В мире Срединном* среди первых людей, разобщенных на отдельные племена, зарождение Слова было таинством – продолжением жизни и необходимостью. Слово исходило из недр души человеческой, добросердечной и глубокой. Вырвавшееся из недр души, безмерной и безграничной, Слово, как высшая благодать, одарило людей даром общения, сделало возможным хранить и отдавать все свои знания и чувства. Разум и рассудок, мысль и мудрость человека воплотились в Слове.
Рождённое Слово людям суждено было пережить и понять, любить и лелеять, холить и беречь. Как и деревья, и травы, и цветы, и всё живое вокруг. Так повелось с этих пор, как с небес в Срединный мир на Мать-Землю спустились боги и духи, чтобы дать СЛОВО человеку, человеческому племени, людям Айыы-аймага* «с солнечными поводьями за спиной»*. И тогда человек с вдохновленным в него Словом своим возвысился над другими земными существами. Он стал смыслом, разумом и волей Матери-Земли.
И вот, в одну благословенную пору пробуждения природы в Срединном мире, в красивейшей и облюбованной людьми для жизни долине, из слов сплелась и родилась Песнь песней Айыы аймага – Олонхо, зазвучала его песнь.
х х х
Это было во времена, когда люди Айыы аймага, после долгого скитания, добрались до берега реки, на первый взгляд, подходящем для жизни и продолжения рода. И только глава рода мог решить, обосноваться им здесь или это место станет временным пристанищем. Люди с надеждой смотрели на него, на своего предводителя. А он с тех пор как пришли они на этот берег, не торопился с ответом, а только внимательно приглядывался к окрестностям, будто ждал чего-то. И он, долгими вечерами сидя у костра под голубооким небом или у домашнего очага, или прогуливаясь, раздумывал и искал ответ на волновавший его вопрос: каково их будущее? Что ждет людей Айыы-аймага? И где бы он ни находился, этот беспокоящий вопрос возникал вновь и вновь. В поисках ответа он обращался к мудрости предков, восстанавливая в памяти рассказы и легенды своего народа, стараясь в них отыскать зёрна истины. Порой волнами щемящей тоски накатывали на него воспоминания о доблестных былых временах и тогда он чувствовал незримую энергию, нисходящую с небес и, тоска переходила вдруг в озарение, время останавливалось и в его памяти оживало переданное предками послание – знание об истинной сути жизни в Срединном мире.
Этой теплой серой ночью, заснув тревожным легким сном, он проснулся, будто от мягкого толчка и знакомое предчувствие тоски развеяло окончательно его сон. Он, чувствуя, что должен уединиться, собрав все необходимое для странствия, направился в сторону горной гряды, окаймляющей цветущую и благоухающую долину великой реки. Поднявшись на самую высокую вершину сопки, он вдруг осознал, что сегодня должно случиться то, чего он так долго ждет: к нему снизойдет откровение, душа и разум постигнут и примут предназначение его в этом Срединном мире. Он выбрал крепкий ствол упавшего дерева на самом краю горы и устроился на нём. Перед ним расстилалась бескрайняя, уходящая в синеющие далеко впереди горы, долина.
Воздух в этот предутренний миг был заполнен свежестью, отдохнувшей за ночь землицы, шорохом и шелестом просыпающихся трав и деревьев, устремившихся в вышину, с трепетанием готовых встретить первые лучи солнца. Утренняя прохлада приятно студила тело человека. Он был невысок ростом, крепок. Одет был в простую одежду из мягкой шерстяной ткани, опрятную и чистую, прохладную в жару, тёплую в непогоду и защищающую от пронизывающих ветров. Полной грудью вдохнув бодрящий воздух и воздев руки к небу, всем телом стал впитывать энергию, идущую с небес. Над ним простиралось бездонно серо- голубое небо в ожидании восхода солнца. Его разум и сердце, душа открывались не только новому дню, но и доселе ещё не познанным скрытым знаниям, идущим из глубин души ли, иль бездонного неба. Он прислушивался к себе и распахивающемуся, раскрывающемуся миру вокруг. Слушал вещие голоса окружающей его природы: долины великой реки, далеких синеющих гор, тайги, каждой травинки, рождённой на этой земле. Росинки, рассеянные по листьям, неспешно дрожали на смирном в это утро ветру.
