1
Итак, мы тронулись в путь, и, вызывая любопытствующие взгляды прохожих, не спеша, продвигались по городским улицам. Машин почти не встречалось, так как центр Казани был перекрыт, по случаю военного парада.
Милиционеры переоделись в белую накрахмаленную форму, сверкающую на солнце. Лица же их были смурны. Я представил, что у них вместо фуражек надеты чепчики с заячьими ушами и принялся смеяться.
Макс с Клаудией удивлённо посмотрели на меня.
Макс - в зеркальце заднего вида, а Клаудия – вновь крутанувшись на сидении.
Окна в лимузине были все открыты. Ароматы мая, не заглушённые вонью города, витали в салоне, вместе с едва слышимом парфюмом нашей пассажирки.
Мы в объезд добрались до Ленинского мемориала.
- Что это за здание? – удивлённо спросила Клаудия, озирая монстра укрытого в красный гранит.
- Это Ленинский мемориал, - ответил я.
- Что за ***ня? – произнесла Клаудия вдруг, слегка покраснев и покосившись на Макса.
Тот впился в руль побелевшими пальцами. Видимо – чтобы не выпустить.
- Здание построено в годы застоя, - невозмутимо отвечал я. – В честь вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина. В нём должен был располагаться специальный холодильник и лежать тело основателя Советского Союза.
- Как?! – воскликнула Клаудия недоумённо. – Ведь Ленин лежит в Москве, на Красной площади.
- Ну не на площади, положим, а в мавзолее, - вступил в разговор Макс.
- Ну да, в мавзолее, - поправилась Клаудия.
- Повезло ему, - ответил я. – А то в самом конце застоя, в середине восьмидесятых, коммунисты придумали передавать тело вождя, вроде переходящего приза – из города в город. Если кто выиграл социалистическое соревнование – то, пожалуйста, - получите Ленина на почётное хранение! Так и мотался бы Ильич от Мурманска до Кушки.
- Не ёрничай, Домский! - Макс начал злиться.
- Это правда? Ленина хотели передавать? – обратилась Клаудия к Максу.
- А у вас Гитлер, где лежит?! – взорвался Макс.
- Он лежит на Багамах, под пальмами, загорает, - неожиданно парировала Клаудия.
Я засмеялся, было, но, увидев лицо Макса, осёкся сразу. В салоне наступила тишина.
2
Тут надо бы рассказать о Максе поподробнее, чтобы понятней было, что за человек вёз нас в
своей «Победе».
Я общаюсь со всеми подряд. Все мне интересны.
Молодые интересны и старики. Иногда старики потрясают молодостью духа, а у иных молодых поражает старческий застой чувств.
Макс был моложе меня и олицетворял собою племя молодое, с советской властью не знакомое.
Макс был подобен молодому старичку, но в отличие от многих ровесников – дебилов, у него это не выражалось в отсутствии высоких устремлений.
Наоборот, стремления и идеалы, которые он приобрёл по ходу своей недолгой жизни, Макс черпал в прошлом. Взгляд его всегда был устремлён назад. Он презирал своё время и тяготился необходимостью жить здесь и сейчас.
Советский Союз он боготворил. Хотя и не идеализировал. Это можно было сравнить с религией древнего римлянина, который, поклоняясь какому-нибудь богу, прощал своему божеству некоторые его божественные слабости. Например, любовь к жертвоприношениям.
Те миллионы загубленных жизней, что принесены были в жертву Советскому Молоху он не отрицал. Но при этом говорил, что время такое было. Время железных монстров. И всё это необходимо было Советской стране, для того чтобы выжить среди хищников.
Макс смотрел только советские фильмы. Обожал советских актёров и презирал современных бездарей. Он делал, правда, исключения для новомодных исторических картин, описывающих славное прошлое России. Западное кино он не воспринимал. Американское – ненавидел.
Макс читал Пикуля, Акунина и других авторов–патриотов учащих любить Россию.
Избегая клубных предпочтений, Макс болел душой и сердцем за сборную России. Причём во всех видах спорта.
