Из книги айгуль-акулина. часть4. возвращение
Больше месяца задержался Владимир в Бухаре. Продал один товар, закупил другой и , наконец, собрался в обратный путь. Поездка обещала хорошую прибыль и небывалый успех. За коней и меха он получил золото, не имея при этом никакой конкуренции, всех купцов распугали набеги турков на караваны. Он же прошел весь путь спокойно, без всяких помех. Еще вернуться бы обратно целым и невредимым, довезти товар, и тогда в церквушке на краю села Владимир поставит свечи и рассчитается золотом с попом.
На рассвете южного, теплого осеннего дня, зазвенели бубенцы на шеях верблюдов, и караван поплыл в обратный путь. Хасанбек проводил гостя и долго стоял на террасе, пока не скрылся из вида последний верблюд. Затем он улыбнулся, вспоминая, как частенько, пока не было дома купца, заходил он в комнатку Айгуль и с наслаждением владел ею, отдавая дань своим многолетним трудам и заботам о ней. От мысли, что ее больше нет, Беку взгрустнулось, и он подумал: «Сегодня же прогуляюсь по городу, может, найдется еще одна сирота, достойная глаз эмира».
Мерно плыл караван по пустыне, день тянулся как вечность, утомляя путников. Вечером, когда густая ночь обволакивала караван, все останавливались на ночлег. Кругом укладывались верблюды, освобожденные от вьюков, в центре появлялось несколько шатров. Самый большой - Владимира. Он сам снимал утомленную Айгуль с верблюда и на руках уносил в свой шатер. Ночи стали заметно прохладнее, и купец подарил наложнице теплую, пуховую шаль в блестящих звездах, мягкую и настолько большую, что если накинуть ее на плечи, то концы шали касались пола. Айгуль обрадовалась подарку, глаза ее глядели на Владимира живо с благодарностью. Никто раньше не был с нею так ласков и внимателен. Купец постоянно разговаривал с ней о чем-то, но она не понимала языка этого огромного рыжего и добродушного человека, ее мужа. Каждый вечер, посадив ее на колени, он гладил ее головку, нежно целовал глаза и тонкую шею, аккуратно и очень медленно раздевал, затем на руках нес в свою постель. С каждым днем страх Айгуль перед Владимиром уходил, уступая место уважению и любопытству.
Через пять недель пути, уже на телегах, купеческий обоз прибыл в Кустанай. За долгое время пути, Айгуль понимала уже многие русские слова и пыталась произносить их правильно, по настоянию Владимира. Иногда, услышав очередное слово из ее уст, он смеялся до слез, запрокидывая голову. А однажды привел Айгуль в просторный дворец с разрисованными высокими потолками, где каждая дверь сверкала золотом и искусной резьбой, а стены были завешаны разрисованными портретами, как говорил Владимир, ликами святых, в золоченых подставках горело множество свечей. Разодетый в парчу, большой и бородатый «урус» заставил ее раздеться, окурив дымом из металлического предмета на цепочке, затем залезть в золоченую купель, обливал водой из серебряного ковша, постоянно к ее голове прикладывал большой серебряный крест, странно махал на нее руками и называл Акулиною, и в конце, концов она трижды поцеловала крест, после чего поп повесил ей на шею маленький золотой крестик. С той поры Владимир называл ее почему-то только Акулиною и сильно рассердился, когда она, показав на себя пальцем, сказала:
- Я, Айгуль!
- Нет, ты, Акулина! Запомни это, - ответил купец.
Этой ночью он словно сердился на нее, расплел все ее восемь косичек, сам расчесал волосы, собрал в охапку ее платье, шаровары, тюбетейку, бросил к ногам Айгуль – Акулины белую, длинную до пят рубашку с рукавами и завязочками у горловины, ушел. Вскоре вернулся, неся вперекидку на руке, непонятные ей вещи и сам стал одевать ее. Одел, затем разделил густые, иссиня- черные волосы Акулины на две части, но дальше у него ничего не получалось. Он долго и усердно сопел ей на ухо, потом, видимо осерчав, намотал на руку волосы и дернул их. Акулина вскрикнула и подалась головой за его рукой. Отпустил волосы, подхватил девушку на руки и понес в постель.
