Вот поэтому я и установил зеркало как раз под этим отверстием - сказал Любомудр, показав рукой на то самое отверстие под сводами пещеры, куда уходил дым от костра. И подумав, добавил:
-Поэтому, когда начнет Черная вода норов свой показывать, держитесь все от зеркала подальше, чтоб никто в ней не отражался. А то она ведь прожорливая, кого увидит, того и поглотит. Или, во всяком случае, попытается. Как никак, а лет сто точно просидела она во флаконе. С ней сейчас осторожно нужно быть! Голодная она! Особенно в полнолуние, когда нечистая сила балуется и бесчинствует. Луч полнолуния для нее вроде указки, что все можно, мол.
-Ну! Вот и готово! - сказал довольный выполненной работой кудесник, внимательно осматривая поверхность зеркала; вся ли она покрыта этой таинственной жидкостью, и не слишком ли кое-где толстый слой получился. Чтобы в зеркале лучше отражался, тот, кому суждено в него заглянуть.
-Отойдите скорее от зеркала все. Опасно ведь! - прощебетала Любава и хотела добавить еще что-то, но не успела. Ее перебил сильный грохот и шум. Это возвратился разбойник. И, отодвигая огромные камни, снимая тяжелые цепи, он гремел, освобождая вход в пещеру.
Разбойник вошел, сверкая драгоценными перстнями на грубых пальцах. Наброшенный на плечи расшитый жемчугами и искусными узорами кафтан, подбитый пышным соболем, был явно маловат ему. По-всему видно, что с чужого плеча.
-Ну, где обещанная забава? -не здороваясь громко спросил он у Кудесника.Тот подвел его к зеркалу и поставил прямо напротив зеркала.
-Чей-то оно у вас вроде мутновато? - удивился разбойник и добавил:
- Ну, и где же чудеса? - спросил он, разглаживая на прямой пробор волосы, стоя перед зеркалом.
А вот, всмотрись повнимательнее - посоветовал ему кудесник. Разбойник присмотрелся и обомлел от изумления. С одной стороны отражался он сам – детина во всей красе. Но появилось и другое отражение, лежащее где-то глубже. Там он увидел за своим полупрозрачным отражением усадьбу боярскую. Богатство несметное, девки румяные, тихие, покорные, столы накрывают. Пир горой готовят. А вскоре и сам пир увидал он – гости лихие песни поют удалые. Девки тоже поют. Потом в пляс пустились. И такое веселье разливанное пошло в том зазеркалье! Да мало того, что веселье, подвалы боярские показались. А в тех подвалах, сундуков видимо, не видимо. Расписные и обитые тяжелые крышки сами собой поднимаются, и… ослепительный свет полился оттуда; от сверкающих камней драгоценных, от золота, что в тех сундуках лежали.
Вот ведь, что у лиходея в мечтах лелеялось! Когда же он увидел сундуки, набитые золотом и ослепительно блистающими драгоценностями, он буквально взвыл. И, как-то дико зарычав, бросился к зеркалу, словно пытаясь ворваться в тот прельстительный для него мир.И именно в это мгновение долгожданный луч полной Луны проник в отверстие. И словно перст указующий коснулся поверхности зеркала.И все, что изображала поверхность зеркала, тотчас же точно смыло. Все виденное замутилось, и поверхность зеркала стала подобна рокочущему водопаду,бурлящему только внутри зеркала. Но вдруг из зеркала вырвалась наружу волна.
Эта волна окатила с головы до пят разбойника, и… прямо на глазах, он становился все прозрачнее и прозрачнее, словно из той же воды сотворенный. И так, пока совсем не перестал быть видимым и не слился с потоком черной воды, которая казалось вот-вот и вырвется за пределы зеркала и немилосердно зальет все вокруг, затопив пещеру.
Иеронимус держался подальше от опасного зеркала. Ему становилось жутко. Он закрыл глаза и замер. Но в это время раздался оглушительный звон, заставивший его широко открыть глаза. Оказалось, что это Кудесник Любомудр, бросил в зеркало камень, валявшийся до того под ногами в пещере.
Зеркало разбилось вдребезги. Только осколки, разлетевшиеся в разные стороны со звоном, падали вниз. Но опадали они на землю лужицами, которые высыхали на глазах.
-Теперь обратной дороги злодею нет! - облегченно вздохнув, сказал кудесник.
-Как хорошо! Мы можем идти домой! - хлопая крыльями от радости, ворковала Любава. Потом она превратилась, как и прежде, в прекрасную девушку, все ту же Любаву.
Она поклонилась,залюбовавшемуся ее красотою ,Иеронимусу. И пригласила его отдохнуть в их доме, после всего пережитого. А там уж каждый, куда захочет путь держать может. А она, как хозяйка дома, никак допустить не может, чтобы испытавший столько, да и изрядно утомленный долгой дорогой человек, дальше пустился в путь, не согретый, не отдохнувший, не накормленный и, что того хуже: переполненный самыми мрачными впечатлениями об их отчизне.
Иеронимус с радостью принял ее приглашение. Тем более, что глядя на нее ему казалось, что тот удивительный сон, который надолго лишил его покоя и заставил становиться прекрасной явью .Они все вместе вышли из пещеры, легко преодолевая все препятствия и заслоны, поставленные на их пути исчезнувшим навсегда разбойником.
Первым шел кудесник. Он дотрагивался до засовов, цепей, и они падали на землю, рассыпаясь в прах. Огромные камни, преграждавшие им выход на свободу, едва он касался их, оседали кучей песка к их ногам. Перешагнув через них, они выбежали на свежий и морозный воздух снежной ночи. Ночи освобождения!