Из-за горизонта сначала неторопливо, а потом всё стремительнее стало выплывать солнце огнённого цвета. И вот долина уже залита исходящей от солнца силой, светом и теплом. Охваченный необыкновенным волнением, он обратил свой взор за горизонт. Глаза его, едва прикрытые, казалось, утратили способность видеть или наоборот приобрели дар зреть в самую суть вещей. В эти мгновения в душе человека рождалось Слово. Его грудь наполнялась силой способной сотворить чудо, одарить жизнью. Слово рождалось, как весной пробивается зелёный листочек из набухшей, распираемой светом и жизнью почки. И вот оно вырвалось из груди и развернулось, обратившись в строки, ритм, мелодию. Само собой сложилось: «Осьмикрайняя, Об осьми ободах, Бурями обуянная Земля – всего живущего мать, Предназначено-обетованная, В отдалённых возникла веках...»*.
Вначале тихо, потом всё больше и больше наливаясь упругой силой и значением: «Далеко за дальним хребтом Дальних незапамятных лет, Где всё дальше уходит грань Грозных, гибельных, бранных лет, За туманной дальней чертой Несказанных бедственных лет...».
Песнь эта несла в себе ум и мудрость предков, и всё что он, этот её создатель, пережил за свою не очень долгую по меркам мироздания жизнь, и он бы не смог объяснить, откуда и как пришли к нему неведомые слова, значение их и смысл. Великий смысл.
И голос его, низкий и благородный, заполонил округу. Отражаясь от вековых сосен, растущих за его спиной, по распадку спустившись к водной глади озера под горой, пронёсся по волнам ручейка, берущего начало в лесной чаще, пронёсся по каждой травинке и листьям берёзовой рощи...
«... Осьмикрайняя, на восьми ободах,
На шести незыблемых обручах,
Убранная в роскошный наряд,
Обильная щедростью золотой,
Гладкоширокая, в ярком цвету,
С восходяще-пляшущим солнцем своим,
Взлетающим над землёй:
С деревами, роняющими листву.
Падающими, умирая;
С шумом убегающих вод,
Убывающих, высыхая;
Расточающимся изобильем полна,
Возрождающимся изобильем полна,
Бурями обуянная –
Зародилась она.
Появилась она –
В незапамятные времена –
Изначальная Мать-Земля...»
Прикрыв глаза и смолкнув на миг, он почувствовал, как будто теплота, исходящая от звуков волнами расходилась по телу. Он пальцами правой руки коснулся уха*, словно прислушиваясь, и продолжил своё пение. Перед мысленным взором его возникла другая страна, та, которая осталась далеко на южной стороне, там, где восходило солнце из-за высоченных гор и слепило глаза отражением от заснеженных вершин. Вслед за тем он увидел глубокие долины, полноводные реки, полные рыбы и дичи, непроходимые густые заросли высокой травы, кустарники и лесные чащи. Бескрайние поля и знойные пески. Телом своим он был здесь, на этой вершине, но мыслями и душой своим он был далеко, в той другой стране. Слова, складываясь в стройный ряд, создавали свою особую мелодию, и всё о чем он рассказывал и пел, будто видел наяву. Да, это было прошлым. Прошлым, которое нельзя вернуть, как и опавшие осенние листья в лесной чаще. Но, как и эти листья, переходя в другое состояние, не теряли, а продолжали хранить информацию, впитавшуюся в каждую их частицу, все сведения о прошлой жизни предков, накапливаясь, созидали память, общую память народа.
Память его, память человеческая по воле Юрюнг Аар Тойона* держала в своих глубинах все детали прошлой жизни предков, чтобы в один миг, выбрав такого человека, который способен был донести это своим соплеменникам, воскресить их. Она словно делилась сама, по-своему решая когда, что и в какое время дать вспомнить давно забытую вещицу или подробности происходивших некогда событий.
Пройдя по уголкам памяти, мыслями побывав в дальних краях, сидя на этой вершине, больше всего он воспевал эту страну, которую полюбил всем сердцем и которая стала его и его соплеменников родиной. Он всегда знал, предчувствовал, что держал путь именно сюда. Как и птицы, каждой весной. Стерхи – божественной красоты журавли, царственные лебеди и бесчисленное количество другой крылатой живности спешат весной на север, в страну снега, где в холодной тиши и чистоте вьют гнёзда, выносят потомство и за короткое лето наращивают свои силы и возвращаются в жаркие страны.
И слова, и мелодия песни нашего героя, вылетавшие из недр души, начинали жить своей
жизнью, и, приобретя новые силы, которая давала им возможность наравне с людьми, деревьями и травами, животными и насекомыми, становиться и быть частью этого мира.
