Глава 5
- А ну вставай, чего сидишь на холодном бетоне? - толкнула Саният Ганну. - Ты еще и плачешь? Во, дура. Это мне плакать надо, что вовремя не кинулась. Давай, веди меня в хату.
- Помоги. Кажется, сломала ногу.
- Что за напасть? Одни проблемы от вас. Ты же говорила, что с мужем приехала. Я позвоню в дверь, пусть он тебя тащит. Я вечером загляну за ордером. А ты проверь нет ли задолженности по коммунальным услугам и квартплате. Если, что, я помогу. Шовдан - мой человек.
- Это бухгалтер? – цепляясь за Саният, спросила Ганна.
- Не важно. Сказала же тебе, что сама все улажу.
- Хорошо. Только ты не злись. Пугаешь ты своим поведением.
- Не умничай. Нашлась мне цаца. Некогда мне. Не забудь про ордер.
И не дожидаясь, когда откроют дверь, нажав на звонок, Саният вышла из подъезда.
Легкий утренний мороз щипал руки и царапал лицо. Но красоту прикрытых инеем голых деревьев, женщина не видела, впрочем, как всегда. Даже яркие лучи солнца, которые попытались заиграть с ней, только сердили ее. Она никак не могла понять, чему люди могут радоваться. Живет ведь лучше других. Везде аптечная чистота. Целыми днями драит кафель, начищает паркет до блеска. Одеяла и подушки из чистого пуха. Листочку не даст упасть во дворе. Случайно залетевшему голубю нет места на крыше ее дома. Даже соседский кот пулей пролетает мимо ее двора. На соседок смотрит свысока, а с их мужьями подчеркнуто вежлива. Была единственной дочерью. После смерти отца выставила за порог его жену, не отдав ничего, кроме одежды и старой швейной машинки "Зингер", которую та привезла в качестве приданного. Мать свою она не помнила. Но говорили, что в нее вселился бес. Чтобы каким-то образом оправдать помешательство, у чеченцев принято связывать такое явление с джинами. Может, в этом есть какая-то доля правды, но в народе упорно ходили слухи, что по женской линии, родственницы Саният становились умалишенными. Рассказывали, что ее прабабушка бросилась со скалы в обрыв из-за того, что муж сделал ей замечание на людях, а мать сошла с ума, когда соседка похвасталась новым пальто из бостона и резиновыми ботами. В отличие от других женщин своего рода, Саният была некрасивой. Близко сидящие глаза, почти расплюснутый нос, крупные губы, острые плечи. Никто не мог понять, как она смогла выйти замуж за красивого образованного мужчину. Правда, приданого отец дал дочери больше, чем надо. Но, Саният умудрилась срезать и унести люстру из спальни отца и его новой жены. Да так, что потолочного света в той комнате больше никогда не было. Мачеха не решалась повесить новую, да, и отрезан был провод под самый корень.
Остановившись, Саният громко высморкалась, затерла калошей слизь и, не оборачиваясь, двинулась к дому напротив.
- Надо было сказать, что Лукич у меня занял деньги на дорогу. Поспешила я сказать о долге. Выслушала бы до конца, тогда бы и сообщила. А то, сразу же. Сто рублей! Сто рублей! Права моя дочь. Не думаю, что говорю, - каялась грешница.
Тщательно вытерла новые калоши, осмотрелась по сторонам и вошла в помещение, прихватив метлу, которая лежала у входа в пропитанное плесенью подвальное помещение.
http://www.proza.ru/2011/11/20/1140