Видели бы вы его после матча с голландцами!
В общем, Россию Макс любил! И желал Отечеству нашему поскорее вернуться к былому имперскому величию.
Как мы познакомились с Максом?
На концерте группы ДДТ.
Концерт проходил в ТатНефтьАрене, там, где играет Ак Барс.
Купив билет подешевле, я, не спеша, но довольно настырно, пробивался к сцене. Плотность зрителей увеличивалась по мере моего продвижения. Наконец я упёрся носом в спину какого-то юноши одетого в тельняшку на выпуск.
- Ну-ка, морячок! - стал я, обходясь без церемоний, сдвигать парня в сторону.
Но, что за чёрт! Тот даже не шевельнулся и не удостоил меня взглядом.
Обычно я и мухи не обижу. Но по пьяни (а на концерты я трезвым не хожу) всякое случается! Короче, что-то забыковал я! Не прав, конечно, был, но…
В общем, стукнул я незнакомца по плечу, может быть чуть сильнее, чем требовалось, и говорю ему:
- Разреши пройти!
А тот поворачивается ко мне (мы впервые оказываемся с Максом лицом к лицу) и отвечает:
- Дальше дороги нет! Не мешайте песню слушать!
Это мне он говорит такое! Поклоннику ДДТ со стажем вдвое, а то и втрое большим, чем у него!
Не взирая на присутствие поющего вблизи Юрия Юлиановича, я позволил себе возложить руку на плечо молодому человеку (тот её резко скинул) и произнести короткую назидательную речь, содержащую междометья.
Ладно, чего вспоминать, и так мы всё время отвлекаемся от главной темы нашей патриотической повести….
Но раз уж начал, то продолжу вкратце.
В общем, мы наговорили друг другу много лишнего. Обоюдно разозлились и договорились до встречи после концерта, дабы расставить все точки над i.
Только вот и концерт был просто замечательный. Про любовь к нашей многострадальной Родине много пелось. И совсем после не хотелось выяснять отношения. Всё мелочью казалось. К тому же я протрезвел достаточно.
Однако забились – значит забились…
Когда мы встретились с молодым человеком на автобусной остановке через дорогу от Арены, возле киоска, ни у меня, ни у него никакой агрессии и в помине не было. Я, на правах старшего, стыдясь про себя, предложил незнакомцу замять дельце. Тот, к моей радости, согласился.
Мы тут же решили распить мировую.
И этот вечер подарил мне друга!
Встречи на автобусных остановках порой становятся историческими.
Вот так, друзья, не стыдитесь признавать (исправлять) свои ошибки – и воздастся вам!
Макс потряс меня! Мы выпили-то по бутылочке пива. И поговорили всего несколько минут, а я уже понимал, что предо мной личность незаурядная.
Макс был выше среднего роста, худощав. Вместе с тем, в движениях его чувствовалась скрытая сила, какая-то кошачья грация. Руки и лицо его были сильно обветрены. На пальцах я заметил не выведенные мелкие следы краски. Лицо было бы ничем не примечательным, если бы не огромные серые глаза, опушённые большими детскими какими-то ресницами. А вот глядели глаза эти совсем не
по-детски внимательно и поначалу даже насторожено.
Хотя в процессе беседы настороженность во взгляде моего собеседника прошла.
Начали мы с впечатлений о концерте. Они у нас обоих были самые восторженные. Затем перешли к разговору о музыке вообще. И тут Макс удивил меня впервые. Он сказал, достаточно безапелляционно, что у нас в стране лишь две достойные группы – ДДТ и Машина Времени. Я выпал в осадок от такой вкусовой несовместимости. У нас завязалась бурная дискуссия.
В общем – мы решили продолжить!
Набрав пива, мы направились на поросший кустами берег Казанки за Ареной.
Дикое место, надо сказать!
Нашим глазам предстал фантастический пейзаж, состоящий из пустырей и строек, перемежаемых рощами с молодой, но уже пыльной листвой. С реки доносилась прохлада, вместе с плывущим над водою запахом бензина. Соловьи ещё не прилетели, но их место в ночном хит-параде уверенно заняли лягушки, страстно квакающие в заводях и канавах.
