Она сидела и тихонько плакала, и было уже плевать, что клавиатура может испортиться от влаги. Больше сдерживать это она не могла. Так долго и так больно где-то в области сердца. Она знала, на что идет и знала к чему все будет приводить, но один за другим стирала в себе все чувства. Нет, это не было любовью, ее никто не бросал. Она вообще по жизни всегда была одна. И вот в один из дней, когда в чашке привычно оказался мутный кисель из дум, она выловила главную мысль из пучины текста, воплощая ее в жизнь.
Она убивала эмоции, убивала повадки и улыбки, оставляя вместо них шаблонные отголоски для автоматного выдавания их людям. Ей просто надоело тратить сердце и душу, ей надоело чувствовать боль из-за того, что ее в очередной раз выкинули.
Запечатывая всю себя, надеется так стать сильнее и свободнее от всех них, надеется, что это сработает. Прилежно работает над этим каждый день на протяжении вот уже нескольких месяцев, и, теперь, как остаточное явление, она позволила почувствовать себе то, что она пропускала все эти месяцы, чтобы окончательно запечатать себя внутри марионетки. Боль была настолько сильной, схватив сердце, перешло в голову и отдавалось эхом по всему телу, комнату заполняли тихие завывания в такт всхлипываниям, это была мучительная боль, томившаяся все это время. Для реабилитации ей понадобилось около четырех дней, после этого ей уже было все равно, она успела зашить эту рваную рану ровно в срок. Чтобы идти дальше, самой.
Единственное что она записала на цветном стикере было: «слишком много говорила о себе другим людям», видимо больше этой ошибки она не повторит.