Его Слово, его Песнь, постепенно заполонившие долину, пропитав воздух, дожидаясь, когда деревья и травы, звери и рыбы, привыкнут, возвращались человеку и наполняли его вновь силой и верой. Долина из не совсем приветливой и чужой становилась для человека своей и близкой, доброй и чуткой, понимающей и разделяющей его устремления и думы.
Мир вокруг, как день и ночь, разделён на свет и тьму. На добро и зло. А слова, испокон веку, наполняясь силой души человеческой, тоже становились одушевлёнными и боролись друг с другом, дробясь на злобные, лютые, сердитые и добрые, душевные, славные. В этой борьбе рождалась и находила продолжение жизнь на Матере-Земле. Боролись силы Айыы-аймага и Абаасы-юёрэ*. Слово было отражением этой борьбы. Но и воплощением её. В мире человеческом эта борьба понималась через Слово, его звучание и силу чарующих или пугающих звуков.
Добро должно ли иметь силу и способность защищаться? Непрост ответ, но он знал одно и верил в него искренне: Добро должно быть самой праведной силой на Матере-Земле. Только в этом случае будет продолжение рода человеческого, всего того, что люди рода Айыы берегут и хранят.
Он воспевал в своем Слове простую красоту каждого дня. Окружающую природу, Мать-Землю, чудные деяния богатыря Ньургун Боотура, спасителя рода человеческого, Айыы-аймага.
«...Обуянный думой своей,
Стоял Ньургун Боотур,
К медному столбу прислонясь,
На котором сидел орел.
Три дня и три ночи Ньургун
У коновязи стоял,
На хмурый северный небосклон,
Как остриё копья,
Пристальный взгляд устремив».
День был в зените. И Слово, и Песнь его продолжали свой путь. Вперёд, к далёким северным горам, вершины которых покрыты вечными снегами, к далёкому океану с нетающими вечными льдами. Вдоль великой реки, нёсшей свои воды на север. И вот, облетев это огромное пространство, Слово и Песнь вернулись к человеку. Они принесли с собой весть о том, что эта земля сурова, но чиста и пригодна для жизни. Чиста словно слезинка, и реки и горы – основа её основ, первозданны, словно сотворены для обители богов и духов. Там живут оленные люди, там есть наливающиеся силой за короткое лето пастбища, там, в лесах и тайге немало дичи и разной живности. Реки и озёра полны рыбы, лакомой и полезной.
Человек в это время думал о том, что он оставил в других странах дворцы и храмы, обжитые за века места, но и самое то драгоценное, что может быть было дано людям Юрюнг Аар Тойоном. То самое, что хранило мудрость и знания. У человека некогда был сундук, подпоясанный ремнями из верблюжьей кожи. Там лежали свитки, испещрённые знаками, означавшими Слово – Бичик, Сурук-бичик*. Во время долгого плавания по великой реке, разбросало налетевшим ветром и волнами плоты. И волны унесли сундук с собой, в глубины великой реки*. То ли этого пожелали боги, то ли духи этих мест потребовали от человека дань, за разрешение доплыть до этой благословенной земли. И теперь его спасение – в Слове. Слово – это и мудрость, это и тайна, и жизнь, которую он и его соплеменники прожили в другой своей жизни. Слово сохранит, придаст силы слабым и защитит их на новой земле.
Он прикрыл глаза. В его душе вновь и вновь рождалось Слово, Песнь его – он вспоминал прошлое, он воссоединял настоящее с прошлым. Слова той песни, которую он всегда хранил в душе, становились частью нового его Слова.
Слово и Песнь его назовут Олонхо. Человек этот – олонхосут. Поющий Олонхо. Распевающий Олонхо. Создающий Олонхо. Творящий Олонхо. А земля, которую в эти яркие и солнечные дни, сберегаемые богами, Слово и Песнь Олонхо облетали, становилась миром Олонхо, Страной Олонхо.
Он понимал силу своего Слова. Лицо, мужественное, сияло, словно исходило от него сила необъяснимая, дающая эту энергию. И в его глазах появлялся огонь, жгущий и притягивающий. Проницательный и цепкий взгляд, словно сквозь толщу времени и пространства, пробирался в далёкие миры.
Он понимал свое предназначение на этой Срединной земле, как обязанность оставить для потомков понимание добра и зла, морали и безнравственности, чести и бесчестья, почёта и презрения, чувства свои вовлечь в слова, которые станут ориентиром, неписаными законами для жизни на этой новой для них родине. И салама*, которые люди развесили на ветках стоящего невдалеке Священного дерева – Ытык мас, трепеща, словно отзывались на каждое его слово, запоминая их для грядущих веков и для тех, кто будет подходить к Ытык мас за благословением.