Расположившись на небольшой полянке, на стволах поваленных деревьев и старых покрышках, мы продолжили наши споры без сна и покоя.
- Что за хрень ты несёшь! – корил я Макса. – Ну, скажи, пожалуйста, как можно сравнивать Шевчука, борца за социальную справедливость с Макаревичем продавшимся буржуям.
- Зачем их сравнивать, - возражал Максим, - у каждого свой рок-н-ролл!
- Какой свой?! - кричал я, не забывая отхлёбывать из горлышка, - Один герой оппозиции, а другой целует власти в жопу!
- Никто никого не целует, - уверял Макс. – Просто надо уважать власть предержащих. Уважать за то, что они смогли сохранить человеческое лицо в сетях соблазна и порока! Попробуй сам продержаться в этом муравейнике интриг и страстей!
- Кто - что сохранил?! Это пиарщики надевают приветливые маски на лица монстров!
- Ты лучше вспомни настоящих монстров и сравни!
Я всё больше удивлялся своему юному другу.
Я, старый чёрт, заводился всё больше, юноша же спокойно охлаждал меня убийственными аргументами.
Когда я принимался кричать, Макс останавливал меня улыбкой. Хотя и он порой распалялся.
После полудюжины бутылочек мы разошлись не на шутку!
Лягушки смолкли!
И вот случилось неожиданное! Кусты зашевелились, захрустел валежник, и пред нами возникло нечто!
То была ещё не старая бомжиха, жаждущая выпить и поспать!
Голосом осипшим, низким, тихим, предложила время скоротать!
При этом она спросила у нас денег или выпивки.
Макс не нашёлся, что ответить.
Я же послал ея на ***, без обиняков! Причём придал бродяжке ускорение достаточно энергичным пендалем!
Обычно я отношусь к людям со всей добротой моего сострадательного сердца. Но, приняв лишнего, могу и обидеть не за хрен ближнего своего.
Бедняжка стремительно переместилась в те кусты, откуда и явилась.
Появление бомжихи отвлекло нас от споров, но не надолго. Хотя всё же Макс наблюдал обстановку, как я уже сейчас понимаю. Ибо, если бы не Макс, не читать бы вам, друзья мои, этих строк, сто пудов не читать!
«Что же случилось?!» - воскликнут самые нетерпеливые.
Отвечаю: «Случилось страшное!»
3
Хотя страшно стало только потом, а в ту незабываемую ночь, нам оставалось одно – действовать!
Итак, вот как всё было. Я давно уже откладывал, пардон, акт мочеиспускания. Причин было две:
во-первых, очень уж завлекала дискуссия;
во-вторых, на практике я знал, что стоит только «открыть краник», как потом устанешь бегать.
Но всё же терпению моему пришёл предел, и я, извинившись, направился в кусты.
- Постой! – сказал мне Макс. – Я с тобой прогуляюсь.
Слегка удивившись, я кивнул, соглашаясь.
Вскоре мы вступили под сень окружавших полянку деревьев. Это были разросшиеся на влажной почве ивы. Снизу их питали воды реки, сверху поливали удобрением нам подобные выпивохи. О том, что сюда наведываются, свидетельствовало множество разбросанных тут и там разнообразных, тускло мерцающих в лунном свете, бутылок.
Я принялся подсчитывать, на вскидку, их количество, но мои подсчёты были прерваны достаточно грубо - сильнейшим ударом по голове, от которого я на время потерял сознание и рухнул наземь. Слава Богу, что не в лужицу!
Очнулся я довольно быстро. Спустя лишь несколько мгновений. Первое, что я увидел, было звёздное небо, отлично просматриваемое, сквозь не густую ещё майскую листву. Не такое, конечно великолепное небо, как в августе! Но всё же и это небо было бы замечательным, если бы не огромная лохматая голова, закрывшая добрую половину весенних созвездий.
