Собственно, мне уже ничего не нужно в этой жизни. Все, что было вложено в руки при рождении, я уже потеряла. Бесполезно пытаться вложить что-то еще. Мои пальцы уже закоченели. Остался только Голос, который приходит по ночам и диктует странные сказки, которые я не могу никому показать.
Он приходит - и все вокруг оживает. Напольные часы начинают бить бессчетное число раз, кофе стремительно убегает из турки.
Я подхожу к карте звездного неба и в который раз отмечаю, что моя затменно-переменная звезда, нарушая физические законы, опять загадочным образом куда-то переместилась. Может, она существует только в моем воображении? Или я сама лишь фантазия этой далекой звезды.
- Спокойной ночи, дорогая, - слышится Голос. – Я расскажу тебе сказку. Ты не прочтешь ее ни в какой книге, но поверь мне, это очень старая сказка.
Она случилась в те давние времена, когда по улицам города разъезжали тряские кареты. Дамы носили длинные пышные юбки с невероятными хвостами, а мужчины - смешные шляпы, и даже самые здоровые из них использовали при ходьбе трость.
Однажды к дому, что стоял на пересечении Розовой и Тюльпанной улиц, подъехала большая закрытая повозка. Из нее вышла сердитая женщина в белом фартуке. Она смотрела на мир так, словно хотела сказать: ничем-то то вы меня уже не удивите и ничем не обрадуете.
Следом слуги вынесли из кареты закутанную в плед совсем юную девушку. Ее ноги отказывались ходить. Последним выпрыгнул маленький веселый песик. У него были черные ушки, словно связанные крючком из толстой пряжи, и тоненькие лапки, которые всегда мелко дрожали в предвкушении приключений.
Сердитая женщина занялась уборкой. Она чистила печи и камины. Лестница ей показалась чересчур крутой, а спальни - слишком тесными и сырыми. Так она хлопотала до самого обеда, почти одновременно появляясь то в одной части дома, то в другой.
Девушку принесли на просторном кресле в сад, цветущий летом как диковинная оранжерея. Здесь она молча сидела до тех пор, пока в комнатах не зажгли керосиновые лампы, которые собирали на свой тусклый мигающий свет толпы ночных мотыльков.
Они были невероятно хвастливы, эти мотыльки. Ведь их невзрачным крылышкам отпущена совсем короткая жизнь. Многие из них рождаются и умирают уже через несколько минут. Потому они так спешат жить и придумывают разные неправдоподобные истории.
В этот вечер болтунишка-мотылек с траурно-серыми крыльями похвастал, что видел, как плачут скалы. Ночные птицы, жучки и те садовые обитатели, которые еще не уснули, не поверили его рассказу, они никогда не забывали, что мотылькам нельзя верить.
Оказывается, рассказал мотылек, тысячи лет назад, когда над землей кружили огромные, как птицы, бабочки, скалы были могучими великанами. Головою они разрывали облака, поэтому на их островерхих шлемах всегда лежал снег. Неуязвимая броня покрывала их спины и грудь.
Однажды великаны пошли друг на друга войной. В этой ужасной битве мало кто выжил, поэтому победителей не оказалось. Гигантские бабочки в испуге забились в щели и съежились, превратившись в маленьких мотыльков-однодневок.
От сильных ударов великаны вросли по пояс в землю и окаменели. Теперь они горько плачут, оттого что уже никогда не смогут вернуть былой силы. Их головы все так же припорошены снегом, а слезы, скатываясь, застывают твердыми комочками. Из этой черной смолы знахари готовят чудесное лекарство от всех болезней.
Маленький песик задумался. Он спрашивал теперь об этих слезах у перелетных птиц, которые слыли великими путешественницами. Но они постоянно занимались гнездами, яйцами или птенцами, они никогда не видели, как плачут скалы.
Как-то сердитая женщина принесла в дом клетку. В ней, нахохлившись, сидела какая-то растрепанная птица. Вид у нее был разбойничий: она щелкала кривым клювом и свирепо глядела вокруг круглыми блестящими глазами. Кормили пленницу сырым мясом. Песик долго робел, прежде чем затеять с ней разговор.
- Ненавижу клетки, - хрипло пророкотала птица. – Нет ничего прекрасней свободного полета среди скал и облаков.
- Ты знаешь скалы? Скажи, они плачут?
- Их слезы подобны моим.
- Если я выпущу тебя на волю, ты принесешь мне хотя бы одну маленькую слезинку?
- Это слишком низкая цена за свободу.
Наутро пустая клетка вывела из себя сердитую женщину. Маленький песик услышал много новых слов, которые он так и не смог себе объяснить.
Жизнь потекла по-прежнему: мотыльки хвастались, сердитая женщина ворчала, а девушка плакала по ночам от боли.
Но гордая птица сдержала слово. Однажды она вернулась: опустилась на крыльцо, щелкнула клювом – и по гладко оструганным доскам покатилась черная бусинка. Так вот в какой малости порой заключается великая сила!
Ровно сто раз прилетала благодарная узница со своей целебной ношей. Она заметно слабела и буквально качалась в воздухе.
- Не жалей меня, - хрипела она.
Но с перьев у нее, как вода, стекала кровь. Вот какова цена твоей свободы, птица!
Маленький песик тогда еще не совсем освоил язык людей. Человеческие слова порой казались ему лукавыми или лишенными смысла. Насколько проще беседовать с цветами и бабочками! Он рассказал им о волшебном лекарстве.
Когда девушка лежала в своей спальне без сна, а таких ночей у нее было много, она вдруг услышала шепот, который звучал словно ниоткуда и отовсюду. Так может шептаться с ветром листва осины, бормотать ручей, лепетать одуванчик. И девушка заснула. Впервые без слез и без боли.
Черные блестящие комочки, о которых поведал ей ночной шепот, ждали ее утром на столе, рядом с томиком любимых стихов. Ровно сто маленьких бусинок.
Сердитая женщина поила ее теперь этим удивительным снадобьем. Ослабевшие ноги девушки крепли день ото дня, она заново училась ходить.
Маленький песик с удовольствием прислушивался к ее еще робким и неуверенным шагам, весело бегая за нею следом на своих дрожащих лапках. Сердитая женщина улыбалась. Ночные мотыльки возомнили себя героями, но они ведь всегда были чересчур хвастливы.
……………………………………………………………………………………………………
Голос звучит все тише, все умиротвореннее – и я засыпаю.
Завтра наступит новый день, и придут новые сказки.