- Почему бы тебе не написать о трубаче? - сказали мне. - В Израиле классных трубачей не так уж много... Из классных я нашла самого молодого. Мне понравились его амбициозность и приверженность чистоте жанра. Он не умел рассказывать байки о великих трубачах и о своей любви к трубе. Зато он СЛУШАЛ великих трубачей, а на трубе - ПРОСТО ИГРАЛ.
Тут мне придется отвлечься на скучные материи и рассказать о детстве героя. Потому что надобно понять, как маленькому мальчику вдруг приходит однажды эта мысль - научиться играть на трубе. Ведь это непростой инструмент, не сразу он дается, и не каждому. Неумелых и торопливых труба изводит непристойными звуками и проклятиями соседей, изнемогающих от какофонии. Потом начинают болеть губы, а одеревеневшие от напряжения мышцы лица превращают его в маску Фантомаса. Потом не слушаются руки. Потом... Потом... И все это длится года два, не менее - пока вдруг не обнаруживается, что ты выдуваешь мелодию и она хороша.
Но труба возникает не сразу. Сначала, как и заведено в приличной еврейской семье, шестилетнего Гришу Рывкина приучают к фортепьяно. Через три года он берет в руки трубу. Я спрашиваю его снова и снова: почему? что подтолкнуло? - но в этом месте наша беседа буксует. Гриша не знает ответа. Этот день все время заслоняется другими, более значительными, на его взгляд, днями и событиями - конкурсами, где он побеждал, учебой в парижской консерватории, гастролями в Турции.
Моему упрямству нет предела, я хочу знать, КАК это случилось с ним в первый раз? Увидел по телевизору Армстронга? Или мальчик из соседнего двора дал подудеть в свою трубу? Или было что-то еще?
Наконец он произносит:
- Я просто увидел ее, взял, приложил к губам. И все. А сыграл на трубе, то есть почувствовал, что пошло, через два года ежедневных многочасовых упражнений. Я упрямый. Я очень хотел, чтобы получилось. Аппликатуру для трубы я выучил сам, а потом
у меня появился учитель. Отличный учитель. Потом были другие
учителя - во Франции. Я каждый год выигрывал американскую стипендию, участвовал в международных конкурсах - в
Женеве, Париже... Участвовал в эйлатских джазовых фестивалях. Сейчас работаю в ришон ле-ционском оркестре, а в свободное
время играю джаз с группой ребят и даю уроки ученикам.
- Назовите самое необычное место, где вам приходилось играть на трубе.
- В доме президента Израиля. Я играл для Эзера Вайцмана и его жены.
- Вы упомянули о своих учениках. Если взглянуть на это дело с точки зрения преподавателя - трудно ли научить играть на
трубе?
- Трудно сначала, когда идет постановка губ, дыхания. Есть специальные упражнения для губ, для мышц лица. Желательно,
чтобы ученик был физически крепкий и у него были ровные зубы.
- Предположим, я ваша ученица. С чего бы вы начали урок?
- С объяснения, как правильно прикладывать трубу к губам: верхняя часть мундштука должна стоять на верхней губе, нижняя - на нижней. Вот так, - Гриша прикладывает трубу к своим полным губам. - Теперь набираем дыхание - не в грудь, а в нижнюю часть диафрагмы, набираем как можно ниже и глубже. Помните такой насос - "лягушка", которым надували матрасы? Вот и мы будем работать по принципу этой "лягушки". Теперь приоткрываем и смыкаем губы, давая выход воздуху. Точно посредине губ образуется вибрирующий центр - на него и
устанавливается мундштук. На начальной стадии обучения мы будем набирать воздух через нос, чтобы приучить мышцы лица работать в определенном положении. Предупреждаю: сначала ощущение будет неприятным, у вас заболят губы, одеревенеют
лицевые мышцы, но постепенно это пройдет. Потом у вас может появиться "профессиональное" заболевание трубачей - герпес.
Но зато вы гарантированы от воспаления легких - на легкие трубачам грех жаловаться.
- И когда я смогу сыграть что-то вразумительное?
- У людей одаренных это занимает от двух до трех лет, а у иных на это может уйти вся жизнь.
- Теперь я понимаю, почему на фортепьяно играют многие (кто из нас в детстве не прошел через это?), а на трубе - единицы. А что вы, кстати, играете, Гриша? Классику? Джаз?
- Я играю все. То есть я переиграл практически все. Барокко... Самые известные сольные партии на трубе. Пожалуй, единственное, чего я еще не сыграл, - это второй концерт Андре Жоливе, современного композитора. Не успел. Но обязательно сыграю.
- Теперь поговорим о джазе.
- А вот эту тему лучше не трогать.
- Почему?
- Я предпочитаю в глазах публики оставаться трубачом,играющим классику.
- Но вот же они - непреложные доказательства вашей причастности к джазу, и я беру со стола карточки участника джазовых фестивалей с Гришиной фотографией. Так что не отпирайтесь. Вы играли джаз, вы продолжаете играть джаз - и вам не удастся скрыть этого кощунственного факта вашей биографии!
- Понимаете, я хочу сначала сделать себе имя, стать солистом -в качестве музыканта, играющего классику, а потом уже буду вытворять, что мне вздумается.
- Но джаз - это же так круто!
- Круто, - у Гриши вырывается невольный вздох. - Но, к сожалению, это мало оплачивается, если у тебя нет громкого имени.
- Не изменяйте своей природе, Гриша. Она за это жестоко мстит. Если вас тянет к джазу - играйте только джаз! Кстати, не сыграете ли вы сейчас для меня что-нибудь такое... Соло. На трубе.
- Прямо здесь? Сейчас?
- Ну да!
- Ну что ж, попробую, если вы так хотите.
Гриша расчехляет трубу, прикладывает мундштук к губам, надувает щеки. И вдруг что-то происходит, стены класса растворяются, временные пласты начинают смещаться... Ранняя осень. Старый парк. Ветер взметает над дорожками пожелтевшие листья, они кружатся, парят, засыпают скамейки, широкие поля дамских шляп. И над всем этим плывут звуки, извлеченные из самых потаенных глубин. Чистое соло трубы взмывает ввысь, ему мягко вторят басы. Потом все прерывается резким всплеском медных тарелок, ударяемых друг о друга, и снова - это движение вверх, и снова эти басы... И ты вдыхаешь всей грудью стылый воздух ранней осени, и жизнь так прекрасна, удивительна, хороша, и кажется, нет ей конца, как этой удивительной музыке, и все еще состоится...
P.S. Трубач был совсем молоденький, но очень важный. Поэтому мне пришлось под него подстроиться и оставить в интервью обращение на "вы", хотя в Израиле это и не принято