Голова склонилась надо мной, обдав неприятным амбре, основным составляющим которого был дешёвый алкоголь. Затем ко мне потянулась грязноватая, чернеющая даже в ночи рука. Приходилось действовать быстро. Я захватил, извернувшись, большую пригоршню рыхлой сырой, пахнущей мочой земли и швырнул изо всей силы в нависшую морду.
Тотчас раздался нечеловеческий рык и на место, которое я предусмотрительно оставил, используя перекатывание, тяжело опустилась нога, обутая в огромный кирзовый сапог. Я вскочил по-молодецки на ноги и тут же рухнул опять, получив сильный удар в лицо. Сознание не этот раз меня не покидало. Поэтому я мог, с осознанием ужаса происходящего наблюдать, как лохматый ублюдок заносит надо мной свой костыль, держа его наподобие бейсбольной биты и метясь мне в голову, словно в мяч. Бэттер имел заведомое преимущество в этой игре, т.к. моя голова была явно крупнее бейсбольного мяча, а его костыль – побольше биты. Он остановился лишь на миг, раздумывая видимо, ударить меня лежащего, или дождаться, когда я начну вставать. Это и предопределило исход схватки, ибо в большом спорте всё решают мгновения и нюансы. Правда в произошедшем далее не было моей заслуги. Я увидел только, как выражение лица у лохматого изменилось со свирепого на удивлённое. Он обмяк, выронил костыль и как-то странно сложившись, рухнул на бок рядом со мной. За его спиной возвышалась фигура Макса. Макса – победителя! Лицо, тельняшка и руки были у него в крови. Глаз подбит, в руке он держал розочку – разбитую, видимо о чью-то голову бутылку. Макс открывал рот, что-то мне артикулируя.
Это показалось мне странным, как впрочем, и то, что стало как-то неестественно тихо. Совсем исчезли звуки. Лишь тихий звон стоял повсюду. Макс подал мне руку и потащил за собою через кусты. Я оглянулся на полянку и увидел на ней лежащие тела, не меньше четырёх. Зрение оставалось привычно чётким, а вот слух меня покинул. Когда я догадался об этом, стало страшно!
Едва мы высочили на дорогу, тянущуюся вдоль посадок, как были ослеплены светом фар. Прямо на нас медленно ехала машина.
Мы застыли на месте. Машина остановилась. Из неё вышли два человека в камуфляже. Не успел я сообразить кто это, как Макс дёрнул меня за руку и мы понеслись обратно. Наверное, нам что-то кричали вослед. Но мы только прибавили ходу. Забежав в рощицу, мы залегли в какой-то канаве.
- По нам не стреляли? – спросил я у Макса, не слыша собственного голоса.
Тот нахмурился и приложил палец к губам.
- Собаки с ними нет? – продолжал я любопытствовать.
На что Макс заткнул мне рот ладонью и прижал к земле плечом. Хоть я ничего не слышал, зато почувствовал, как невдалеке сотряслась земля под быстрыми шагами. Потом ещё раз, помедленнее – в обратном направлении. Макс оторвал, наконец, ладонь от губ моих. Он принялся мне что-то говорить. Я в ответ показал на уши. Макс нахмурился. Он понял, что я не в порядке.
Макс объяснил мне знаками, чтобы я молчал и не высовывался. Сам же он уполз на разведку. Ожидание затягивалось, и я решил посмотреть - где мой юный друг.
Выбравшись из укрытия, я поковылял к дороге. Уже светало, и я старался держаться ближе к деревьям.
Шагов своих я не слышал, зато почувствовал, когда в спину мне упёрлось нечто круглое и холодное!
4
«Ствол!» - мелькнуло в голове.
Да, это был ствол! Скорее всего, от Макарова. Мне видимо что-то говорили, чего-то требовали, потому что ствол пару раз больно ткнулся мне в бок. Я догадался, наконец: поднял руки вверх и произнёс: «Я ничего не слышу!». Чьи-то руки обыскали меня. Потом предо мной возник свирепый лик здорового молодца в камуфляже. Молодец что-то спрашивал у меня, но я повторил, что ничего не слышу. Молодец дал мне под дых. Я согнулся пополам, у меня перехватило дыхание. Когда я распрямился, то подумал, что начало двоиться в глазах. Теперь молодцов стало двое, причём они были похожи, как две титьки (на одной барышне, разумеется).
