Отрывок из повести "Записки следователя милиции эпохи распада".
Опубликовано в журнале "Сибирский край", выпуск 17, 2009 г.
Женька Мануйлов – он же же Длинный, прозванный так за соответствующий рост, он же Стрелок. Последнее прозвище дал ему я, но об этом ниже.
В отделе милиции Мануйлов начал работать на пару лет раньше меня. Однако гонору в нём было столько, сколько не бывает и у ветеранов. По этой причине отношения у меня с ним поначалу не заладились. Позже я несколько раз оказывался в одной компании с Мануйловым. Это было неформальное общение, дружеские посиделки. В общем, постепенно мы стали приятелями. Женька оказался неплохим парнем.
Почти каждый вечер Мануйлов проводил «оперативную работу» в каком-нибудь ресторане. Любил он эти заведения. Его там тоже уважали, и потому для него не существовало никаких проблем, чтобы «устроить» столик в кабаке для кого-нибудь, не говоря уже о себе. А в те годы попасть в ресторан было не так-то просто. Чуть позже пришёл – и вывеска «Мест нет».
Вот и я как-то попросил Мануйлова зарезервировать для меня место в одном уютном кабачке. Ко мне на ноябрьские праздники приехал двоюродный брат с подругой из другого города, и нам хотелось культурно отдохнуть: хорошо где-нибудь откушать под музыку и пляски.
Я созвонился с Мануйловым, оказавшимся в праздничный день в отделе. Он позвонил к знакомому официанту в ресторан. Потом мы вновь созвонились, и Женька сказал:
- Езжайте в кабачину. Место для вас замётано. Я попозже тоже подскочу.
Мы в предвкушении приближающегося веселья скорее направились к ресторану, который встретил нас, как и ожидалось, запертыми дверями.
Ничего, подождём немножко, кто-нибудь да выйдет и уж тогда…
Минут пятнадцать мы прокуковали на морозе, пока вдруг резко не отворилась дверь ресторана. На пороге показался официант со свирепым видом. Одной рукой он держал за шиворот пьяного мужика, которого вытолкнул за порог.
- Чтоб я тебя, барыгу, здесь больше не видел! - рявкнул официант вслед мужчине.
После увиденного я нерешительно обратился к представителю сферы обслуживания:
- Извините, но вам должен был звонить Мануйлов насчёт столика…
Официант мгновенно поменялся в лице, стал приветливым и заговорщицки произнёс:
- Да, Евгений Алексеевич звонил, - и чуть тише: - Вы – Фара?
Я понял, что он имеет в виду Вовку Фарасонова, дружка Мануйлова. Видимо, Женька договаривался насчёт столика и для него.
- Вы знаете, нет. Если уж на то пошло, то я – Старый, а Фара, очевидно, ещё подойдёт.
(Фарасонова у нас называли Фарой, а мне присвоили прозвище Старый).
- Ну, какой разговор, - сказал мой собеседник, приглашая нас войти. - Раз вы от Евгения Алексеича, то место сделаем без базара…
Нас усадили за стол. Гремела музыка, дым стоял коромыслом. Потом пришли и Мануйлов, и Фара, и кто-то ещё из отдела… Помню, я познакомился с двумя супружескими парами, сидящими за одним столиком. Мне по веселью сильно понравилась одна из женщин с длинными красивыми волосами. За вечер я несколько раз оттанцевал с ней с разрешения осоловевшего супруга. Позже я подсел к этой компании. Пьяный муж, кося под интеллектуала, начал пытать меня, смотрел ли я фильм Тарковского «Сталкер». Когда я ответил отрицательно, то он заорал во всю глотку, да ещё с выраженным дефектом речи:
- Как, ты не видел «Фталкера» Андрюфы Тарковфкого?!
- Пока нет…
- Да ты фто?! Это нафтояфий федевр!
Мне даже стало неудобно, и я оправдывался, говоря, что у меня просто не было возможности посмотреть этот фильм великого режиссёра, только-только выходившего тогда из-под опалы. На просмотр его картин в то время попасть было, пожалуй, труднее, чем в ресторан.
Теперь к вопросу о том, почему я присвоил Мануйлову "погоняло" Стрелок. Прежде всего, потому, что любил Женька сильно оружие, «но странною любовью».
Когда некоторым сотрудникам стали выдавать разрешения на постоянное ношение оружия, ввиду разрастающейся не по дням, а по часам преступности в период развития гласности и перестройки, Мануйлов одним из первых нужный документ получил. И это понятно. Был он оперуполномоченным, работал по серьёзным делам. Однажды на Евгения напали прямо на улице средь бела дня несколько подростков, которых он легко разбросал. А ведь могло быть и хуже.
Итак, заимел Мануйлов заветную бумажку и стал постоянно таскать с собой пистолет в спрятанной под плечом кобуре. А так как он не прекратил свои вояжи по ресторанам, то и там он порой оказывался при оружии.