Летний зной немного стал стынуть. День клонился к закату. А он всё продолжал своё пение. Он не заметил, что уже давно свечерело. Солнце погружалось за горизонт, казалось, чтобы кануть навеки.
На Мать-Землю будто опустилась тончайшей работы шёлковая ткань – молочное свечение белых ночей, покрывая всю поверхность таинственностью и тревогой. Вернется ли солнце? – словно повис в воздухе немой вопрос. Конечно же, пройдёт всего лишь некоторое время, и солнце вновь засияет на горизонте. А пока небо чуть-чуть темнеет на северной своей стороне, и необыкновенные краски возникают перед взором человека: от глубокого тёмно-синего цвета до бирюзово-голубого с отсветом зарницы... Исподволь на другой части неба всё ярче и ярче проявляется лунный диск. В чуть потемневшем небе ярко светит звезда Чолбон*.
Олонхосут закончил петь. Достав бурдюк, налил себе в чорон* пенящийся кумыс*. Сказав себе мысленно: «Сарсын эмиэ кюн юнюе» – «Завтра тоже будет день», найдя уютное место под раскидистой сосной, стал готовиться ко сну. Расстелив искусно сплетенное из конских волос одеяло, прилёг и, думая о своем, незаметно заснул.
На Мать-Землю опустилась тишина, зашелестел тёплый ветерок, пронёсся, словно проверяя, кто и что делает в этот поздний час. И всё опять затихло.
Во сне он видел другие страны, душа блуждала по миру. Но к нему приходило осознание, что всё это в прошлом, теперь он знает свое предназначение и, он нашел место для продолжения рода своего – Айыы аймага...
Пришла пора, и солнце, поднимаясь по небосводу своим нежным теплом прогревая, стало так же ласково будить всё живое на Матере-Земле.
Олонхосут проснувшись, благословив небо и Юрюнг Аар Тойона, принялся за еду: кумыс и вкуснейшие пшеничные оладьи, приготовленные заботливыми руками женщины – матери его детей.
Через некоторое время над долиной далеко разнеслась Песнь Олонхо, это олонхосут продолжил свое пение.
«Услышьте меня! Оо, орто туруу дойду!* Глаза мои открылись! Простор и небо синее соединились! Прародина предков моих! Здесь господствуют Свет и Дух! Страна чарующих звуков! Юрюнг Аар Тойон, благослови меня!»
Он в Олонхо воспевал о том, что в далекой дали времени и пространства, в жаркой борьбе рождалась Жизнь и побеждала, процветала и двигалась дальше, продираясь сквозь мрак и холод. И в его песне, в его Олонхо, он воспевал эти времена, он вспоминал в Олонхо золотой век своего народа. Он вкладывал свои мечты в слова Олонхо, и тем благословлял свой народ и будущие поколения на полную лишений, но счастливую своей свободой и волей жизнь в этом благодатном, но суровом краю.
«Услышьте!» – в этом кличе, обращении соединились сила и возможности Слова. Только услышанное Слово может дать всходы и ростки новой жизни. Слово, оставшееся для потомков обретает такую силу, которую нельзя побороть и которую нельзя стереть. Слово, звенящее в воздухе долины, над всей огромной землёй, страной Олонхо – это вечность, как и сама Мать-Земля, окружающий человека мир, как небо, бездонное и безграничное. Слово Олонхо останется в памяти поколений, пришедших на эту землю и спустя годы и многие столетия.
х х х
В тот час Мать-Земля и Природа словно оберегали олонхосута и его песню. Не было ни ветра, дождя, а в небе пролетали царственные птицы – «хомпоруун хотой кыыл» – орел, кылбаа «манган кыталыктар» – белоснежные стерхи... «Мы слышим вас, мы восхищаемся песней», – вторили ему их трубные голоса. Если ты когда-нибудь увидишь их танец, танец стерхов или услышишь их песни, которую они, пролетая, протрубят, то ты будешь самым счастливым человеком на земле, – таково поверие народа, племени Айыы аймага.