- Ни фига себе, менты двоятся! - произнёс я, думая, что про себя.
Но, по реакции молодцов-близнецов, догадался, что произнёс достаточно громко.
Оба набросились на меня и принялись мутузить.
Я получил несколько чувствительных ударов и полетел на землю. Однако долго лежать мне не пришлось. Меня подняли в четыре руки. Затем один из клонов вытащил из кармана блокнот и нацарапал на нём что-то. Он показал мне надпись. Она гласила: «Где твой напарник?»
Проследив мысленно всю логическую цепочку дальнейших событий, я раздумывал, плюнуть или нет героически в лицо своим мучителям. Видимо удары и возлияния, не прошли даром. Я представил себя красным партизаном – героем на допросе у карателей. И намеревался сыграть уже эту роль как можно красивей.
Волшебная сила воображения – вот что делает меня тем, кто я есть. Вот что позволяет мне переносить «невыносимую лёгкость бытия»!
В такие моменты я становлюсь человеком наподобие ветра, способным улететь отсюда на хрен!
И ещё - силы, толкающие меня во все тяжкие, имеют ко мне, скажем так, жалость. Не чем другим, друзья, не могу объяснить я, тот чудесный оборот, который вскоре приняли события!
Близнецы, решительно настроенные, и собирающиеся немедленно претворить свой настрой в дело, вдруг замерли, увидев что-то за моей спиной.
Я непроизвольно обернулся и увидел быстро идущего к нам Макса.
- Макс, беги! – закричал я ему.
Однако ни Макс не остановился на мой крик, ни камуфлированные братья не дёрнулись. Так что подумалось, в ужасе, не онемел ли я вдобавок ко всему?
Дальше – больше! Я засомневался, на полном серьёзе, не съехала ли у меня крыша? Ибо, когда Макс подошёл к милиционерам, они бросились друг к другу в объятья. Причём сразу втроём, как если бы они были игроки и забили гол.
Мозг мой готовился к взрыву, и я устало опустился на землю.
Наверное, на время я всё же отключился.
Вышел я из оцепенения в милицейской машине.
Меня под руки вытаскивали Макс и один из близнецов. Затем мы достаточно быстро прошли в подъезд какого-то незнакомого дома и проследовали в квартиру на нижнем этаже.
Мне отчего-то безумно хотелось спать. Вскоре такая возможность мне была предоставлена. Меня уложили на диван и укрыли пледом. Почти мгновенно я вырубился.
Видимо – устал под утро.
5
Проснулся я от странных звуков. Мне казалось, как будто кто-то разъезжает рядом на скрипучем трёхколёсном велосипеде. Отбросив плед и поднявшись с дивана, я вышел в довольно обширную прихожую. В прихожей никого не было. Тогда я открыл наугад одну из дверей и заглянул в затемнённую комнату.
В комнате спал Макс. Я осторожно прикрыл дверь, повернулся и чуть не закричал, столкнувшись, нос к носу с бабулей – божьим одуванчиком.
- Здравствуйте! Вы друг Максима? – произнесла бабушка елейным голоском.
- Да, я друг Максима. Извините за беспокойство, но кто тут сейчас на велосипедике ездил?
- На велосипедике?
- Ну да! Или на детской машинке с педалями.
- Никто у нас не ездит! С вами всё в порядке?
Тут до меня дошло, что слух вернулся.
- Я слышу! – вскричал я.
- Да не волнуйтесь вы так! – сказала бабуля. – Не кричите! Максима разбудите.
- Извините!
Бабушка посмотрела на меня внимательно, через старомодные роговые очки с толстыми стёклами и произнесла: - Умывайтесь и пойдёмте пить чай!
Мы пили на кухне чай с домашним вареньем и пирогами. Бабушка Макса оказалась душевной собеседницей. Разговорчивая такая бабка. Любопытствующая.