И вот что случилось однажды. Сидел Мануйлов с ресторанными музыкантами в их подвальной комнатёнке после закрытия заведения. Был вооружён и окружающие лица стали просить Жеку, чтобы он пальнул прямо в помещении, на что Длинный среагировал незамедлительно. Он прицелился в приклеенный на стене портрет тогдашнего руководителя СССР – М.С. Горбачёва – и нажал на курок. Прогремел выстрел, и сразу же громко заорал один из музыкантов. Срикошетив от стены, пуля вошла ему в кисть.
Мануйлову удалось через знакомого врача тайно залечить подстреленного дружка. Но, как оказалось, мир не без «добрых» людей. Кто-то из музыкантов «настучал» на Женьку.
Начальник отдела вызвал Мануйлова к себе.
- Признавайся добровольно, кому клешню прострелил? - сурово спросил Женьку шеф. Тот понял, что дёргаться бесполезно и всё рассказал.
- Но, товарищ подполковник, у того парня никаких претензий ко мне нет, - оправдывался Жека.
- Зато у меня имеются. Хватит, отстрелялся, ковбой. Оружие сдашь. Я из-за вас, двух разгильдяев, не хочу на пенсион досрочно уходить.
Говоря «вас», начальник имел в виду приятеля и коллегу Мануйлова – Алексея Ларикова, недавно уволенного из органов тоже за историю с оружием. Правда, в том случае «ружьё» не выстрелило.
Лариков как-то гонял на «Запорожце» в компании одной девушки. Автогонки Лёха устроил вблизи реки, и на одном из поворотов он не справился с управлением. Автомобиль на полном ходу влетел в воду. Лёшка (вот уж настоящий опер), когда «Запорожец» ещё парил в воздухе, выпрыгнул из него и, несмотря на то, что был в плаще, доплыл до берега. Подруга его, та ещё бабёнка, к счастью, тоже сумела выбраться из затонувшего «запора» и добраться до суши.
Казалось бы, всё обошлось, но когда Лёха стряхивал воду с плаща на берегу, то с ужасом вспомнил, что в автомобиле, в бардачке, остался его табельный пистолет.
Лариков вместе со своей знакомой, оба вымокшие, заявились в отдел. Там Алексей обрисовал ситуацию дежурному Евгению Петровичу Боброву. Петрович страшно заматерился.
- И где я тебе ночью технику найду для подъёма твоей железяки? А ты знаешь, что я обо всех происшествиях, связанных с оружием, обязан немедленно дежурному по УВД докладывать, а тот – в Москву?
- Да подожди ты, Петрович, с докладом. Найду я утром технику. В крайнем случае, водолаза…
- Какой ты, блин, умный. Утром я и сам найду. А если ты свою пушку в другом месте посеял или она окончательно затонула? Что тогда?
В общем, не стал Петрович рисковать, и доложил о происшествии, куда надо.
Утром вытащили автомобиль Ларикова из реки. Пистолет обнаружился в указанном Алексеем месте, но было уже поздно. О происшедшем сообщили в столицу, и Ларикова быстрёхонько уволили из органов. Не посмотрели, что он был неплохим опером. Раз дошло до МВД – лучше подстраховаться и немедленно доложить о принятых мерах. Таковы уж традиции во внутренних органах …
А Лёха устроился на работу в ПТУ заместителем директора по воспитательной работе, откуда скоро уволился по собственному желанию.
- Не могу я с этими волчатами работать. Аллергия у меня на них, - объяснял Алексей свой уход.
В милиции он специализировался как раз по «малолеткам», а в училище было полно его недавних подопечных.
Лариков впоследствии работал в администрации одного завода и на судьбу, вроде, не жаловался.
Женьку же я после его залёта окрестил «опальным стрелком» (помните такую песню у В. Высоцкого, о «бывшем лучшем, но опальном стрелке»?)
Со временем Евгений получил звание майора и стал служить в «убойном» отделе УВД, где занимались раскрытием наиболее сложных убийств по всей области.
Через несколько лет, когда я уже работал адвокатом, ко мне в юридическую консультацию заглянули Мануйлов и майор Виктор Сапунов. Имелось у них ко мне дело. Кажется, просили взять под защиту кого-то из своих знакомых.
Они вошли в кабинет, где кроме меня находилось ещё несколько адвокатов с клиентами. Стали что-то объяснять. Говорили громко, жестикулировали руками, как блатные, не обращая внимания на присутствующих, и мне пришлось вывести приятелей для продолжения разговора в коридор.
Довольно долго мы не виделись с Мануйловым, а недавно он приехал ко мне в гости поздравить с 90-летием уголовного розыска. Прикатил после совещания в форме подполковника милиции. Через некоторое время Евгению присвоили звание полковника. Так что, опала ушла...