Вскоре прибыл Владимир домой. День он посвятил разбору товара, другой помолился в церквушке, выполнив задуманное, а на третий день ждал гостей – купцов со всей округи. С утра третьего дня начали съезжаться купцы, и готовилось достойное веселье. Весь день челядь металась по дому, все, готовя для пиршества, и к обеду купеческая знать постепенно заполнила горницу. Сергей, все еще пораженный странным живым товаром, привезенным отцом из Бухары, караулил дверь комнатки, в которую поселили Акулину с приставленной к ней Варварой. А когда румяная, разодетая Варвара вышла оттуда и поспешила вниз в горницу, где собирались гости, Сергей открыл дверь и вошел в комнату Акулины. Девушка стояла у окна, и большие, черные глаза ее смотрели на сына купца вопросительно. Сергей подошел вплотную к Акулине и , взяв руками за плечи, стал прижимать ее к себе. Акулина уперлась ладошками в грудь Сергея, пытаясь оттолкнуть его, при этом позванивали браслетики на ее руках и между пальчиками. Сергей же продолжал свое занятие, не обращая никакого внимания на попытки девушки освободиться. В это время за спиною Сергея раздался густой бас отца:
- Полапал, и будет.
Сергей обернулся, а Акулина шарахнулась в сторону от него. Сын обратился к отцу:
- Отец, это вещь, ты купил ее, она принадлежит и мне?
- Ишь, ты, как он заговорил. Ты ошибаешься, сынок, «это» принадлежит только мне! И если я еще раз увижу тебя здесь, пеняй на себя. Хватит с тебя Полюшки. И вообще тебе пора жениться и на этот раз я не буду мешать тебе. – сказал Владимир добродушно поглядывая на сына. Сергей ухмыльнулся и ответил:
- Теперь, ты боишься, что я помешаю…
Он не договорил, сильный удар в плечо прервал его слова. Он качнулся, сердито глянул на отца, и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Варвара, за время отсутствия отца, привыкшая к Сергею, увидев его одного, ласково обняла, но он оттолкнул ее, обозвал обидным словом прошел в горницу и уселся за стол. Вскоре появился и отец с Акулиной, одетой в ее родной национальный наряд, позванивающий монетками при каждом движении. Увидев множество мужчин и женщин ,сидящих рядом, девушка сильно смутилась, щеки ее заиграли румянцем, а в глазах запрыгали искорки. Владимир провел ее к столу, усадил рядом с собою, и велел смотреть на гостей приветливо, не опуская взгляд. За столом все притихли и вызывающе смотрели на купца. Он же для величия, растянул на минуту молчание, приподнял кубок над столом и заговорил:
- Приветствую, моих друзей и гостей. Я собрал вас, чтобы отметить мое благополучное возвращение из Бухары. Даст Бог, поездка будет удачной. А вот эту девочку я обменял на пару лошадей в одном караван-сарае. Ее хозяин уверял меня, что взгляд эмира достоин ее. Давайте выпьем, и потом вы скажете мне, обманул ли меня «хозар».
В ответ за столом поднялся дружный гвалт, из которого можно было понять, что дикие азиаты остались дикими, страшными невежами и что девочка почти ребенок, но действительно очень хороша собою. Наконец поднялся Прохор, сидящий рядом с насупившимся Еремеем:
- Тебе досталась восточная жемчужина, Владимир, Она хороша, мила и настолько юна, что…
Прохор многозначительно крякнул. В ответ раскатистый хохот Владимира, потряс застолье. Продолжая посмеиваться, купец сказал:
- Ты не веришь, что я и сам помолодел? Посмотри! – с этими словами Владимир схватил Акулину с лавки и поднял ее над своей головой. Отчего платье ее задралось и стали видны вышитые шаровары, торчащие босые ножки с нанизанными на пальчики и связанными между собой, браслетами. Она не испугалась, а придерживая рукой, звенящую тюбетейку, весело смеялась. Купец посадил Айгуль на одно плечо и продолжал говорить:
- Всякому, кто отважится поехать со мною в следующий раз, я обещаю, такую же жемчужину.
Застолье продолжалось до поздней ночи. Довольные гости постепенно разъезжались по домам.
Через недельку засобирался Владимир с купчишками по «Золотому кольцу», распродать шелка и пряности. Варваре велел строго блюсти Акулину, да за Сергеем присматривать, чтоб не начудил чего, хозяйство беречь. Попарился в баньке день и уехал.
-