- Так это вы воевали вместе с Максимом? – спрашивала бабуля, разливая чай по чашкам.
- Я, кто же ещё…, - отвечал я, сокрушенно покачивая головой.
- Максим не любит говорить об этом.
- Да уж!
- Вы были ранены?
- Так контузило слегка.
- А Максима ранило!
- Да вы что!
- Слава Богу, не сильно.
- Я помню, у него вся тельняшка была в крови. Но я думал, что это кровь врагов.
- Ой, не говорите мне об этом. Я как представлю, что было с нашим мальчиком, так снова, будто в прошлое возвращаюсь. Как я ждала его!
- Да, лучше не надо об этом!
- Какие вы всё-таки герои! Я горжусь вами! На таких как вы земля наша держится.
Кусок пирога застрял у меня в горле. Что-то бабка лишковала!
Далее вопросы продолжали сыпаться:
- Скажите, вы вместе вырывались из окружения?
- Да разве это окружение! Так отсиделись в каком-то овраге. Если бы я послушал Макса, не за что бы меня не схватили.
- Так вы были в плену?
- Глупо конечно попался, надо было оставаться в укрытии. Понятно ведь, что нас пасли.
- Вас там били?
- А что не видно?
- Да что вы, извините! Вы вполне нормальны! Со всяким бывают разные помутнения.
- Если бы не Макс, не знаю, где бы я сейчас чай пил!
- Так он спас вас?!
- Самым чудесным образом!
- Расскажите как!
- До сих пор мне не понятны некоторые детали. Скажу только, что те, кто держал меня – знали Макса.
- Значит, вас выкупили?
- Блин, не хотелось бы, чтобы так!
- Да ладно, ведь свобода дороже!
- Свобода?! Так значит, всё же, мы кого-то, того, грохнули?
- Максим не хотел говорить об этом, но признался мне, что двоих - точно! – сказала бабка убийственно спокойно.
У меня внутри похолодело.
Отодвинув чашку, я поднялся из-за стола.
- Мне надо поговорить с Максимом!
Я быстро направился к Максу в спальню и растолкал его.
Макс сел на кровати и зевнул в кулак:
- Какого чёрта?
- Макс, ты, что замочил двоих бомжей? – зашептал я почему-то.
- Мозги мне не компостируй. Все они живы. Не уверен, правда, что здоровы.
У меня отлегло от сердца. Но руки по-прежнему дрожали.
Макс посмотрел не меня недоуменно:
- Тебе, что дурной сон приснился?
- Нет, бабка твоя сказала!
- Бабка?! Не понимаю ничего… Ладно, подъём!
Макс рывком поднялся с кровати и пошёл умываться.
Я огляделся в его комнате и присвистнул!
6
Комната человека расскажет о нём всегда много больше, чем он сам.
Комната Макса рассказала мне то, что он от меня утаил, или не хотел, или не успел рассказать.
Что же я увидел?
Представьте себе, друзья, пятнадцать – шестнадцать квадратных метров паркета заваленного чёрти чем. У окна на полу устроена была лежанка из большого надувного матраца и кучи подушек – думок. К лежанке от двери вело через комнату подобие тропинки, ответвляющейся к огромному столу-верстаку, на котором стояли бок о бок сверлильный станок и большой плоский монитор. Верстак завален был исчерченными листами ватмана, сбоку к нему были прикручены внушительные тиски.
На полу же – лишь сначала казалось, что в беспорядке – а на самом деле, каждая на своём месте, лежали на плотной вощёной бумаге детали и узлы от автомобильного двигателя, и прочие запасные части. Почти все части были пронумерованы, подписаны и сверкали, как новые, отражая по стенам и потолку солнечные зайчики от пробивающихся в щели вертикальных жалюзи лучей.
Вдоль стен стояли листы жести. Пахло солидолом. На широкой, тянущейся вдоль всей противоположной верстаку стены, полке лежали потрясающие старинные предметы. Такие как, фирменный радиоприёмник «А-8», шилдик с литерой и цифрой «М 20» и, наконец, круглые автомобильные часы с надписью «Победа».
