыть индивидуум, личность». Эта деятельность для него «неограниченная во времени, вневременная, не имеет сроков, как в той же политике или в науке».
Занятие достойное, а был ли он сам достоин его? Как и все начинающие, он волновался и сомневался в себе. Но, как только он пообщался со своими будущими, уже маститыми коллегами, сомнений не осталось. Вот как он вспоминает о том времени: «Первый свой рассказ я принес Кюннюк Урастырову. Очень волновался. Но на удивление рассказ мой был принят. И тут же ко мне стали подходить все ведущие писатели того времени со словами одобрения. Я стал всеобщим любимчиком! Листаю сейчас эти свои первые рассказы – там ничего нет! Что они увидели, не понимаю. Да, они подхватили, поощрили удивительным образом и преподали мне великую школу. Сегодня я счастлив тем, что был учеником выдающихся людей того времени».
И братья Даниловы, и народные писатели, классики литературы, не ошиблись в своем выборе.
А как говорил Ворон в его «Балладе о Черном Вороне» «в этом мире все должно случиться вовремя. Никак не раньше и позже. Но как везде, нигде нет знаков начала и конца. Это надо чуять нутром».
Это и случилось с писателем Лугиновым и его романом «По велению Чингисхана».
Закончу же я небольшое повествование о нем словами русского писателя Анатолия Кима: «он берется за выбранную, избранную сердцем тему с основательностью серьезного сибиряка-якутянина и с крепкой хваткой борца – это так. И не изменит своей вере, светлой и человечной, замечательно наивной, сильной, столь необходимой ныне и, как говорится, присно. И в особенности ныне, когда над волнами человеческого бытия реют тучи небывалой тревоги».
Сентябрь 2008 г.