Для олонхосута на вершине горы заканчивались вторые сутки. В глубине его души рождались слова и песнь великого Олонхо. Гору, которую он облюбовал и которая стало местом рождения его Слова – Олонхо, он решил назвать Чочур Муран*. Место он облюбовал не только из-за высоты. Открывающийся вид на долину великой реки напоминал ему бескрайние просторы тех земель, где некогда жили и проезжали его предки. В минуты вдохновенного блаженства, которое посещало его и которое вот и сегодня заставило его сочинить Слово, Песнь Олонхо. В глубине памяти всплывал образ страны, которую он увидел тогда, когда после долгого похода по лесам и перевалам, которым, казалось, не будет конца, вырвался на простор долины. И от прекрасного облика залитой солнцем земли с островками леса, синеющими вдали горами c снеговыми пиками, аж, у него дух захватил! Это была страна мечты, изобилия и счастья! Это были его грёзы о безмятежном будущем. И забыть однажды увиденную мечту невозможно. Откуда эта страна? Может, его предки заложили в глубинной памяти это видение, которое всегда теперь с ним и дает ему силы и вдохновение жить и творить в мире подлунном, Срединном. Может быть.
... Для олонхосута время летело так быстро, словно бег резвого коня на скачках. Божественное дуновение ветра, нёсшееся с просторов долины или с шумливого соснового бора или берёзовой рощи, очищало и придавало новые силы. А в отдалении, в долине, у озера, домочадцы и соплеменники, собравшись у костра, как будто слышали голос Олонхосута, своего хозяина и отца. И так и будет: по всей огромной Стране Олонхо люди будут слышать его голос, поющий, рождающий Олонхо. Песнь Олонхо будет звучать для всех, приходить к людям с шумом ветра и песней птиц. В летний зной, в урасу*, белоснежную и легкую, острым концом направленную в небо, дополняющую красоту окружающей природы. В снежную стужу, в балаган с не остывающим камельком. В дни сенокоса в отуу – шалаш и в охотничью избушку…
Олонхосут вслушивался в себя, в Слово, в Песнь Олонхо которое поднималось из недр его души. Он умел это делать: открывать истину в самом себе, в Слове своём. От него исходило тепло, тепло исходило от его Слов, тепло исходило от его голоса. Его сознание словно отделялось и видело все описанное в Олонхо наяву. По всему миру, по Матери-Земле, нет, нет, не блуждало, а обозревало, вбирало и переживало, чтобы воплотить увиденное в Олонхо. В этом была его, Олонхосута, сила и отличие.
Прошел ещё один день.
Солнце скрылось за горизонтом, чтобы через несколько часов опять засиять в синем небе, легко и радостно, чтобы освещать и даровать жизнь всем живущим на Матере-Земле.
Ночь была тёплой. Воздух, пропитанный запахами нагретых за день земли, трав и луговых цветов, приятно обволакивал, и в тишине белой ночи человек чувствовал себя защищённым и счастливым. Он, засыпая, подумал, что эта земля подарит ему и его семье, роду его, всем будущим потомкам множество счастливых и безмятёжных лет, десятилетий, столетий... Он посмотрел на небо и понял, что не ошибся. По темно-синему небосклону бесшумно пронеслась и исчезла падающая звезда. Значит, Юрюнг Аар Тойон подал знак, что он следит за ним, за его мыслями и верит ему.
Но беспокойство за будущее Айыы аймага тлело в глубине души и не давало ему найти успокоение. Жизнь на Матере-Земле состоит из света и тьмы, соткана из черного и белого, как и круговерть дня и ночи, холода и тепла.
Дом-эрэ-дом* ...
Ему снился сон. Солнце медленно поднималось. В доспехах богатырских защитник стоял у сэргэ* и смотрел на утреннее небо. Сегодня ему предстоит вещая схватка, схватка с одним из самых могущественных властителей нижнего мира...
... послали
В Средний бедственный мир
Исполина-богатыря,
Которого три мира зовут
Именем таким:
Владеющий Вороным конём,
Стоя рождённым на грани небес,
Стремительный Ньургун Боотур...
Олонхосут проснулся потревоженный этим сном. Что ждёт его и род его? Подняв голову к небу, заалевшему утренней зарницей, подумал: Небо, Тангара* нас защитят от грядущих бед и войн…
Перевалы горные перевалив,
Миновал он великий путь.
На своем Вороном коне
Прискакал, наконец, Ньургун Боотур
На счастливое лоно Средней земли.
На высокий загривок её,
На благословенный простор,
Где красовался серебряный дом,
Блистающий за семь дней пути.
Небо в это утро постепенно заливалось алой краской, облака, бурлящие и кучерявые, словно встревоженная стая птиц или табун лошадей проносились по небу. Казалось, что на небе продолжался его сон, продолжался борьбой и войной между Нюргун Боотуром и богатырем Нижнего мира. Наш сказитель-олонхосут словно видел, присутствовал при этом. Он, прикрыл глаза и, пальцами правой руки коснувшись уха, продолжил свое пение. Начинался третий день.
