Глава девятая. СОБЫТИЯ ДНЯ
У обитателей четырехквартирного сегодня праздник. Привезли воду! Витя Лазоренко подкатил на водовозе, звучно хлопнул дверцей, ловко ухватил мокрый хобот-шланг и направил в ближайший алюминиевый бачок. Третий день дожидались этого торжественного момента сухие ведра, фляги, бачки и бидоны.
Хлынула алмазная струя, загрохотала посуда. Кудрявый Лазоренко улыбался.
- Ай да Витя, - взмахнула сухонькими ручками баба Поля, - Водички нам привез!
- Да я бы вчера еще, да вот, ремонтировался, - откликнулся Витя, и губы ширились в улыбке, и зубы сверкали белее сахара, хоть «Бленд – а - мед» рекламируй.
Ирина улыбалась, стоя у калитки. На тусклом лице Ады тоже обозначилось подобие радости. Один Сурков стоял на крыльце, сохраняя суровое выражение лица, ждал, когда можно будет унести свои емкости с водой. И первым забрал свои два ведра.
Витя унес Аде бидон. Помог бабе Поле – перелил из ее ведер воду в бак на кухне. И, наконец, весело балагуря, вытирая вспотевший лоб, приволок флягу в Иринину квартиру.
- Вот, - протянула она деньги, - плата до конца месяца.
Улыбчивый Витя внимательно пересчитал деньги, мотнул головой – все правильно, мол, и, гремя кирзовыми сапогами, сбежал с крылечка.
Вечером гостил Юрич.
- Слышали, Ирина Витальевна, что Рудик, этот шут гороховый устроил? – он махнул в сторону стены, за которой весь день стоял стук и грохот.
- Стучит, - поддержала разговор Ирина.
- Я Рудику человеческим языком сказал – надо рамы вставлять, зима на носу. Вста-влять, а он запихал их немытые, и присандалил насмерть! – глаза Юрича совсем позеленели, гневно сверкнули, - Гвозди, представляешь, забил прямо в рамы! Я его спрашиваю – как ты их весной собираешься вытаскивать? И, думаешь, что он мне ответил? Я, говорит, весной их не буду выставлять! Я, мол, весной отсюда уеду!
Юрич перевел дыхание, и продолжал уже более мирным тоном:
- Я думаю это он так, из вредности, настроение у него худое. Между нами говоря, дисциплинка-то у него… того… У меня, каюсь, тоже шумновато бывает. Но я так, как он – не ору. А он ка-ак рявкнет: «Мал-чать!». Дети ему прозвище дали - Рудольф Гитлерович, и еще «Фриц носатый»… Так-то его жалко даже. Ему бы не в школе, а где-нибудь на заводе работать, гайки точить! На них ори, не ори – все выдюжат, они железные.… Ну нет в человеке творческой жилки! На меня вот детки не обижаются, знают, что я если и рыкну, то не со зла…
- Детей не обманешь, - поддакнула Ирина.
- Дневники красные от двоек, родители ревут... Скоро родительское собрание. Ой, что будет…
Юрич галантно распрощался и вскоре они с Рудольфом о чем-то бубнили за стеной. Стена была тонковата. Слов не разобрать, голоса узнать можно. Ирина всегда знала, когда к Рудольфу кто-то наведывается… А когда он качает мышцы – слышится мерное постукивание табурета о пол. Иногда со стуком опускает гирю на пол – половицы вздрагивают… К сожалению, и он слышит, когда Юрич гостит. А, пусть…
Там, где стена бабы Поли – тишина. Но она жалуется – со стороны Ады измучили топот, музыка, вопли…
Ирина вспомнила, что запас дров в сенях кончается, надо наносить из уличной поленницы. Сурков пока не должен вылезти из своей норы, встречаться с ним не хотелось. Ирина прислушалась. Голоса гудели на одной ноте.
Когда она, надышавшись свежего воздуха, раскрасневшись от работы, вернулась в дом, бормотание было ровным, словно течение реки. Ирина взялась готовиться к урокам.
Раскрыла учебник и вспомнила сегодняшнее происшествие. Она на математике дала задание детям, а сама отправилась в магазин через дорогу. Не хватало пластилина для урока труда, нужно было прикупить несколько пачек. Собиралась выходить – и зашел высокий, подтянутый офицер. Кого-то он мучительно напомнил Ирине... Офицера она не разглядела, так, уловила в лице и фигуре что-то очень близкое, знакомое, почти родное. Вышла – а в крытом кузове машины сидят солдатики, вчерашние старшеклассники. И – засвистели, заорали, заулюлюкали: «Девушка, иди к нам!».
Ирина торопливо спустилась с крылечка. Скрипнула дверь – вышел офицер, солдатики тут же смолкли. Ирина вздохнула с облегчением, перебежала дорогу.
Дети, конечно, не столько делали задачу, сколько тянули головы, заглядывая в окна.
- Это с той точки, ракетчики! - заявил Артем авторитетно. А Ирина подумала – «Вряд ли дети что-то слышали… Хорошо, что не видели моего позорища. Их учительницу освистали, как девчонку… Откуда эти ребята? Может, с ближней военной точки, может быть с той, что километрах в пятидесяти отсюда…».
Наконец Ирина закончила писать планы. Юрич и Сурков куда-то ушли, уже час-полтора стояла полная тишина.
Она поворошила угли в печи, закрывать трубу было рано. Напилась чаю и легла, свернувшись калачиком, на свою узкую кровать. И вдруг загремели, застучали в сенях, громко заговорили за стеной, и от одного из голосов у нее сжалось сердце. Приехал?..