Бескрайняя снежная гладь искрилась. Все вокруг дышало красотой этой звездной ночи. Вдруг Кудесник снял с головы повязку, вернее бисерное плетение с яркими камнями, и бросил его на снег. Украшение провалилось в глубокий снег к изумлению Иеронимуса. Но он даже не успел спросить у кудесника: зачем он это сделал, как с пронзительным карканьем из лунки в снегу, оставшейся после падения украшения, вылетела ворона. Она, распластав крылья, поднялась в воздух. На снегу осталась ее тень, довольно обширная. Это поначалу не удивило Иеронимуса, потому что яркая Луна освещала все вокруг, и в появлении тени не было ничего необычного. Но тень осталась на снегу и после того, как ворона улетела и исчезла среди звездного неба. Эта тень, приветливо помахивая крыльями, словно зазывала в полет.
-После всего, что было пережито нами, не по силам будет возвращаться домой пешком-сказал Кудесник и пояснил:
-Встанем все внутри этой тени и полетим домой! Отдыхать!
И они так и сделали. И кудесник, и Иеронимус, и Велемир и Любава шагнули в сугроб посреди этой тени на снегу. Тень взмахнула крыльями и стала медленно подниматься над снегом, взмахивая крыльями. Иеронимус смотрел на это , как завороженный. И вдруг, к своему изумлению, он понял, что эта загадочная тень птицы подняла их, плотно прижавшихся друг к другу, и что летят они над заснеженной землей и, несмотря на усталость, они любовались разлитой вокруг красотой. Вскоре они увидели и золотые купола и селения. Но они летели мимо. Туда, где находился дом кудесника. В месте довольно уединенном, в чаще леса. Вскоре показался их дом, вернее, то, что они считали домом. Ветхая сторожка, едва заметная под заметенной снегом крышей, глубоко утопала в сугробах.
-Убогое жилище..-подумалось ему. Он был так изумлен, потому что эта ветхая сторожка никак не вязалась в его представлении с потрясающими чудесами и возможностями старого кудесника, с роскошью, на которую мог бы польстится разбойник.
Когда они вошли внутрь, Иеронимус увидел все убожество этого жилища. Кудесник зажег свечу и, несмотря ни на что, на лице его играла улыбка счастья и удовольствия оттого, что он наконец-то дома. Любава и Велемир были тоже очень рады. Иеронимус, только он один, испытывал некоторое смущение, которое вскоре сменилось сначала замешательством, а позже крайним изумлением. После того, как Любомудр обошел со свечой все четыре угла сторожки, поводя горящей свечой снизу вверх и, произнося какие-то заклинания, он встал посередине сторожки, позвав всех за собой. Все четверо сгрудились посередине комнаты и. О! Чудо! Углы комнаты стали на глазах удаляться от них. Стены комнаты становились все выше и длиннее. Но этого мало! Крохотные слюдяные оконца превратились в дверные проемы. Появилась причудливая резьба , украшавшая их. Она словно росла на глазах. Возникали
великолепные палаты. В сводчатых окнах, украшенных разноцветными витражами,
играли разноцветные огоньки. И дощатый потолок, мрачно увешанный густой паутиной, тоже начал преображаться. Он стремительно поднимался, все выше и выше, превращаясь, сначала в белоснежный гладкий, а позже в прекрасный расписной, украшенный искусной резьбой. Его поддерживали расписанные яркими цветами витые колонны. Несмотря на падающий за окнами снег, невиданной красоты бабочки, от крыльев которых струился тёплый свет, порхали, перелетая из зала в зал. Отчего в каждом зале становилось все светлее и теплее. Вскоре ничто не напоминало прежней сторожки, бедной и тесной. В одном из залов возник сам собой богато убранный стол, уставленный яствами. И тогда Любомудр, как радушный хозяин, пригласил всех к столу. Много других чудес увидел Иеронимус. И потаенные залы, где хранились сундуки, полные. И те комнаты, где хранились и сушились травы. Целебные свойства были хорошо известны Любомудру – потомственному целителю. Увидел Иеронимус и главное в этом доме – лабораторию кудесника. Всё поражало его в доме кудесника, необъятного внутри и оставшегося снаружи все той же убогой ветхой сторожкой.
Шли годы, а на стене этого дома в одной из светелок желтел лист с гравюрой , приколотой рукой Иеронимуса когда-то. Это была та самая гравюра, уложенная в дорожный сундук утром того дня, когда покинул молодой немецкий ученый милый его сердцу славный Вюртенберг. И поседевший Иеронимус любил, предаваясь воспоминаниям любоваться ею, припоминая каждый изображенный на ней дом. Рассказывал Любаве и их детишкам; как какая улица называлась, и где он сам жил когда-то. Потом он рассказывал, вспоминая о своей молодости в Вюртенберге, и внучатам. Временами он грустил о покинутом Вюртенберге, и, тогда воспоминания его становились еще более красочным. Но ни разу не пожалел он ни о том, что решился уехать, ни о том, что не доехал до Москвы. Потому что тот сон сбылся.
И бегали они с красавицей Любавой, женой его, после жаркой русской бани среди сверкающей зимы по темной ночной, отражающей звезды воде. И прыгали в ледяные проруби.
Этому научил его кудесник Любомудр. И валялся он в глубоком снегу не оставляя следов. Лечил и людей, и птиц, и зверей. И много счастья познал он, посвященный в таинства русского знахарства и чудодейства . Многое повидал . Многое пережил. Но того вещего сна никогда не забывал .Вот такие бывают сны!