Слова сами несли свой Смысл, великий ли, прекрасный ли, устрашающий или никчемный. Их судьбой становился мир вокруг. Они разлетались по миру, украшали и воспевали, они были частью этого мира навсегда. Как и любое живое существо, давно переставшее дышать, оставляет в мире хоть капельку, частицу своего тела ли, так и они, Слова оставляли жить сложенную, рождённую ими звуки и мелодию.
Слова, Песнь Олонхо диктовали героям сочинённым Олонхосутам свои правила и он, герой действовал сообразно им, этим словам, а не только по тому, что хотел бы Олонхосут. Слова несли его как по бегущему резво ручейку ли, реке ли величавой и неторопливой. Герои тоже становились строптивыми, они имели свой характер, который выражался в Словах, вложенных в их уста или же описывающих их действия.
В эти дни и ночи Олонхосута вдохновляли Вечносинее небо, Тангара, окружающая Мать-Земля, природа. Спокойствием и величием веяло от долины, расстилающейся далеко до синеющей на горизонте цепочки гор и казавшейся издалека сверкающей, серебристой ленточкой великой реки. Внизу он видел табун лошадей с гордым вожаком, и вдыхал ароматы цветов и земляники...
Он с трепетом душевным произносил каждый звук, каждое слово для него имело свою душу, свой характер. Слово то превращалось в ветер, то в шелест трав, в звуки рождённые Матерью-Землей. В этом заключалось таинство слова, его значение для человека, для Айыы аймага. Слово его делало создателем, созидателем, делало его гордым, возвышало его над миром, но и вселяло тревогу, как вселяет матери беспокойство малое дитё.
Слова олицетворяли собой необратимость жизни. Как и течение реки, времени... Слово, Песнь Олонхо вырвавшись из глубин души, становилось свободным и начинало жить своей жизнью, независимой от своего создателя. Как и может быть тысячи и тысячи существ и предметов, составляющих суть жизни и мира, Матери-Земли. Таков был порядок, принятый в Срединном мире и благословлённый Юрюнг Аар Тойоном.
Для него, человека, сидящего на вершине горы, заканчивались третьи сутки. А он, всё заряжаясь энергией от силы своих же Слов, не уставал и, казалось, что сила его неисчерпаема. Слова, Песнь Олонхо вырываясь из глубин души, возвращаясь обратно, обойдя земли вокруг, давали ему надежду, что он будет услышан не только сейчас, но и спустя расстояния во времени. Может столетия и тысячелетия. Слова останутся. Слова и Песнь Олонхо обретут только силу и мудрость. В этом заключалась простая истина этого мира, Матери-Земли, создателя – Юрюнг Аар Тойона и Юрдюк мэнгэ халлаана*.
Мимо сверкающего дворца,
Где на камне молочном сидит
Белый владыка небес,
Престарелый Юрюнг Аар Тойон
В высокой шапке из трех соболей,
Осененный лучистою сединой,
Чье дыханье – нежный зной,
Прямо по небу – на восток
Правили полет скакуны.
Страну Одун Бииса они
Стремительно всю прошли...
Чынгыс Хана предел
Под копытами их прогудел.
По великим полям, где живет
Повелитель Дьылга Тойон,
Вихрем пролетели они.
В том, что песня его длилась трое дней и ночей, был знак свыше. Предки его праздновали свои победы тоже три дня и ночи. В эти ночи и дни воины и вельможи не столько воспевали правителя своего, сколько входили в образ победителя, нового хозяина новых земель и они, таким образом, общались с богами на небе, великим и всемогущим Тангара – Тенгри: Юрюнг Аар Тойоном. Возможно, он, тоже волей Тангара выбрал это сочетание: три дня и три ночи.
В течение этих трёх дней и ночей он встречал восходы и закаты и каждый раз свежесть ли утреннего воздуха или теплота вечернего заставляла задуматься его о мире, о космосе – куйаар, о предках, поклоняющихся светилу – солнцу. В часы восхода и заката на Матере-Земле наступает особая пора: тишина, звенящая тишина, с веющей свежестью, собранной за ночь или теплотой нагретого за день воздуха.
Так начался новый отсчёт для этой Срединной земли. Все что божественно и священно будут связано с тремя ночами и тремя днями.