После взгляда на часы, уже не оставалось сомнений, реанимацией, какой марки автомобиля занимается Максим.
В углу комнаты была ниша, оставшаяся видимо от снесённой кладовки, огороженная шторой. Я заглянул и туда. Извиняя себя тем, что начинающему писателю просто необходимо совать свой нос повсюду.
В нише на металлической перекладине висел на плечиках гардероб Макса. Моё внимание привлекла дембельская парадка, аккуратно покрытая прозрачным пластиковым чехлом. Я отодвинул одежду перед ней и замер потрясённый. На левой стороне кителя, среди прочих значков, висели медали «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Раздались шаги Макса. Я задёрнул штору и вернулся к верстаку.
- Как голова? – спросил Макс, входя в комнату с мокрым полотенцем в руках.
- Моя в порядке! - ответил я излишне бодро. - Слух вернулся – самое главное. Хотя утро началось со слуховых галлюцинаций.
- У тебя была легкая контузия. Я и не сомневался, что слух быстро восстановится. А вот речь что-то пока не в норме.
- Это не из-за вчерашнего! Я, если трезвый, слегка заикаюсь по-жизни!
- Извини!
- Не стоит извинений! Скажите мне лучше – в каком полку служили?
Макс бросил полотенце через всю комнату на лежанку. Затем посмотрел на меня и сказал: - Давай в другой раз!
- Ура! – вскричал я.
- Чему так радуешься? – спросил Макс удивлённо.
- Рад тому, что мы встретимся в другой раз!
- Ах да! Теперь уж конечно! Давай свой сотовый! Как забивать?
- Друзья зовут меня Домский!
- Домский? Что это значит?
- У нас, как написал в сценарии к своему потрясному фильму Квентино Тарантино, имена ничего не значат.
- Плевать я хотел на этих америкосов! – заявил Макс.
С этой минуты мы опять принялись спорить. Не стану утруждать вас подробностями.
7
Через день, так как делать всё равно было нечего, я позвонил Максу.
Мы встретились с ним в центре. Макс сошёл с автобуса с двумя тяжёлыми сумками в руках. Одну из них он вручил мне. Мы спустились в метро и доехали до станции Аметьево.
Поднявшись на поверхность, мы оказались в самой настоящей деревне, находящейся посреди города.
Казанцы знают, что есть Ометьево – именно таково правильное название этого посёлка. Ометьево – это большая деревня посреди Казани. Островок одноэтажных домишек, окружённых садами. В ту пору сады цвели и над посёлком разносился аромат сирени, разбавленный благоуханием чайных роз и других, цветущих вдоль улиц растений.
Я не интересовался, куда мы идём. Хотя и догадывался. Макс хранил молчание. Да и мне было не до разговоров – я постоянно менял руки, волоча наполненную железяками сумку.
Наконец, мы свернули в тенистый переулок и остановились напротив большого, напоминающего ангар, выкрашенного в зелёный цвет сарая.
Я поставил сумку на землю и вытирал лицо платком.
- Закрой глаза, - попросил Макс.
Я зажмурился. До меня донёсся звон ключей, а потом скрип открываемых ворот.
- Можешь открыть! – крикнул Макс.
Я открыл глаза и впервые увидел пред собой «Победу» М20 1958 года выпуска, пока ещё неопределённого цвета, в пятнах грунтовки, без колёс и без двигателя.
Представляете, уже тем весенним днём меня посетило предчувствие, что всё это, братцы, не спроста. Ой, не спроста!
И вот, спустя год, рассекая на восстановленной «Победе» по улицам Казани, и глядя то на Клаудию, то на Макса, людей неожиданно ставших для меня дорогими, я всё более убеждался в непредсказуемости судьбы, а также предчувствовал, удивительную роль, уготованную этому автомобилю.
Хотя я и представить не мог, до чего довезёт нас воскрешённая «Победа» в этот праздничный весенний день! День Победы!