Долгими зимними месяцами в разбросанных друг от друга на отдалённые расстояния юртах-балаганах люди племени «с солнечными поводьями за спиной» будут слушать и переживать вместе с олонхосутами великие истории мироздания и борьбы между богатырями Айыы-аймага и Абаасы-юёрэ.
Знойным летним днём будут праздновать Ысыах* – праздник встречи лета, нового года по календарю народа «с солнечными поводьями за спиной», встречать на тюсюлгэ* своих соплеменников из отдаленных алаасов* и земель, чтобы воспеть в осуохайе* свой Срединный мир, отдать дань своему великому господину – Юрюнг Аар Тойону.
И все это будет происходить во благо племени Айыы аймага и великого Тангара.
«На блестящей нежной траве,
На благословенной груди,
На высоком лоне Средней земли,
На крутом загривке её,
В сияющем средоточье её,
Где солнце горячие льёт лучи,
Где месяц блещет в ночи,
Устроили для пира они
Многозвучно-шумное – на весь мир
Глубоко-щедрое тюсюльгэ.
...
Так на благодатной Средней земле,
На медной равнине её,
На золотой вершине её,
На тучном лоне её,
Изобилием всяческим одарён,
Неколебимой судьбой наделён,
Дружною семьёй окружён,
Счастливо жил, говорят,
Защитник народа саха
Богатырь могучий
Ньургун Боотур,
И о нём сложили в былом
Великое олонхо.
Он завершил свое Слово, свою Песнь. И теперь поднявшись, вздохнув полной грудью воздух, чистый и чарующий ароматом полевых цветов, разнотравья и деревьев, повернулся лицом к Ытык мас – Священному дереву. На нем трепетали разноцветные салама, как молитвенные флаги, каждый из них содержал алгыс-благословение* и просьбу. В скором времени, когда род его пройдёт по всей земле, названной теперь Землёй Олонхо, вот такие Ытык мас станут привычными картинами и расположатся по всему «телу» этой Земли, страны.
Слово и Песнь его теперь стали Олонхо. И знают его как Олонхо – Песнь Олонхо. Почитают и хранят в памяти, как самое драгоценное. Холят и лелеют, берегут и передают новым и новым поколениям. Его соплеменники, Айыы-аймага, люди «с солнечными поводьями за спиной», теперь подчинялись Слову Олонхо, принимали сказанное в нём и жили по нему. В нём они находили гармонию и чистоту помыслов и поступков героев его, а в трудные и самые счастливые минуты – ответы на самые жизненные вопросы. Олонхо становилось душой народа, её выразителем. Олонхо – это путь народа Айыы-аймага.
И он уверен, что Слово его сохранится в Олонхо, и его род будет защищён и не исчезнет с лица земли. Что никто не пройдёт своей железной поступью по жизни рода его и не растопчет, как хрупкого полевого цветка на цветущей поляне и притом, не заметив этого. Человек рождается и умирает, деревья и травы, цветы распускаются и отцветают, а Олонхо должно остаться, чтобы дать смысл существования и жизнь новым и новым поколениям Айыы аймага.
Герой Олонхо – воитель и защитник сохраняет хрупкий мир, равновесие в природе и в жизни Айыы аймага. Только усмирив свою гордыню, своими поступками не порождая зло, человек становится равным себе подобным, человек – человеку. Страдая вместе с ним, помогая ближнему, став милосердным, он признается родом из Айыы аймага. Вот он смысл существования на Матери-Земле рода человеческого Айыы аймага.
Он, постояв у Ытык мас, вздохнув, вспомнив что-то, оглянулся вокруг, оглядел окружающий его мир, небо, сине-голубое и высокое в этот миг. Он понимал, что свершил то, что ему было предназначено судьбой и Юрюнг Аар Тойоном. Его Слово прозвучало и получило свое тело и душу в Олонхо, перевоплотилось в Олонхо. Теперь Слово, Песнь его – Олонхо будет жить своей жизнью. Не забудут. Соплеменники его подхватят и продолжат. Он стал свободным человеком, человеком, совершившим деяние, остающееся потомкам и грядущим векам. Олонхосут закрыл глаза. Он все ещё был в своих видениях и чувствах, которые посещали его в эти прошедшие дни и ночи, то ли наяву, то ли во сне или только в мечтах, в его воображении. Вскоре он услышал ржание своего любимого коня. Открыв глаза, он увидел старшего сына, гордо восседавшего на огненно-красном скакуне, недавно объезженном и подаренном ему отцом. И сын держал за уздечку обожаемого отцом красавца – мотыльково-белого коня, такого, будто спустившегося с небес и воспетого в Олонхо. Олонхосут легко одним движением сел, и отец и сын поскакали по верху горной гряды и по распадку спустились в долину. Остановившись и оглядевшись вокруг, Олонхосут взмахнул руками в победном кличе: «Дом эрэ дом! Дом!», «Уруй! Уруй!» и пришпорив коня, броской рысью пошел в сторону реки.
И когда он в сопровождении сына нёсся на резвом своём скакуне по бескрайней долине, рассекая остывающий воздух, сердце его наполнялось гордостью и отвагой. Он знал, что его предки когда-то скакали по равнинам и долинам, по горам и взгорьям, вперёд к своей судьбине. Теперь эта Земля – его и его родичей, потомков жизнь и судьба.
2002, май 2009.
*Олонхо – героический эпос народа саха. В 2005 году Олонхо был признан ЮНЕСКО шедевром нематериального культурного наследия человечества.
*В веровании якутов Вселенная состояла из трёх миров: Верхнего (неба), Среднего или Срединного (земли) и Нижнего (подземного).
*Айыы-аймага (як.) – человечество, предки якутов.
*С солнечными поводьями за спиной – в олонхо постоянный эпитет человеческого племени. Для якутов-солнцепоклонников – солнце управляет людьми с помощью своих лучей.
*Здесь и далее приведены отрывки из олонхо П.А.Ойунского «Ньургун Боотур Стремительный» (в переводе на русский яз. В.Державина): Ойунский П.А. Якутский героический эпос олонхо «Ньургун Боотур Стремительный». – М.: ИПЦ «ДИК», 2007. – 400 с., ил.
*Традиционная манера, жестикуляция якутских исполнителей олонхо. Что интересно, знаменитый тибетский йогин и поэт Миларепа (1040 - 1123) традиционно изображается с пальцами правой руки, касающимся уха, читающим свои поэмы.
*Юрюнг Аар Тойон (як.) – пресветлый господин, в веровании саха всевышнее божество, творец и верховный властитель всей жизни на земле.
*Абаасы-юёрэ (як.) – злые чудовища, обитающие в Верхнем и Нижнем мирах.
*Бичик, Сурук-бичик (як.) – письменность.
*В якутских исторических преданиях в разных вариантах рассказывается о том, что когда предки якутов Омогой Баай и Эллэй Боотур плыли с верховьяв реки Лены, то уронили письмена в воду.
*Салама (як.) – разноцветные лоскутки ткани, которую якуты развешивали на ветках
Священного дерева, чтобы уравновесить свою энергетику с энергетикой местности, куда они приезжали, а также просили благословления и удачи.
*Чолбон (як.) – якутское название планеты Венера.
*Чорон (як.) – якутский кумысный кубок из дерева для ритуальных и повседневных нужд, украшенный орнаментом.
*Кумыс (як.) – кисломолочный напиток из кобыльего молока.
*Орто туруу дойду (як.) – Срединный мир.
*Чочур Муран (як.) – гора, расположенная в 7 км от г. Якутска, представляющая собой
коническую сопку с абс. отметкой 192 м. Дословно с якутского название переводится как "Остроконечная сопка". Гора является ритуальным (священным) местом, где регулярно проводятся различные обряды, связанные с народными традициями. С горы открывается прекрасный вид на долину Туймаада, где расположен г. Якутск - столица Республики Саха (Якутия).
*Ураса (як.) – старинное летнее жилище у якутов. Круглое помещение из вертикально вкопанных в землю столбов, часто украшенных резьбой, и внешней конусообразной конструкции из длинных шестов, концы которых скреплялись над столбами. У. покрывалась берёстой, внутри находился очаг.
*Дом-эрэ-дом (як.) – слог, используемый для усиления благословения, действенности обряда и слов.
*Сэргэ (як.) – столб для коновязи. Установка сэргэ имеет символическое значение: это моя земля, место имеет хозяина. Сэргэ также символизировало древо жизни, объединяющее три мира.
*Тангара (як.) – Бог.
*Юрдюк мэнгэ халлаан (як.) – неизмеримое, вечное, высокое небо, обитель богов.
*Ысыах (як.) – якутский кумысный праздник в честь Юрюнг Аар Тойона, праздник встречи лета.
*Тюсюлгэ (як.) – место для проведения ысыаха.
*Алаас (як.) – поляна, круглое поле или круглый луг в лесу.
*Осуохай (як.) – якутский национальный танец, сопровождающийся хоровым пением-импровизацией участников.
*Алгыс (як.) – благословение, страстная мольба, заклинание.